Книга: Как выжить, если тебе 20. Руководство по успешному старту карьеры и самостоятельной жизни
Назад: ГЛАВА 2. Из Москвы в Америку и обратно. Инвестиции в возможности
Дальше: ГЛАВА 4. От образа мыслей к образу жизни
Глава 3

Как построить карьеру и скопить личностный капитал

Медитации и подгузники

Моя первая настоящая подработка случилась в Америке. В 15 лет я покрасил соседский забор за $40. И хотя сначала меня привлекали деньги, мне неожиданно очень понравилось красить — оказалось, что это крайне медитативное занятие.

У тех же соседей я потом колол дрова, перетаскивал бревна с одного конца участка на другой, косил траву. Ничего примечательного, но в России мало кто доверил бы 15-летнему парню даже такую работу. Я получал свои $10 в час и был счастлив.

Через год, на летних каникулах, я какое-то время был тренером детей в баскетбольном лагере. Мне 16, а моим воспитанникам — от пяти до семи лет.

Подчиняться они еще не умеют. Слушать тоже. Бегут все в разные стороны. Мальчик Джейкоб толком еще и не говорил. На одной тренировке я его подталкивал вперед и вдруг почувствовал под своей рукой… подгузник. Впрочем, детям все нравилось, мы играли с другими командами лагеря и на соревнованиях неожиданно победили в своей возрастной группе. От радости вся моя команда прыгнула на меня, включая Джейкоба с его подгузником. Даже сейчас я помню, как это было круто!

В институте я подрабатывал поваром в ресторане, где круглосуточно готовили завтраки. Брал ночные смены по пятницам и субботам. С десяти вечера до пяти утра работал, потом отсыпался до 12, и весь день был впереди. Мы работали на разных станциях: один опускает картошку в масло, второй делает омлеты, третий режет салат, четвертый замешивает оладьи… Потом я стал начальником смены, главным поваром.

А в перерыве между заказами всегда можно было перекусить, хотя по правилам, конечно, нельзя. По правилам надо заплатить за ту еду, которую ты сделал себе на работе. И мои законопослушные приятели всерьез боялись, что их застукает наш супервайзер. Только вот он был один на пять заведений, и чаще всего его не было рядом, тем более в ночные смены. Так что меня ничто не останавливало. Я готовил себе еду, ребята просили меня сделать и для них тоже. Иногда я соглашался, иногда отказывал. Один раз мы попались. Мой друг как раз закончил готовить себе еду, как вдруг появился супервайзер.

— Ты что делаешь?! — и тычет пальцем в приготовленную еду.

— О! Я сделал это для вас!

Я рассмеялся от души. Нас чуть не уволили, но все закончилось хорошо.

Конечно, я не собирался быть поваром ночной смены всю жизнь, о карьере я стал размышлять позже. Но мне хотелось зарабатывать. С тем же успехом я мог бы стать грузчиком или пойти на стройку. Возможно, заработал бы больше. Но такая работа не вдохновляла. А готовить мне всегда было в радость: нравился сам процесс, возможность встречать и угощать своих гостей, подходить с любовью к этому делу. К ресторанному бизнесу я вернулся через 15 лет, когда стал владельцем своего собственного заведения в Москве. И хотя не был там поваром, ощущения испытывал те же, когда встречал гостей и видел, что им все нравится.

если однажды дочь придет ко мне и скажет, что хочет работать официанткой, я поддержу.

У меня растут две дочери. И если однажды кто-то из них придет ко мне и скажет, что хочет работать официанткой, я поддержу. Подавление инициативы приводит к тому, что человек теряет навык принятия самостоятельных решений. Он уже не хочет рисковать и пробовать что-то новое, ведь ему всегда что-то советуют и диктуют — другие знают лучше, как ему поступить.

Как понять, где искать подработку? Конечно, лучше всего попробовать заняться тем, что тебе кажется интересным в настоящий момент. Помочь разобраться с этим может одно простое упражнение.

Для начала нужно составить список из пяти-десяти вещей, которые тебе действительно нравятся. Затем в каждом из этих направлений отыскать и записать занятия, которые востребованы на рынке труда. Из них выделить те, что хорошо получаются лично у тебя. Таким образом, ты получишь три круга. Первый — то, что тебе нравится делать. Второй — то, за что неплохо платят. Третий — то, что ты умеешь. Принцип Могу — Хочу — Надо! На пересечении трех кругов как раз и нужно искать ту работу, которая принесет тебе максимум удовлетворения — как морального, так и финансового.

Соответствовать себе

В прошлом веке было нормой освоить одну профессию и проработать всю жизнь по распределению на одном заводе. Сегодня нормальными представляются смена нескольких сфер деятельности и даже построение нескольких успешных карьер в течение жизни.

Но разобраться в своих пристрастиях стало, кажется, еще сложнее. С толку сбивают прогнозы и рейтинги востребованных профессий, советы родителей, мода… А ведь выбор работы — задача не такая уж и сложная. Гораздо сложнее избавиться от привнесенных понятий и услышать себя.

Я тоже пытался кому-то подражать. Это нормально, все так делают. Но следующим твоим шагом должна стать попытка отыскать нечто присущее только тебе. И совершенно необязательно это будет соответствовать моде или рейтингу востребованных профессий. Если тебе нравится чинить машины, но ты этим не занимаешься, потому что тебе сказали, что эта работа не престижная, вряд ли ты будешь счастлив и доволен, занимаясь чем-то другим. Потому что твои мысли будут витать в гараже, а не в офисе. Если чужое представление об успехе и норме не позволит тебе стать тем, кем ты хочешь, ты не сможешь себя реализовать и не будешь по-настоящему счастлив. Конечно, можно неплохо зарабатывать, занимаясь нелюбимым делом, но чувствовать от этого ты будешь только усталость.

У меня есть друзья, которые по каким-то формальным критериям не покорили жизненный Эверест. Но им это и не нужно. Они занимаются своим любимым делом, их поступки исполнены уверенности и спокойствия, им хорошо здесь и сейчас. Таких людей можно описать одним словом — самодостаточные. К ним тянутся, с ними хотят проводить время, с ними приятно дружить. Иногда им даже завидуют. Будь то слесарь, механик или ветеринар. В конце концов, дело не в профессии и уровне дохода. Их внутренняя сила состоит в том, что они не стараются казаться теми, кем не являются. На словах эта формула успеха звучит достаточно просто.

Но на деле я часто вижу, как молодых ребят сковывает страх. Они боятся услышать подтверждение своих мыслей, мол, ты из себя ничего не представляешь, твое мнение ничего не значит, с тобой никто не будет считаться… Подобные страхи существенно ограничивают развитие личности. Да и о каком росте может идти речь с таким настроем? Все потому, что человек не видит в себе ценности. Свое начало эта история часто берет в детстве.

Скорее всего, ребенка редко хвалили. И никто не говорил ему, что его мнение и поступки, несмотря на возраст, важны и имеют ценность. С ребенком не считались, а теперь он, повзрослев, пытается заслужить признание своими достижениями так же, как в детстве зарабатывал похвалу. Вместо того чтобы просто заниматься любимым делом и быть собой, многие стараются соответствовать тому, что от них ждут, повторяя знакомые бессознательные сценарии из детства. Авторитарных родителей сменили старшие коллеги и начальники. В психологии это называется проекцией. И мало кто задумывается о том, что он уже не ребенок и никому и ничего не должен доказывать и тем более заслуживать расположение или любовь. В конце концов, единственное, что ты должен, — это быть самим собой, естественным и счастливым. И уж точно ты не должен жить для того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям.

Важно вовремя понять, что ты не сможешь угодить всем и не надо стараться это делать. Если учитывать мнение каждого человека, пусть даже родного и близкого, то рано или поздно ты потеряешь себя в постоянном стремлении соответствовать чужим ожиданиям. Поэтому основная задача каждого из нас — как можно раньше начать разбираться в себе, чтобы понять, кто ты и чего хочешь от жизни, а после следовать по своему собственному пути, не похожему ни на один другой.

Каждый из нас уникален и ценен сам по себе уже по факту своего рождения. Когда ты это поймешь и примешь, ты откроешь в себе набор уникальных качеств, характеристик и талантов, которые делают тебя особенным. И тогда возникнет вопрос: зачем надо что-то доказывать? Ты никогда не будешь достаточно хорош, если будешь оценивать себя с точки зрения других. Ты сам для себя — единственный ориентир. Так научись слышать себя и доверять себе; становиться сегодня лучше, чем ты был вчера; ставить перед собой достойные цели, которые тебя вдохновляют, дарят ощущение счастья и удовлетворения происходящим. Жить своей жизнью, а не проживать чужую. Тогда выбор занятия по душе окажется не таким уж сложным.

Симптомы взросления

Я всегда знал: мое место — в Москве. Хотя родители не теряли надежды, что я найду работу в Америке. И ближе к концу обучения я даже рассылал резюме. Но… после нескольких собеседований понял, что именно в России, а не в Америке мне будет интереснее работать и веселее жить.

Тем более что я всегда хотел вернуться обратно. В Москве были мои друзья, здесь протекала вся моя жизнь, а в памяти от 90-х оставалось ощущение безграничных возможностей. Конечно, теперь страна стала уже другой. Но азарт, возможность заработать или построить свой бизнес по-прежнему пьянили. Это была моя среда, моя стихия.

Поэтому через два дня после окончания института я уже сидел в самолете. Я летел домой. И в этот раз родители даже не пытались меня остановить. Еще в институте я понял, что бизнес — мое призвание. Сфера финансов стала моей стихией, и я мечтал когда-нибудь стать инвестиционным банкиром. Эта профессия, казалось, соединяла в себе все то, что меня влекло с детства и что так нравилось в спорте, я мог найти это в бизнесе. Но просто так банкирами не становятся. Нужен был план.

Мне и повезло, и не повезло: мой дядя Игорь Сагирян работал в группе «Ренессанс Капитал». Повезло, потому что было у кого спросить совета. Не повезло, потому что в России любят думать, что фамилия имеет значение. Впрочем, я никогда не тратил время на то, чтобы доказывать обратное.

Ценный совет дядя дал: он сказал, что без опыта работы меня не возьмут ни в один банк. Он бы, кстати, тоже не взял меня на работу. Тогда с дядиной помощью я придумал схему: пойти в аудит и набраться там опыта, а потом постараться сменить сферу деятельности. Да, долго, но ведь у меня уже было бухгалтерское образование.

Я решил пойти в аудит. Выбрал несколько аудиторских фирм и разослал резюме. Сходил на собеседования, получил два предложения: от Arthur Andersen и PricewaterhouseCoopers. Выбрал PwC, показавшуюся мне более серьезной организацией. Иностранные партнеры оценили мое американское образование и сочли перспективным кандидатом.

И вот первая командировка. Сибирь. Город Ноябрьск. Я сижу в комнате, разбираю какие-то документы… От меня чего-то хотят, а у меня ничего не получается. И так весь день, потом еще день и еще.

Пришел в девять, отработал до девяти, уехал в гостиницу. И завтра так же, и послезавтра. Вскоре на меня навалилось такое уныние, что после работы я просто упал на кровать в своем номере в заиндевевшей от сибирских морозов дубленке. Зачем мне вообще все это нужно? Светает в десять, темнеет в три. Но я этого не вижу, потому что весь день сижу в офисе. Работа монотонная и скучная. Это все не мое, не про меня. Надо звонить в Москву, надо возвращаться и заниматься чем-то другим, надо… Я думал, стиснув зубы, да так и заснул.

Мне было 22 года. И это был мой первый серьезный кризис. Скорее даже не кризис, а неизбежный переход во взрослую жизнь.

На следующий день проснулся с плохим настроением. Ну, думаю, ладно. Все равно уехать отсюда сейчас не получится, потерплю хотя бы неделю. Вернусь в Москву и приму решение. Так и ушел работать.

Мне было 22 года. И это был мой первый серьезный кризис. Скорее даже не кризис, а неизбежный переход во взрослую жизнь. Больше нет домашнего задания и экзаменов, но есть реальность: на работу надо ходить каждый день, пересдавать или прогуливать нельзя. Если не справишься, то знай, что за тобой стоит очередь желающих попасть на твое место. Меня не покидало ощущение, что я снова очутился в школе, только теперь на весь день и без домашних заданий. Но еще я понимал, что если брошу эту работу, то мне все равно придется искать другую. И эта другая вряд ли будет сильно отличаться от предыдущей. Я подумал, что уйти всегда можно, но решил повре-менить.

Взял себя в руки и стал прикидывать, что можно сделать. Работа тяжелая и особо не радует, но есть же еще и свободное время. Нужно устроить себе досуг. Сходить поиграть в бильярд, почитать вечером книгу или найти спортзал. И постепенно я втянулся в ритм сибирской жизни: разобрался с работой, обзавелся знакомыми, нашел спортзал, привык к командировочной жизни… Вернулся в Москву, но увольняться уже раздумал. Впереди была новая командировка с новой командой в город Сургут. Мне стало интересно. Сибирь, Урал, Север, Юг России — два года я почти не бывал в Москве и узнал, какой разной может быть страна, куда я так стремился вернуться.

С похожей стрессовой ситуацией окончательного взросления сталкиваются многие молодые люди на первой серьезной работе. Позже у меня было много сотрудников с красным дипломом. Умнейшие ребята, они светились, когда их брали на работу. Но при этом они были настолько не подготовлены к реальной жизни и общению с людьми, что спотыкались на первой же кочке. Запас их академических познаний не включал ни одного практического навыка. Их заслуги, их грамоты и медали совершенно не помогали в живом общении с людьми. Для многих из них работа с людьми становилась шоком. Многие плакали в командировках. Тут им накопленные знания не помогали. Приходилось все доказывать заново, а это создавало стресс. Мне было жалко этих ребят, но такова жизнь. Успеха добивается часто не тот, кто умнее или сильнее, а тот, кто лучше приспосабливается к постоянно меняющейся ситуации, умеет ладить с людьми и решать практические задачи. А этим навыкам не всегда учат в школе.

Неправильно сделал? Переделывай. Это нормально, опыт приобретается не за один день. Дама из бухгалтерии отмахивается от тебя и не хочет сообщать важную информацию, из-за чего ты не можешь выполнить свое задание? Никому не интересны твои отговорки — иди и ищи подход. Настойчиво искать способ решения задачи — вот основной навык, который пригодится в реальной жизни, но которому не учат в школах и институтах. Этот навык приобретается с опытом.

В жизни часто возникают сложные ситуации, когда кажется, что тебе с ними не справиться. Легко сказать «нет», все бросить и уйти. Но тогда ты никогда не узнаешь, на что способен. Редко все складывается идеально с самого начала. Иногда нужно пересилить себя, еще раз попробовать, приобрести опыт. А потом идти дальше. Моя первая работа не была той, о которой я мечтал, пока учился в институте, но стала частью маршрута на пути к ней. И думаю, что я не был единственным, кто выбрал именно такой путь.

Носить любимые ботинки и верить в то, что костюм необходим

Полярная ночь застала меня в Мурманске. Темно, солнца нет вообще. Во время одной из мурманских командировок я раскрыл бухгалтерскую проводку, существенно искажающую финансовую отчетность аудируемой компании. Совершенно случайно. Долго не мог добиться от клиента признания. Все отмалчивались, отправляли меня к начальству, а начальство со мной разговаривать отказывалось. Пришлось подключать свое руководство. Долгие разбирательства, переговоры, и в итоге — изменение отчетности предприятия… Это был мой звездный час — то, ради чего мы проводили аудит, — чтобы подтвердить достоверность финансовой отчетности.

Свободное время в командировках мы проводили весело. Однако моими коллегами были в основном приезжие ребята, которые жили в постоянной борьбе за место под солнцем в столице. За свое образование, за свой образ жизни, за работу в данной организации. Они были заранее уверены, что испытали больше любого москвича. А тут я — мало того что москвич, так еще и вернувшийся из Америки. Глянцевый, со свободным владением английским. Доказывать всем и каждому, что мне никто не помогал устроиться на эту работу и что я живу на зарплату, можно, но слишком долго. Да и незачем. Каждый все равно верит в то, во что хочет верить.

Однажды бабушка на Новый год подарила мне хорошие теплые ботинки для северных командировок. И коллеги тут же заметили, что такие ботинки (они стоили, как сейчас помню, $200) не должен носить консультант первого года по аудиту — по статусу не положено. Точнее, начинающий сотрудник не может этого себе позволить.

Я приходил на работу в темно-синем костюме Hugo Boss и в чистых ботинках. Многих коллег это почему-то раздражало. Мне прямым текстом много раз говорили, что мой внешний вид будет помогать мне недолго. У меня был выбор: стать как все или оставаться собой, невзирая на постоянное обсуждение меня коллегами. И я просто приходил и делал свою работу. Часто я делал хорошо то, что у других не получалось. Так что можно сказать, что весь поток негатива в мой адрес представлял собой попытку найти оправдание своей заурядности и своим неудачам. Как ни крути, результат работы — основное мерило квалификации.

Я приходил на работу в темно-синем костюме Hugo Boss и в чистых ботинках. Многих коллег это почему-то раздражало. Мне прямым текстом много раз говорили, что мой внешний вид будет помогать мне недолго.

В Америке такого не было. Там, в отличие от Москвы, не обращали внимания на твою одежду. А здесь вообще любая личная информация давала повод для сплетен. Старшие менеджеры иногда позволяли себе шутить и даже издеваться над более молодыми сотрудниками. К такой московской реальности я не был готов, ведь я сам никогда не судил людей по внешнему виду, да и в принципе старался ко всем относиться с уважением. Но быстро к этому привык, и у меня даже появилось много друзей среди коллег, со многими мы и по сей день дружим, но я понял, что из мира аудита мне стоит побыстрее выбираться.

Я старался вести себя так, чтобы это давление не отражалось на моей работе. Я никому ничего не доказывал и не оправдывался за то, что не соответствовал чьим-то ожиданиям. Конечно, было неприятно. Но… собаки лают, караван идет. В конечном счете все мои особенности помогали добиваться результата в общении с клиентами, а это было главным.

Уже тогда я понимал: что бы ты ни говорил, все равно каждый поймет по-своему. И кому-то легче оправдывать чужой успех везением или еще чем-то. Я никогда не опускался до этих разборок и разговоров, хотя знаю, что меня многие недолюбливали. Но всем мил не будешь. Это тоже очень важный урок, который я выучил довольно рано.

Я с самого начала понимал, что не буду аудитором всю жизнь. Я хотел стать банкиром. Аудит был необходимой ступенью. Но на протяжении двух лет моей работы в этой компании я все равно готовился к экзамену на профессиональную сертификацию CFA. И даже поехал в Америку этот экзамен сдавать. Но не сложилось. Зато я еще раз убедился, что мне пора искать другое место. Но эти поездки по России, общение с совершенно разными людьми, составление отчетности компаний из разных секторов экономики, непростые отношения с коллегами в коллективе, менеджерский опыт — все это стало лучшей школой, которая и подготовила меня к моей дальнейшей карьере.

Когда я только вернулся из Америки, здесь было несколько инвестиционных банков, основные — «Ренессанс Капитал» и «Тройка Диалог». Но они не брали на работу людей без опыта. О возможности работы в иностранных банках даже речи не шло. Пока я работал аудитором, финансовый рынок изменился. Изменилось и мое резюме. Полгода я рассылал его в интересующие меня организации. И в итоге получил предложение от банка «ТРАСТ». Это был российский банк, причем инвестиционный. Я сразу согласился.

Во-первых, я попал в ту индустрию, к которой стремился. Во-вторых, обстановка в новом коллективе была подходящей: профессиональные отношения внутри коллектива, интересные сделки, и культура была заточена на результат и клиентов, а не на внешний вид и одежду. В-третьих, моя зарплата выросла почти в четыре раза: с $700 в месяц до $3000. Это было значительное улучшение качества жизни молодого человека в 24 года.

У меня не было сомнений, когда я переходил в «ТРАСТ». Но часто я наблюдаю, как люди годами работают в компаниях, где им уже некуда развиваться, где их не ценят, а в коллективе у них не складываются отношения. Они просто боятся. Боятся потерять стабильность, боятся изменений, неудач и разочарования. В жизни, где все постоянно меняется, привязываться к чему-то — проигрышная стратегия. В итоге больше всего люди жалеют именно об упущенных возможностях, но часто это понимание приходит слишком поздно.

Если ты, однако, прочтя эти строки, решишься что-то радикально поменять в своей жизни, не забывай о том, что у каждого взрослого человека есть обязательства: содержать себя, свою семью, помогать по мере возможности родителям, выплачивать ипотеку и т.п. При смене работы необходимо предусмотреть эти расходы, они ведь никуда не денутся. Я много раз менял работу и каждый раз заранее готовился к этому шагу. Рубить с плеча опасно, потому что если не спланировать все правильно, то можно оказаться в ситуации, когда придется заниматься не тем, чем хочется, а тем, чем придется.

Об условиях стоит договариваться сразу. НА КАКИЕ УСЛОВИЯ Я МОГУ РАССЧИТЫВАТЬ? Вроде простой вопрос. Но если его не задать, то ситуация может сложиться по-разному. На начальном этапе, до того как я стал специалистом в своем деле, мои зарплатные ожидания не были завышенными. Ради приобретения опыта и продвижения по карьерной лестнице я несколько раз соглашался на менее выгодные условия в расчете на перспективу. Но всегда надо знать, на какие именно условия ты соглашаешься, до того, как подписываешь контракт.

Лифт к мечте: кнопка не прилагается

Банковское дело делится на несколько основных направлений. Первое — торговля ценными бумагами, валютами, сырьевыми товарами и деривативами на разных площадках (рынках). Второе — инвестбанкинг. Третье — коммерческий банкинг. Инвестбанкинг тоже делится на три составляющих: слияния/поглощения, сделки по размещению акционерного капитала и сделки по размещению долгового капитала. Это ключевые направления.

В «ТРАСТе» я работал аналитиком рынка долговых обязательств. Изучал финансовые отчеты компаний и формулировал о них свое мнение, сравнивал их с другими, давал торговые рекомендации, а еще составлял информационные меморандумы к выпускам долговых обязательств наших клиентов. Я мало общался с клиентами, поэтому работа меня не сильно устраивала. Но, по крайней мере, я каждый день учился чему-то новому и работал не аудитором, а банкиром. Работа, конечно, далеко не идеальная, но уже на шаг ближе к заветной мечте — когда-нибудь начать общаться с клиентами и, возможно, даже попасть в западный инвестиционный банк.

Должность моя называлась красиво — вице-президент. Но на деле это просто была дань отечественному менталитету, когда любой серьезный клиент предпочитает общаться не с простым аналитиком, а с кем-то, кто принимает решения. По факту же должность моя обозначалась лишь на визитке, с которой я позже начал ходить к клиентам, и в действительности от меня мало что зависело. Да и вице-президентом вроде меня в банке был каждый второй сотрудник.

Начало нулевых было временем первичного накопления капитала молодыми специалистами. Уже не за счет приватизации или махинаций, а путем легального бизнеса, приносящего существенные доходы. Бонусы росли с каждым годом, работы становилось все больше и больше, спрос на специалистов тоже рос.

Среди коллег оказалось много моих знакомых: кто-то учился с моим двоюродным братом в институте, с кем-то раньше мы вместе играли в баскетбол. Молодая амбициозная команда. И акционеры под стать им (на момент написания книги бывшие акционеры банка «Траст» Юров, Беляев и Фетисов проиграли суд в Лондоне и обязаны возместить $ 900 000 000 российскому правительству). Мы вместе работали, вместе проводили досуг. Начало нулевых было временем первичного накопления капитала молодыми карьеристами. Уже не за счет приватизации государственной собственности или полупрозрачных схем, а путем легального бизнеса, приносящего существенные доходы. Бонусы росли с каждым годом, работы становилось все больше и больше, спрос на специалистов тоже рос.

И так получилось, что я познакомился с коллегой из другого департамента. Коллегу звали Родион, он работал в отделе, который занимался слияниями и поглощениями, а также размещением акций. Как-то раз он попросил меня помочь с подготовкой материалов для маленькой, в то время мало кому известной компании «НОВАТЭК» — ему нужно было написать краткий обзор для презентации клиентам банка. Мой департамент провел для «НОВАТЭКа» сделку — дебютный выпуск на международный рынок кредитных нот компании. В принципе, я мог бы спокойно отказаться, поскольку это не входило в мои обязанности. Но я согласился, просто решил помочь. Несколько раз мы задерживались после работы, а затем разъезжались по своим делам.

Однажды в курилке он спросил, есть ли у меня резюме. На тот момент я работал в «ТРАСТе» всего полгода и никуда не собирался уходить. Вникал в дела, осваивался, никаких планов переходить в другое место не строил. Я ответил:

— Есть.

— Ты знаешь, у меня жена работает хедхантером. У них вроде есть вакансия в каком-то иностранном банке. Если хочешь, пришли мне свое резюме, я ей передам.

Видимо, так он благодарил меня за помощь. Я обновил старое резюме и прислал ему через несколько дней. Он не сказал ничего про банк и про должность, а я не стал спрашивать. Просто отдал и забыл об этом. Через месяц вспомнил. Спросил у коллеги, как обстоят дела, есть ли обратная связь. Он ответил, что банк этот американский и шанса попасть туда нет — ведь это J. P. Morgan! Самый крупный универсальный (коммерческий и инвестиционный) банк в мире в то время. Конечно, где я и где J. P. Morgan? Немного расстроившись, я сказал себе: ну, нет так нет.

Но через несколько недель коллега вдруг спросил, смогу ли я сходить на интервью. Ну конечно, смогу! Как я понял потом, в J. P. Morgan искали человека на определенную позицию. И рассмотрели уже многих. Видимо, им никто не понравился, так дошла очередь до меня, пусть не основного, но кандидата.

Первое интервью проходило в Москве, собеседование проводил управляющий директор, ответственный за направление долгового финансирования на рынках капитала, американец Боб Фернандес.

Я честно готовился, читал, что нужно делать, как себя вести, но… Когда зашел в большую переговорную комнату с панорамным видом на Садовое кольцо и увидел этого невысокого человека, все вылетело у меня из головы. Конечно, я нервничал, но при этом испытывал необыкновенную внутреннюю уверенность. Как будто эта работа была нужна мне не больше, чем я сам был нужен этой компании. По крайней мере, я так себя в этом старался убедить, чтобы не сильно волноваться.

Мы начали разговаривать, и довольно быстро выяснилось, что мой американский институт находился напротив института, в котором училась жена Боба. Нервозность исчезла, я расслабился и позволил себе вести себя чуть менее формально.

Позже для меня организовали встречи в Москве с сотрудниками банка из других отделов. А потом меня отправили на собеседование в Лондон. Забронировали гостиницу, купили билет в бизнес-класс. Я не верил, что все это происходит со мной. Мне 25 лет. Я лечу бизнес-классом в Лондон на собеседование в инвестиционный банк J. P. Morgan, где кто-то нуждается в моих услугах. Мне сложно было во все это поверить. Как будто начиналась моя собственная сказка. Да так, в сущности, и было.

В «ТРАСТе» к тому времени я проработал меньше года, и теперь, когда появилась уникальная возможность, я не хотел упустить свой шанс. Мой руководитель отговаривал меня, убеждал, что света белого на новой работе я не увижу. Но я уже принял решение. Какой вывод я сделал для себя в итоге? Никогда не знаешь, кто выведет тебя на твою дорогу и что поможет в достижении цели. Важные слагаемые успеха: быть открытым всему новому, не бояться рисковать, верить в себя и не сдаваться, если что-то не получилось сразу. Смотреть на мир шире и с позитивным настроем. А ведь вместо помощи Родиону я бы мог отправиться домой или на встречу с друзьями…

Сейчас я понимаю, что помогло мне попасть в J. P. Morgan. Я учился в Америке. И первое собеседование проходил с человеком, подбиравшим в Москве специалиста, которому хотел доверять. Для Боба я был своеобразным мостиком между Россией и Западом, что в его глазах стало моим основным активом.

Я неплохо прошел все начальные этапы отбора, потому что подготовился. Читал о том, как проходить интервью, что можно и нельзя говорить и делать. От себя скажу, что нужно оставаться самим собой. Как только человек пытается изобразить кого-то, кем он не является, это сразу чувствуется. Даже на подсознательном уровне, на уровне языка тела. Он будет напряженным и зажатым, что вызовет у собеседника отторжение.

И вот я в лондонском Сити. Стою посреди небоскребов и банков, мимо меня проходят солидные мужчины в галстуках, женщины в деловых костюмах, при этом все суетятся, куда-то спешат. А я стою. И вокруг все новое и незнакомое. Я на секунду представил себя деревенским парнем, который приехал из своего захолустья в большой город.

Мое интервью было назначено на 8:15. Я подъехал на такси к огромному зданию, вошел в просторный холл… Как хорошо, что у меня был запас времени! Потому что первое, что я увидел, это множество лифтов. И ни одной кнопки на стене, чтобы их вызвать. И ни одной обозримой лестницы, чтобы подняться наверх. А собеседование на пятом этаже. Что делать?

Я отошел к двери и стал наблюдать за происходящим. Сперва казалось, что люди просто заходят в лифт и уезжают. Это не поддавалось логике. Потом я разглядел странную продолговатую штуку в центре холла. Прежде чем идти к лифту, каждый человек что-то на ней высматривал и нажимал. Подошел. Сенсорная панель, на ней этажи. Я нажал на цифру пять. И увидел рядом с ней обозначение лифта, который доставит меня по адресу. Как сейчас помню, лифт D. Уже хорошо.

Возле лифта D стояли люди, вместе с ними я вошел, а что же дальше? Внутри тоже нет ни одной кнопки. Лифт закрылся и поехал. И только тогда я понял, что кнопки в нем и не нужны. Наверное, со стороны мое замешательство выглядело забавным, хотя, скорее всего, никому до меня не было никакого дела.

На пятом этаже меня проводили в кабинет, где я ждал начала интервью. На один день было запланировано пять встреч. Я сразу решил, что не буду нервничать и постараюсь во что бы то ни стало оставаться собой, как и на собеседованиях в Москве. Ведь это они меня пригласили и оплатили перелет в бизнес-классе, значит, это им от меня что-то нужно. Я старался расслабиться, но у меня не получалось.

Конечно, я нервничал. Задавал вопросы и тем самым не только тянул время, чтобы, в свою очередь, получить меньше вопросов к себе, но и узнавал больше о компании и специфике работы. На каждый вопрос я мог ответить что-то в общих словах, а потом уточнял: «А что вы думаете по этому поводу?» Слушал и запоминал. И перед следующим человеком, с которым я общался, мог уже блеснуть не только своими общими знаниями, но и специфической информацией, полученной от предыдущего интервьюера. К пятому интервью даже у меня не осталось сомнений — я был уверен в своих словах, улыбался и вообще вел себя так, как будто решение о моем найме уже принято.

Последним, с кем я беседовал, был легендарный банкир Джонатан Браун. Он заметил, насколько я в курсе ситуации, и спросил, откуда мне все это известно. Я не стал утаивать:

— Знаете, вы просто все говорите об одном и том же. Я запомнил. Несложно повторить то, что я уже трижды слышал. Вот и все.

— Да ты настоящий банкир — разобрался быстро! Вот этим ты мне и нравишься!

Мы оба посмеялись. Он понял, что я не мог знать многого из того, о чем он спрашивал, но также понял, что у меня есть потенциал и я быстро выучусь. Мы уже не раз слышали, что выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к изменениям.

В J. P. Morgan посовещались, но исход был ясен. Через какое-то время на финальном собеседовании в Москве мне предложили работу. Все сложилось удачно. Я был так рад, что размером зарплаты даже не поинтересовался. Если я и потерял в деньгах, то незначительно.

Был вице-президентом «ТРАСТа» — стал аналитиком в J. P. Mor-gan. Три года работы, и я опять все начинаю сначала. Но теперь это не имело значения, потому что меня приняли туда, куда я хотел попасть, — в настоящий инвестиционный банк с мировым именем!

После интервью, уже попрощавшись со всеми, я остановился возле пресловутого лифта. Посмотрел в окно на серый Лондон, на его вечный дождь, на городскую суету… Великое место, один из основных центров финансовой вселенной. И я стою здесь, простой парень из московских дворов, из зала ЦСКА и Москвы 90-х. Уже совсем скоро я попаду на работу моей мечты. И я добился этого сам. Неужели все происходит всерьез и по-настоящему?

И теперь я часть этого нового для меня мира. И все, что предшествовало нынешнему дню, — все решения, совпадения, ошибки и стремления — были частью плана, который привел меня в эту точку. Все оказалось не зря. Я смотрел в окно и понимал, что начинается совершенно новая жизнь. Та, о которой я так долго мечтал.

Все смешалось. Эйфория, радость, грусть, которая возникает, когда заканчивается прежняя жизнь и должна начаться новая. Меня переполняли эмоции. Время остановилось. Я пытался понять, на самом ли деле все это со мной происходит или во сне. Нет, не сон — я этого добился. Дальше все снова зависит только от меня. Двери лифта открылись. Пора двигаться дальше.

Как Джейми Даймон чуть не проспал Якунина

В J. P. Morgan не знали, кто я и откуда. Они даже не знали, что когда-то мой дядя Игорь Сагирян был президентом «Ренессанс Капитала». Единственное, на что действительно обращали внимание, так это на качество выполняемой работы. Здесь все зависит только от тебя, как в спорте. Ведь в высшую лигу не попадешь по знакомству. Чтобы тебя заметили, ты должен действительно хорошо играть. Чтобы тебя взяли, ты должен быть лучшим из лучших. Чтобы тебя оставили, ты должен постоянно поддерживать высокий уровень игры. А чтобы ты мог расти и продвигаться по карьерной лестнице, ты должен стабильно превосходить ожидания. Процесс не дает передышки, потому что сотни не менее достойных конкурентов все время дышат тебе в затылок. Многие банки того времени нанимали по несколько человек заниматься одним и тем же, чтобы в конкурентной борьбе выявлять сильнейшего. Чем-то это напоминало гладиаторские бои. Индустрия того времени отличалась жесткой конкуренцией — как между банками, так и внутри каждого из них.

Я не замечал ничего, кроме работы. Клиенты, сделки, внутрикорпоративная политика, старшие коллеги, у которых каждый день я учился чему-то новому… Если бы мне вообще не платили зарплату, я бы не расстроился!

Прошло полгода. В январе или феврале я получил свой первый бонус. Я не особо на него рассчитывал. Думал, будет максимум $30 000. Конверты нам раздавал президент российского представительства банка. Мне вручил со словами: «В следующем году, может, добавим, если будешь работать так же хорошо». Я поблагодарил его и открыл конверт — $110 000!!! Сначала я в это даже не поверил. Не может быть! Я что, стал самым богатым человеком во Вселенной?

На эти деньги я мог позволить себе все, что только мог пожелать. Например, не просто сменить машину, а запросто взять семерку BMW, что для 25-летнего парня было приобретением космического масштаба. Не спрашивайте почему, но семерка BMW казалась мне тогда машиной богов. Без сомнения, я работал в правильном месте.

Я накупил подарков себе и близким (себе купил Range Rover Sport, жене — BMW 3, и всей большой семьей мы поехали отдыхать в Италию на Новый год). Это было золотое время для банковского сектора. Я успел его застать на заре своей карьеры и поверил, что отныне так будет всегда. Тогда я радовался как ребенок. Моя жизнь протекала здесь и сейчас. И меня не покидало ощущение, что это только начало.

Я рано вставал и спешил на работу. Вечером мне хотелось как можно дольше оставаться в банке. Я не считал часов и просто наслаждался работой.

Я рано вставал и спешил на работу. Вечером мне хотелось как можно дольше оставаться в банке. Я не считал часов и просто наслаждался работой. Вскоре большая часть моей команды перешла в банк UBS. Остались только я и мой главный руководитель. Он не говорил по-русски, так что для каждодневного операционного общения с клиентами фактически я остался один. Дорога передо мной расчистилась. Можно было просить у руководства больше ответственности.

Сразу заменить всех уволившихся было сложно. Но и работа не должна стоять на месте. По сути, я работал за нескольких человек, в праздники и выходные. В итоге мы не потеряли клиентов, которые ранее работали с коллегами, ушедшими в UBS. Мы успешно закрыли ряд важных сделок. Меня заметили. Это был поворотный момент. Конечно, такое вряд ли случилось, если бы мне не пришлось компенсировать уход сотрудников. Когда все идет по плану, карьерный рост происходит медленнее. Итак, в конце года меня повысили в должности, мне стали больше платить, поручили быть ответственным за нескольких крупных клиентов. Это значит, что я должен был установить с ними хорошие отношения для того, чтобы они работали именно с нашим банком. Я по несколько раз в месяц встречался с каждым клиентом и предлагал разные новые идеи, рассказывал про то, что делают конкуренты и что происходит на международных рынках. Когда же приходило время выбора банка для какой-то сделки, то часто отдавали предпочтение нам.

Наконец я понял, что мне по-настоящему нравится. Я понял, что могу быть не только специалистом по долговому рынку, но и клиентским менеджером: у меня хорошо получалось вести переговоры, договариваться и решать возникающие в процессе осуществления сделок вопросы. Следующие несколько лет я развивал отношения с нашими ключевыми клиентами: РЖД, «АЛРОСой», «Газпромом», Правительством Москвы, российскими госбанками…

За это время со многими клиентами я построил доверительные отношения. Иногда казалось, что нет задачи, с которой бы я не мог справиться. Я чувствовал себя на своем месте. Но на третий год моей работы у нас сменилось руководство. И все вновь, включая меня, были вынуждены доказывать свою ценность. Былые успехи никого не волновали.

Как-то раз новый начальник приехал в Москву для знакомства с ключевыми клиентами. После первой же встречи он сделал мне замечание, мол, в презентации из 20 страниц у меня нет одного конкретного слайда, который, как он считал, должен был быть. Я ответил, что в принципе можно обойтись и без него. В ответ он разнес меня в пух и прах, да так, что я дрожал потом еще сутки. Он доходчиво объяснил мне, в чем я некомпетентен, указал на мои слабые стороны и вдобавок обвинил в том, что с клиентами я общаюсь неподобающим образом. Это было больно. Падать всегда больно. Так жизнь преподала мне очень важный урок скромности. Я плохо спал и несколько дней переживал из-за случившегося, много думал и анализировал. Мне это казалось несправедливым.

Но в глубине души я понимал, что он был прав, и я принялся покорно исправлять ошибки. Стал иначе строить общение с клиентами и больше времени уделять качественному наполнению клиентских презентаций. И когда я научился всем этим тонкостям, понял, почему это так важно. Как раз именно эти, казалось бы, незначительные детали отделяют профессионала от посредственного исполнителя. Понял, почему важно вести себя скромно, поскольку между уверенностью и самоуверенностью пролегает очень тонкая грань. Я ее перешагнул, и мне об этом напомнили. Кстати, именно этот начальник с его бескомпромиссными замечаниями стал для меня примером и образцом. Именно с ним мы в дальнейшем работали и закрывали самые сложные и прибыльные сделки. Те, которые позволили нам обоим двигаться вверх. Если бы я тогда не воспринял должным образом его критику, обиделся бы и не стал ничего предпринимать, кто знает, что бы из этого вышло.

Наверное, никто из моих учителей до того момента так сильно не влиял на развитие моей карьеры. Я хотел стать таким же, как он. Профессиональным, уверенным в себе и решительным. Человеком не заискивающим, а прямым и дельным. Для него все было неважно, кроме результата. (На момент написания книги в 2019 году, Sjoerd Leenart принадлежал Global Head of J. P. Morgan Corporate Banking.)

Мелочи ведь только на первый взгляд кажутся неважными. На самом деле именно они отличают профессионала своего дела от посредственного работника. Если у тебя все продумано до последней детали, то ты будешь чувствовать себя по-настоящему уверенно. И тогда придешь на встречу готовым побеждать.

Уделяй внимание деталям. Оставайся профессионалом, даже когда отправляешь простое письмо по электронной почте. Потому что каждая мелочь формирует общее впечатление о тебе, твою репутацию.

Когда мне было 27 лет, в Россию на Петербургский международный экономический форум прилетел президент нашего банка Джейми Даймон. Он должен был провести ряд встреч с руководителями крупных российских компаний. И я был ответственным за его встречу с главой РЖД Владимиром Якуниным. Даймон на тот момент был просто иконой, рок-звездой в банковском мире. И мне предстояло стать организатором и участником одной из этих встреч.

Первый день ПМЭФ. 2006 год. Девять утра. Ресторан гостиницы «Астория». Завтрак. Все, включая Владимира Якунина, собрались за столом, ведут непринужденную беседу, Джейми Даймона нет. Ни у кого даже мысли не возникло, что он может опоздать или не прийти. Но время идет. 9:05, 9:10… Я начинаю нервничать. Все пока еще непринужденно беседуют и ждут. 9:20. Владимир Иванович говорит: «К сожалению, мое время ограничено, и скоро я буду вынужден вас покинуть». Еще через несколько минут у меня темнеет в глазах. Но рядом со мной сидят старшие коллеги из нашего московского офиса и ведут себя так, будто ничего необычного не происходит.

РЖД на тот момент были моим ключевым клиентом. Если они обидятся на такое неуважительное поведение, то могут просто отказаться сотрудничать с нами. Для меня на кону стоит моя карьера. И я не знаю, что делать. 9:30. Я не выдержал, попросил кого-то из коллег сходить и позвонить Джейми. Позвонили в номер — не отвечает. Поднялись к нему в номер, и через десять минут он появился. Очертания подушки на щеке и шее предательски выдавали причину опоздания.

Вскоре наступил 2008 гОД, а вместе с ним — самый масштабный финансовый кризис современности. В конце 2008 гОДА казалось, что вся финансовая система рухнет, на мировом финансовом рынке воцарилась паника.

— Владимир Иванович, прошу прощения. Мы приехали вчера из Швейцарии с женой и забыли перевести время.

Повисла пауза. Все ждут реакции. Я молюсь и обещаю Богу, что буду вести себя хорошо, не буду пить, курить, все деньги раздам родственникам — только пусть все пройдет хорошо. Владимир Иванович отвечает:

— Ну, ладно. С кем не бывает.

Все выдохнули с облегчением. Я чуть было не заплакал от радости. В этот момент я очень пожалел, что не проявил инициативу:не позвонил, не поднялся в номер после пяти или десяти минут задержки. Мне почему-то казалось, что кто-то все-таки контролирует ситуацию. И, видимо, все за столом так думали. Это был главный урок, который я усвоил на будущее: не предполагай, что кто-то сделает работу за тебя. Надейся прежде всего на себя.

К счастью, тогда все обошлось. Я продолжил работу с РЖД. Прошел год. Помню, я летел из Лондона, потягивал бокал шампанского, смотрел в окно и мечтал о том, как заключу с ними крупную сделку. Я представлял все в мельчайших подробностях, продумывал все детали, визуализировал успех и конечный результат. Примерно через три месяца выпала возможность обсудить эту сделку с клиентом. Нужно ли говорить, что в итоге мы все сделали так, как я представлял? А после той сделки мы заключили еще одну, еще более масштабную по объему и сложности.

В тот год меня повысили. В 27 лет я стал исполнительным директором банка J. P. Morgan. Я всегда верил в то, что, когда ты чего-то сильно хочешь и веришь в осуществимость задуманного, когда сфокусирован и настойчив в своих действиях, пространство вокруг приходит на помощь. Конечно, со стороны это может показаться обычным стечением обстоятельств. Но кто знает? Может быть, без моей искренней веры в возможность осуществления той сделки и визуализации ее в мельчайших деталях шанс бы мне никогда и не представился?

Вскоре наступил 2008 год, а вместе с ним — самый масштабный финансовый кризис современности.

Эффект черного лебедя

В конце 2008 года казалось, что вся мировая финансовая система рухнет, на мировом финансовом рынке воцарилась паника. Я уже всерьез начал присматривать участок за городом и планировать, какие овощи там сажать. Страх сковал весь мир. Но в России мы почувствовали только эхо этого кризиса. Основной же удар пришелся на Запад. Ипотечный кризис, спровоцировавший эту панику, привел к тому, что миллионы людей потеряли все свои накопления. Среди работников финансовой сферы, да и не только, прокатилась волна самоубийств. С жизнью прощались и те, у кого было трое детей и двушка в ипотеке, и те, у кого были заводы-пароходы. Не только карьеры, но и судьбы рушились из-за лопнувшего финансового пузыря. Как сказал Олег Торсунов, в наше время есть рабство иного рода — экономическое. Ипотеки, кризисы тут одни из главных «рабовладельцев».

Ликвидность с рынков исчезла, начался полномасштабный кризис доверия. Весь финансовый мир остановился. Никто не хотел брать кредитный риск на своих контрагентов, то есть давать в долг и рассчитываться. Но компаниям по-прежнему было необходимо привлекать деньги для операционной деятельности — расплачиваться по своим счетам с подрядчиками, платить зарплаты и т.п. В сложном финансовом положении оказались многие. В том числе и самые именитые отечественные монополисты. «Газпром», к примеру, раньше с нами не работал, мы пытались несколько лет наладить с ним отношения, но безрезультатно. У газовой монополии всегда не было отбоя от банков, предоставляющих им финансирование, поэтому они не хотели тратить время на расширение и без того широкого круга своих контрагентов. Но мы знали, что под конец года им будет нужно $0,5 млрд для финансирования рабочего капитала. Однако ни один западный банк не был готов расстаться с такой крупной суммой денег в тот непростой момент времени. Нам надо было воспользоваться уникальной возможностью.

Самый подходящий момент для того, чтобы начать сотрудничать с «Газпромом». Я понимал, что другого случая может не представиться. Я был уверен, что если мы придем на помощь в такой сложный для них момент, то они это запомнят. Мне и моему коллеге, который тогда отвечал за отношения с монополией, удалось убедить в этом руководство банка. Возможность наконец наладить рабочие отношения с «Газпромом» была так заманчива, что в итоге наше предложение поддержали.

Мы подготовили для «Газпрома» предложение о краткосрочном финансировании. Пообещали организовать эту сделку до конца года, сказали, что выделили под нее деньги. Обговорили все детали. На подписание договора в Лондон прилетело несколько высокопоставленных руководителей компании. Но именно в тот день из-за сильных колебаний рынка возросла премия за корпоративный кредитный риск, включая риск «Газпрома», и наше руководство приняло решение изменить условия и поднять ставку финансирования. А сказать об этом представителям «Газпрома» было поручено мне. Но ведь мы уже обо всем договорились, как теперь все переиграть?!

Помню, мы пришли в переговорную. Мне было страшно, но я собрался, вдохнул и уверенно сказал, что, к сожалению, мы вынуждены увеличить стоимость финансирования в связи с существенным ухудшением рыночной ситуации. После минутного молчания нас попросили дать им время посовещаться. После совещания они выдвинули свое контрпредложение. Мы согласились. Важная для обеих сторон сделка была подписана.

В той неопределенной ситуации было страшно совершить ошибку. Ведь кредит, выданный по нерыночной ставке, на балансе банка мог сразу по причине переоценки отразиться с убытком. Но сильно поднимать ставку тоже было нельзя, потому что клиент мог не согласиться и воспринять это как недружественный шаг, даже шантаж. Хотя обеим сторонам сделка была очень нужна. И когда «Газпром» получил деньги, осадок от повышения ставки забылся — важен оказался результат. Та сделка послужила началом длительных и продуктивных отношений «Газпрома» с J. P. Morgan. Когда ты помогаешь клиенту в тяжелый момент, это запоминается надолго.

Кабинка для рефлексии

Я рос и работал в J. P. Morgan. Мечта из сказки превратилась в быль. Ситуация в самом банке после кризиса изменилась, добавилось бюрократии, этапов согласования всего на свете. Банк стал менее охотно идти на риски — кредитные, репутационные и рыночные. И если раньше непосредственно мои руководители в Лондоне и Нью-Йорке помогали мне согласовывать и одобрять сделки внутри банка, то теперь они тоже стали осторожничать. Как следствие, бизнес пошел на спад. И я начал всерьез задумываться о том, чтобы найти другую работу. Да, я неплохо зарабатывал, но не всегда это является главным критерием. Выходя на определенный уровень профессионализма/мастерства, хочется этот уровень поддерживать, продолжать реализовывать себя и решать сложные задачи. Кроме того, если работа не вдохновляет, то становится не интересно, происходит выгорание, деморализация, а начинается все с того, что теряется азарт и интерес к тому, чем занимаешься. Как для спортсмена, которому нужно тренироваться и выступать на соревнованиях определенного уровня, чтобы поддерживать свой уровень мастерства, так и для меня было важно найти новое место, где помимо финансовых условий были бы интересные профессиональные вызовы.

Сначала я думал пойти работать в Deutsche Bank. Даже прошел несколько собеседований, и мне сказали, что готовы сделать мне предложение. Но потом все застопорилось. Позже я узнал, что вместо меня взяли другого человека, моего знакомого. Понятно, что нет смысла переживать о том, чего не можешь изменить. Значит, жизнь готовит мне что-то более интересное. Я остался еще на год в J. P. Morgan, закрыл еще несколько крупных сделок. Без этого, возможно, не случилось бы и следующего этапа, очень важного в моей карьере. Тогда я еще не знал, что через год мне сделает предложение банк, в котором мечтают поработать все, кто так или иначе причастен к индустрии финансов, — Goldman Sachs.

Goldman Sachs — это как Ferrari или Lamborghini в мире автомобилей. Самый эффективный, профессиональный и прибыльный инвестиционный банк в мире. Здесь самые сильные специалисты, самая высокая внутренняя конкуренция и самые высокие заработки. Звездные трейдеры в Goldman Sachs зарабатывали десятки миллионов в год, а средний заработок сотрудника, включая бэк-офис и мидл-офис, в лучшие времена доходил до $400 000 в год и был существенно выше среднего по индустрии. От предложения, которое мне сделали, было сложно отказаться во всех смыслах. Не только в финансовом плане, но и в карьерном. Мне дали возможность выстроить направление по работе с клиентами на международных долговых рынках капитала. Новый банк, новые возможности, стратегия развития целого направления в моем распоряжении словом, мне захотелось попробовать свои силы в высшей лиге. Построить бизнес с нуля. Несколько человек из моей команды приняли решение пойти со мной. Это предсказуемо и закономерно. Люди привыкли друг к другу, доверяют друг другу, выработан алгоритм совместной работы. Иногда важнее, в какой ты работаешь команде, а не в какой компании. Потому что если попал не в свой коллектив, если коллеги не на одной с тобой волне, то хорошего не жди. Нет ничего удивительного в том, что мои люди, которые прошли со мной немалый путь, решили и дальше двигаться вместе.

Модель найма заключалась в следующем: банк собирал лучших выпускников и специалистов из других банков, обещал им светлое безоблачное будущее, прекрасные условия, а после подписания контракта бросал всех в «волчью яму» и смотрел, кто выживет.

И опять новая страница и новые испытания: я перешел в Goldman Sachs и сразу попал в непростую ситуацию.

Как оказалось, взявший меня на работу управляющий московским офисом партнер не имел прямого отношения к тому направлению, за которое я должен был отвечать. При найме у меня сложилась одна картина, а по факту я столкнулся с совершенно иной. Модель найма заключалась в следующем: банк собирал лучших выпускников и специалистов из других банков, обещал им светлое безоблачное будущее, прекрасные условия, а после подписания контракта бросал всех в «волчью яму» и смотрел, кто выживет. И чем более серьезную ты занимал позицию, тем меньше тебе оказывали помощи. Кто выдерживал, тот оставался и работал дальше. У кого не получалось, тому не платили бонус, и он либо уходил сам, либо его увольняли.

Когда я оценил весь масштаб своего бедствия, то, без преувеличения, впал в уныние. В первый свой день после знакомства с новыми коллегами я пошел в туалет и заперся там. Я был в шоке от ощущения одиночества. Те, кто меня нанимал, находились далеко (в Лондоне). Те, кто близко, относились ко мне враждебно, потому что видели во мне конкурента. Что же я натворил? Может, пока не поздно, позвонить и попроситься обратно в J. P. Morgan? Попросить прощения, сказать, что ошибся? Когда я уходил, начальник говорил мне, что я совершаю ошибку и что у меня, равно как и у многих, кто не вырос с самого начала своей карьеры в стенах «Голдмана», ничего не получится: «Там не любят чужаков». Я его не послушал и теперь, сидя в туалете, жалел об этом.

В первую неделю я не видел никакого выхода. И за размышлениями в туалете провел, наверное, больше времени, чем на своем рабочем месте!

На вторую неделю я понял, что звонить в J.P. нет смысла — они грозились принять юридические меры за то, что я пытаюсь увести с собой сотрудников… Я понял, что вернуться — не вариант, и начал осматриваться на новом месте. Мосты были сожжены. Но сразу скажу, что потом мы вновь наладили отношения и сейчас прекрасно общаемся — каждый из нас ищет место, где ему лучше, выгоднее и интереснее. Со временем мои бывшие коллеги это поняли и приняли. А в то время я плохо спал по ночам, мне снились кошмары, я боялся и не знал, что делать. Принятое решение мучило меня и не давало покоя. Первая неделя была шоком, вторая — отчаянием, третья и четвертая недели были еще хуже первых двух. Но я все же начал общаться с клиентами и говорить, что перешел на новое место. Делал красивую мину при плохой игре. Многие желали мне удачи, но говорили, что с Goldman Sachs работать никогда не будут. У банка была не самая хорошая репутация на российском рынке. Это требовалось изменять, в чем отчасти я видел и свою задачу. К концу четвертой недели мне удалось договориться с одним из моих старых клиентов, и мы реструктурировали небольшую сделку, благодаря чему смогли немного заработать. Я не придал этому большого значения, просто вздохнул свободнее и хоть как-то отвлекся от своих сожалений и раздумий о моем плачевном положении.

Но вдруг все резко изменилось… Благодаря той сделке я оказался на виду у руководства. Это потом я узнал, что на раскачку новым сотрудникам в Goldman Sachs дают год. Если через год есть результаты, то тебя оставляют, если нет, то ищут замену. Не все приживаются, не все понимают культуру банка и приспосабливаются к ней. А без этого успешно работать в Goldman Sachs невозможно. У меня на закрытие первой сделки ушло меньше месяца. Вполне логично, что меня заметили. И тогда большая корпоративная машина переключила свое внимание на меня. Мне предложили больше полномочий, стали активнее помогать и прислушиваться к моему мнению.

Следующие полтора года прошли в непрерывной работе. За это время Goldman Sachs поднялся из второго десятка на третье место среди организаторов публичных долговых сделок для российских компаний на международных рынках. Ни я сам, ни мои коллеги, пришедшие со мной в новый банк, не думали, что такое будет возможно. Ведь Goldman Sachs существенно уступал многим конкурентам по этому направлению в России, но всего за полтора года ситуацию удалось изменить. Феноменальный успех! И через полтора года работы меня повысили до позиции управляющего директора.

Во всем мире только около 3% сотрудников банка занимают эту должность! Управляющий директор — высший «титул» в банковских кругах. На этой позиции банкир должен совмещать все навыки: и сделки заключать, и деньги зарабатывать, и быть менеджером для своей команды. Как правило, управляющий директор отвечает за какое-то определенное направление в банке.

Для меня стать управляющим директором в Goldman Sachs, да еще в 32 года, было сравнимо с получением премии «Оскар». Goldman Sachs публикует ежегодно (сейчас раз в два года) глобальный список повышений до позиции управляющего директора. Мне приходили поздравительные письма от клиентов и коллег со всего мира. Я был горд, но в то же время понимал, что впереди самое сложное — удержаться на этой позиции.

Но в жизни многое происходит циклично, и через год старый сценарий повторился. Как и в J. P. Morgan, в Goldman Sachs в Москве сменилось руководство, после чего желание банка развивать бизнес в России существенно снизилось. В 2013 году произошел военный конфликт в Грузии, рубль сильно обесценился и развитие бизнеса в России существенно усложнилось. Справедливости ради следует сказать, что масштаб бизнеса в России никогда не был существенным в рамках международной деятельности банка, а возросшие страновые риски свели желание развивать бизнес в России к минимуму. Исчез былой запал и драйв, и работа превратилась в скучную административную рутину. Тогда я снова начал думать о том, что делать дальше.

Любая строчка в резюме должна быть логически объяснимой, а причина перехода из одного места в другое — весомой. Поэтому со сменой работы лучше не торопиться. И решение стоит принимать, только тщательно все обдумав. Переходить нужно тогда, когда окончательно потерян интерес к работе или когда тебя не ценят по достоинству.

Сбербанк: не все мечты тебе подходят

До слияния с «Тройкой Диалог» в 2013 году Сбербанк был исключительно коммерческим банком, который предлагал своим клиентам стандартные банковские кредитные и расчетно- кассовые продукты, а хотел бы помимо этого предлагать более сложные инвестиционно-банковские и торговые продукты наподобие тех, что предлагают своим клиентам западные банки.

Когда я перешел работать в Goldman Sachs, моей задачей было создать в России такой же успешный долговой бизнес, какой был в J. P. Morgan. У нас это получилось: за два года мы добились всего, чего хотели. Но, как я уже писал, после военного конфликта в Грузии отношение западных банков к России изменилось в худшую сторону и работать стало намного сложнее. Я начал думать о том, что делать дальше.

На тот момент у меня было несколько предложений о работе, а самой интересной возможностью мне казался переход в российский госбанк. Если западные банки не хотели работать в России, то у российских банков такой проблемы точно не было. Тут и неограниченный аппетит к кредитному риску в России, и желание вести бизнес с российскими клиентами, чего больше не хотели делать иностранные банки… Время изменилось, нужно было меняться и мне.

Что такое продуктовая линейка? Это те услуги, которые банки предлагают своим клиентам: кредиты, кредитные карты, вклады на депозите, ипотека и т.п. Но помимо этого есть «продукты», которыми пользуются корпоративные клиенты банка: слияния и поглощения, акции, облигации, производные финансовые инструменты, деривативы, структурные продукты и прочее. Условно говоря, Сбербанк всегда был исключительно коммерческим банком, который предлагал своим клиентам в основном кредитные продукты, а хотел бы помимо этого предлагать более широкую линейку продуктов, стать универсальным банком.

Новый вызов меня сразу заинтересовал — выстроить в Сбербанке такой же бизнес, за который я отвечал в Goldman Sachs. Я должен был нанять команду и наладить бизнес по продаже российским клиентам производных финансовых инструментов, структурных продуктов и деривативов.

Сбербанк уже какое-то время предлагал мне перейти к ним, но я все равно долго на это не решался после десяти лет работы в американских банках. И все же переборол свой страх и согласился, поскольку не хотел упускать интересную, на мой взгляд, возможность. Да и все складывалось таким образом, что было понятно: западным банкам в России в ближайшее время придется непросто. Я решил, что в любом случае смогу научиться чему-то новому, получить новый опыт и, что не менее важно, завести новые контакты. К тому же за переход мне были готовы неплохо заплатить.

Новый вызов меня сразу сильно заинтересовал — выстроить в Сбербанке такой же бизнес, за который я отвечал в Goldman Sachs. Я должен был нанять команду и наладить работу по продаже российским клиентам производных финансовых инструментов, структурных продуктов и деривативов. Все как в международных банках. Задача более чем интересная. Я согласился.

И снова в очередной раз все повторилось! Первые два года прошли именно так, как я надеялся. Было очень интересно работать, был всеобщий драйв и единение команды в построении нового для Сбербанка бизнеса. Сделки шли одна за другой. Моя команда выросла с 2 до 15 человек, а наше направление стало приносить банку несколько сотен миллионов долларов в год. Хотя до того я работал в крупных международных банках, все равно бизнес такого масштаба мне был непривычен — все было гораздо масштабнее, чем раньше. В Сбербанке мы зарабатывали за один месяц столько, сколько самый успешный западный банк в России мог заработать лишь за год.

Но в 2014 году случился еще один кризис, в этот раз на Украине, на что рынок отреагировал еще более масштабным обесцениванием российской валюты и активов, позже последовали санкции, и желающих работать с Россией стало намного меньше. Во время такой рыночной волатильности (изменения цен на активы) стоимость структурных сделок и производных финансовых инструментов начинает сильно колебаться. Многие сделки стали для клиентов убыточными, и они начали жаловаться и просить их реструктурировать. Как следствие, наш фокус сместился с построения и развития нового бизнеса на реструктуризацию уже совершенных сделок с клиентами. Совершенно ожидаемо, что в такой непростой момент банк решил сосредоточиться на своем основном бизнесе — кредитном. Продавать производные инструменты, деривативы и структурные сделки стало сложнее. Закончился период роста новых направлений, начался период реструктуризаций, административной работы и возвращения фокуса на основную компетенцию банка — коммерческо-банковские услуги.

В этот момент я начал чувствовать, что не вписываюсь в систему большого коммерческого Сбербанка. Пока мы строили бизнес, проводили сделки, все шло своим чередом. А теперь на первый план вышли внутренние согласования, планирование, нормативные документы и прочая бюрократия. Какое-то время я убеждал себя в том, что это следующая ступень моего карьерного развития, а я, будучи руководителем высшего звена, начальником, веду административную работу. Но это не помогало. Я всегда чувствовал себя наиболее комфортно, как говорится, в окопах — с клиентами, осуществляя сделки и решая задачи, а не сидя за столом и занимаясь планированием и согласованием бюджетов. Я столкнулся с очевидным: для успешной карьеры в Сбербанке мне нужно было приобрести новые качества, которых у меня не было. Но я не горел желанием их в себе развивать.

Кроме того, опыт работы в западных банках сформировал определенный подход к ней. Но что еще важнее, мне было сложно поменяться. Дело ведь, как, впрочем, и всегда, в жизненных ценностях и приоритетах. Есть люди, для которых нет ничего важнее стабильности. Они не любят рисковать, с готовностью принимают правила и следуют им, а для кого-то такая жизнь неинтересна.

В стабильном Сбербанке, где все больше и больше решений начали принимать строго в соответствии с внутренними нормативными документами, а не исходя из здравого смысла, мне стало сложно находить с руководством общий язык и работать. Высокой зарплаты и надежды на бонус в конце года стало мало. Признаюсь, что сложно слезать с финансовой иглы, но жизнь и время дороже, и в начале 2015-го я решил двигаться дальше.

Кстати, бывшие коллеги говорят, сейчас в Сбербанке все поменялось. Уверен, что это возможно. С людьми, с которыми я познакомился во время работы, я продолжаю сотрудничать — уже как клиент банка. Но я думаю, что в долгосрочном плане Сбербанк был просто не моим местом. Все — опыт. Важно, какие из этого опыта мы извлекаем для себя уроки.

Из банка в фонд: логичный переход

Когда все подошло к логическому завершению, я вздохнул с облегчением. И начал думать, чем заниматься дальше. После 15 лет корпоративной жизни мне хотелось попробовать что-то новое. Я составил список того, чем бы мне хотелось заниматься. Там было много всего: от ресторана до президента баскетбольного клуба и работы в инвестфонде. Постепенно смещая фокус в область своих главных профинтересов, я увидел, что картина проясняется.

Так получилось, что за несколько месяцев до увольнения из Сбербанка у меня начались переговоры с крупным лондонским инвестиционным фондом. Этот фонд, как ни странно, был в моем изначальном списке, потому что я хорошо знал его основателя и мы несколько раз обсуждали сделки. Я принял предложение и через несколько месяцев стал одним из партнеров фонда, главой московского офиса. Я должен был собрать команду, открыть офис и начать зарабатывать для фонда деньги. Мы занимались торговлей ценными бумагами на рынках капитала, искали инвестиционные возможности для вложения средств наших инвесторов. Основным направлением был импорт в страны Африки товаров первой необходимости и его финансирование. То есть бизнес, схожий с банковским, но от имени фонда. Бюрократии меньше, работать свободнее, интереснее и спокойнее. По крайней мере, по контрасту с прежней суетной и бюрократичной банковской жизнью казалось именно так. К тому же это была моя давняя карьерная мечта — возглавить в Москве офис международного банка или фонда. На тот момент я устал от корпоративной жизни больших организаций, где с каждым годом из-за банковского регулирования работать становилось все сложнее. После 2008 года многие банкиры стали уходить с работы, искать частных инвесторов и создавали свои финансовые компании и фонды. Все партнеры нашего фонда, включая меня, были выходцами из крупных международных банков.

В 24 года я не думал о том, что стану управляющим директором иностранного инвестиционного банка. Или партнером в инвестиционном фонде. Не переживал, что медленно двигаюсь. Я просто исправно делал свою работу и получал от нее удовольствие. И постепенно, сам того не осознавая, рос и приближался к цели

Важно периодически останавливаться и как бы со стороны смотреть, куда идет твоя жизнь. Все ли складывается так, как ты хочешь, или стоит что-то изменить?

Невозможно в 20 лет иметь все ответы и знать, кем ты хочешь быть и чем заниматься до конца своих дней, чтобы на всю дальнейшую жизнь снять этот вопрос.

Жизнь изменчива. Долгосрочные планы, конечно, строить важно. Но они не должны ограничивать твое настоящее. Жить нужно не в будущем, а сегодняшним днем. Про это не стоит забывать. До 30 лет не бойся как можно больше пробовать, рисковать, узнавать мир, себя и окружающих. Жизненный опыт — это самое ценное, что можно получить. Это фундамент, на котором можно построить интересную и захватывающую жизнь.

Говорят, шанс благоволит подготовленному сознанию. А еще говорят, что удача покровительствует смелым. Так или иначе, будь открыт для всего нового, рискуй и не игнорируй возможности, которые будут открываться перед тобой. Под лежачий камень вода не течет. Так и тебе, чтобы добиться чего-то, нужно действовать.

Мне повезло. Я сразу знал, чем хочу заниматься. Я шел к своей мечте маленькими шагами. Сначала выбрал специальность — бухгалтерию и финансы, чтобы несколько лет поработать в аудиторской компании, а потом постараться устроиться на работу в банк. В какой-то момент случайно появился шанс попасть на собеседование в J. P. Morgan. Добравшись до своей первой вершины, я увидел следующую, а за ней еще и еще… Развитие и рост никогда не заканчиваются. После покорения одной вершины за ней всегда открываются новые.

Без английского и без вуза в Америке

Я пишу эту книгу и прекрасно понимаю, что ее может прочесть тот, у кого по ряду причин, включая объективные, не получилось окончить университет, не было возможностей для старта с большим количеством гарантий. Но границы себе ставим мы. Оглянись вокруг! Миллионы людей садятся в первый день учебы в вузе, чтобы отдать ей пять лет жизни и потом работать за небольшую зарплату, еле сводя концы с концами. Вопрос не в свободном владении английским и не в получении диплома МГИМО или МГУ. Вопрос только в тебе. Самые успешные люди на планете были и троечниками, и людьми вообще без всяких корочек и дипломов. В наше время для освоения навыка подчас надо не пять лет жизни отдать, а пять месяцев посвятить изучению теории, а дальше только практика, опыт и оттачивание навыков и знаний.

Я знаю молодых парней, кто приходил в компанию работать курьером, а через десять лет подъезжал к офису на дорогой машине, пройдя путь от и до. Без криминала, без вузов, но исключительно благодаря своему упорству, умению приносить пользу, быть нужным, быстро учиться. Когда я начинал, на тебя без диплома никто и не посмотрел бы. Но ты живешь в другое время. Есть портфолио, есть перечень кейсов, проведенных сделок, есть опыт или талант — и ты пойдешь далеко. Работодатели все чаще и чаще дают шанс показать себя в деле в самых разных областях, не требуя золотой медали и красного диплома. Нужны навыки, упорство и безграничное желание работать.

Ни тяжелый старт, ни возраст не могут стать причиной, отговоркой, почему ты не стал Творцом своей жизни. А испытаний, трудностей, ударов избежать нельзя. И ты уже знаешь о тех, с которыми столкнулся я. Гладким путь не будет. И этого не надо. Испытания нам даются, чтобы мы росли, двигались вперед. Без крахов, катастроф и разочарований в моей карьере успеха могло просто не случиться. Все связано!

советы и Выводы

Назад: ГЛАВА 2. Из Москвы в Америку и обратно. Инвестиции в возможности
Дальше: ГЛАВА 4. От образа мыслей к образу жизни