Глава 25

в которой оглашается завещание, и все удивлены

В следующий понедельник наконец настал тот час, когда должны были огласить завещание Уильяма Рейнольдса. Нина вошла через массивные стеклянные двери офисного здания Саркасяна и увидела ту же самую красотку за стойкой. Та взглянула на нее и улыбнулась:

– Доброе утро, мисс Хилл. Остальные члены семьи уже здесь. Я провожу вас в зал заседаний.

Она не припомнила Нине фразу «Так держать, мэм!», которую Нина сказала ей в первый раз, так что, возможно, просто забыла о ней. А вот Нина помнила и даже частенько размышляла об этом по ночам, но давайте думать о хорошем, договорились?

– Они здесь?

Девушка кивнула, жестом показывая Нине, чтобы та шла за ней.

– Собрание началось в 09:30.

Нина покачала головой:

– Нет, в десять.

– Нет, в 09:30.

– Уверены?

Девушка метнула в нее взгляд, и Нина физически увидела, как та вспомнила их предыдущее общение, после чего изменила тон.

– Уверена. Я приносила булочки.

– Ясно, – вздохнула Нина. Возможно, в другой жизни они с этой девушкой стали бы друзьями, но в этой Нина навсегда останется для нее полнейшей чудачкой, которая вдобавок всегда опаздывает. К тому же булочки с изюмом и корицей наверняка уже съедены.

Когда они приблизились к залу заседаний, до Нины донеслись возбужденные голоса, но девушка не сбавила шагу. Возможно, она привыкла к шумным ссорам в этой комнате. Внезапно Нина представила, как двери зала распахиваются, оттуда, звеня шпорами, вываливаются пятнадцать ковбоев, и двери салуна бешено ходят взад-вперед у них за спинами. Она улыбнулась про себя: вряд ли стоит надеяться, что Саркасян встретит ее в ярком красном корсете и с желтыми перьями на шляпе. Ее всегда удивляло, как шелковые платья дамочек из салунов в фильмах остаются чистыми, несмотря на облака пыли и разлетающееся повсюду перекати-поле. В те времена не было ни стиральных машин, ни химчистки. Ее всегда это волновало, но опять-таки – ее волновало слишком многое.

Возник неловкий момент, когда они с девушкой одновременно потянулись к дверной ручке и обе отпрянули, пропуская друг друга, потом снова потянулись, затем Нина смиренно опустила руки, и девушка с возгласом победителя открыла дверь.

Нина вошла, и шум мгновенно стих, оттого что все присутствующие повернулись на нее посмотреть. Никаких перьев, к сожалению, не наблюдалось, хотя, конечно, под костюмом Саркасяна могло скрываться что угодно.

– Доброе утро, Нина, – сказал поверенный.

– Доброе утро, – ответила она, выдвигая ближайший стул и садясь на него. Черт побери, она опять оказалась напротив Лидии. «Серьезно, Нина, в следующий раз сначала оглядись в поисках подходящего укрытия».

– Пожалуйста, продолжайте, – вежливо сказала Нина. По дороге она выбрала себе линию поведения: молчать, ограничиваясь односложными ответами и слабыми улыбками. Никаких эмоций, никакой драмы – ничего такого. Когда все закончится, она покинет эту комнату целой и невредимой, выберет себе только приятных родственников, а с остальными никогда больше не увидится. Она была совершенно спокойна и владела собой.

Лидия наклонилась к ней:

– Привет, повернутая на деньгах мошенница из поколения Y.

Кажется, план провалился.

– Привет, бешеная меркантильная морская корова, – ответила она. Простите, но нельзя молча сидеть, когда тебя называют мошенницей. Хотя она не совсем поняла, при чем тут морские коровы.

– Меркантильная? – фыркнула Лидия. Кажется, она не заметила, что ее назвали морской коровой, или не придала этому значения. – Нет ничего меркантильного в том, чтобы отстаивать то, что тебе причитается, – она ткнула в Нину квадратным пальцем. – Ты никогда даже не видела дедушку, так что будет нечестно, если тебе что-то достанется.

Саркасян откашлялся:

– Простите, Лидия, но вы не правы. Уильям сам выбрал, как распорядится своим состоянием, и мы должны уважать его выбор. Семейные отношения не играют никакой роли. Даже если бы он захотел оставить все приюту для собак, вы бы ничего не смогли поделать.

Элиза засмеялась.

– Не знаю, из какой еще семьи она могла бы происходить. Она любит читать и быть наедине с собой, совсем как ее отец, – Элиза улыбнулась Нине. – Еще могу добавить, что ее младшая сестра Милли… Она очень счастлива, что вы подружились.

Нина улыбнулась ей в ответ, тронутая.

Арчи добавил:

– Нина умная и саркастичная. Но в то же время она часто испытывает тревогу и ей нелегко общаться с людьми. В этом она похожа на меня. И конечно, не забывайте про волосы.

– Она начитана и не зашорена, – сказал Питер и пожал плечами. – Не хочется расхваливать себя, но…

– И она одержима интересными фактами, в чем, прямо скажу, Лидия, похожа на вас, – заметил Саркасян и откинулся в кресле. – На самом деле она похожа на всех вас, и неважно, поработала ли тут генетика или это просто совпадение.

Лидия, пыхтя от возмущения, ничего не ответила.

– Итак, если ни у кого больше нет никаких возражений, думаю, настало время огласить завещание, – Саркасян внимательно оглядел собравшихся поверх очков, но никто ничего не сказал. Наслаждаясь моментом, он открыл папку, достал из нее документ и прочистил горло.

– Как вам известно, Уильям Рейнольдс был весьма обеспеченным человеком: его состояние включает более сорока миллионов долларов наличными и ценными бумагами, дом в Малибу, квартиру в центре города и коттеджи в Маммоте и Палм-Спрингс.

– Ни фига себе, – сказала Нина.

– А ты как будто не знала, – огрызнулась Лидия.

Саркасян продолжил:

– Двадцать миллионов долларов отходят его четырем законнорожденным детям, взрослые дети должны получить свою долю сразу же, а Милли – по достижении совершеннолетия. Внукам и внучкам достается по миллиону долларов на каждого. Остальные деньги вместе со всей недвижимостью отходят Элизе.

Он остановился. Все посмотрели на Нину, которая смотрела на поверенного.

– Нина ничего не получает? – с явным удивлением спросил Питер.

Лидия рассмеялась:

– Замечательно. Похоже, у дедушки оставалось больше мозгов, чем я думала.

– Нет-нет, Нину Уильям выделил особо, – поверенный перевернул страницу и зачитал. – «Моей дочери Нине, которая до сих пор оставалась мною непризнанной, я оставляю содержимое гаража, находящегося по адресу бульвар Кауэнга, 2224».

За столом раздалось бормотание, Нина оглядела собравшихся, но они не казались рассерженными, только Лидия хмурилась.

– А что там, в гараже? – спросила Нина. Ей вспомнилась телевизионная передача, в которой продают на аукционе ящики с неизвестным содержимым. Что ей достанется? Несколько разбитых настольных ламп и альбом с марками? Отрезанная голова в большой стеклянной банке? Нина поняла, что это из какого-то фильма, и попыталась вспомнить его.

Саркасян казался слегка смущенным.

– Ну, Уильям был необычным человеком, склонным к романтичным идеям и жестам.

– Гараж полон шоколада? – Нина была нисколько не против такого варианта. – Шампанского?

– Нет.

– Роз?

– Нет.

Внезапно у Нины вспыхнула надежда.

– Котят? – она понимала, что это маловероятно, просто ей всегда хотелось котят.

Поверенный кашлянул:

– Нет. В гараже «Понтиак Транс Ам» 1982 года.

Нина уставилась на него непонимающим взглядом, потом в ее голове всплыл факт.

– Подождите, как в «Рыцаре дорог»?

– В точности. Черный «Понтиак Файрберд Транс Ам».

– Он оставил мне КИТТа? – в памяти Нины тут же вспыхнули счастливые вечера, когда она лежала на ковре перед телевизором, слушая, как Луиза вполголоса комментирует кожаные штаны Дэвида Хассельхоффа. – Он что, думал, я одинокий крестоносец в опасном мире?

– Боже, – изумленным голосом произнесла Лидия. – Он оставил тебе машину?

– Можешь ее забрать. Мне она не нужна.

Нина не кривила душой. Ее не интересовали машины, она почти никогда не водила. Кстати, голова в банке, как она вспомнила, была из «Молчания ягнят».

Лидия покачала головой. Ее явно взволновала эта новость.

– Гораздо приятнее получить машину с искусственным интеллектом, чем деньги.

Нина посмотрела на нее.

– Это не настоящая машина с искусственным интеллектом. Это просто машина, – она повернулась к Саркасяну. – Хотя к ней прилагается эта штука на запястье для дистанционного управления, я точно оставляю ее себе.

– Я знаю, – презрительно бросила Лидия. – Но нам всем он оставил только деньги.

Последовало молчание.

– Может быть, он думал, что тебя заботят только его деньги, – тихо сказала Элиза.

– Ну, в таком случае он был не прав. Но откуда ему было знать, ведь он никогда не спрашивал о моей жизни, – Лидия огляделась. – Никто из вас никогда ни о чем меня не спрашивал.

Снова последовало неловкое молчание, потом Саркасян кашлянул и произнес:

– В любом случае, оставит ли Нина машину себе или нет, в завещании ясно сказано, что она должна как минимум раз проехать на ней как водитель, прежде чем продать или подарить.

Нина нахмурилась:

– Разве юридически возможно ставить такие условия? Мы что, в фильме «Миллионы Брюстера»?

Поверенный явно не увлекался абсурдными голливудскими комедиями на юридические темы, потому что посмотрел на нее с крохотной складкой между бровями.

– Не понимаю, о чем вы. Вот ключи. Пожалуйста, будьте поласковее с механиком: он превосходно заботился о машине последние двадцать лет. Когда я сообщил ему о завещании, он понадеялся, что вас не смогут найти, – заключил он и придвинул к ней ключи через стол, и внезапно Нину посетила ужасная мысль.

– Я не умею ездить на машинах с механической коробкой.

Он поднял брови, и дурацкая складка разгладилась.

– Вот и научитесь.

* * *

Сидя в такси, везущем ее домой, Нина проверила телефон. Никаких уведомлений. Под влиянием настроения она отправила сообщение Тому.

«Привет, я только что унаследовала машину».

Ответа не последовало. Может, он работает?

«Понтиак Файрберд» 1982 года. Как КИТТ из «Рыцаря дорог».

Опять нет ответа. Может, он занят?

«Хотя, конечно, он не говорит голосом Уильяма Дэниелса, так что, сам понимаешь…»

Молчание. Может, он с кем-то еще?

Она посмотрела в окно, глядя на все парочки, гуляющие, держащиеся за руки, улыбающиеся друг другу или просто сидящие друг против друга и проверяющие телефоны. Ей всегда нравилось быть одной, отдельной ото всех, когда все вокруг скапливались вместе, как плесень в давно немытой кофейной чашке. Но теперь ей стало одиноко.

Она наклонилась к водителю:

– Эй, мы можем изменить место назначения?

Тот встретился с ней взглядом через зеркало заднего вида:

– Конечно, но вам придется сделать это через приложение.

– А я не могу просто сказать вам? Словами?

Он покачал головой.

– Конечно, вы можете сказать словами или показать знаками, или отправить мне голубя с листком пергамента, но, чтобы я изменил маршрут, вам нужно сделать это через приложение, – подытожил он и пожал плечами, снова глядя на дорогу. – Несмотря на то что нас разделяет всего полметра, наши взаимоотношения требуют посредничества компьютерной системы, расположенной в серверном парке, в котором мы с вами никогда не окажемся. Так технологии разделяют нас, подрывают наше доверие друг к другу и ведут наш вид в такое будущее, где мы будем видеть друг друга только на экране, разговаривать только при помощи знаков, а идеями будут владеть компании, которыми управляют алгоритмы.

Нина с минуту смотрела ему в затылок:

– То есть… через приложение, да?

– Ага.