IV. Булла об упразднении ордена тамплиеров, воспроизведеннная согласно Виллануэва

КЛИМЕНТ, епископ, слуга слуг Божиих, в вечную память о событии.

Глас дошел до небес, глас стенания, скорби и плача; ибо время пришло, когда Господь устами пророка заставляет внимать этому воплю: «И как бы для гнева Моего и ярости Моей существовал город сей с самого дня построения его до сего дня, чтобы Я отверг его от лица Моего за все зло сыновей Израиля и сыновей Иуды, какое они к прогневлению Меня делали, они, цари их, князья их, священники их и пророки их, и мужи Иуды и жители Иерусалима. Они оборотились ко Мне спиною, а не лицем; и когда Я учил их, с раннего утра учил, они не хотели принять наставления, и в доме, над которым наречено имя Мое, поставили мерзости свои, оскверняя его. Устроили капища Ваалу в долине сыновей Енномовых, чтобы проводить через огонь сыновей своих и дочерей своих в честь Молоху, чего Я не повелевал им, и Мне на ум не приходило, чтобы они делали эту мерзость, вводя в грех Иуду» (Книга Пророка Иеремии, глава 32, стих 31-35). «Глубоко упали они, развратились, как во дни Гивы; Он вспомнит нечестие их, накажет их за грехи их» (Книга Пророка Осии, Глава 9, стих 9). При столь чудовищной новости, в присутствии столь постыдного общественного позора (которого, в действительности, никто никогда не слышал; и разве кто-нибудь видел подобное?), я упал, когда услышал, я опечалился, когда увидел, мое сердце наполнилось горечью, меня охватил сумрак. Ибо это глас народа града, глас храма, глас Господа, воздающего Его врагам по заслугам. Пророк чувствует нужду вопиять: «Дай им, Господи: что Ты дашь им? дай им утробу нерождающую и сухие сосцы» (Книга Пророка Осии, глава 9, стих 14), ибо их лукавство разоблачило их беззакония. Изгоните их из вашего дома, дабы их корень иссох: «И не будет он впредь для дома Израилева колючим терном и причиняющим боль волчцом, более всех соседей зложелательствующим ему, и узнают, что Я Господь Бог» (Книга Пророка Иезекииля, Глава 28, стих 24); ибо страшен разврат того, кто совершает заклание своих сыновей, кто отдает и посвящает их демонам, но не Богу, богам, которых они не ведали. Вот почему сей дом будет предан опустошению и посрамлению, проклятию и разорению: «В большом стыде будет мать ваша, покраснеет родившая вас; вот будущность тех народов – пустыня, сухая земля и степь. От гнева Господа она сделается необитаемою, и вся она будет пуста; всякий проходящий чрез Вавилон изумится и посвищет, смотря на все язвы его» (Книга Пророка Иеремии, Глава 50, стих 12, 13). Ведь Господь избирал народ не по причине места, но место по причине народа; итак, поскольку даже место храма участвовало в злодеяниях народа, постольку Соломон, преисполненный премудростью как потоком, услышал эти четкие слова из уст Господа, когда строил храм: «Если же вы и сыновья ваши отступите от Меня и не будете соблюдать заповедей Моих и уставов Моих, которые Я дал вам, и пойдете и станете служить иным богам и поклоняться им, то Я истреблю Израиля с лица земли, которую Я дал ему, и храм, который Я освятил имени Моему, отвергну от лица Моего, и будет Израиль притчею и посмешищем у всех народов. И о храме сем высоком всякий, проходящий мимо его, ужаснется и свистнет, и скажет: “за что Господь поступил так с сею землею и с сим храмом?” И скажут: “за то, что они оставили Господа Бога своего, Который вывел отцов их из земли Египетской, и приняли других богов, и поклонялись им и служили им, – за это навел на них Господь все сие бедствие» (Третья Книга Царств, Глава 9, стих 6-9).

Уже в начале нашего выдвижения на суверенный понтификат, перед тем, как мы появились в Лионе, где принимали инсигнии нашего коронования, нам втайне внушалось и здесь и там, что магистр, командоры и другие братья воинства Иерусалимского Храма, включая сам орден, которые водворились в заморских областях для защиты вотчины Нашего Господа Иисуса Христа, и которые, казалось бы, являлись сугубыми поборниками кафолической веры, защитниками Святой Земли и покровителями ее интересов (вот для чего Святая римская церковь, изливая на тех же самых братьев и на полноту ордена свою особую милость, вооружала их против врагов Христа знаком креста, облекала многочисленными почестями, обеспечивала свободами и разными преимуществами, и Церковь, как и все верные, считали своей обязанностью предоставлять им все виды благ, подавая им разнообразную помощь); нам внушалось, что они впали в преступление отвратительной апостасии против Самого Господа Иисуса Христа, в чудовищный порок идолопоклонства, в омерзительную Содомию и в различные ереси. Однако это представлялось неправдоподобным и казалось невероятным, как столь религиозные мужи, так часто по-особенному проливавшие свою кровь во имя Христа, неоднократно подвергавшие свои жизни смертельной опасности, проявлявшие большие знаки благочестия на своих богослужениях, во время постов и других послушаний, могли презреть свое спасение, став на путь совершения стольких преступлений; тем более, что этот орден, столь хорошо и здраво начавшийся, был утвержден апостольским Престолом; когда сам его устав удостоился быть заверенным тем же самым Престолом как святой, разумный и праведный; и мы не желали, просвещенные примерами Нашего Господа и учениями Канонических Писаний, предоставлять свой слух для внушений и сообщений подобного рода. И все же, в конце концов, наш дражайший сын в Иисусе Христе Филипп, знаменитый король Франции, перед которым были разоблачены те же самые преступления, движимый отнюдь не чувством алчности (поскольку и вовсе не притязал потребовать или присвоить себе какое-либо имущество Тамплиеров, ибо отказался от него в своем собственном королевстве, удалив подальше от своих рук), но усердием православной веры, следуя за прославленными стопами своих предков, уведомил, насколько мог, обо всем произошедшем, сообщив нам через своих посланников и в своих письмах многочисленные и важные сведения, дабы нас просветить и известить об этих вещах. Преступления только возвеличили худую славу Тамплиеров и их ордена. Кроме того, один воин ордена, высокого благородства и пользовавшийся большим доверием в нем, нам заявил по секрету и под присягой, что во время его приема, по советам того, кто его принимал, и в присутствии других рыцарей воинства Храма, он отрекался от Христа и плевал на крест, представленный ему принимавшим его рыцарем. Тот же самый воин сообщил еще, что еще живой магистр воинства Храма принимал подобным образом воина на заморской ассамблее этого ордена, то есть когда он его заставил отрекаться от Христа и плевать на крест в присутствии приблизительно двухсот братьев означенного ордена; что он слышал разговор, что такой обычай использовался при приеме братьев в вышеназванный орден; что по призыву начальника или его представителя неофит отрекался от Иисуса Христа и плевал на крест, дабы оскорбить распятого Христа; что начальник и неофит совершали иные непотребные и противоречащие христианской чести акты. Терзаемые обязанностью нашего служения, мы сочли невозможным не выслушать столь вопиющие возгласы.

Но когда благодаря общественному доброму имени и живой настойчивости Короля, герцогов, графов, баронов и других дворян, а равно духовенства и народа королевства, которые обратились лично к нам или через прокуроров и синдиков, мы узнали (о чем говорим с болью), что магистр, командоры и другие братья ордена, как и сам по себе орден, оказались запятнанными вышеуказанными преступлениями и некоторыми другими, и что эти преступления нам представлялись в определенной степени доказанными несколькими признаниями, засвидетельствованиями и показаниями, данными во Франции вышеозначенным магистром, визитатором Франции, несколькими командорами и братьями ордена в присутствии многих прелатов и инквизитора ереси, имея во главе их апостолическую власть, подписанные и составленные общественным письмом свидетельства, предоставленные нам и нашим братьям; и что шум и возмущения, поднятые этим орденом, только возрастали, достаточно показав все касающееся ордена и людей, его составляющих, что никак нельзя проходить мимо этого без великого негодования и не использовать терпимость без неизбежной опасности для веры; и мы, идя по стезям Того, для Которого хотя и недостойны, держим место в дольнем мире, рассудили, что было поначалу необходимо установить дознание по этим вещам.

Итак, мы процитировали перед нами нескольких командоров, священников, рыцарей и других братьев этого ордена высокой репутации, предоставив им произнести присягу; мы умоляли их с большой любовью во имя Отца, Сына и Святого Духа, угрожая им судом Божиим и вечным проклятием в силу святого послушания (поскольку они находились в верном и благоприятном месте, где могли ничего не опасаться), невзирая на исповеди, совершенные ими перед другими, и которые не должны были им нанести какого-либо ущерба, если признавались перед нами, говоря нам об этих вещах чистую и простую истину; после чего мы их опрашивали, мы сверили все семьдесят два показания в верном содействии нескольких из наших братьев, и в нашем присутствии и в присутствии вышеуказанных братьев мы составили их исповедания подлинным письмом общественными руками. Затем по истечении нескольких дней мы обязали их зачитать это в консистории и объяснить каждого из них на своем родном языке. Настаивая на своих показаниях, они их недвусмысленно и свободно подтвердили в том виде, в каком их прочли.

Мы сами затем, желая учредить расследование по данному вопросу сообща с великим магистром, визитатором Франции и главными командорами ордена, затребовали в течение нашего пребывания в Пуатье к себе великого магистра, визитатора Франции, а также великих командоров Нормандии, Аквитании и Пуату. Но поскольку некоторые из них были тогда настолько больны, что не могли ни ехать верхом, ни предстать удобно перед нашим присутствием, и поскольку мы желали знать истину обо всем том, что было сказано, удостоверив нас в реальности содержавшегося в исповеданиях и показаниях, о которых говорилось, и которые совершались во Франции перед инквизитором ереси в присутствии общественных нотариусов и нескольких добропорядочных людей; мы доверились этим показаниям, выявленным инквизитором и доставленным нам и нашим братьям благодаря услуге общественных нотариусов; мы поручили их: нашему возлюбленному сыну Беренгарию, титулярному епископу Нереи и Ашиля, теперь епископу Тускулума; Стефану, титулярному епископу Святого Кириака, иерею Терм; и Ландольфу, титулярному епископу Святого Ангела, диакону, мудрость которого, опытность и точность нас вдохновили на полную уверенность; и мы повелели им совершить расследование с великим магистром, визитатором и вышеназванными командорами, как в отношении их, так и в отношении каждого члена ордена в целом и над самим орденом, затребовав сущую истину и все то, что они бы нашли в этом деле, составив их исповедания и показания с помощью общественного нотариуса, предоставив их нашему апостольству и согласовав с вышеозначенным магистром, визитатором и командорами, согласно форме Церкви, льготу об отпущении грехов и освобождения от отлучения, которое они бы понесли за эти преступления в случае, когда бы они оказались реальными, и если, что они были обязаны сделать, смиренно и благоговейно попросили бы отпущения грехов. Эти кардиналы лично посетили великого генерального магистра, визитатора и командоров, изложив им мотив своего визита. И поскольку их персоны и персоны других Тамплиеров пребывали во Франции, мы снизошли к ним, приказав в силу апостольской власти, им объявить свободно и без всякого страха, чистосердечно и просто истину обо всех этих вещах.

Великий магистр, визитатор и командоры Нормандии, Аквитании и Пуату в присутствии трех кардиналов, четырех общественных нотариусов и нескольких других добропорядочных людей принесли присягу на Святом Евангелии говорить чистую правду, полную правду обо всех этих претензиях; они показали и признались между прочими вещами перед каждым из них свободно и добровольно, без насилия и устрашения, что когда их принимали в орден, они отрекались от Христа и плевали на крест, и что они сами приняли большое количество братьев по той же самой форме, то есть заставляя их отрекаться от Иисуса Христа и плевать на крест. Некоторые из них еще исповедали другие ужасные и нечестивые преступления, о чем мы теперь умолчим. Кроме того, они сказали и признали, что все содержащееся в их исповеданиях и показаниях, сделанных в присутствии инквизитора, было верным.

Эти исповедания и показания великого магистра, визитатора и командоров были составлены общественным письмом четырьмя публичными нотариусами в присутствии великого магистра, визитатора, командоров и нескольких других добропорядочных лиц; и после промежутка в несколько дней обвиняемым было предоставлено чтение этого по приказу и в присутствии вышеназванных кардиналов; и объяснено каждому из них на его родном языке. Настаивая на своих заявлениях, они их недвусмысленно и свободно подтвердили таковыми, каковыми они им зачитывались. После своих признаний и показаний они были освобождены кардиналами от отлучения, понесенного за эти деяния, и просили на коленях со сложенными крестом руками, смиренно и благоговейно и не без пролития обильных слез отпущения грехов. Кардиналы (поскольку Церковь не закрывает свои врата перед теми, кто возвращается в нее), приняв от великого магистра, визитатора и командоров отречение от их ереси, искренне им даровали льготу отпущения, согласно форме Церкви, затем, вернувшись к нам, они нам представили исповедания и показания великого магистра, визитатора и командоров, составленные общественным письмом и общественными руками, сообщив нам, что происходило с обвиняемыми. Благодаря исповеданиям, показаниям и этой записи мы нашли, что великий магистр, визитатор и командоры Нормандии, Аквитании и Пуату являлись тяжко виновными, одни по нескольким пунктам, а другие по меньшему количеству.

Итак, рассмотрев, что столь ужасные преступления не могли и не должны были оставаться безнаказанными, поскольку наносили большое оскорбление Богу и всем католикам, мы постановили в согласии с нашими братьями сделать по этим преступлениям и эксцессам посредством Ординариев на местах и других усердных и благоразумных лиц, делегированных нами, предварительное расследование против каждого лица этого ордена и против самого ордена, полагаясь на избранных нами людей, которым посчитали должным доверить этот мандат.

После этого во всех частях света, где братья данного ордена имели обыкновение обитать, дознания были проведены против каждого индивида, как назначенными, так и делегированными нами лицами, затем против самого ордена инквизиторами, которых мы сочли обязанными исполнить эту миссию. Эти предварительные расследования направлялись на наше рассмотрение; одни с большой тщательностью зачитывались и внимательно сверялись нами и нашими братьями кардиналами Святой Римской Церкви; другие изучались в Малосене, диоцез Вэзон, множеством очень грамотных, благоразумных, верных, богобоязненных людей, ревнителей католической веры, умудренных, как прелатов, так и других.

Затем мы пришли во Вьенн, где оказалось уже собрались представители для собора, созываемого нашими несколькими патриархами, архиепископы, избранные епископы, освобожденные и неосвобожденные аббаты (abbé exempt – в Средневековье аббат, свободный от епископской юрисдикции, прим. пер.), другие прелаты церквей, а кроме того, прокуроры от прелатов и отсутствующих капитулов. На первом заседании, состоявшемся с вышеназванными кардиналами, прелатами и прокурорами, мы посчитали должным им изложить причины созыва Собора. И поскольку стало затруднительным или скорее невозможным, чтобы все кардиналы, прелаты и прокуроры, собравшиеся на этот собор, выслушивали в нашем присутствии все касающееся дела вышеозначенных братьев, то по нашему указанию и при общем согласии между всеми присутствующими на соборе прелатами и прокурорами, несколькими патриархами, архиепископами, епископами, освобожденными и неосвобожденными аббатами, а равно и другими прелатами церквей и прокурорами всех частей христианства, всякого языка, нации и страны, избрали и назначили, как представлялось, наиболее опытных, мудрых и способных, дабы рассматривать с нами и с вышеуказанными кардиналами сие столь важное дело. Затем в месте, избранном для собора, то есть в кафедральном соборе, мы повелели прочесть публично засвидетельствования из протокола расследования ордена перед прелатами и прокурорами, и это происходило в течение нескольких дней, и насколько они того желали; и в продолжение совершенные по данному вопросу засвидетельствования и разделы были показаны, прочитаны и рассмотрены с вящей тщательностью и попечением, не поверхностно, но с созревшей внимательностью несколькими из наших достопочтенных братьев, патриархом Аквилеи, архиепископами и епископами, присутствующими на священном соборе, избранными и делегированными ad hoc, а также лицами, выбранными собором. Эти кардиналы, патриархи, архиепископы и епископы, освобожденные или неосвобожденные аббаты, иные прелаты и прокуроры, назначенные другими для этого делопроизводства и представшие перед нами, провели с нами секретное совещание по поводу проведения данного процесса, ожидая, что некоторые Тамплиеры могли бы предпринять защиту ордена. Большая часть кардиналов и почти весь собор, а поначалу избранные полнотой собора, чтобы его представлять, затем еще большая часть, – четвертая или пятая части присутствующих людей со всех стран, – высказали мнение, наряду с вышеозначенными прелатами и прокурорами, что необходимо было предоставить ордену защиту, и что на статье о ересях, предмете расследования, исходя из того, что доказано до сих пор, нельзя его осудить без оскорбления Бога и нарушения правосудия. Другие, наоборот, говорили, что не стоило им брать под защиту орден, что мы вовсе не должны ему предоставлять защитника, и что если бы стало ощущаться, что его защищают, дело бы приняло угрожающий оборот, Святая Земля существенно бы пострадала, и все свелось бы к пререканиям, задержкам и отсрочке решения по данному вопросу. Они добавляли еще несколько других доводов. Несомненно, предыдущие процедуры, предпринятые против этого ордена, не позволяют его канонически осудить в качестве еретического сообщества окончательным решением; тем не менее, поскольку ереси, вменяемые ему, его по-особенному обесчестили, как и почти бесконечное число его членов, а среди них великий магистр, визитатор Франции и главные командоры были убеждены в вышеуказанных ересях, заблуждениях и преступлениях по их собственным спонтанным признаниям; и поскольку эти исповедания делают орден очень подозрительным, и поскольку это бесчестие и это подозрение делают его совершенно безобразным и отвратительным для Святой Церкви Господа, прелатов, самодержцев, князей и католиков; и поскольку, больше того, считается уже не найдется добропорядочного человека, который бы пожелал вступить в сей орден, – все эти вещи делают его бесполезным для Церкви Божией и для продолжения дел на Святой Земле, служба на которой была ему доверена; и поскольку затем мы и наши братья назначили настоящий собор как определенный предел, на котором должно быть принято решение и провозглашено определение, и что рассылка решения или положения этого процесса приведет, как представляется, к вероятной полной утрате, разрушению и рассеиванию имущества Храма, отданного, переданного и уступленного верным для поддержки Святой Земли и борьбы против врагов христианской веры: среди них находятся те, кто говорят, что необходимо за вышеозначенные преступления провозгласить определение осуждения против этого ордена, и те, кто считают, что имевшие место процедуры не позволяют после длительного и вызревшего обсуждения его справедливо осудить; мы же имея на виду только Бога, и принимая во внимание благо содействия Святой Земле, не склоняемся ни вправо, ни влево; мы полагали, что необходимо было идти путем промысла и повеления, дабы упразднить распри, избежать опасностей и сохранить имущество, предназначенное для поддержки Святой Земли.

Итак, принимая во внимание бесчестие, подозрение, шумные инсинуации и другие вышеназванные вещи, восстающие против этого ордена; принимая во внимание оккультное и скрытное принятие братьев в этот орден; принимая во внимание то, что вышеуказанные братья удалялись от благопристойных обычаев жизни и нравов других верных, а особенно то, что когда принимались братья в орден, они становились обязанными по самому факту своего вступления обещать и клясться о неразглашении никому способа их приема, и последние должны были оставаться верными своей клятве, что свидетельствует против ордена его очевидной самонадеянностью; принимая во внимание, кроме того, страшное возмущение, поднимавшееся против ордена, возмущение, которое, казалось, невозможно утихомирить, пока орден будет существовать; принимая во внимание равно опасность для веры и душ, – настолько чудовищные деяния совершены очень большим количеством братьев, – и некоторые другие справедливые доводы и причины, которые должны были нас разумно подвести к принятию последующих мер; ожидая, что большинство означенных кардиналов и прелатов, избранных полнотой собора, то есть четырьмя или пятью частями, нашло наиболее подходящим, наиболее удобным и наиболее полезным к чести Всевышнего и для сохранения христианской веры и нужд Святой Земли, не говоря уже о других веских доводах, следовать по пути промысла и повеления апостольского Престола, упразднив вышеназванный орден и передав его имущество в пользование тому, кому оно предназначалось; и что касается еще живых членов ордена: принять мудрые меры скорее, нежели их наделить правом защиты и отсрочить процесс; рассмотрев еще то, что в других обстоятельствах и без какой бы то ни было там ошибки братьев Римская Церковь неоднократно упраздняла другие важные ордена по причинам несоизмеримо меньшим, чем эти; итак, мы упраздняем неопровержимым и на веки значимым утверждением не без горечи и не без скорби в сердце орден Тамплиеров, его штат, его облачение и его имя не окончательным определением, но способом промысла и апостолического повеления, и мы подчиняем его непрерывному запрещению с одобрением собора; открыто воспрещая отныне всякому вступать в этот орден, принимать или носить его облачение и почитаться Тамплиером. Всякий нарушивший запрет понесет определение отлучения ipso facto.

Мы оставляем в распоряжении и в ведении нашего апостолического Престола лиц и имущество ордена, и с милостью свыше мы разумеем их использовать во славу Божию, возвышения христианской веры и процветания Святой Земли прежде завершения настоящего собора. Мы открыто запрещаем, кому бы то ни было, при каком бы то ни было условии или состоянии вмешиваться в дела с людьми или имуществом этого ордена; а одинаково, ничего не предпринимая или вводя новшества, покушаться на эти вещи в ущерб повелению или распоряжению, даваемому нами, объявляющему отныне ничтожным и недействительным всякого, кто мог бы покуситься на это осознанно или по неведению. Тем не менее, мы никак не разумеем этим нарушить процедуры, уже совершенные или которые еще совершатся по каждому из Тамплиеров епархиальными епископами и провинциальными соборами, как мы это ранее установили. Вот почему мы запрещаем, кому бы то ни было, обходить эту страницу нашего повеления, промысла, конституции и запрета, и противоречить сему безрассудной дерзостью. Если кто-нибудь осмелится это сделать, то познает негодование всемогущего Бога и Его апостолов, благословенных Петра и Павла.

Дано во Вьенне в XI из календ апреля на седьмой год нашего понтификата.