Doc. in., t. I, p. 632, et t. II, p. 368.

Главный дом или командорство тамплиеров в Дижоне, говорят дижонские предания, располагался в предместье Сен-Пьер (Saint-Pierre) на юг от церкви Святого Петра: оно находилось на том месте, где видны сейчас врата Святого Петра напротив бьющего ключа воды. Местоположение Тампля было между этой церковью и башней Фондуар (Fondoire) или Фондор (Fondeur), то есть бастионом, над которым проходит по земляному валу, улица Шеньо (Chaignot). Итак, чтобы построить бульвар так, как он существует до сих пор, губернатор Луи де ла Тремуаль (Louis de la Tremoille) снес Тампль в 1513 году и, чтобы возместить убытки рыцарям Святого Иоанна Ирусалимского, которым после угасания тамплиеров принадлежали эти строения, Франциск I возвел из материалов, остававшихся от Тампля, церковь Магдалины или командорство Мальты. Виден еще верх этого здания со стрельчатым окном, украшенным мальтийским крестом, на углу улиц Магдалины и Школы права (прежняя улица Портель) напротив жилища привратников.

Независимо от этого главного дома, тамплиеры владели другими домами в самом Дижоне, среди которых дом, называемый Мейкс дю Тампль (Meix du Temple) или маленький Тампль Дижона, располагавшийся рядом с башней, именовавшейся Часовня Шатра (тюрьмы) Святого Бенигна (Saint-Benigne), потому что, говорят, в ней был заключен Святой Бенигн († 200 н. э.), апостол Дижонский, и где, как повествует аббат Фио (Fiot), он отдал свою жизнь за Иисуса Христа. Признаки этой башни можно увидеть в доме по улице Школы права на очень небольшом расстоянии от командорства Магдалины, о котором я рассказал.

Главное командорство, маленький Тампль и другие постройки относились к великому приорству Шампани (Courtepee, 2 edition, t. II, p. 117). Согласно тому же автору монахи Храма имели с 1260 года один дом на улице де ла Порт или башни Фондуар или Фондор, улица, носившая в XIV веке имя де Крэ (des Crais), которая называется сегодня улицей Святой Анны (Id., t. I, p. 428). Что касается командорства в предместье Сен-Пьер, то оно было (исходя из Courtepee, t. II. p. 177) реально основано в пользу ордена Святого Иоанна Иерусалимского к 1190 году герцогом Гуго III (Hugues III), в награду за службу, оказанную ему монахами ордена в Святой Земле.

Это должно внушать определенное недоверие к Куртепэ в интересующем нас вопросе: видно, что данный автор смешивает ворота Фондуар, находившиеся в конце улицы Шеньо, с воротами Нанксион (Nanxion), располагавшимися на краю улицы Мезон-Руж (Maison-Rouge) (см. старые карты Дижона) и дает в одном и том же взятом месте два дома тамплиеров вместо одного.

Вот более четкие доказательства:

«Поскольку аббатство Святого Стефана, – пишет аббат Фио (История церкви аббатства Святого Стефана – Histoire de l’eglise abbatiale de Saint-Etienne, p. 126), – создавало препятствие зданию, которое рыцари Храма, вульгарно называемые тамплиерами, хотели соорудить в их дижонском доме, размещавшемся в приходе Святого Петра, то об этом препятствии было доложено в Рим, и папа Александр III в 1168 году принял решение в пользу Ордена Храма: «Eisdem fratribus oratorium et cimeterium in praescripto loco adjudicavimus» (Id., ib., p. 405. Доказательства).

Дом тамплиеров и зависящие от него строения были вклинены между контрфорсами (les directs) базилики Святого Стефана и владениями Святого Бенигна: так назывались монастырь или cemeterium (кладбище) Святого Бенигна. Это имение тамплиеров занимало большое пространство между стенами каструма и сельского предместья Дижона. Оно должно было располагаться в виде обширного треугольника между улицами Сен-Пьер, Мельниц (des Moulins) и Бордо-Марго (Bordot-Margot), продолжавшегося, естественно, вне стен от улицы Шеньо. Следовательно, оно занимало все направление нынешнего земляного вала между улицами Сен-Пьер и бастиона напротив улицы Шеньо.

Тамплиеры обладали некоторыми постройками в окрестностях Дижона. В Фовернее им принадлежал дом или часовня со всеми подсобными помещениями. Они имели также дом в Талане (Talant), доказательство существования которого приведено господином Гарнье (Garnier) в своих превосходных воспоминаниях о Талане. Этот последний дом упирался в стену крепостного ограждения напротив сада современного курорта.

«Et obtulit se velle fieri servum esclavum ordinis». Doc. in., t. I, p. 632.

Село в двух километрах от Дижона.

«Dictus recipiens osculatus fuit ipsum in fine spinae dorsi, in umbilico et in ore» (Doc. in., t. II, p. 368). Представляется, что посвятитель имел выбор: либо принимать поцелуи, либо самому целовать. В принятии Родольфа де Гранвилье (Rodolphe de Grandvilliers) посвятитель сам берет на себя эту заботу: «Item dixit quod recepiens fecit cum spoliari usque ad camisiam, et osculatus fuit ipsum receptum in fine spinae dorsi, in umbilico, et demum in ore». (Doc. in., t. II, p. 354).

Представляется, что кощунства ослабевали по мере удаления от великого центра резиденции ордена, которой являлся парижский Тампль, где великий магистр держал свой двор. Можно сказать и так: поскольку последний обладал достоинством владетельного князя, то великие сановники Франции домогались чести иметь столь же блестящий титул. Различные кощунства, которые ставятся в вину братьям, тщательно соблюдались в Тампле Парижа, а также в командорствах и домах, относящихся к его ведению, и в них все совершалось согласно требованию: трижды отречься от Христа, трижды плюнуть на крест, исполнить три поцелуя (in ore, in umbilico, et in spinae dorsi) (в губы, в пупок и в копчик – В. Т. – Г.), послушаться совета об отвратительных отношениях и пр. Все эти чудовищные практики имели место без послаблений. В провинциях и вдалеке от источника порока или правила, наоборот, определенные похвальные слабости и определенные счастливые уступки спешили умерить нечестивый аспект вещей: так, в диоцезе Труа посвятитель, действительно, появлялся совсем голым; но професс целовал его только в плечо (Doc. in., t. I, p. 254). В диоцезе Э (d’Aix) посвятитель допускал то, чтобы професс аллегорически изображал срамной поцелуй (id., ib., p. 425). Чаще всего здесь гротеск смешивается с гнусностью: когда Пьер д’Арбле из парижского диоцеза, но проходивший посвящение в провинции, отказался целовать in umbilico, то посвятитель ему сказал: «Ergo osculeris me in ano». «Боже мой, нет», – живо поправился професс, поспешив исполнить поцелуй in umbilico (Doc. in., t. I, p. 497). Более или менее похожая сцена имела место в диоцезе Сэнт (id., t. II, p. 24). Когда Эудес де Бюр (Eudes de Bure) заявил, что не отречется вовсе от Иисуса Христа, то один из присутствующих ему ответил, что он мог бы тем более не колебаться, ибо в их стране отрекались от Бога сотню раз за одну блоху. Только эта грубая и постыдная шутка и привела к отречению, но посвящаемый его произнес лишь устами, принявшись рыдать столь горько, что брат Вильгельм де Люр (Guillaume de Lurs) сказал другим свидетелям: «Оставьте его; иначе, его сделаете сумасшедшим». И его на самом деле оставили в покое, отказавшись его заставлять плевать на крест, импровизированный ими из двух палок: «super quandam crucem ligneam factam de duobus baculis» (Doc. in., t. II, p. 110).

«Ab aliquibus perversis de superioribus ordinis»: это выражение самого брата Вильгельма де Льежа (см. Doc. in., t. I, p. 9). По данным Жераля де Мюрсака из диоцеза Сэнт, некоторые из еще живущих тамплиеров сделались виновными в промискуитете, когда находились за морем: «Aliqui ex fratribus existentibus ultra mare perpetrabant crimes sod». (Id., t. II, p. 213). Ж. Инкмет де Лондре (J. Hincmete de Londres), всячески защищая орден от этого тяжелого обвинения, добавляет: «Quod ultra mare aliqui fratres inter se commitebant illud peccatum sod.». (Id., t. I, p. 193).

Это здравое размышление, высказанное мне знатным человеком и превосходным знатоком патером Лакордэром (P. Lacordaire). В самом деле много тамплиеров на допросах выражали свое удивление, почему члены ордена, которые знали об отвратительных мистериях их не отменили и не разоблачили в Церкви (Id., t. II, p. 3 et 83).

«Quod non dimitterent ordinem pro meliori et pejori» . (Doc. in., t. II, p. 236).

Doc. in., t. I, p. 207; et t. II, p. 7 et 20.

Это слово, которое часто повторяется в течение посвящения. После обета послушания они были связаны «statim pro professis habebantur» . (Doc. in., t. II, p. 85, 102 et passim.)

T. I, p. 501: «Когда спрашивали брата Жерара де Пазажа (Gerard de Pasage), не совершил ли он грех, плюнув на крест, он отвечал, что да, но сделал он это по причине данной им клятвы послушания» (Doc. in., t. I, p. 214).

Doc. in., t. I, p. 184.

Id., t. II, p. 192.

Id., t. II, p. 367.

Id., t. II, p. 359.

Id., t. I, p. 188.

Id., t. II, p. 263-333.

Id., t. I, p. 270 et 425.

Id., t. II, p. 256, 260.

Id., t. II, p. 296 et 250.

Id., t. II, p. 389.

Id., t. II, p. 342.

Id., t. II, p. 354.

Id., t. II, p. 264.

Id., t. II, p. 176.

Id., t. II, p. 179.

Id., t. I, p. 331.

Id., t. II, p. 278.

Id., t. II, p. 376.

По свидетельским показаниям Готтфрида де Татана (Geofroid de Thatan) из диоцеза Тура формула отречения была следующей: «Je reney Jhesu, je reney Jhesu, je reney Jhesu». (Doc. in., t. I, p. 222).

Id., t. I, p. 249.

«Ipse tammen testis non intelligebat in hoc aliquid malum, sed quod hoc fierat propter penuriam lectorum». (T. I, p. 317).

Смотреть о фактах совершения промискуитета, t. II, p. 122, 137, 213.

Брат Ж. де Тортавилла (J. de Tortavilla) не считал за грех и отношения с теми, кто и вовсе не входил в орден. Он называет того, с кем состоял в сожительстве. (См. t. II, p. 286). Один брат из диоцеза Безансона рассказывает, что великий магистер ордена трижды его обманным образом использовал в течение одной ночи на Кипре. (T. II, p. 290). Другой брат называет того, кто его утащил в сторону и кому он не осмелился противоречить отказом по причине предписания, сделанного ему во время посвящения. (Id., p. 294). Несколько братьев говорили, что они занимались этим в здравом сознании, ибо их статуты имели для них силу закона.

Вследствие толерантности, о которой я говорю, братья могли делать вид поцелуев и плевков: «finxit et sputum non emisit» (Doc. in., t. I, p. 356 et 359). Несколько раз наиболее срамной поцелуй совершался только в пояс или на рубашку: «super braccale, circa zonam, supra camisiam» (Id., t. II, p. 38, 40). Брат Эван Фили (Even Phily) говорит, что подставил свою щеку, но не губы: «ad illam partem inferiorem» (Id., ib., p. 372). Брат Буан (Boin) рассказывает, что живот брата Демара (Demar) был настолько большой, что он без труда изобразил поцелуй in umbilico, чего он коснулся лишь носом: «sed nunquam tetigit nisi de naso».

Именно это известно о рыцаре Готтфриде де Гонавилла (Gaufrid de Gonavilla), прецепторе Аквитании и Пуату, посвященном в орден в лондонском Тампле братом Робертом де Тортевилем (Robert de Torteville). Когда последний открыл посвящаемому печальный перечень кощунств, коим ему необходимо было подвергнуться и который разрушил все идеи такого юного благородного человека как Гонавилла, бедный брат спросил о том, где были его дядя и другие добрые люди (bone gentes), приведшие его в подобное место. Посвятитель, видя его сопротивление, говорит ему: «Если ты хотел мне клясться на Святых Евангелиях Бога, которые ты признаешь, если братья тебя об этом просят, то ты делай все, что я от тебя требую, а я окажу тебе в этом полное сснисхождение». «Я клянусь», – тотчас ответил Гонавилла, и посвятитель его отпустил после следующей маленькой церемонии: брат Роберт закрыл рукой крест, чтобы професс плюнул ему на руку, положенную таким образом. Гонавилла объясняет нам причины данной крайней осторожности: он и его дядя, являясь фамильярами (близкими друзьями) короля Англии, оказали много услуг брату Роберту: когда последний нуждался в этом, его неоднократно вводили в покои английского короля. Гонавилла признает, что имея обязательство принять последовательно пять рыцарей, он их оберегал равно как и сам был обережен; но однажды он находился в церкви, чтобы слушать мессу некоего брата Бернарда, уже одевшего белый стихарь в ожидании другого брата, чтобы ему исповедаться, и Бернард обратился к Гонавилле со словами: «Господин, знайте, что против Вас замышляются определенные вещи и что ходит какое-то писание, в котором Вы изобличали великого магистра ордена и показывали на других братьев как не соблюдающих статуты» (Doc. in., t. II, p. 398).

«Saltem dicas hoc ore et non corde». (Id., t. I, p. 571).

Doc. in., t. II, p. 265.

Это были братья Матьё де Бовэ (Mathieu de Beauvais), Жан де Безенкур (Jean de Besencourt), Жан де Жувиньи (Jean de Jouvignie), Родольф де Гардевилье (Rodolphe de Gardevillier), Жан де Трошинкур (Jean de Trochincourt), Пьер де Созоле (Pierre de Sausaulay), Режиналь д'Арживилла (Reginald d'Argivilla), Бернар де Соммевё (Bernard de Sommeveux) и др. (Doc. in., id., p. 285).

Один из кающихся принял отпущение с условием заявлять об этом на тринадцати мессах Святого Духа (Id., t. I, p. 313). Эмерику де Бюру предписывалось поститься тринадцать пятниц на хлебе и воде (Id., t. I, p. 318). Радульф де Жизи исповедуется брату Жану из Дижона, который совершает крестные знамения и налагает на него пост и вериги: «Incipit se signare et obstupescere, sed finaliter absolvit cum imposita penitencia quod frequenter acciperet disciplinas fortes et duras secrete, jejunaret, etc.» (Id., t. I, p. 399)– Один монах из братьев-миноритов (францисканцев) предписывает для покаяния Жану де Сен-Жюсту (Jean de Saint-Just) самобичевание с чтением псалма «Помилуй мя, Боже…» – «Miserere mei» . (Id., t. I, p. 399).

Посвятитель Одон де Бюр из диоцеза Лангра говорит ему спустя несколько дней после посвящения: «Quod non curavet, quia pro trufafecerat supradicta» (Doc. in., t. II, p. 110). Итак, известно, что старо-французское слово truffa означает насмехаться (см. Lacombe).

Один из братьев-сержантов, принимавший участие в посвящении рыцаря Бертрана Гюаска (Bertrand Guasc), говорит ему спустя некоторое время, что все это делалось как бы в шутку, чтобы его проверить: «ad probandum eumdem et causa joci seu truphae» . (Id., t. II, p. 260).

Некоторые братья говорят о почитании креста в их церемониях и протестуют с большим простодушием своих ортодоксальных чувств (Doc. in., t. II, p. 241, 245). Брат Бернард говорит, что тамплиеры почитают крест трижды в год, а именно: в два праздника Святого Креста в мае и сентябре и более торжественно в Страстную Пятницу, которую они проводят без оружия с босыми ногами и покрытыми головами, распростершись на коленях. – И вот на языке того времени сакраментальные слова поклонения:

«Ador te Crist, et benedesc te Crist, qui per sancta tua crou nos resemist!»

«Я тебя почитаю Христос, я тебя благословляю, о Христос, искупивший нас на своем Святом Кресте!» (Doc. in., t. II, p. 503).

См. Histoire de France de M. Michelet, t. III, p. 127.

«Non cures, quia hoc non est nisi quaedam truffa… Quod receptor dixerat et pro trufa». (Doc. in., t. I, p. 510).

Представляется, что в этом нечто обнаружилось, ведь согласно услышанному братом Ренаром де Бором (Renart de Bort), рыцари госпитальеры Святого Иоанна Иерусалимского, делая намек на простую акколаду их ордена, намеривались высмеять то, что тамплиеры делали на полном серьезе: «Audivit frequenter improperari sibi et aliis fratribus ordinis jocose ab hospitalariis quod in eorum receptionibus osculabantur tantum in ano» . (Id., t. II, p. 153).

После приведения к присяге братьям внушалось, чтобы ни в коем случае ими не раскрывались секреты ордена, они предупреждались, что если нарушат свою клятву, то будут помещены в тюрьму, где вскоре и умрут или из которой уже никогда не выйдут: «Quod si revelaret, poneretur in carcere in quo cito moreretur, vel nunquam de eo exiret.»

Брат Гервасий де Бовэ (Gervais de Beauvais) однажды говорит Родольфу де Прелю (Rodolphe de Preles), что в ордене имелся столь существенный для сокрытия пункт, что гораздо лучше не снести головы, чем его разоблачить. (Doc. in., t. I, p. 175).

T. I, p. 87.

Это были архиепископ Нарбонна и епископы Лиможа, Манда и Лизье.

Среди этих первых были Пьер де Люньи (Pierre de Lugny) и Стефан де Биссей (Etienne de Bissey), бургундские тамплиеры.

Крепость Сафад (Saphad).

Пишется так: IIIIxx (См. t. I, p. 170, из Doc. ined.)

Recueil de Bar, ordres religieux et militaires; Paris 1785 (Сборник Бара, Монашеские и военные ордена; Париж 1785).

В 1266 году рыцари Храма, осажденные в Сафаде султаном Египта, сдались после сорокадвухдневной осады. В нарушение условий капитуляции и человеческих прав султан предложил на следующее утро либо переход в магометанство, либо смерть. Приор Сафада провел ночь в увещевании своих братьев умереть; и из шестисот тамплиеров, которые там оставались (это число искажали до трех тысяч), только восемь оказались вероотступниками. Все другие приняли смерть через отсечение головы (Recueil de Bar).

M. Michelet, Histoire de France, t. III, p. 203.

Хотя они и давали клятву ничего не разглашать, я не хочу рассматривать Ж. де Молэ и его товарищей по несчастью как неких упрямых еретиков, предпочитавших скорее терпеть все муки, нежели признавать свои преступления; таковыми являлись присциллиане, правилом которых было: «Jura, perjura, secretum prodere noli». Клянись, отрекайся, неважно, но не выдавай секрет (см. Бособр). Я думаю гораздо лучше толковать о простодушии, а также лояльной и военной откровенности рыцарей Храма, признавая искренность их свидетельств.

«...............Un pastor senza legge

..............................................................

Nuovo Jason sara di cui si legge

Ne' Maccabei: e come a quel su molle

Suo re, cosi fia a lui chi Francia regge» .

(Il Dante. L'Inferno, canto XIX).

«Пастырь без закона............ это будет новый Ясон, подобный тому, о ком говорит книга Маккавеев; и поскольку его король был слабым по отношению к другому, так будет для всякого самодержца Франции».

На том, что касается мнения виновности тамплиеров, разумеется; ибо никто не проповедует большего почтения к памяти, трудам и знанию Райнуара; и я рассматриваю как очень достойным для меня осмелиться утяжелить перчатку, брошенную на арену этим прославленным академиком.

Мариньи, передавая королю рассказ о капитуляции Сафада, говорит:

«Им перерезали всем горло; Сир, три тысячи их было».

(Райн. Траг. Тамплиеров, акт I, сцена 5).

Если бы поэт посоветовался с историей, то значительно бы снизил число этих благородных жертв. В битве при Тибериаде, которая оказалась гораздо пагубней и которая осыпала цветами рыцарство Храма, потери были намного ниже цифры, принятой поэтом по случаю сдачи Сафада.

См. Memoires de M. de Beausset;

см. еще на сей счет «Napoleon, ses opinions et jugements», par Damas-Hinard, 1838.

День ареста тамплиеров в Париже и во всей Франции.

Recueil de Bar.

Michelet, Histoire de France, t. III, p. 206.

L'abbe Velly, Histoire de France.

Было более 50 гностических сект (См. каталог Святого Иринея и Святого Епифания. См. также – Gibbon, Decline and Fall, c. 25).

По словам Маттера, гностицизм являлся эклектическим во всех своих ответвлениях. Верование в то, что Божество проявлялось в религиозных установлениях всех народов, позволяло это заимствование (Hist. du Gnost., t. I, p. 44).

Симон, именуемый Магом, происходил из поселка Гиттон в Самарии. Он был учеником мага Досифея, утверждавшего, что он Мессия, предсказанный пророками. Симон Маг проповедовал свою доктрину с 41 года христианской эры (См. Pluquet).

Эти проявления или модусы становились эманациями в системе валентиниан.

В надписи на нашей шкатулке премудрость имеет имя METE. В других местах я достаточно доказал синонимичность этого слова с теми словами, которые цитировал.

Он родился в поселке Каката вблизи Пеллы по соседству с Иерусалимом и проповедовал к 72 году от Рождества Христова.

Matter, t. III, p. 16; de Beausobre, t. I, p. 377.

Рожденный в поселке Капартайже в Самарии. Он являлся современником Эбиона и проповедовал свою доктрину около 74 года от Рождества Христова (De Berault-Bergastel, Histoire de l’Église).

См. Pluquet.

Matter, t. I, p. 294.

Pluquet.

Около 107 года от Рождества Христова.

Matter, t. I, p. 332.

Matter, t. I, p. 336.

«Os homini dedit» .

Он был вместе с Менандром из симонианской школы.

Василид, 110 год н.э., и Карпократ, 120 год н.э. (De Berault-Bergastel, Histoire de l'Eglise).

По Маттеру, основываясь на актах диспута Манеса с Архелаем, Василид был происхождением из Персии.

Pluquet, в статье «Василид».

«Non oportere confiteri eum qui sit cricifixus». «Не верьте в распятого, в того, кто не является мертвым и не умрет никогда» и пр. Это формулы, возвращающиеся часто в устах посвятителей во время принятия в рыцари Храма. Не правда ли, потрясающая аналогия?

Та же самая система огдоады явно исходит из нескольких расположений фигур или букв алфавита надписи на шкатулке из Эссаруа, что я уже показал в первой части этого произведения: второе обстоятельство весьма решающее, чтобы признать гностический характер шкатулки.

Matter, t. II, p. 189.

Pluquet.

Histoire de l’Église par M. l’Abbé de Berault-Bergastel.

Matter, t. II, p. 32.

«Basilides magister luxuriae et turpissimorum complexuum» (Hier. cont. Jov., lib. II, cap. 16).

Святой Ириней (глава 23) говорит, что Василид полагал в разряд безразличных вещей наиболее грязный разврат; и Святой Епифаний (Haer. 24, § 3, p. 71) сообщал, что нет такого порока, такого бесстыдства, которого бы не позволял Василид своим ученикам.

Matter.

Pluquet.

Matter, t. II, p. 48.

Matter, t. II, p. 50.

Id., lib., p. 54.

Ἔννοια, Χάρις, Σιγή, как угодно. (Стр. 53)

Чтобы определить эту премудрость, можно выбрать между Σοφία, или еще другими словами. Это всегда душа или Елена Симона, или мать жизни: μητὴρ τῆς ζωῆς манихеев (см. Matter, t. II, p. 80). Симон говорил, что его Елена, которая не что иное, как душа, была заблудшей овечкой, которая вернулась искать и спасать (Epiph., Haeres., 21, № 3, p. 58). Какая кощунственная пародия на великолепную параболу доброго пастыря! Симон дал душе не только имя Елены, но еще Ἔννοια и Προυνικός, божественной добродетели, посланной небом в материю, чтобы ею править и ее укротить. Святой Епифаний говорит, что это та же самая добродетель или небесный эон, который другие ереси называют Барберо или Барбело, светлая мать или мать живущих (Epiph., Haeres., 26, № 10, p. 92; et Haeres., 37, p. 270). (Стр. 53)

Это слово, как говорит Бособр (Histoire critique du Manich., t. II, p. 327), есть искажение сирийского Bar-Bahal, то есть сын Господа.

Id., ib., p. 55.

Id., ib., p. 71.

Id., ib., p. 90.

Около 171 года н.э. Он родился в Сирии (Pluquet).

De Berault-Bergastel, Histoire de l’Église.

151 год от Рождества Христова.

Matter, t. II, p. 106.

Pluquet.

Matter, t. II, p. 107.

Id., ib., p. 108.

Id., ib., p. 109.

Hist. Crit. du Manich., t. I, p. 422.

Haeres., p. 251.

Если читатель напомнит себе, в каких формах я отмечал огдоаду на изображении и на всех аксессуарах шкатулки из Эссаруа, то совсем не удивится, почему в этом отношении я обозначаю ему здесь и там совпадение различных гностических систем.

У Климента Александрийского читаешь замечательный фрагмент по поводу этих восточных доктрин: ὃν γεννᾷ ἡ μήτηρ αὐτοῦ εἰς ϑάνατον ἄγεται καὶ εἰς κόσμον, ὃν δ’ ἀναγεννᾷ Χριστός, εἰς ζωὴν μετατίϑεται, εἰς ὀγδοάδα (Apud Clem. Alex., p. 800). (Стр. 55)

Перевод: «Тот, кого мать рождает миру, идет одновременно в мир и смерть; но тот, кого возрождает Иисус Христос идет в жизнь и в огдоаду».

Так поступали позднее офиты, каиниты и пр. Святой Епифаний приподнял только край вуали, говоря о маркосианах: «Их бабы и мужики проводят дни и ночи в услаждении своих тел: они мажутся благовониями и упиваются на пирах, и от пиров переходят к другим удовольствиям».

Без труда поверишь большим безобразиям, когда захочешь поразмышлять над тем, что главные гностические школы, а в особенности офиты, имели тайные доктрины и мистерии (Matter, t. II, p. 368), где посвященные преодолевали многие степени и где наиболее достойные доходили до последних передач. Здесь существовали, как раньше в Греции, великие и малые мистерии (Id., ib., p. 380).

Matter, t. II, p. 221.

Pluquet.

Matter, t. II, p. 223.

Pluquet.

Tertullien adv. Marc., lib. I, c. 1.

Святой Ириней, Климент Александрийский, Ориген, Святой Епифаний и пр.

Matter, t. II, p. 231.

Tertull. Adv. Marc., IV, 19.

Πνεῦμα μόνον (Epiph., XLII. Tert., I, 19). (Стр. 57)

«Et relicta civitate Nazareth, venit et habitavit Capharnaum maritima in finibus Zabulon et Nephtali» (Matth. IV, 13).

Pluquet.

См. Eusebius, lib. IV, 11. Эта доктрина Высшего Бога; ее находят и в свидетельских показаниях тамплиеров. Посвятитель Фулька де Труа (Foulques de Troyes) говорит ему верить только в одного Высшего Бога (Doc. in., t. II, p. 384). Посвятитель Жана де Шуна (Jean de Chounes) указывает ему верить лишь в небесного Бога (id., ib.). Посвятитель Бертрана де Монтиньяка (Bertrand de Montigniac) говорит ему верить только в Высшего Небесного Бога, который один мог его спасти (id., ib., p. 404). Есть множество свидетельских показаний подобного рода, которые доказывают, что мистерии посвящения у тамплиеров имели целью внушить им чистый монотеизм. Есть также очень большое разнообразие в этих свидетельских показаниях, но они все доказывают презрение, которое связывалось с божественностью Христа. Другой говорил, что если Иисус Христос и страдал, то не за наши грехи, но за свои собственные. А этими словами професс упрекал своего дядю, являвшегося его посвятителем и заставившего его принять такую религию: «quare posuerat eum in tali religione» (id., ib., p. 242).

Justin, Apolog. Epiph., Haeres., 42.

Боссюэ. Панегирик Святого Франциска Ассизского.

Matter, 3, p. 309.

Вот поразительные аналогии: в изложении доктрины манихеев есть вопрос об области огня среди пяти элементов, из которых образуется господство тьмы; в сабеянской системе злые духи называются ангелами огня (Matter, 2, p. 396).

Pluquet.

De Berault-Bergastel, loc. cit., t. I, p. 385.

Matter, t. I, p. 353.

Id., ib., p. 352.

Комментарии об Индии, диалоги о судьбе, апологии, гимны и др. (Thedoret, Haeret. Fab., lib. I, p. 209. – Eusebius, Hist. eccl., lib. IV, c. 30).

L’abbé Foucher, —Mem. de l’ Acad. des inscr. et belles-lettres, t. XXXI, p. 449.

Matter, t. I, p. 361.

Matter, t. I, p. 365.

Id., p. 369.

В число этих сизигий или эманаций Вардессан помещал солнце и луну (Matter, t. I, p. 371): это еще один пункт соответствия с нашей шкатулкой, которая с каждой стороны изображения или METE заставляет видеть солнце и луну в числе эманаций, образующих огдоаду.

Святой Августин, de Haer., 46, сказал о манихеях: «Solem et lunam adorant». В действительности, как говорит де Бособр, манихеи поклонялись только солнцу и луне как частям добра и презирали все другие светила как части зла. Папа Лев I (Sermo 7 In natal. Dom.) сообщает, что есть христиане, которые, прежде чем войти в базилику Святого Петра, останавливались на возвышенных местах и поклонялись солнцу. Очевидно, культ этих христиан был искажен манихейством.

Matter, t. I, p. 378.

Id., ib., p. 381.

Euseb., Prep. evangel., p. 834.

Matter, t. I, p. 388.

Маги говорили: «От вечности существует настолько злой дух, насколько Бог является добрым. Бог есть свет; Ариман есть тьма» (L’abbé Foucher, op. cit., p. 210).