Наверное, я перестарался. Забыл о том, что нож Джаншаха – магический артефакт, а не просто кинжал. Достаточно было нанести им легкий порез, и я оказался бы в Среднем Мире. Скорее всего, в Испании. Я же сдуру воткнул его прямо в свое разбитое, страдающее сердце. Наверное, я действительно хотел умереть – там, в Светлом Мире…

Конечно, меня выкинуло все в тот же Средний Мир. На планету, именуемую Земля. Только вот на Испанию это место мало походило. Скорее, на Россию.

Я приподнял голову и оглянулся. Я сидел на берегу небольшой загаженной речки – такой, каковые на моей родине обыкновенно называют "вонючками". Сверху от меня находился заброшенный железобетонный мост, спиной я упирался в его основание. Вокруг меня валялись деревянные ящики из-под бутылок, сами бутылки, как целые так и разбитые, старые тряпки, обрывки картона и осколки кирпичей. Присутствовало также большое количество разнообразного мусора, гниющих пищевых отходов и пожелтевших газет. Тошнотворный аромат витал в воздухе. С грустью мне пришлось констатировать, что выкинуло меня не где-нибудь, а именно на свалке. Если говорить точнее, на помойке.

Тут же, подтверждая мою научную теорию, появилось четыре существа, которых с натяжкой можно было отнести к людям. Четыре бомжа. Всклокоченные бороды, желтые и седые нечесаные патлы, торчащие из под вязанных шапок, побитых молью. "Армячишко худой на плечах, по котомке на спинах согнутых". Этакие наполовину люди, наполовину помоечные дворняги.

– Та то ж вын сидить, – залопотал один из них, показывая на меня грязным пальцем. – Хлопець дуже странный, говорил я вам. Той нож я у его узял…

Они дружно заговорили обо мне и о каком-то ноже, размахивая руками. Их язык я идентифицировал как украинский, а потому понимал из их речи процентов шестьдесят. Судя по всему, эти господа спорили как лучше разделить добычу – то есть меня и мой нож.

Как-то некрасиво было все это – вот он я, сижу себе живой и невредимый, а меня делят. Это называется нарушением прав личности.

В своем здоровье я убедился, пощупав левое предплечье. Выглядело оно так, словно никогда и не было сломано. Ребра тоже не болели.

Словом, настроение у меня несколько улучшилось. Ура! Вырвался я наконец-то в свой родной мир! К тому же здоровенький, правда, изрядно голодный. Ну а бомжатник этот… Это не проблема. Сейчас разберемся.

– Эй, чурки! – крикнул я. – Вы по-русски волокёте, или нет?

Они дружно обернулись и посмотрели на меня, вытаращив почему-то глаза с изумлением. Может быть, они считали, что я мертв?

– Геть, живой! – сказал один из них. – О, хлопчик, та ты ж москаль!

– Да, я – живой москаль, – произнес я, бодро вскакивая на ноги. – Это что за место? В смысле, что это за город?

– А ты шо, не розумиешь? – ухмыльнулся бомж, продемонстрировав мне два замечательных коричневых зуба.

– Не знаю.

– Тю, дурной! – мужик покачал головой. – То ж Кыив!

– Киев? – я озадаченно почесал в затылке. А что, неплохо! По крайней мере, не Антарктида и не Новая Гвинея. – Значит так, мужички-боровички. Быстренько отдавайте мне мой нож и считайте, что я вас простил.

– Який такий нож? – Бомж недоуменно развел руками.

Очень мне не хотелось дотрагиваться до него – уж больно вонюч он был. Но все же пришлось. Я схватил наглухо застегнутый ватник за грудки, приподнял мужичка и повесил его воротником на ржавый арматурный прут, торчавший из опоры моста. Мужик онемел от такого невежливого обращения с собственной драгоценной персоной. Молча висел и боялся шевелить руками и ногами.

– Сейчас ты будешь боксерской грушей, – заявил я. – Буду колбасить тебя, пока не выбью всю вонь. Или давайте мой нож.

Трое остальных тут же налетели на меня. Они вооружились палками, но это не принесло им военного успеха. Я уложил всех их носами в мусор и битое стекло.

– Ну, где нож? В последний раз спрашиваю, – сказал я, занося руку для удара.

– Вон у того, – прохрипел висячий бомж. – У Сашки.

– Который тут Сашка? – громко спросил я. – Сашка, быстро встань и иди сюда.

Сашка вскочил на ноги и, прихрамывая, подбежал ко мне.

– Руки подними! – скомандовал я.

Он поднял руки. Боже мой, как от него тащило гнилью! Задыхаясь от смрада, я обыскал карманы его фиолетовой болоньевой куртки и нашел свой драгоценный кинжал. Нож Джаншаха.

Слава Богу, никто из этих придурков не успел порезаться им. Представляю, какой сюрприз для Госпожи Дум мог бы тогда получиться – грязный киевский бомж в кристально чистом и обновленном Светлом Мире. Впрочем, Лурдес вряд ли стала бы долго церемониться с ним. Убила бы его в два счета. Для Лурдес – такой, какой она теперь стала, – человеческая жизнь стоила немного.

– Все. Hasta luego, cerdos, – буркнул я. – Счастливо оставаться, мушкетеры вторсырья.

– Эй, а как же я! – жалобно крикнул повешенный бомж на чистом русском языке. – Ты ж меня сымешь, товарищ, или как?

– Сам свалишься, – сказал я. В тот же миг, как по заказу, воротник ватника с треском оторвался и мужичок рухнул в кучу полуразложившейся свеклы.

Я ухмыльнулся, покачал головой и пошел своей дорогой.

Я догадывался, что эти бродяги собирались делить между собой. Мои сияющие одежды. В кожаной безрукавке с начищенными металлическими пластинами и зелено-полосатых, почти что женских лосинах с поножами, в серебрном поясе и красных ботинках с длинными загнутыми вверх носами выглядел я, мягко скажем, экзотично. Меня можно было бы принять за артиста из фильма про средневековье, если бы не удушливый помоечный запах, разгоняющий прохожих на десять метров вокруг.

Я брел по улице и раздумывал, стоит ли мне ограбить какой-нибудь магазин, чтобы обзавестись небольшим количеством украинской валюты на первоочередные расходы. Но я не успел дозреть до криминального решения. Потому что меня остановил первый же попавшийся милиционер (Или полицейский? Не знаю, как уж там они называются на Украине).

Служитель закона остановил меня и четко произнес какие-то украинские слова, слегка морщась от моей вони.

– Простьите, – пробормотал я, придав своему лицу некоторое подобие западноевропейской улыбки. – Я нье говорит украиньски. Я ньемного говорит рюсски. Soy Espanol, amigo mio.

– Эспаньол? – Милиционер подозрительно осмотрел меня с головы до ног. – Испанец, что ли? Иностранец, да?

– Да, да! – я радостно закачал головой. – Испаньес!

– Ваши документы, пожалуста.

– Ньет! No tengo! Ньет документы! Все пропало! Мьеня били и крали! Мнье нужен помошш. Пожалюста! Посольство!

– Посольство? – Милиционер снова сморщился. – Сейчас разберемся. – Он приложил к уху портативную рацию. – Серега! У меня тут какой-то бомж-инстранец объявился. Посольство требует. Подгони свою машину на улицу Перша Травня, забери его. Что – в мою машину? Не повезу я его. Я ж тебе говорю – бомж натуральный! Всю тачку мне провоняет. Это по твоей части.

– Куда вы менья везти! – забеспокоился я. – Я есть Мигель Гомес, soy el ciudadano de Espana! Посольство! Посольство!

– Сейчас будет тебе посольство! – сердито сказал мент. – Стой тут и не дергайся. Значит, так. Если ты иностранец – позвонят в консульство или куда там надо, поднимут документы и твои за тобой приедут. Испанцы – они люди богатые, они о своих заботятся. Только знаешь… Я таких вот "иностранцев" из подворотни каждую неделю встречаю. Все по-русски с акцентом болтают. А потом оказывается – бомжи, да еще с претензиями. Всякие бывшие артисты, министры, писатели, доктора наук, президенты сопредельных государств… Достали вы уже, шизофреники.

Меня привели в ментовку, записали кое-какие показания и усадили в "обезьянник" до выяснения обстоятельств. За решеткой, кроме меня, находился еще хмурый и небритый тип явно уголовной внешности. Он поинтересовался, нет ли у меня сигарет, я ответил, что не курю, на этом наше общение и закончилось. Я уселся у стены и стал терпеливо ждать, когда за мной приедет посол Испании на Украине.

Интересно, а что должно было произойти на самом деле дальше? Я сообщил офицеру свое имя и фамилию, свой адрес и домашний телефон в Испании, продиктовал даже номер своего испанского водительского удостоверения, который помнил наизусть. Дал номер Диего Чжана, и настойчиво попросил в случае затруднений звонить именно по этому телефону. Всего этого было не так уж и мало. Существовала только одна, но большая проблема. Я еще не был гражданином Испании. Я имел вид на жительство в Испании, и, стало быть, номинально пока еще был гражданином Российской Федерации. И я подозревал, что к ободранному и бомжеватому гражданину России, оказавшемуся на Украине без денег и документов, отнесутся совсем не так, как к гражданину Испании.

Я просидел в кутузке весь день и всю ночь. Несколько раз я обращался к дежурному – не звонил ли насчет меня сеньор посол? Дежурный отвечал, что сеньор посол не звонил. Я просил позвонить по международному телефону, – "Только одьин разговор, сеньор, я обьязательно отдам дьенги потом, juro! ", – но мне, само собой, отказали.

Тоскливо мне как-то было. Я лежал на шконке, положив руки за голову, смотрел в потолок и размышлял. Жаль, что Демид погиб. Он бы обязательно как-нибудь узнал, что я попал в беду и выручил меня. Он был молодцом, Демид. Зря я там, в Кларвельте, бочку на него катил.

Всех жалко. И Демида, и Вана, и Тома. Но, конечно, больше всех я тосковал по Цзян. По милой Анютке. Почти невыносимо было думать, что я никогда больше не увижу ее милое лицо. Не поцелую ее.

Вальдес, конечно, был выдающимся негодяем. Если бы он добился своего, заставил Лурдес свернуть Кларвельт и попал в наш мир со способностями демоника, он натворил бы здесь больших дел. Я мог понять арабов, организовавших нашу экспедицию для уничтожения Вальдеса. Обидно было только, что нас так подставили. Мне повезло. Как всегда, повезло. Мне достался нож Джаншаха, – я воспользовался единственным ключом в Средний Мир и вернулся домой. Почти домой. Остальных же просто убили.

Нас подставили по полной программе. Чувствовал же я, что вся эта история – большой обман! Кто нас обманул? Да все! И Вальдес, и арабы. Но больше всех – эта сучка Лурдес! Я жалел, что поцеловал ее на прощание. Надо было плюнуть в ее красивое, холеное лицо. Это было бы лучшим способом прощания с ней.

Нож Джаншаха, зажатый в моей руке, перенесся в Средний Мир вместе со мной. Это было еще одним непредвиденным осложнением ситуации. Выкинуть его я не мог, приходилось разгуливать с холодным оружием. Естественно, кинжал менты у меня немедленно конфисковали. Я заявил, что это – не простое оружие, а антикварный предмет искусства. Что нож сей стоит огромных денег, и они должны положить его в сейф, а когда господин посол приедет за мной, отдать его лично мне… Кажется, речь моя звучала не слишком убедительно. Где сейчас находился этот опасный артефакт?

В конце концов я заснул. Снились мне кошмары – Анютка с отрубленной головой в моей постели… Кажется, я кричал, потому что небритый тип три раза будил меня и предупреждал, что если я буду орать и мешать ему спать, то он хайло мне заткнет и кишки выпустит. Я извинялся на ломаном русском языке – не морду же ему было бить здесь, в кутузке…

Утром в участке начался небольшой переполох. Насколько я понял из русско-украинско-матерных выражений, к нам ехала какая-то важная персона. Основная проблема состояла в том, что меня надлежало помыть и переодеть, но ни для того ни для другого условий в данном заведении не было. В конце концов я кое-как помылся хозяйственным мылом под краном, дрожа от ледяной воды, и нацепил на себя найденную в шкафу старую милицейскую форму – советского еще образца, со споротыми пуговицами и знаками отличия.

Выглядел я не намного менее экстравагантно, чем в средневековых полулатах, но по крайней мере пахло от меня теперь пылью, а не помойкой.

Начальник отделения провел меня по коридору, мы прошли в его кабинет, он уселся за стол, а мне вежливо предложил кресло.

– Приедьет сеньор посол? – осведомился я у майора.

– Посол? – Майор глянул на меня, как идиота. – Нет, конечно. Кто-то из консульства. Надеюсь, претензий у вас нет? Содержанием довольны?

– О, да! – я показал большой палец. – Очьен хороший кровать! Вы все очьен добрые!

Через пару минут дверь открылась и решительным шагом вошел господин средних лет в отличном сером костюме. Слегка полноватый, гладко выбритый, в золотых очках. Майор засуетился, обменялся с ним парой слов на украинском, и в результате уступил место за столом господину, а сам притулился в углу на стуле.

– Я – сотрудник визового отдела испанского консульства, – сказал мужчина на чистом испанском языке. – Меня зовут Серхио Эспинас. Вы – Мигель Гомес, насколько я осведомлен?

– Да! – залопотал я. – Совершенно верно. Господин Эспинас, позвольте объяснить ситуацию. Я понятия не имею, как я здесь оказался! Несколько дней назад я находился в Испании, в своем городе Эмпанаде, и вдруг оказываюсь здесь, в Киеве, под каким-то грязным мостом… На мне странная одежда… Я не знаю, что происходило в течение этих дней. Ничего не помню.

– У вас нашли какое-то холодное оружие…

– Это раритет! – заявил я. – Экспонат из коллекции моего дяди Энрико Гомеса! Я не знаю, как он оказался здесь, со мной, но мне обязательно нужно вернуть его дяде Энрико в Испанию! Дядя будет очень беспокоиться! Позвольте, я позвоню дяде в Жирону и все выяснится! Все уладится за пару минут. Он перечислит мне денег и я куплю билет…

У меня на самом деле имелся дядя Энрико в городе Жирона. Брат моего покойного отца. Правда, у Энрико Гомеса никогда не имелось коллекции холодного оружия, но я не думаю, что он стал бы задавать лишние вопросы в такой ситуации. Дядя Энрико представлял из себя примерного католика, склонного к занудству и чтению моралей, но в остальном был хорошим и понятливым человеком. Он вытянул бы меня отсюда.

– Мы звонили в Испанию, – холодно сказал Эспинас. – Мы прекрасно знаем, что вы действительно проживаете в Каталонии и имеете там постоянную работу. Но все это отнюдь не уменьшает основной проблемы. Вы – гражданин России, господин Гомес. Здесь, на Украине, вы оказались без оформления соответствующих документов и с незарегистрированным холодным оружием. Если же этот кинжал, как вы утверждаете, является ценным предметом искусства, то тем хуже для вас. Потому что это еще и контрабанда. Все перечисленное вместе позволяет завести на вас уголовное дело по законам Украины.

– Что же мне делать? – спросил я. Выражение отчаяния появилось на моем лице. Вполне искреннее, кстати.

– Мы поможем вам. Лично я помогу. Почему-то я верю, что с вами случилось несчастье. Я сделаю все, что возможно, и вы избежите уголовной ответственности.

– Спасибо, господин Эспинас! – Я приложил руки к сердцу. – Вы так добры!

– Нож останется у меня. Про него лучше забудьте. – Глаза Эспинаса жадновато сверкнули за стеклами очков и я подумал, что может быть этот нож и есть истинная причина доброты консульского сотрудника. – Мы купим вам билет до Москвы, господин Гомес. Вы гражданин России – и мы отправим вас, как и положено в таких случаях, в Россию. Я надеюсь, что в дальнейшем вы сможете решить свои проблемы. Дома, как говорится и стены помогают!

– Как – в Россию? – растерянно пробормотал я. – Но мне срочно нужно в Испанию! И этот кинжал… Мне обязательно нужно его вернуть.

– Мигель, – мягко сказал Эспинас, переходя на ты. – Поверь мне, ты попал в очень большие неприятности. Я не могу настаивать – может быть ты действительно предпочитаешь сидеть в украинской тюрьме. Но я бы тебе этого не советовал. То, что я тебе предлагаю, – это единственный возможный вариант. Даже если бы сам посол позвонил мне сейчас, я не смог бы сделать для тебя большего.

– Извините… Дайте мне минуточку… Я подумаю.

Я запустил пальцы в свою шевелюру и начал отчаянно взъерошивать волосы. Это всегда помогало мне думать. Но на сей раз никаких блестящих идей в мою голову не приходило.

Мобильный телефон господина Эспинаса, лежащий на столе, зазвонил так требовательно и громко, что оба мы вздрогнули. Эспинас цапнул трубку и приложил ее к уху.

– Да, господин посол! – жизнерадостно произнес он, вытянувшись на своем стуле в струнку. – Доброе утро, господин посол! Да, все замечательно! Ну разумеется! Господин Гомес здесь, сидит прямо передо мной. Конечно, с ним обошлись самым наилучшим образом. Он чувствует себя хорошо. Вы хотите поговорить с ним? Нет? Извините. Да. Все сделаем. И это тоже… Рейс на Барселону уже через два часа? Мы успеем, конечно. Билеты? Ну нет проблем, найдем билеты. Какие могут проблемы? В бизнес-класс, само собой. Что вы говорите?! Из Арабских Эмиратов, да?! Ха-ха-ха, господин посол. Ну, они ж там богатые. Ну что вы, такие пустяки! Не стоит благодарностей. До свидания, господин посол.

Он нажал кнопку отбоя и положил телефон на стол. Снял запотевшие очки и протер их кончиком шелкового галстука. Водрузил на нос и тщательно проморгался.

– Господин Гомес! – сказал он. – Оказывается, вы – важная персона. Извините, я не знал этого. Нашему послу уже звонили по поводу вас из Испании, Великобритании и даже из Объединенных Арабских Эмиратов. Какова ваша профессия, Мигель?

– Жонглер я, – сказал я скромно.

– Надо думать, вы – выдающийся жонглер?

– Этого не отнимешь. – Я величественно откинулся на спинку кресла. – Один из самых выдающихся. Во всяком случае в Эмпанаде – я лучший.

– Я думаю, вы поняли, о чем речь. Нам нужно успеть в аэропорт на рейс в Барселону. С документами и билетами все будет в порядке. Ну и, само собой, нам необходимо заехать в магазин и купить вам приличную одежду. Какой дом вы предпочитаете?

– Мне всегда нравилась одежда от Гуччи, – признался я.

– В Киеве есть неплохой бутик от Гуччи. Это недалеко. Через пятнадцать минут мы будем там.

– И кто же заплатит за эти шикарные шмотки? – спросил я откровенно. – Арабы?

– Да. У вас есть хорошие знакомые в Эмиратах?

– Родственники. Еще один дядя. Его зовут Абу-Талех.

– Не будем терять времени. – Эспинас встал и вышел из-за стола. – Пойдемте, Мигель. Я надеюсь, лично ко мне у вас никаких претензий нет? Я старался сделать для вас все, что мог.

– Кинжал, – тихо сказал я, наклонившись к его уху. – Кинжал отдайте.

– Ах да, извините… – Эспинас усмехнулся, полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда мой ножичек. – Хорошая работа. Сарацинский кинжал пятнадцатого века. Декоративный, конечно, не боевой. Но сталь очень хорошая. Умели тогда делать.

– А как же разрешение на вывоз? Опять контрабанда?

– Вас это не должно волновать. Вы пройдете через дипломатическое представительство. Досматривать вас не будут. Он протянул кинжал мне и я спрятал его в карман.

Майор-начальник немедленно встал с места и начал что-то втолковывать Эспинасу протестующим тоном. Я плохо понимал его украинский. Да и не к чему это было. Господин Эспинас, вежливейше улыбаясь, пробормотал майору пару фраз, отдал ему какие-то бумажки, завернутые в блестящий пакетик, и это совершенно удовлетворило офицера.

Не думаю, что в пакетике были гривны или даже песеты. Скорее всего, там наличествовали обычные доллары. Североамериканские.

– Спасибо вам, господин Эспинас, – сказал я. – Я обязательно позвоню из Испании в украинское посольство и поблагодарю господина посла. А также отмечу, как много для меня сделали лично вы.

С таким же успехом я мог позвонить Папе Римскому.

Перелет показался мне легким и быстрым. Неудивительно – в "Дьюти-фри" я затарился бутылкой виски на выданные мне в дорогу деньги, а в самолете усосал эту бутылку меньше чем за двадцать минут. Поэтому весь путь от Украины до Испании я продрых без задних ног.

Мне всегда нравился аэропорт Барселоны. Но теперь он просто вышиб у меня слезу умиления. Я возвращался домой!

Вот значит как возвращаются из путешествий в тонкие миры. На аэролайнере, в бизнес-классе. Как жаль, что я был один. Я так бы хотел, чтобы Цзян сидела сейчас здесь, рядом со мной, в этом шикарном салоне. Она заслужила это не меньше меня.

Но об этом не стоило думать. Потому что слезы сразу наворачивались на глаза. Мне еще предстояло много тяжелых воспоминаний и бессонных ночей.

В здании аэропорта меня, само собой, встречали. Вежливый молодой человек в белой рубашке поймал меня за локоток.

– Господин Гомес, не так ли? – спросил он.

– Да. Мигель Гомес. Паспорт показать?

– Пойдемте. Вас ждут.

Мы прошли мимо таможенного контроля, каким-то левым коридором, полным суетящихся клерков. И вышли прямо к автостоянке.

– Вон тот господин, – молодой человек показал на долговязую фигуру, прислонившуюся к колонне неподалеку. – Он отвезет вас. Всего хорошего, господин Гомес.

А я уже забыл про молодого человека. Я забыл обо всем на свете, стоял с открытым ртом и моргал, не веря своим глазам. В конце концов, я мог и ошибаться. Негры – они все такие одинаковые…

Да нет! Какие же они одинаковые? Разные они все. А уж этого-то негритоса я не спутал бы ни с кем на свете!

– Эй, Шустряк, – крикнул долговязый, сияя черной лысиной на солнце. – Чего таращишься? Тачка ждет!

– Том! – заорал я. – Ривейра, мать твою!!! – завопил я и бросился вперед. Я прыгнул на Начальника Зверей, налетел на него как мясоверт и едва не пробуравил его голову своими челюстями. – Том! Томик! Ты выжил!

– Выжил, – согласился Том, смущенно отворачивая свою физиономию от моих слюнявых поцелуев. – Ты это… Мигель… Кончай лизаться. Поехали.

– Уфф… – Ноги меня не держали и я сел на бордюр. – Подожди немного, Том. Дай отдышаться. Вот оно как получилось… Ты все же вернулся домой, Том. Жаль, что все остальные погибли. Господи, как жаль-то…

– Кто погиб? – Том настороженно сжал толстые губы.

– Ну, все. Анютка. Демид. Ван.

– Да, это конечно ужасно. – Томас грустно покачал головой. – Возьми телефон, Мигель.

Он протянул мне мобильник фривольно-желтого цвета.

– Зачем?

– Бери. Набирай номер.

Он продиктовал мне цифры. Я дисциплинированно набрал их и услышал гудки. А потом и голос.

– Да, я слушаю, – сказал мелодичный голосок.

Пальцы мои разжались и я уронил телефон на землю.

– Я разбил его, да? – тупо пробормотал я.

– Дурень, – произнес Том и ткнул меня пальцем в лоб. – Дурень ты! Этот мобильник и об стенку не расшибешь. Хорошая модель, четыре года назад таких не было. – Он наклонился, поднял телефон и снова набрал номер. – Цзян, это я. Да, это Мигель с тобой говорил. Прилетел он, все нормально. Да он тут ополоумел слегка, когда твой голос услышал. Решил, наверное, что ты с ним с того света разговариваешь. Телефон уронил. Представляешь, он почему-то решил, придурок, что все мы погибли…

– Дай трубку! – закричал я, вскочил на ноги и вырвал телефон из рук Томаса. – Анютка, лапочка, – сказал я нежно. – Как ты себя чувствуешь, солнышко мое?

– Хорошо! – прощебетала Цзян. – Мигель, милый! Мы очень беспокоились, что тебя слишком далеко закинуло и ты не сможешь быстро приехать в Испанию. Очень хорошо, что ты приехал. Демид и Ван сказали, что ты молодец и я тоже молодец. За это нам с тобой дали месяц отдыха и мы с тобой можем провести его вместе. И денег нам тоже дали.

– А тебя куда закинуло? – спросил я, запоздало догадываясь, в чем состояла моя ошибка.

– Сейшельские острова. Там очень хорошо. Я сейчас там. Я забронировала нам номер в отеле. Ты приедешь ко мне, Мигель?

– Обязательно, лапочка, – сказал я. – Я очень хочу тебя увидеть. Я люблю тебя, Анютка.

– А Лурдес?

– Ее не люблю. Она стерва.

– Тогда я тоже тебя люблю, – торопливо сказала Цзян. – Ты знаешь, Мигель, я теперь не буду требовать от тебя, чтобы ты обязательно на мне женился. Пока не буду.

– Хорошо, Анютка. Жди меня, милая. Скоро я у тебя буду.

Я нажал на кнопку и отбой сыграл свою электронную песенку.

Какой я дурак! Демид же объяснял мне все! Для того, чтобы душа демоника погибла окончательно, демоника нужно сжечь. Если же его убивали самым обычным образом, он просто оказывался в Среднем мире. Нас убили в Кларвельте. Не могу сказать, что это было приятно. Но по сравнению с тем, что мы остались в живых, это было просто пустяком.

Томас Ривейра, оказывается, подвизался теперь шофером. Наверное, не нашел пока подходящей вакансии повара. Он плюхнулся на водительское место в шикарнейшей тачке – длиной метров шесть и отполированной до зеркального блеска. Справа от него сидел араб в белом бурнусе.

– Добрый день, дядя Абу-Талех! – сказал я и протянул арабу руку.

– Алейкум ассалам. – Араб моего прикола не понял, но руку пожал и улыбнулся. – Как дела, Мигель?

– Отлично. Спасибо за все. А главное – за шикарный прикид от Гуччи.

Араб осмотрел мое одеяние и, кажется, остался доволен моим выбором. Возможно, он все-таки знал толк в европейской одежде.

– Этот костюм вы покупали за свой собственный счет, Мигель, – сказал он. – И билеты на самолет – за свой счет. И виски, которым от вас пахнет – тоже.

– Как же так! – обиженно взвыл я. – Хоть бы предупредили! Я вам что, миллионер, что ли?

– Извините, это наш принцип, – строго сказал Абу-Талех. – Вы делаете для нас работу. Мы платим вам за вашу работу. Также мы оплачиваем некоторые специфические дополнительные расходы, связанные с вашей работой. Транспортные расходы и одежда к этим расходам не относится.

– А вы что, заплатили нам?

– Разумеется. Разве господин Коробов не сообщил вам? Об сумме оплаты и страховочных было оговорено заранее. Деньги уже переведены на ваш счет в испанском банке.

– У меня не было никакого счета!

– Теперь есть.

– И сколько же у меня на счету?

– Здесь не могу сказать. – Абу-Талех покосился на Томаса. – Это ваша личная тайна. Сегодня я вручу вам чековую книжку – узнаете. Где нож Джаншаха, кстати?

– В кармане.

– Давайте.

Я безропотно достал кинжал и вручил его арабу. Он близоруко поднес его чуть ли не к самому носу и с любовью провел пальцами по червленому узору на серебре.

– Не порежьтесь, – сказал я.

– Я знаю. Капля моей крови – и я попадаю в тонкий мир. Какая простая, но совершенная магия существовала в те века! Достойно изумления!

– Светлый Мир… – деликатно заговорил я. – Этот артефакт – единственный ключ от Светлого Мира. Теперь вы имеете возможность вторгнуться туда.

– Именно по этой причине нож Джаншаха будет уничтожен, – сурово сказал Абу-Талех. – Мы не можем позволить себе повторения истории с Вальдесом. Светлый Мир будет отрезан от Среднего Мира. Навсегда. Так же, как мы сделали это с тремястами двадцатью пятью мирами, подобными Кларвельту.

Томас вырулил с автостоянки и шустро понесся по автостраде. Управлял машиной он хорошо и очень уверенно. Не скажешь, что сорок лет провел в таком месте, где не то что автомобилей – велосипедов-то не было. Если, конечно, не считать самоездов Рыжего Йохана.

– Эй, Том, – сказал я. – Можешь связаться с Коробовым?

– Легко.

Руля одной рукой, Том набрал комбинацию цифр. Не глядя, кинул телефон мне на заднее сиденье.

Ловкий он был парень, ничего не скажешь.

– Привет, Дема, сказал я. – Ты где?

– Привет, Миша, – сказал Демид. – Я во Франции.

– На Монмартре сидишь? Устриц трескаешь? С лимончиком?

– Ненавижу устриц. Я в библиотечном архиве. Работаю. Одно интересное дельце наклевывается.

– А Ван?

– В Лондоне. У него студенты. Нельзя ему от занятий надолго отрываться. Он же у нас профессор!

– Понятно… Ничего, что я тебя отвлекаю?

– Ничего.

Я дышал в трубку секунд двадцать. Никак не мог выдавить из себя ни слова. Столько всего хотел спросить у Демида, а теперь вот смешался. Всегда у меня так.

– Ты встретился с Лурдес? – прервал молчание Демид.

– Да.

– Ну и как?

– Грустно. Очень грустно.

– Предлагала тебе остаться?

– Да.

– Ну а ты?

– А я – ни в какую.

– Почему? Ты же любил ее?

– Я любил Лурдес, – сказал я. – А это… Это уже не Лурдес. Это Госпожа. Демиург собственного мира. Смотрит на людей свысока – как на жуков в траве. Любить ее – все равно что заниматься сексом с Останкинской телебашней.

– Сочувствую, – сказал Демид. – Правда, очень тебе сочувствую, Михаил. Извини, что так получилось. Сам понимаешь, что ничего сделать тут мы уже не могли.

– Понимаю. Теперь понимаю. Слушай, Демид, а ты с самого начала знал, что новая Госпожа Дум – это Лурдес?

– Не с самого. Но к тому времени, когда мы встретились с тобой в Кларвельте – уже знал.

– Почему ты не сказал мне сразу?

– А ты представь, что сказал бы. И что?

Я представил. Меня просто дрожь пробрала.

– Да, – признался я. – Было бы намного хуже. Намного. Извини, Дем, что я наезжал на тебя там. Ты был абсолютно прав.

– Ты хороший парень, – сказал Коробов. – Везучий и необычайно способный. Мне было приятно работать с тобой. Глядишь, не в последний раз…

– Говорят, нам какие-то башли перечислили? – ехидно поинтересовался я.

– Перечислили. И тебе тоже. У нас был заключен хороший контракт. Я даже для Томаса кое-что выбил задним числом. Хоть он и не был запланирован с самого начала, но работал-то на нас! К тому же, жить ему теперь на что-то надо…

– И кто же знал о том, что им платят?

– Все. Ван. Цзян. Все, кроме тебя.

– А что же мне-то ты не сказал, гад?! – рявкнул я в трубку. – Небось, денежки мои хотел захапать?

– Тебя я берег, Мишка, – произнес Демид. – Ты и так там много психовал. А если бы узнал, что Лурдес уже не та, да еще и то, что работаешь за деньги… Жалко мне тебя было. Очень жалко. Извини.

– Стало быть, единственной целью нашей миссии был Вальдес?

– Выходит, что так.

– И сколько же я заработал?

– Двести.

– Чего? Баксов?

– Тысяч.

– Чего – тысяч?

– Двести тысяч баксов, – простенько, буднично произнес Демид. – Это был очень большой заказ. Когда работаешь с арабами, всегда так. Богатые они, сволочи.

– Да уж…

– Ну все, пока. Будь здоров.

Демид отключился от связи.