Глава одиннадцатая

Неси меня, пельмень, в свою страну Пельмению

Пишу эту главу и ем сухари – эти два действия как-то связаны у меня между собой. Когда мне нужно сосредоточиться на крупной мысли, в помощь приходит мелкая моторика и жвачный рефлекс. Никогда я так не любила ржаные сухарики к пиву, как в эмиграции без всякого пива. В русских магазинах за границей сухарики почему-то не продают. Плохие пельмени есть, подсохший зефир есть, гречка в некрасивых пакетиках, огурцы соленые польские, конфеты «Аленка», конечно. А вот сухарей нет. Я без них очень страдаю. Набиваю ими чемоданы и высылаю себе по почте посылки. Дома я прячу их в тайных местах, чтобы до них не добрались дети – им все равно, что грызть, а у меня это прямой выход в портал творчества. Наверное, это заменяет мне курение. Или какой-нибудь другой тактильно-вкусовой невроз.

В первую ходку мы привезли с собой шпроты и лавровый лист. Шпроты, между прочим, сыграли огромную роль в нашей интеграции – я писала об этом, вы помните. А потом я нашла шпроты в местных магазинах. Они внешне очень похожи, а на деле – пресные сардины в масле. То есть делать еще не умеют, но уже на верном пути.

Каждая новая поездка пополняет наши запасы новыми совершенно необходимыми в хозяйстве продуктами. Творожные сырки. Батончики. Горький шоколад. Мармелад. Рисовые хлопья. Ржаные хлебцы. Шоколадные конфеты. Детские каши. Кефир. Ткемали. Аджика. Печень трески. Квашеная капуста. Фруктовый чай. Водка. Докторская колбаса. Красная икра. Варенье. Зефир. Пряники. Леденцы. Сушки. Баранки. Сухари. Сушеные грибы. Соленые грибы. Маринованные грибы. Ириски. Соленые помидоры. Халва. Вобла. Селедка. Семечки. И желтый полосатик. Единственное, что никак нельзя с собой привезти, – пельмени.

А по ним я скучала особенно сильно. Все-таки я их ела в течение семи лет – как переехала из Питера в Москву – почти каждый день. Ела и не разлюбила. Как вообще их можно разлюбить? Сейчас в России это еда не студентов и не менеджеров среднего звена, а практически миллионеров. В какой-то момент они превратились в модный продукт: теперь они стоят тысячу рублей, подаются в лучших ресторанах в горшках и бульонах, уксусе, хлебе и укропе, обязательно с пометкой «домашние». Елена Леонидовна Пастернак рассказывала, как в детстве ей запрещали есть магазинные пельмени, которых был ровно один вариант – с ложкой на коробке. И вот мечтала она, как накопит денег, купит себе личную пачку и целиком съест. Одна была проблема: а как их варить?

Точнее, первая проблема: где их хранить, чтобы не увидели, а вторая решалась так: возьму кастрюлю, пойду во двор, разведу костер… По-моему, это прекрасная мечта. У нас после переезда была почти такая же. Мы решили делать пельменный бизнес. Идея казалась мне гениальной: я так и видела торжественный фастфуд-ларек с горячими пельменями в крафтовых коробочках, на котором написано красивым хипстерским шрифтом Pelmeni Russe.

Ну или хотя бы популярные обеды с доставкой.

Да, это даже чуть более гениально, чем ларек. В моих снах все французы, как подорванные, скупали эту новинку-бестселлер, потому что это вам не пицца и не суши. Как все медиаменеджеры, мы перво-наперво сделали сайт, нарисовали логотип, обозвали так свой вайфай и наклеили соответствующую наклейку на звонок входной двери. Теперь дело было за малым: налепить пельмени и найти покупателей.

Тихими зимними вечерами лепили мы свои пельмени: бабушка даже прислала нам из России бронзовую пельменницу. Можно было бы использовать ее как оружие, но мы лепили. Налепили четыре килограмма. Продали два. На бензин потратили больше, чем заработали. А потом гля – в армянском магазине-то есть пельмени! Прямо из Германии. Называются «Под водочку». Отступила тоска.

Пельменный бизнес на этом закончился, но название на двери осталось. Однажды пришла к нам волонтер из мэрии района и спрашивает, довольны ли мы жизнью, то да се. Но на пути ей попалась я со своими жалобами. Все триста приготовила сразу. «Интересуют ли вас закрывашки под дверь, чтобы не дуло?» – спрашивает она. Резонно, кстати, учитывая мистрали.

Но я говорю: мне не нравится, что на улице перед домом лежит собачье дерьмо.

«Выключаете ли вы на ночь мобильный телефон, чтобы экономить электроэнергию?» – спрашивает она.

Но я говорю: «Мне не нравится собачье говно на асфальте».

«Чувствуете ли вы себя в безопасности в этом районе?» – спрашивает она.

Но я говорю: «В этом районе очень грязно».

Она говорит: «Спасибо, я пришлю вам по почте отчет. Ваша фамилия Pelmeni, все верно?»

Я говорю: «Нет, конечно. Ха-ха-ха».

На следующий день получаю из мэрии письмо, где они пишут, что я в числе других ответственных жителей района записана на тестирование новых форм экономии электроэнергии, сортировки отходов и распространения биопродуктов. А про говно ни слова.

«Мы рады видеть вас в числе благодарных жителей, – торжественно сообщали они. – Логин для доступа к нашей электронной системе ваша фамилия – PELMENI».

…А в обратную сторону мы все время возили только сыр. Тонны сыра. Кубометры вагонов сыра. А между прочим (и это большой секрет) на Новослободской в no name продуктовом у метро есть такой стеклянный ларь, а в нем импортозамещающие сыры – с плесенью и без, вонючие и нет, твердые и жидкие, и газообразные, родом из Подмосковья, а по вкусу – не отличишь!

Глава двенадцатая

Время пообедать

Не секрет, что во Франции все едят, как сказал Наполеон: с 12 до 14 и ни минутой позже. Не один турист (имя им – легион) попал и остался голодным, забыв про это правило или просто не успевая приехать вовремя.

При этом ресторанный сервис – один из самых ужасных провалов французской цивилизации. Не берем мишленовские рестораны, в которых официанты ходят в белоснежных платьях, а одно блюдо стоит от 60 евро. Берем обычный, среднестатистический ресторан, где цена за блюдо дня все равно будет выше цены в ресторане «Пушкинъ» за borsch, а официанты будут смотреть на вас, как на говно.

Расскажу историю, которая произошла с нами в Каннах, в одном из самых известных ресторанов – «Калифорния» – аккурат напротив Дворца, где ежегодно проходит Каннский кинофестиваль и Телерынок.

Там я впервые в жизни кидалась мебелью (хотела сначала пристрелить официантку и менеджера, но забыла дома ружье). Вышло так, что в этот день в Каннах было дождливо, у нас была назначена пара рабочих встреч – в этот день много-много наших коллег приехали в Канны, и все встречи происходили вокруг Дворца. Первая наша встреча прошла спокойно, человек поговорил, поел и ушел, однако на стол, стоящий на веранде, и на нас, конечно – постоянно лилась вода с тента. Следом пришел второй человек, и мы, готовые пообедать, пересели за соседний сухой стол. Подошла официантка и с известной французской грубостью сказала, что меню она принесет, как только мы рассядемся уже и не будем мельтешить. Приказ мы исполнили, однако меню не пришло. Пришла другая, третья и четвертый официанты и начали выгонять нас: якобы на этот, именно на этот стол случилась резервация. Мы начали объяснять им, что уже сидим здесь не первый час, полностью вымокли и теперь хотим есть. Официанты смерили нас угрожающими взглядами и ушли за менеджером. Пришла менеджер и приказала официантам не обслуживать нас. После этого появилась уже армия официантов, они молча вытащили из-под нас стол, а у ребенка забрали стакан и булку. Ребенок начал рыдать. Тут уж я и не выдержала. Сначала в бездну свалился стул, потом упала кровать. Я показала менеджеру известный международный жест и начала метать стулья на соседние столы, получилось громко и эффектно. Пока они все стояли, замерев в восхищении, мы вышли в дождь. Помните тот скандал, когда в одном российском заведении отказались пожарить стейк велл-дан для беременной посетительницы, так как это противоречило их принципам обращения с мясом? Сущая ерунда – посетите Лазурный берег!

Был и еще интересный случай, уже в Марселе. Ужинали мы в польском ресторане, хозяин – француз, который когда-то, в глубине своего древа, имел в роду поляков. Повели мы себя с его точки зрения ужасно сразу: попросили выключить висящий над нами кондиционер и спросили, можно ли взять свиную рульку (известное своими размерами блюдо) на двоих. Официант был оскорблен и сказал, что «рульку вы можете взять на двоих, но я запишу на ваш счет, что скатерть вы пачкали вдвоем». Ладно. Я заказала бутылку пива «Зубр», и дальше ужин прошел уже более или менее ничего. Если бы не его завершение. Пиво я не допила, и решила взять его с собой – там была еще почти целая бутылка, и я вполне могла бы разобраться с ней по дороге. Но подлетевший официант отобрал у меня бутылку и сказал (цитирую), что у меня было достаточно времени, чтобы выпить пиво. Я была так поражена, что даже не нашлась, что сказать, как это обычно бывает с эффектом лестницы. Слова пришли позже, и я с удовольствием написала отзыв обо всем этом хамстве в Трипэдвизор. На следующий день появился ответ ресторана: «Вы сразу мне не понравились, – писал нам человек в открытом комментарии. – Я совершенно не обязан кормить вас и давать вам пиво, к тому же я хозяин, а не официант, больше не приходите».

Французский ресторанный бизнес и клиентоориентированность – понятия, находящиеся на разных полюсах и никак не связанные. У нас было много теорий, почему это так, и самые жизнеспособные из них – две. Первая – огромное количество туристов, которых совершенно не нужно никак очаровывать и удерживать – Франция давно уже выиграла суперприз, даже если вы прочтете эту книгу, вы все равно поедете туда, чтобы убедиться. И вторая – во Франции нет чаевых, это значит, что им абсолютно все равно, как вам понравится обслуживание, – их жалованье от этого не зависит никак, а значит, и тратить силы на вас ни к чему.

Так что мы довольно быстро разочаровались во всех местных ресторанах и посещали, как было желание, только два: монгольский и забегаловку с морепродуктами, в обоих – никаких официантов.

Другое дело – огромные супермаркеты. Поход в них – целое развлечение выходного дня.

Оказывается, в отделе замороженных продуктов «Казино» такая же температура, как в Каннельярви ночью, внутри лесов, когда собачьи лапы проваливаются в нетронутый снег, а от гудка последней электрички немного дрогнет огромная тишина, или рябь пойдет по подмерзшим с вечера лужам внизу у дома на улице Новолесная, где спят троллейбусы, грустно сложив рога, или когда проснешься ночью и не сможешь спать, потому что балкон весь светится бриллиантовым зеленым от висящего над ним фонаря, а все остальное – белое и молчит, или как такой же зимой 93-го в год Петуха, я перешла в третий класс и запомнила календарик, китайский брелок и еще мишуру и книгу Шарля Перро, которую подружки стащили и спрятали за огромной скрипучей дверью, и я страшно обиделась, и даже плакала, и шла домой в неудобной, несгибаемой шубе из кудрявого выхухоля, как муза Малевича с квадратными руками, расставив их в стороны, и думала, что нет у меня больше подруг.

Там мы часто брали мороженое или рождественское полено с солью/карамелью со скидкой.

А кстати, из чего состояла наша обычная продуктовая корзина, которая обходится нам в сто с лишним евро? О, только из необходимого.

Хлеб мы принципиально не берем. Если только для тостов. Потому что покупка свежего хлеба в булочной возле дома – это специальный ритуал. Булочники в большинстве своем люди надменные и часто делают вид, что не понимают таких простых слов, как «багет» и «пан де канмпань». Эти люди каждый раз переспрашивают: «Что?» Будто у них не булочная, а всевещная, и я могу заказать и золотые слитки, и тапки для пляжа, и плащ-палатку. Запомнить, «юн багет» или «ан багет», тоже решительно невозможно. Да и ни к чему – берите всегда два на всякий случай. Потому что первый багет всегда съедается сразу, поскольку свежий, а второй быстро превращается в тряпку – хрустящая корочка не выживает в пакете, а на открытом воздухе он просто засыхает весь – так что, как хранить багет, мы тоже так и не поняли. Очевидно, что хранить его не нужно – нужно его есть. Однако ведь французы всегда тащат по 4–5 багетов. Что они с ними делают? Говорят, замораживают в морозилке. Потом утром кладут в печь – и опа! – ты будто свежий испек. Не пробовали.

Вернемся в супермаркет.

Берем масло, сыр в пяти вариантах, колбасу в плесени, «Докторскую» (мы ее тут нашли – это вареная колбаса, чуть меньшего размера, чем мы привыкли), бекон для завтраков, йогурты, молоко, творог (мы его нашли – он называется «фромаж блан» – из него даже сырники можно сделать при желании). В отделе молочных продуктов дикий холод. Зима. Обычно к этому отделу мы уже устали, намотали 80 кругов и еле тащимся. Все силы ушли на мясо, курицу, стейки, колбаски, сосиски, рыбу, соки, отдел бессмысленной одежды, тысячи шампуней и гелей для душа, из которых нужно же выбрать вкусненький для нас, спортивный – для старших и розовый – для младшей. Потом отдел товаров из телемагазина, бытовой химии, пирожных, не нужных в хозяйстве вещей (автомобильных шин, игрушек, зонтиков, пляжных мячей, велосипедов, чемоданов и грилей, сковородок, посуды и постельного белья).

Фрукты и вино мы тоже в супермаркете не берем. Для этого есть фермеры.

Обычно фермеры торгуют чем-то специализированным: клубникой и яйцами, помидорами и персиками, вином и вином.

Овощи мы обычно тоже не покупаем в супермаркете. Потому что есть же овощные ларьки. И они гораздо приятнее булочных – там тебе рады, ты накладываешь себе в мешки все сам, что немаловажно, – молча относишь на кассу и с широкой улыбкой оплачиваешь покупки (еще сто евро). Зато в подарок дают пучки петрушки. Всегда. В каждом овощном ларьке Франции можно попросить себе бесплатной петрушки.

На овощах я во Франции глобально повернулась. Это могу сказать с полной уверенностью. Жизнь там поменяла мои пищевые привычки.

Я открыла для себя, что запекать можно все, что лежит в холодильнике и растет на грядке. И все это – вкусно.

Обычный наш ужин выглядел так: я кидала в емкость для запекания (большую емкость, я хочу сказать, по-настоящему большую емкость) картошку, батат, помидоры, морковь, тыкву, луковицу, лук-шалот, головку чеснока (все это можно не чистить – только помыть и порезать), баклажаны, круглые кабачки, репу, артишоки, спаржу и еще всякие зеленые луковые палки, которые продают только там, а у нас нет. Ну и мясо. Сверху все это можно припорошить розмарином, прованскими травами, лимоном, винным уксусом, кремом-бальзамиком, медом, солью, перцем и – готово.

На выходе у вас высокая кухня. Вкусная и полезная.

Секрет: вы можете запечь даже салат-латук. В масле, лимоне, винном уксусе и дижонской горчице. И это тоже будет атас.

По возвращении в Москву именно этого мне больше всего не хватало – бедность овощных отделов и полное отсутствие овощных ларьков.

Как-то уже после возвращения мы ездили в Париж на премьеру фильма «Дау», а перед обратным самолетом зашли в «Карфур». Кроме понятного набора сыров, колбас и паштетов мы положили в чемодан букет артишоков и три пачки жавелевой воды – это самая настоящая французская хлорка, которая у нас как-то повывелась.

Спасибо, что не взяли замороженное полено с соленой карамелью.

Кстати, про замороженные продукты и про пельмени – снова.

Однажды я решилась (отчаялась) и повезла с собой в Марсель пачку пельменей. Надо ли говорить, что в чемодане меня ждал один большой пельмень, который я смешала, раскатала и снова поделила на шарики. Сложила в коробочку и больше никогда не ела.