Возможно, все продолжалось бы таким образом в Светлом Мире в течение столетий и даже тысячелетий – Вальдес возглавлял бы и всемерно развивал учреждение по отражению несуществующей опасности появления демоников, тешил свое тщеславие и потихоньку вводил в быт кларвельтцев все новые предметы обихода, изготовленные в его мастерской. Госпожа Дум была бы довольна, что никто не вламывается в ее уютный мир. Но через год случилось нечто, заставившее Вальдеса перейти к более активным действиям, приведшим, в конце концов, к самым печальным последствиям.

Виновата в этом была сама Госпожа Дум. Она произнесла в ходе одного из разговоров несколько неосторожных фраз, заставивших Вальдеса встрепенуться.

Как-то Госпожа пожаловалась на плохое здоровье и Вальдес удивленно спросил, как же может так быть – болезни у великой Госпожи? Ведь сама она уверяла, что не может болеть в Светлом Мире. На что Госпожа ответила, что причиною тому стало, очевидно, произведенное ею заклинание вуали забвения. Оно отняло у нее много сил. Кроме того, наложенная вуаль нарушила гармоническое равновесие Кларвельта – тонкий мир, созданный магией, стал менее устойчив и Госпоже приходилось сейчас постоянно отдавать часть своей жизненной силы, чтобы он не начал разрушаться. "Но это не так страшно, – сказала тогда Госпожа, – пройдет совсем немного времени – лет сто-двести – и равновесие восстановится естественным образом, как раны затягиваются на теле".

Вальдес много раздумывал над этим. Выяснялось, что Кларвельт был системой не только искусственной, но и весьма непрочной, во всем зависящей от хрупкого здоровья его создателя.

Когда Вальдес посетил Госпожу в следующий раз, он примерно уже представлял, что ему нужно выяснить.

– Госпожа… Простите меня за бестактность, но есть один вопрос, касающийся лично моей судьбы. Он мучает меня, но я никак не отважусь его задать…

– Спрашивай, Вальдес. Ты заслужил получение ответа на любые вопросы.

– Вы как-то сказали, что если вы умрете, то Светлый Мир свернется, все здесь погибнет, но я останусь в живых и буду возвращен на то место, из которого пришел…

– Да, это так, – мрачно произнесла Госпожа Дум.

– В этом случае я сохраню свои необычные способности там, в большом мире?

– Не сохранишь, – сказала Госпожа голосом вовсе уж замогильным. – Есть, правда, один способ сохранить твои способности и в большом мире. Это случится в том случае, если Кларвельт свернется не из-за моей смерти. Я могу свернуть Кларвельт сама. Добровольно. В этом случае мы с тобой снова окажемся в большом мире. При этом мы сохраним наши способности демоников, но Светлый Мир погибнет. Я никогда не пойду на это! Слышишь, ты, Вальдес! И не мечтай об этом!

Вероятно, Клементина Шварценберг была все же не бессмертной, если разговор о смерти приводил ее в столь мрачное расположение духа.

– Что вы, Госпожа! – возопил Вальдес. – Как могли вы подумать о том, что я желаю хоть малейшего вреда вам или любимому мной Кларвельту! Я денно и нощно тружусь, не покладая рук, дабы украсить наш Светлый Мир и сделать жизнь его обитателей еще более счастливой! – Вальдес повалился на колени и закрыл лицо руками. – Я обрел подлинную свою жизнь только здесь, – сдавленно произнес он как бы сквозь рыдания. – И если вы подозреваете меня в дурных намерениях, то лучше мне не жить…

– Успокойся, милый мой Вальдес, – сказала добросердечная Клементина, уже отходя от гнева. Она даже погладила Вальдеса по голове. – Я вижу, что ты действительно любишь Светлый Мир. Я верю, что ты не предашь меня.

– Спасибо, Госпожа! – Вальдес схватил руку старой женщины и прижался к ней губами. – Спасибо…

– Я расскажу тебе… – Клементина осторожно высвободила свою маленькую кисть из железных клешней Вальдеса. – Большое знание – это нелегкая ноша, и порою так трудно нести ее в одиночку. Ты должен знать, Вальдес. Первоначально магия создания искусственных миров была придумана именно с такой скверной целью – целью приобретения волшебных способностей. Дурные люди, владеющие могущественными секретами, ненадолго создавали собственные миры, чтобы затем уничтожить их собственной рукой и вернуться в Средний Мир, обладая невероятной колдовской мощью. Именно так многие великие волшебники древности приобрели свою силу. Это было скверно и греховно – ведь каждый раз при разрушении мира гибли тысячи и тысячи людей – его обитателей. Но Бог, создатель наш, пресек распространение подобной мерзости. Последним, кто собственноручно разрушил свой мир, был Мерлин. После смерти Мерлина наступило следующее: если маг имел при создании миров дурные намерения, то магия его перестала срабатывать – даже если все ее компоненты и условия соблюдались с величайшей тщательностью. Миры было разрешено создавать только тем, кто стремился к благу – а таких было очень мало… Бог наш позволил создать мне Кларвельт, а, стало быть, он был уверен в моей добродетельности.

– Боже мой, как это удивительно, – пробормотал Вальдес.

– К сожалению, Вальдес, я не бессмертна. Я старюсь медленно, но когда-нибудь я умру. И тогда Светлый Мир тихо угаснет со мной. Но меня в запасе еще много тысяч лет. Много… Здоровье мое и состояние Кларвельта связаны теснейшим образом. Любое возмущение в магическом равновесии – будь то наложение новых заклинаний или вторжение демоников – сразу же отзываются на мне в виде болезни. Так что береги Светлый Мир, Вальдес. Не допускай в него новых демоников. Сам Бог послал тебя мне…

– Госпожа! – Вальдес решительно поднялся на ноги. – Прошу вас, отдайте мне нож Джаншаха! Храня его здесь, у себя, вы подвергаете Кларвельт опасности разрушения!

– Почему?

– Потому что вы беззащитны против людей из большого мира, моя Госпожа! Если некий демоник, не дай Бог, пройдет незамеченным мимо меня и войдет во Дворец Дум, он сможет забрать у вас нож безо всякого труда. Никакая магия не поможет вам. Ведь это так?

– Это так, – согласилась Госпожа после непродолжительных размышлений. – Ты уверен, что у тебя нож будет в безопасности?

– Речь не идет о безопасности! Нож должен исчезнуть! – воскликнул Вальдес. – Я уничтожу его! Это страшная, невероятная опасность – ключ от Кларвельта. Он не должен попасть в руки врагов! Я сожгу его в горне и превращу в окалину, и развею оную по ветру или растворю в реке. Мы должны сделать все, чтобы навсегда закрыть Кларвельт от Среднего Мира, полного грехов и пороков!

– Хорошо, Вальдес. Я отдам тебе нож Джаншаха.

Нечего и говорить, что Вальдес не уничтожил магический кинжал. Он сжег в горне подделку, заранее изготовленную им, и проследил, чтобы это действие видели его мастера, и, таким образом, увидела сама Госпожа. Теперь Вальдес ясно знал, чего ему хотелось бы больше всего на свете – любым способом заставить Клементину Шварценберг свернуть свой мир собственными руками. Тогда он, Вальдес Длиннорукий, оказался бы снова в Среднем Мире – не потеряв своих новых, величайших способностей. И нож Джаншаха должен был помочь ему в этом.

Итак, Вальдес не уничтожил кривой нож. Напротив, он изготовил для кинжала удобные ножны, которые позволяли незаметно носить его под одеждой. Вальдес не расставался с кинжалом – он снимал его только тогда, когда отправлялся на аудиенцию к Госпоже. Не было в мире предмета, более ценного для Вальдеса, чем нож Джаншаха.

Клементина Шварценберг не умела врать. Давно разучилась за ненадобностью – ложь не имела смысла в ее искусственном мире. Она искренне считала, что нож может переносить людей только в одном направлении – из Среднего Мира в Светлый. Но Вальдес в этом сомневался. И очень скоро он убедился в том, что его сомнения правильны.

Надлежало провести эксперимент. Вальдес хорошо подготовился к нему – он нашел неглубокую и сухую пещеру в Буковых Горах недалеко от города. Эксперимент был коротким – он пришел в пещеру, уколол себя ножом до крови и оказался прямо в нашем мире. В Испании.

Вальдесу повезло – он материализовался не в потаенном храме арабской секты, откуда он некогда перенесся в Кларвельт (вначале он предполагал, что должно было случиться именно так), и не где-нибудь посреди автострады, заполненной ревущими машинами, и даже не в супермаркете, забитом людьми. Вальдес появился на задворках Барселоны – в тесном дворе, со всех сторон окруженном дешевыми четырехэтажными домами. Поскольку дело происходило в три часа ночи, никто не увидел, как высокий светловолосый человек появился на том месте, где только что ничего не было и тут же принялся скакать подобно козлу, хохотать и выкрикивать самые непристойные испанские выражения.

Вальдес ошалел от радости. Он снова попал в свой замечательный Средний Мир – порочный и агрессивный по сравнению со стерильным Кларвельтом, но такой живой и интересный. Первой мыслью Вальдеса было не возвращаться в Светлый Мир никогда более – довольно с него было выхолощенного и пресного кларвельтского бытия. Но, прошагав по ночной Барселоне около пяти километров, Вальдес уже заскучал по своим длинным ногам, не знающим усталости – тем замечательным ногам, что он оставил в Светлом Мире. Здесь его ноги снова были короткими и слабыми. Добравшись, наконец, до ночного бара, проголодавшийся Вальдес по привычке полез за кошельком, но обнаружил там только десяток серебряных флоренов, совершенно непригодных для использования в Испании. Местные песеты нужно было зарабатывать тяжким трудом… Вальдес сглотнул голодную слюну и снова уколол себя ножом. Он вернулся в Кларвельт, сразу же разжег костерок и с аппетитом поужинал – в пещере его ждал запас провизии.

За месяц он совершил двенадцать путешествий в Средний Мир и обратно. Он отыскал свой земной костюм, чтобы не выглядеть в Испании чересчур экстравагантно в черной одежде инквизитора. Он прихватил с собой из Кларвельта десяток драгоценных камней – рубинов, сапфиров и изумрудов, и продал их в большом мире, чтобы иметь испанские деньги. Вальдес потихоньку осваивал Средний мир, от которого отвык за год пребывания в Кларвельте.

Лишне напоминать о том, что за этот год в большом мире прошло чуть больше месяца. В сущности, за это время в Испании ничего не изменилось. И скоро Вальдес чувствовал себя одинаково уверенно в обоих мирах. Разворотливый малый, он обзавелся новыми испанскими документами на имя некоего Диего Менеса (имя оставил прежнее, чтоб не путаться), и даже снял квартирку на северной окраине Барселоны – неподалеку от того места, где он обычно проходил в Средний Мир.

Пора было приступать к осуществлению главного, ради чего все это задумывалось. Вальдес был главным специалистом по отлову демоников в Кларвельте. И значит, в Кларвельте должны были появиться демоники. К сожалению, сами люди большого мира не стремились попасть в Кларвельт – да и понятия не имели, что такое возможно. Стало быть, Вальдесу нужно было помочь им в этом.

Технически это оказалось очень простым – сперва уколоть ножом выбранную в жертвы персону, потом уколоть самого себя. В этом случае жертва переносилась в Кларвельт первой, следом за ней – Вальдес. Несчастный демоник, пройдя через вуаль забвения, как и положено, терял память на две недели. А Вальдес помнил все великолепно.

Первым демоником Вальдеса стал парень-негр из ресторана "Монтроса" в Калелье. Волей случая именно он подвернулся под руку Вальдеса, когда тот окончательно созрел для начала действий. Так или иначе, Томас Ривейра оказался в Кларвельте, был успешно отловлен в ходе шумной компании, объявлен демоником и приговорен к сожжению. Чем закончилось это дело, вы уже знаете. Вальдес просчитался. Он предполагал, что у него в запасе две недели. Оказалось – всего десять дней. Томас ушел в дальние леса и стал Начальником Зверей. А Вальдес больше не ошибался.

Он отлавливал и сжигал в среднем по одному демонику в год – этого было достаточно для поддержания его непререкаемого авторитета у местного авторитета и уважения Госпожи Дум. Таким образом, ему приходилось похищать человека из Барселоны и ее окрестностей раз в тридцать шесть дней по земному времени. Вряд ли это могло быть особо отмечено на земле – месте, где люди пропадали в гораздо большем количестве каждый день. А вот Светлый Мир реагировал на то, что вытворял Вальдес, весьма болезненно.

Он начал разрушаться.

Монстры, обитавшие прежде только за Злым Пустырником, просочились в леса и расплодились там в таком количестве, что выйти ночью из дома в Дальних землях стало самоубийством. Появились новые растения – все как на подбор ядовитые или даже хищные, как аррастра. Погода все меньше слушалась повелений Госпожи, несмотря на все ее старания: штормы и ураганы проносились над селениями и полями, убивали людей, губили урожай и превращали Светлый Мир в мир темный и опасный. Да и люди портились прямо на глазах. Прежняя их изнеженность и мягкотелость все больше уступали место раздраженности, грубости и желанию вцепиться друг другу в глотку по любому поводу.

Сама же Госпожа чувствовала себя все отвратительнее. Болезни, положенные ей природой по причине преклонного возраста, до поры до времени дожидались своего часа где-то за углом – как стая одичавших злобных собак, отогнанных могущественной магической силой. Теперь они с рычанием выбегали одна за другой и остервенело вцеплялись в тело Госпожи, терзая его и стремясь разорвать на куски. Только заклинания, которые творила Госпожа Дум, останавливали этот процесс и не давали ей умереть.

Вальдес прекрасно знал, что является причиной такого болезненного состояния Светлого Мира и Госпожи. Каждый человек, которого он протаскивал в Кларвельт и превращал в демоника, вызывал возмущение магического равновесия тонкого мира в такой же степени, как огромный валун, сброшенный в середину небольшого, покрытого ряской пруда, заставляет воду расходиться кругами и выплескивает ее на берега, размывая их. Да, в пруду через некоторое время все успокаивается – но тонкий мир устроен посложнее пруда, к тому же Вальдес кидал свои "валуны" слишком часто.

Если Вальдес протаскивал демоников еще чаще, он быстро и окончательно добил бы и Госпожу Дум и Кларвельт. Но он вовсе не хотел этого – ведь при этом он потерял бы все! Он вернулся бы в Средний Мир обычным человеком. Здесь же, в Кларвельте, он стал теперь настоящим хозяином. Госпожа Дум непрерывно болела и не контролировала уже свой мир, хотя и питала иллюзию, что контролирует. Вальдес стал намного сильнее ее. И поэтому Госпожа предпочитала закрывать глаза на те беспорядки, что творились в Кларвельте. Вальдес – он такой молодец. Он так хорошо и интересно говорит… Он заботится о ней. Он знает, что делает…

Госпожа Дум превратилась в древнюю старуху, теряющую разум. Вальдес довел ее до этого. Бедная, бедная Клементина.

А время текло, проходили годы и десятилетия. Не надо забывать о том, что за пять лет земного времени, прошедшие с тех пор, как Вальдеса закинуло в Кларвельт, здесь прошло пятьдесят лет! Сменилось два поколения – мало кто уже помнил, что некогда существовала жизнь без великого Вальдеса Длиннорукого – полномочного наместника Госпожи. Вальдес давно уже переделал жизнь в Светлом Мире, основательно перепачкав ее в соответствии с собственными прихотями. Он ввел новые порядки. Он распространил деятельность инквизиции на все сферы жизни. Увеличил тюремные сроки, мало-помалу доведя их до пожизненных в отношении личных своих врагов – тех, кто пытался встать на его пути. Вальдес ввел публичное наказание плетьми. Узаконил пытки. К большому его сожалению, несмотря на все больше портящиеся нравы кларвельтцев, никто из них так и не дорос до ранга хоть сколько-нибудь значительного преступника. Размягчающее влияние Клементины Шварценберг не позволяло стать кому-нибудь настоящим негодяем. Но это не обескураживало Вальдеса. Как и положено истинному инквизитору, он без труда находил состав преступления там, где преступлением и не пахло, после чего несчастный заключался в застенки и подвергался пыткам. Вальдес запретил печатать книги. Запретил употреблять наркотики, все более распространяющиеся в Кларвельте, без особого регламента, расписывающего, какому сословию что положено употреблять. Ввел налоги на любовниц, на употребление гусиных перьев, на черных кошек и еще двадцать не менее замечательных по своему идиотизму налогов. Учредил нагрудную медаль за стукачество на соседей. Вальдес старался как мог, чтобы превратить Светлый Мир в помойную яму. Зачем он делал? Ответ мой будет прост, но мне кажется, что он в наибольшей степени соответствует истине. Вальдес просто развлекался.

Особым предметом его гордости было изобретение собачьих боев. В качестве бойцовых псов выступали люди из тех, кто попал в долговое рабство. Бои стали крайне популярны как среди знати, так и среди городских мещан. Вальдес сам не раз посещал их, и каждый раз потирал руки, видя, как люди – некогда благородные и даже добрые – превращаются в тупую и кровожадную толпу.

Все это было забавно, но не более того. Вальдес был взрослым человеком и ему давно наскучило играть живыми фигурками, созданными Госпожой. Он хотел вернуться в большой мир в полной своей силе, сохранив все свои сверхчеловеческие способности. В большом мире он нашел бы возможности для действительно интересной игры. Ему нужно было найти способ заставить Госпожу свернуть свой мир добровольно.

Десятилетие шло за десятилетием, но он не мог придумать ничего для того, чтобы разрешить эту проблему.

Кларвельт едва дышал, но не умирал. Вальдес поддерживал его в рабочем состоянии. Он еще не решил, что на Светлом Мире стоит поставить точку.

Большую часть времени Вальдес проводил теперь в Среднем Мире. В Испании.