15. Заброшенный дом

Дом был старинный, деревянный. Когда-то здесь располагалась господская усадьба, но со временем всё пришло в полнейшую негодность. Восстанавливать же былое у местных властей ни денег, ни желания не находилось.

Большая комната с высоким потолком завалена остатками старой дешёвой мебели, поломанными игрушками и прочим разнообразным, никому не нужным хламом. Посреди комнаты пылает костёр, вокруг которого сгрудились трое мальчиков. Горящими глазами рассматривают порванный, неизвестно как сюда попавший номер журнала «Playboy», российское издание.

– Слышь, Немец, ты когда-нибудь такое видел? – восторженно спрашивает один из них, худенький паренёк.

– Не а, – честно признаётся второй. При этом выразительно шмыгает носом от переполняющих его эмоций.

– А ты, Жопен?

– Я у Кольки, у братана, видел, у него такого говна полно, – небрежно говорит третий, не отрывая при этом пристального взгляда от красочной фотографии «девушки месяца». – Давай дальше листай, Тощий!

– Вон, глянь! – Тощий тыкает грязным пальцем в место, где сходятся ноги девушки. – Это называется «верблюжьи губы».

– Я чего-то никаких губ не вижу, – замечает Немец.

– Пацаны, глядите, чего я нашёл! – раздаётся откуда-то снизу восторженный голос. – Пацаны!

– Чего ты там нашёл, Пузырь? – откликается Жопен. Фонариком освещает уходящую вниз лестницу.

– Убери свет, мудила! Глаза слепит! – орёт оттуда Пузырь, появляясь с деревянным ящиком в руках. – Помогите, не видите, тяжело! А то уроню!

Жопен и Немец бросаются на подмогу. Тощий с неохотой отрывается от журнала, тоже подходит поближе.

– Чего там у тебя, Пузырь? – спрашивает он.

Общими усилиями ящик подтаскивают поближе к костру и наконец аккуратно ставят на пол.

– Клад, что ли, нашёл?

– Может, кое-что и получше, – гордо отвечает Пузырь. – Тебе, Тощий, такое и не снилось!

– А что может быть лучше, чем клад? – удивляется Немец.

Никто ему не отвечает.

Пузырь достаёт перочинный нож, поддевает лезвием крышку и открывает ящик.

Все четверо нагибаются над ним, с интересом следят, как луч фонарика обшаривает содержимое.

– Что это? – спросил Немец.

– Динамит, мудила! – небрежно отвечает Пузырь. – В кино, что ли, никогда не видел?

– Во, прикол! – восторженно бормочет Жопен. – Настоящий?

– А то нет! – с достоинством говорит Пузырь. – Хочешь проверить?

Тощий протягивает руку, достаёт из ящика динамитную шашку.

– Ну ты дал, Пузырь! – с уважением произносит он. – Молоток! – И свободной рукой одобрительно хлопает его по плечу.

– Чего ты хочешь с этим делать, Тощий? – осторожно интересуется Немец.

– Ты чего, не догоняешь? – поражается тот. – Это же настоящая силища! Если мы захотим, можем весь город подорвать. Такую колбасню устроим! Во кипежу будет, представляешь?

Он замечает грязь на своих новых кроссовках. Хмурится, подбирает какую-то тряпку, начинает аккуратно очищать их. Динамит при этом по-прежнему сжимает в руке.

– Слышь, Тощий, – беспокоится Жопен, – а вдруг он уже испорченный? Может, он здесь провалялся сто лет, а может, и все пятьсот.

– Ну сказал, пятьсот, – ржёт Тощий. – Ты, Жопен, скажешь, как в лужу пёрнешь! Пятьсот лет назад никакого динамита не было.

– Но вообще-то Жопен прав, надо проверить, – вступается за него Пузырь. – Вдруг он и в самом деле накрылся?

– А как мы проверим? – оживляется обидевшийся было Жопен.

– Да очень просто, – деловито отвечает Тощий. – Сейчас бросим эту херовину в костёр и посмотрим, чего будет.

Все переглядываются. Идея хороша, но всё-таки несколько стрёмная.

– Не, одной шашки мало, – заявляет Пузырь. – А вдруг именно эта одна штука испорчена! Надо хотя бы две бросить, чтобы быть уверенными.

– Клёво, Пузырь! – одобряет Тощий. – У тебя котелок варит! Так и сделаем!

– А то! – с гордостью отзывается тот. – У меня не голова, а целая Госдума!

– Пацаны, может, не стоит? – вмешивается молчавший до этой минуты Немец. – Что, если мы весь дом взорвём?

– Ну, и чего ты забздел? – презрительно бросает Тощий. – Прикольно же будет! А потом его всё равно будут сносить. Нам только спасибо скажут.

– Может, даже наградят чем-то, – поддакивает Жопен. – Медаль дадут. Классно было бы, а?

Тощий восторженно хлопает его по плечу:

– Медаль – это нехило! Я лично хочу награду! Без вопросов! А вы, пацаны?

– Я обойдусь! – заявляет Немец. – Мне это всё не нравится.

– Ты чего, не врубаешься? Такая пруха редко бывает! – поворачивается к нему Пузырь. – Это будет полный писец!

– У тебя что, очко заиграло, Немец? – насмешливо спрашивает Тощий. – Не ссы, всё пройдёт мазяво! И воще, один за всех и все за одного, так, пацаны?

– А то, – поддерживают его остальные. – Ты чего, Немец? Мы ж тут все корешки.

Немец вздыхает, дальше спорить не решается.

– Так, значит, я главный по сносу, – тут же назначает себя Тощий. – Когда я скажу: «Фаза номер один!», Пузырь и Жопен берут шашки, готовятся. Когда говорю: «Фаза номер два!», бросаете их в огонь. «Фаза номер три!» – мы все делаем ноги. Всем всё ясно?

– Ага, – кивает за всех Пузырь.

– На, держи!

Тощий отдаёт ему динамит, сам отходит, запасливо подбирает брошеный номер «Плейбоя».

– Фаза номер один! – объявляет он.

Мальчики беспокойно переглядываются.

Жопен нагибается над ящиком, начинает доставать вторую шашку. Когда вытаскивает её, не замечает, что она зацепилась ещё за одну. Та, третья шашка на какое-то мгновение зависает в воздухе, потом отрывается, но падает не обратно в ящик, а рядом, прямо в костёр.

– Ты чего делаешь, мудак? – орёт Пузырь. – Рванёт же!

Жопен растерянно смотрит на огонь, лижущий динамит.

– Бежим! Фаза номер три! – вопит Тощий и несётся к дыре в прогнившей двери дома.

Жопен приходит в себя, бросает в костёр первую шашку и мчится вслед за Тощим. Пузырь ударом ноги переворачивает весь ящик и кидается следом. Шашки катятся в огонь.

Немец ещё секунду расширенными глазами разглядывает пляшущее на динамите пламя, потом тоже бросается бежать.

По обе стороны входа в дом стоят две покосившиеся гипсовые колонны грязного цвета, с облупленной краской. Правую из них поддерживает ржавый железный прут.

Тощий появляется в дверной дыре. Извиваясь, как червяк, отчаянно лезет сквозь неё. Жопен толкает его сзади.

Тощий вываливается прямо на ступеньки, вскакивает на ноги, быстро отбегает в сторону.

В дыру тут же высовывается Жопен, который повторяет те же манипуляции. Его нетерпеливо проталкивает вперёд Пузырь.

Как только лаз становится свободен, Пузырь сам с трудом протискивается в него. Выкатывается наружу, начинает вставать на ноги, но зацепляется за что-то, теряет равновесие и падает прямо на железный прут, поддерживающий колонну.

Пузырь весит немало. Прут от его падения прогибается, сдвигается с места, и колонна начинает медленно заваливаться набок; сильно ударивший колено Пузырь воет от боли, но всё же проворно встаёт и, хромая, отбегает в сторону.

В дыре тем временем уже появился Немец, в свою очередь изо всех сил лезет наружу. Он падает на ступеньки и только начинает приподниматься, как колонна окончательно рушится и прижимает его правую руку.

Немец истошно орёт. Его жжёт незнакомая, сумасшедшая боль, рука полностью раздроблена.

Сзади громыхает – взорвалась первая динамитная шашка.

Немец пытается выдернуть руку, но ничего не выходит – гипсовая колонна придавила её всей своей тяжестью.

Раздаётся ещё один взрыв. Немец, почти теряя сознание от чудовищной боли, с ожесточением пытается освободиться.

– Ребята, помогите! – кричит он слабеющим голосом. – Помогите!

Ребята, все трое, неподвижно стоят у покосившейся ограды, в полусотне метров от входа, смотрят на него расширенными глазами.

– Да помогите же! – из последних сил продолжает орать Немец. Новый взрыв заставляет его опять рвануться. – Ребята-а-а!..

Но ребята по-прежнему не двигаются. В ужасе смотрят, как на этот раз взрывается всё.

Огромный огненный шар раздирает на части старый дом и поглощает несчастного Немца.