Послесловие

Дальнейшие судьбы отдельных героев книги

К сожалению, многим моим прекрасным планам, связанным со Средней Азией, и в первую очередь с Таджикистаном, не пришлось сбыться по той причине, что уже через год после неудавшегося путча, положившего начало развалу Советского Союза, здесь разгорелась жестокая гражданская война, унесшая более ста тысяч жизней. Клан восстал на клан, род на род, одна группа людей на другую. Все началось с многомесячного антикоммунистического митинга перед зданием республиканского правительства в Душанбе. Собрались представители либеральной и исламской оппозиции, где каждая сторона имела разные программы, но единого врага в лице старого советского номенклатурного режима. Однако режим не дал так просто себя взять за горло. Он организовал долгосрочный проправительственный митинг. И в один из дней вооружил его участников автоматами, которые устроили бойню оппозиции прямо на улицах города. После этого либералы и исламисты восстали, взяв власть в столице в свои руки. Но не тут-то было. Режим сдаваться не собирался. Его Наполеоном выступил криминальный авторитет Сангак Сафаров. Возглавленные Сафаровым части кулябцев отправились в марш на Душанбе и взяли столицу.

Началась гражданская война. Наконец после нескольких лет вооруженного противостояния режим и оппозиция пошли на компромисс и создали коалиционное правительство Эмомали Рахмонова. Часть исламистов не признала сговора и продолжает удерживать ряд районов, прежде всего на востоке страны, под своим контролем. Фактически самостоятельной территорией является Памир, изолированный, лишенный какой бы то ни было связи с центром. В результате войны и сопутствовавших ей этнических чисток многие русскоязычные жители Таджикистана покинули республику. Охотничий проект Вороны, естественно, сорвался, хотя тот уже успел прислать мне в Берлин готовый бизнес-план с подробными расчетами. Точно так же нереальным стал импорт изделий народного творчества, о чем я договаривался с представителями Министерства культуры. Разумеется, никакой дом Соколу здесь тоже больше не светил. Не фартило и Каландару в его бизнесе: все вертолеты забрали на фронт, одежду люкс перестали покупать, дорогостоящего интерьера уже никто не заказывал.

Каландар в конце концов уехал с женой в Россию, в Калугу, где завел очередное дело, а оттуда, по слухам, перебрался куда-то еще севернее, вроде бы в Петрозаводск. В следующий раз сигнал о нем я получил на подмосковной даче у Хайдар-аки, куда вдруг неожиданно позвонила Каландарова жена (та самая, которую он мне не показал) и попросила срочно денег на взятку ментам, которые якобы по какой-то сомнительной причине арестовали Каландара и держат его в КПЗ. Гюля пообещала сто долларов. Как выяснилось позже, Каландару действительно удалось отмазаться, хотя и с большим трудом. А потом, еще через пару лет, я узнал, что они с женой все побросали и с миром разошлись по монастырям: он – в мужской, она – в женский. Вот он, истинный русский характер! Достоевский отдыхает. Владимир долгое время монашествовал – на Валааме, в Муроме… Размещал в фейсбуке невероятной красоты пейзажи с элементами церковной архитектуры – просто деталями окружающего его сказочного мира. А потом вдруг написал, что собрался на Афон – получил благословение настоятеля монастыря и местного митрополита на подвиг монашества на Святой горе. Говорил: «Хочу посмотреть, как там в Европе живут, какое у них христианство…»

Отправился он с этой бумагой в Москву, на Афонское подворье. Там его дежурный спрашивает:

– Куда идешь, справка есть?

– Да, есть. Вот собираюсь на Афон, имею благословение святейшего…

– А ну покажь!

Каландар справку из кармана вынул, а дежурный тут же ее из рук выхватил и – себе за пазуху.

– Все, – говорит, – возвращайся назад. Тебе на Афон не нужно…

– Как «не нужно»? – У Владимира перехватило дыхание. – Я же на Афон собрался, у меня благословение есть! Верните мне мою справку!

А дежурный ему кукиш: «На-кось, выкуси!»

Вот такая история. Хоть стой, хоть падай. И ничего не поделаешь! Ехать назад, сказать, что на подворье дежурный бумагу отобрал, скажут: «Значит, не сподобился, не богоугодно было…» Как тут поспоришь? Ехать дальше без бумаги – так ведь не примут, да и как и куда ехать, не совсем понятно. Вот как раз думал на Афонском подворье информацию получить… После этого Каландар совсем пропал из виду. А через пару лет я узнаю, что он благополучно прибыл в Святый град Иерусалим! Объездил – в сопровождении переселившегося туда в самом начале перестройки Леона – все достопримечательности Святой земли, побывал в Вифлееме и на Голгофе, у Иордана и в Иудейской пустыне. Самолично созерцал Фавор. Можно сказать, почти что взят живым на небо!

Хайдар-ака, как и обещал, сделался известным политическим деятелем. Почти до самого начала гражданской войны в Таджикистане он продолжал снабжать регион предметами религиозного культа. Затем пошел дальше и вписался в тусовки таджикской оппозиции. Лет через десять после своего последнего таджикского трипа в 1991 году я встретился в Берлине с Юликом – тем самым, которому когда-то пытался продать в Душанбе свой первый Коран. Юлик к этому времени плотно обосновался в столице на Шпрее со всем семейством – двумя женами, двумя дочками и потомством следующего поколения. Как-то раз к нему в гости из Израиля приехал брат, который рассказал, как во время противостояния таджикского Верховного совета и сил оппозиции на митинге в центре Душанбе он видел Хайдара, пытавшегося анимировать оппозиционеров воинственными призывами к штурму форпоста антиисламской бюрократии и сильно сокрушавшегося по поводу того, что грузовик со взрывчаткой где-то задерживается. После сепаратного соглашения сторон Хайдар-ака стал в стране персоной нон грата. Можно сказать, легко отделался. Зато он реализовал свою фундаментальную оперативную цель – пилигримаж к Черному камню и инициацию в сан ходжи. Иншаллах!

Вместе с тем как философ Хайдар-ака отошел от образцового генонизма в сторону трансцендентальной мистики персоналистических откровений, формализованных в доктрине финализма как дискурсивном продолжении «Ориентации Север». Фактически он сформулировал некий «седьмой мазхаб» – джемалийский: абсолютно гностический, в лучших традициях европейской интеллектуальной культуры. Свой финальный мирадж Хайдар-ака совершил 5 декабря 2016 года в Алма-Ате, где и был похоронен членами семьи и близкими друзьями.

В последний раз в этой жизни мы с ним общались буквально накануне, по телефону. Он звонил мне из больницы и говорил, что курс лечения пройден успешно, и теперь он собирается приехать в Лондон с выступлением. Просил помочь с организацией мероприятия. И на следующий день – звонок Гюли… Надгробный памятник Хайдара выполнен в виде вонзенного в землю гигантского каменного меча.

 

У меня нет собственности в жизни,

Моего – всего лишь смерть.

Над тяжелой одурью отчизны

Я – вихрь враждебный, я – круговерть…

 

Осенью 1995-го в моей берлинской гавани пришвартовался «Корабль дураков» Владимира Степанова. Мэтр вместе с неизбывными Гурамом и Константином и раньше бывал в Берлине, но на этот раз в составе экипажа присутствовали также его сын Андрей и некий голландский друг, который и вез всю компанию на своей тачке аж из самого Петербурга в Амстердам, где у них появилась своя ханака. Так что Берлин служил только Zwischenstation (промежуточная станция) на пути к тюльпановому парадизу. В тот вечер нас с Анастасией (моей будущей женой) пригласили на вернисаж в арт-галерею в Шенеберге, которую держала супруга одного немецкого дипломата. Дама активно дружила с московской богемой, и тут часто вывешивались соответствующие экспонаты «из первых рук». Москвичи сразу предусмотрительно предложили пополнить винные мехи – на всякий пожарный. Закупили в близлежащем магазине уже не помню сколько коробок дешевого пакетного вина, сложили их в багажник.

Приехали, сразу распили пару пакетов, вошли в галерею. Там полно народу, российское телевидение, известные кураторы – Бакштейн, Беккер, Деготь… Вернисажное вино быстро вышло. А у нас под окнами тачка, набитая бухаловом. Москвичи открыли багажник – там полный набор: подходи, наливай. Народ обратил на это внимание, в самом деле стали подходить. Многие, вероятно, даже подумали, что это вино от галереи. Не случайные же прохожие в самом деле наливают! Постепенно все гости сгрудились вокруг машины, а вслед за этим, как мне представляется, стали подходить и действительно случайные прохожие. Но вина хватало на всех. Действо продолжалось до глубокой ночи. Вероятно, кто-то еще поднес пару коробок. Включили авторадио. Это была самая настоящая спонтанная StraЯenparty (уличная вечеринка). Команда переночевала у нас, чтобы с утра отправиться дальше на запад, в страну Тиля Уленшпигеля… В тот раз я подарил Владимиру свою монографию «Знаки империи». Полистав ее, он сказал, что это настоящая докторская работа. Так что будем считать, мастер принял у меня диссертацию.

Прошли лет десять. Я поехал в гости к Васе Лонгу под Козельск и там совершенно случайно встретил еще одного старого знакомого, отца Серафима, который по случаю подарил мне книгу «Мистический андеграунд» Константина Сереброва. Оказалось, это был тот самый степановский Костя, а в книге описывалась серия алкогольно-инициатических ситуаций, через которые вел свою группу великий мастер Джи. Это была яркая палитра московско-питерского шизоидного подполья, от Жени Адмирала и Хайдара-аки (выступающего под псевдонимом Зверика-Али) до Дугина и Кати с Благодатной. Я написал в редакцию и получил обратную связь с представителями алхимической школы «Атанор», курирорвавшими данный литературный проект. Оказалось, что теперь под этим именем действует все тот же «Корабль дураков», филиал которого существовал даже в Лондоне, куда я переехал с семьей в 2006 году. Более того, «Атанор» – мои близкие соседи. Через них я вновь связался с Владимиром. Думал, что увижу его на очередной сессии в Амстердаме, но судьбе было угодно распорядиться иначе. Капитан окончательно покинул судно вскоре после нашего последнего телефонного разговора. Но все-таки он состоялся, очередной кармический цикл замкнулся…

Интересная информация пришла про Леню Махова. Эту историю мне рассказал тот же Юлик, который видел Леонида в последний раз году в 1995-м, уже после гражданской войны в Таджикистане. Махов прибыл в Душанбе с Алтая, весь в амулетах и упакованный, как обычно, антиквариатом. На этот раз он поведал, что собирается окончательно решить вопрос своего местопребывания, намекая на переселение в Тибет. Границы, однако, были в те времена еще не окончательно прозрачными, и поэтому для их пересечения Леня собирался прибегнуть к надежному древнему средству – стать невидимым! Необходимые компоненты для приготовления соответствующего препарата были им собраны в течение предшествовавших лет, оставалось достать лишь последний, ключевой элемент: перо грифа. Именно с этой целью Махов и появился в Душанбе, где в местном зоопарке должны были – по старой памяти – водиться грифы как раз нужной породы. Грифы действительно оказались на месте. Видимо, никто их – наряду с другими обитателями вольеров в неспокойные, голодные времена гражданской – есть не решился. Леонид взял перо и в тот же вечер приготовил нужную смесь, строго по уникальной тибетской рецептуре. А на следующее утро он исчез. Как в воду канул. Близко знавшие его люди считают, что рецепт сработал. Who knows?..

И только в 2011-м мне удалось снова напасть на след Махова. Оказалось, что в течение последних 30 лет он живет (до сих пор без паспорта, прямо как закоренелый катакомбник) в поселке Аршан, в полутора сотнях километров от Иркутска, рядом с буддийским монастырем, восстановленным на базе личного дома Агвана Доржиева, и в непосредственной близости к так называемому «трону Чингисхана» – огромному камню с характерной выбоиной в виде кресла, на котором, согласно местным легендам, восседал Владыка монголов. Раз в год у этого камня совершается особый обряд, продлевающий магическую связь идама и места, духа великого хана и его каменного трона. Вероятно, Леонид и есть сакральный смотритель трона Азии, миссия которого лежит за пределами компетенций официального ламаизма…

Еще более интригующей оказалась судьба первого советского кришнаита Ананды Шанти (Анатолия Пиняева). Я с ним вышел на контакт тоже в 2011-м, после 30-летнего молчания. Вернее, это он вышел на меня, написав мне в скайп под странным именем – Адальбрект Альвелен. Выяснилось, что в восьмидесятые он отлежал в дурке лет шесть, будучи туда закрыт кагэбэшными инквизиторами за миссионерскую деятельность по линии Международного общества сознания Кришны (ИСККОН). Вместе с перестройкой российский и вообще весь постсоветский кришнаизм развился в массовое движение, местные вайшнавы поехали в Индию, преданные из других стран устремились в Россию… Однако Анатолий, к моему большому удивлению, отошел от последователей Свами Прабхупады, вообще отвернулся от Индии в сторону европейской нордической мистики. И это при том, что в ИСККОНе он достиг титула первого советского санньясина и даже божественного гуру. Про своих бывших коллег высказывался весьма критично: «На самом деле цели современного ИСККОНа вполне материальны – власть и деньги. И, чтобы карлики во главе не казались слишком маленькими, всех, кто хоть немного духовно выше ростом, нужно удалить из поля зрения».

Анатолий собирался переезжать в Таллин, даже продал для этого свою московскую квартиру. Уже договаривались о встрече, но мой друг неожиданно пропал из всех сетей. Лишь через год я узнал, что он неожиданно скончался… Заслуги Ананды Шанти перед Обществом сознания Кришны были официально признаны организацией, и Анатолий удостоился самадхи (поминального святилища) в священном для кришнаитов Вриндаване. Теперь он там почитается как божественный гуру.

Как мне приходилось слышать, путем смирительного благочиния пошел и Шива, сменивший трезубец рудрита-тантрика на трикирий Христова служителя в своем родном Херсоне. Жест, достойный древнего философа: все возвращается на круги своя. А Битник стал большим путешественником и писателем. Под псевдонимом Иоанн Горненский он выпустил целый ряд публикаций о Таджикистане, Монголии и даже Святой земле. Брат же его двоюродный, Женя Михайловский, художествует в подмосковном Дзержинске, чисто внешне обретя абсолютное сходство с известным магистром всея Шамбалы. Сокол и Даос стали большими путешественниками. Они объехали практически все континенты, вместе побывали в Африке. Даос, как и положено, специализируется на Восточной Азии, Сокол – на Тибетско-Гималайском регионе и Гоа. Там же, в Индостане, часто бывает Илья Беляев – популярный сегодня мистический автор и мастер кунта-йоги.

Дима Рыжий, катапультировавшись в начале девяностых вместе с женой Гулей и двумя детьми в Нью-Йорк, почти десятилетие оттуда никуда не выезжал, выступая регулярно по воскресеньям в Центральном парке со своим семейным оркестром Black Mama Dharma Band. Со временем детей стало пятеро. Все – музыканты. В какой-то момент старому тусовщику захотелось перемен, и он отправился матросом в плавание по Карибскому бассейну. Окрепнув духом в морских скитаниях, Рыжий двинул дальше, на Москву и Питер, где основал новый музыкальный бренд. Теперь он существует в бермудском треугольнике между Нью-Йорком, Питером и Пуэрто-Рико, где зависает в компании тамошних растафари, в музыкальной студии своей дочери Тины-Кристины, перенявшей папину эстафету в полной мере.

Саша Акилов, художник, женился на американке, уехал на Запад, потом очень сложно перемещался между Нью-Йорком, Москвой, Стокгольмом, Душанбе и Бремерхафеном, где у него растет дочка. Я видел его несколько раз в Берлине и даже в постперестроечной Москве. В 2006 году я наткнулся в одной лондонской газете на объявление о выставке Сашиных работ. К сожалению, все это было задним числом, но я надеюсь, что мы с ним еще посидим в баре галереи «Тейт Модерн» или кафетерии Британского музея.

Володя Сафаров, шаномаг, после начала в Таджикистане гражданской войны уехал в Питер. Там он сильно завис, торчал напропалую. Как-то зимой совсем пропал. Домой не вернулся, никто не знал, где он. По весне где-то оттаяло тело – то ли бомж замерз, то ли нарик ноги протянул… Подруга узнала по татуировке. Потом рассказывала такую историю:

– Я спросила Владимира, что означает его наколка на плече? На что он ответил: «Это для опознания. Меня когда-нибудь по ней найдут». Так ведь и нашли же!

Про Алферова в самом начале нового тысячелетия мне написал из хиппово-мистической колонии под Козельском Вася Лонг: «Сергей обычно появляется в наших краях к маю, когда совсем теплеет, дико измученный месяцами, проведенными в лоне семьи, и каждый раз полный самых величественных планов на предстоящее лето. Увешанный рулонами бумаги, коробками с красками и сумками с собачьей жратвой для алабаихи Альчи, он заселяется в свою почти столетнюю избушку над самой рекой и начинает бухать со всеми окрестными синюхами, держащими его между собой за последнего московского кретина…

Местечко он себе действительно оборудовал уютное: отгородил плетнем от ветра закуток, где стоят два кресла и даже какая-то икебана в битом горшке. После пары трубок и чая мне вдруг пришло в голову поинтересоваться, что же за суета такая его одолела в жилище, где, кроме него и собаки, никого больше и нет вовсе. Алферов чуть помедлил с ответом, но потом очень уверенно и с расстановкой объяснил:

– Ну как?.. Во-первых, счетчик там жужжит, потом – мыши скребутся, да еще вот эта сука – Альча – постоянно пердит с отрубей…

Я тогда всерьез поверил, что Алферов уже совсем близок к полному совершенству».

Еще через пару лет Василий рассказал, что Сережу убили по пьянке в Москве какие-то гопники – выбросили из электрички.

Юлька с Нинкой долгое время круто бухали.

– Как-то раз видел их по весне выходящими из магазина «Молдавия»: в ярких пальто, резиновых сапогах и солнечных очках, с батлами, – рассказывал Аксель, первый Нинин супруг, – они выглядели просто как отвязные панки!

Позже узнал от Эдика, что Юлька совсем спилась, потеряла квартиру из-за задолженностей по оплате, бомжевала и по пьяни утонула в карьере. Или, может быть, сама так решила… Да и Нинка после этого долго не прожила: печень. Эх, девчонки! В последний раз я их видел у Юльки в гостях, в далеком восемьдесят шестом. Мы сидели, чокались, болтали. Потом они поплыли, и я без лишнего шума собрался и ушел. Сколько я с ними пропутешествовал – а потом словно переместился в другое измерение, в иную жизнь. Оказалось, насовсем…

Куня поехал в Канаду и там якобы погиб в авиакатастрофе. Говорят. Никаких точных свидетельств нет. Пепи тоже разбилась: пьяные урки сбросили ее с Вышгорода. Их дочь Анна, крестница Йокси, выступала солисткой в группе Эдика «Схак» (бывший «Таллинский вариант», где я тоже когда-то играл на афганском барабане-тавлаке). Сам Эдик долгое время пел в церковном хоре и до сих пор ведет рок-студию на таллинском радиоканале.

Родригес сильно болел, писал стихи. Стихи убойные, надо издавать: «Искусство вовремя начать не выше, чем искусство кончить…» Он передал мне через Эдуарда сборник своих произведений, прося отослать копию лично Бродскому в Нью-Йорк. В тот день, когда я наконец пошел на почту, чтобы выполнить поручение, пришло известие о смерти нобелевского лауреата, а через неделю стало известно, что и сам Родригес покинул сей бренный мир, выйдя из окна собственной квартиры на Большой Батарейной…

Ушли и многие другие люди нашей Системы. Впрочем, все это были представители так называемой «группы риска»: слишком интенсивно и бескомпромиссно они стремились к свободе от всяких ограничений, в том числе разумных…

Йокси пятнадцать лет прожил в Израиле, потом уехал в Лондон и наконец в 2006 году репатриировался в Эстонию. Он продолжает заниматься литературой, выйдя на качественно новый, «посттолстовский» уровень. Аарэ Плохой, по его словам, за все эти годы западнее Хаапсалу никуда не выезжал. Ну разве что Йокси вывез его разок погулять в Стокгольм. Работает компьютерщиком. У него дома часто собираются старые хиппаны и члены нашего Азиатского клуба – погонять чаи и телеги, приколотить трубку, обсудить международное положение…

Ирина реализовала свою мечту об Индии и традиционном индийском танце, пройдя курс мастерства на его исторической родине. Она некоторое время преподавала классические стили бхаратнатьям и катхак в Берлинской танцакадемии «Натарадж», но затем ей это дело наскучило, и она занялась финансовым консалтингом, а тиллане предпочитает тайцзи шаолиньской школы. Ее эстонская школа индийского танца продолжает между тем работать, ведомая верными ученицами.

Мою таллинскую школу йоги и тайцзицюаня подхватили после моего отъезда в Колумбию Март Пармас (сотрудник «Майнора») и Дмитрий Петряков – тот самый охотник на хирса в ущелье Оби-Хингоу, с которым мы ломали дверь Юльке. Сегодня оба они – и Дмитрий, и Март – известные в стране мэтры восточных единоборств и медитационных техник, оба прошли курсы повышения квалификации в Китае, правда, у разных мастеров. В 2013 году мы все встретились на презентации эстонского издания моей книги «Тропой священного козерога» в арт-центре «Полимер».

В Америке, в Калифорнии, окопался Вяйно. Снимает видео про свадьбы, а в свободное время путешествует по миру. Женился на индуске… Мадис, с которым Вяйно некогда бежал в Финляндию, пропал где-то в бескрайних прериях Среднего Запада. Доехала до Бостона, но не до Рама Катя с Благодатной, перебравшаяся-таки вместе с дочкой Лизой на ту сторону Атлантики. При этом какие-то кармические силы закрыли ей путь к существу, ради перспективы свидания с которым и был предпринят, по ее же собственным словам, весь этот трудоемкий вояж… Том Брукс и Фред Халиль – наиболее активные native Americans в Рамовской группе – тоже куда-то запропастились: Том еще при Раме отошел от должности главного администратора корпорации, а Фред растворился в белых туманах Новой Англии вскоре после ухода мастера. До сих пор живет в Бостоне Орентас, женился. Айварас после нескольких лет в Штатах занялся торговым бизнесом в Европе, а потом, в самом начале девяностых, вернулся к себе домой в Каунас. Здесь он вновь обратился к оставленным на период эмиграции увлечениям юности – поэзии и театру.

Рам прожил в Бостоне двадцать лет. По иронии судьбы бульшую часть этого времени в том же районе, в юго-восточном прибрежном пригороде Кохассет, жила Шримати Гая-три Дэви, некогда посвятившая Рама в традицию ордена Рамакришны и адвайта-веданты. Здесь, в Массачусетсе, она с 1940 года возглавляла основанный еще в 1929 году ее дядей Свами Параманандой веданта-центр. Но Рам ничего этого не знал. Ведь стояла еще доинтернетная эпоха, а связи с миссией Рамакришны были утеряны еще 30 лет назад! Ничего не ведая, Рам провел 13 лет, с 1982-го по 1995-й, на одной «канонической территории» со своим живым гуру, вблизи от храма Универсального Духа, созданного по проекту самой Гаятри Дэви. Думаю, это было уникальное время, когда медитационное поле над Массачусетским заливом и прилегающими территориями генерировалось в тайном резонансном взаимодействии двух мэтров – в духе Рамакришны и Бхайрави, но уже на уровне совершенно имперсональной недвойственности трансцендентальной веданты: «Не познающей внутреннего, не познающей внешнего, не познающей обоих, не пронизанный (лишь) познанием (не являющейся), ни познанием, ни не-познанием, невидимой, неизреченной, неуловимой, неразличимой, немыслимой, неуказуемой сущностью постижения единого Атмана, растворением проявленного мира, успокоенной, приносящей счастье, недвойственной – считают четвертую (стопу). Это Атман, это надлежит распознать» (Мандукья-упанишада).

Однажды я возвращался домой на велосипеде через Малый Тиргартен. С темнеющего неба падали редкие снежинки. Неожиданно что-то заставило меня вспомнить об Андрее Люсе – художнике, с которым мы ездили на белом «мерседесе» в Прибалтику. Несколько дней назад он погиб в автокатастрофе вместе со своей бразильской подругой Гуччи. Я ехал и все больше проникался ощущением, что у меня с загробной душой Андрея установилась телепатическая связь. Мне и прежде приходилось переживать подобный опыт, но в этот раз я решил более проницательно проанализировать ситуацию. Действительно, откуда это ощущение? Есть ли в самом деле тот свет?

Я подумал о Раме: как бы он ответил? Конечно, сказал бы, что интуиция не имеет преград, весь вопрос – в кармической цензуре. А вот интересно: в случае реального ухода самого мастера я это как-нибудь зафиксирую? По логике вещей, если зафиксирую – значит, есть телепатическая связь, если нет – значит, нет. Рассуждая вокруг да около, я доехал до дома, поднялся в квартиру. Подхожу к двери, которая тут же открывается, на пороге стоит мама:

– Я услышала, что ты поднимаешься, решила открыть. Новость для тебя плохая… Звонили из Бостона. Сказали, Рам умер…

Значит, все-таки есть телепатия! Не важно, как говорил мастер, каким путем до вас дойдет нужная телепатема. Главное, чтобы она дошла. Рама Там Ом! Рам отошел в махапаринирвану в ночь с 21 на 22 ноября 2002 года, сразу по завершении собора архистратига Михаила и прочих небесных сил бесплотных – ровно через 54 года после просветления в Германии. В тот день в Бостоне шел невиданный по интенсивности снегопад…

Прах философа был развеян над Атлантическим океаном с гранитного утеса в местечке Магнолия на севере Массачусетса, куда мастер часто выезжал для медитаций. Отсюда с живописного скалистого побережья в ясную погоду можно увидеть мерцание маяка на острове Рам, который оповещает находящиеся в прилегающей акватории суда о близости американского континента…

Лондон, Мазвелл-Хилл,

11 марта 2019 года