Снег спал уже на второй седмице дивена, что даже на Юге Сваргореи было удивительным явлением. Хоть земля ещё и не покрылась травой, была мокра, и дули холодные ветра, Веслав и его спутники отправились в путь.

Гьярда и Гореша собрали своим гостям сукна из войлока для палаток: нести его легче, чем шкуры, да и холодов зимних не должно больше быть. Дали старики провизии в дорогу и Словом своим благословили. Странники взяли с собой Огонь-Сварожич в огнивицах, которые закрепили к древкам как факелы.

Когда прощались, Гьярда всплакнула: за то время, пока молодые люди жили у них, старушка успела привыкнуть к гостям. И Гореша привык. Супруги даже пытались уговорить странников остаться и занять пустые дома – лето скоро придёт, обустроим совместными силами жильё. Но гости только поблагодарили стариков и покинули хутор.

Долго стояли Гьярда и Гореша, провожая взглядом уходящих людей. Было раннее весеннее утро, и воздух, наполненный туманом, щекотал холодом кожу. Гьярда смахнула слёзы и прошептала:

– Сварог вас храни, странники добрые.

– Чую, жена, только Сварог и поможет им на их авантюрном пути, – Гореша повёл Гьярду в дом. – Отправиться мир смотреть! – вздыхал он. – О чём нынче думает молодёжь. Сколько им всем уже годов, а ни у кого из них – ни семьи, ни детей! Вот жизнь-то в мире настала.

Когда путники спустились с холма, на котором располагался хутор, и отошли так, что ни Гьярда, ни Гореша не могли их заметить, Веслав открыл короб и выпустил водяного. Утомлённый тремя неделями пряток от хозяев хутора (Василиса водяного, конечно, выпустила, но взяла Слово, что дух воды не покажется ни Гьярде, ни Гореше), водяной радостно побежал впереди людей.

– Ну что, друг, – обратилась к водяному Василиса, – веди нас к Индрику.

Дух воды звонко рассмеялся и согласно кивнул.

– А дорогу вам не зачаровать? – игриво спросил он.

– Ты всегда можешь волхвовать путь? – поинтересовался у водяного Мухома.

Водяной радостно закивал головой:

– Я не ведаю усталости, как вы, – дух воды подпрыгнул. – А сейчас я чувствую радость и прилив сил от того, что скоро стану свободным. Поэтому, – водяной опустился в шуточном поклоне. – Поэтому я призову на помощь талую воду! И вы не будете вязнуть в мокрой земле, и мы быстрее до Индрика доберёмся.

Водяной обратился с песней к земле. И вода, слушая слова своего духа, послушно расступалась перед ним, земля высыхала и делалась плотной.

– Слушай, друг, – сказал Мухома, когда они все вместе пошли по дороге за водяным, – мне тебя будет очень не хватать. Ты уверен, что не хочешь в мире остаться?

Водяной обернулся и с удивлением посмотрел на Зайца.

– Нет! – сказал он резко и так замотал головой, что полетели брызги. – Я хочу вернуться в свой мир, туда, откуда был насильно извлечён. Только поэтому я вам помогаю.

Дорога вела по степи и убегала за туманный горизонт. На мокрой земле заледенелыми островками лежал снег, и над степью стелился сизый туман. Серебрились инеем ветви низкорослых деревьев. Солнце ещё не взошло, и высокое небо украшали серпы двух лун: большой и румяный – Дивии, малый, серебристый – Луны. Над горизонтом проступали очертания грандиозных гор.

– Сколько мы уже тут находимся, – проговорила Яра, – а я всё не налюбуюсь этой красотой. Какой же высоты горы?

– Все они разные, – ответил водяной. – Они поднялись из вод вместе с землёй, поэтому я, как дух воды, хорошо их знаю. Фавор-гора, под которой Индрик обитает, высотой почти в семь вёрст!

– Вот это да, – присвистнул Заяц. – Но, надеюсь, нам не надо подниматься туда?

Дух воды рассмеялся:

– Нет. Индрик под горой живет. А дом его хранит роща Мироведов.

– Живые дерева? – спросил Веслав. – Так это не легенда?

– Живые, да, – согласился с царевичем водяной. – Как и все деревья в тайге. Просто в тайге дерева глубоким сном спят, а Мироведов можно разбудить.

– Они могут не пустить нас? – нахмурился Витенег.

– Не знаю, – хитро пожал плечами дух воды. – Это от вас зависит. Я их разбужу и всё им расскажу. И коли души ваши чисты, Мироведы пустят вас к царю зверей, – водяной посмотрел своими большими зеркальными глазами на Зайца, и тот невольно вздрогнул.

– Я уже давно простил его, – сказал духу воды Веслав, который заметил недоверчивый взгляд водяного. – Заяц хоть эгоист и жулик, но в душе он не злодей.

– Совсем нет! – подтвердил Мухома. – И ворую я, правда, только чуть.

– Все-таки признался! – хохотнул Яромир. – А я жалел, что Веслав позволил тебе ехать с нами. А ты, оказывается, прозрел. Ну что ж, Отец Сварог свидетель.

Над степью взошло солнце, в его лучах замерцали талая вода и снег. Ещё веселее и радостнее запел дух воды. И ещё крепче уплотнилась наворожённая тропа.

Дорога вела в горы. На отдых останавливались прямо на тропе: водяной волхвовал плотную поляну, на которой обедали путники; ночью же дух воды, как и прежде, сторожил людской сон. Теперь прозрачный человечек от радости скакал и пел всё время, а не только тогда, когда рушилась его тропа. Водяной сказал Василисе, что поначалу переживал, что его обманут. Но теперь он видит, что его спутники честны и правда к Индрику путь держат. Дух воды не спрашивал, зачем, – дела людей его не волновали, он просто хотел домой.

С каждым днём горы делались всё выше, и на четвёртый день пути стало видно, как их основание утопает в раскинувшемся на горизонте лесе, а белые вершины возрастают из тёмных, с разводами, каменных тел. Горы стали ещё величественнее и грознее. Между снежными пиками клубились облака.

– К вечеру будет сильный дождь, – сказал водяной, показывая на тучи. – Надо успеть дойти до леса.

Днём из-за сизых облаков выглянуло солнце, и туча, отдыхающая на вершинах гор, в свете Хорса налилась гнетущей синевой.

– Грядёт буря, – хмуро осмотрев небо, проговорил Витенег. Охотник шёл рядом с духом воды, в то время как Василиса шла рядом с царевичем. Василиса и Веслав весь день о чём-то говорили, и Витенег невольно злился. Он не мог понять, почему смелая и сильная Василиса говорит не с ним, а с тем человеком, кто даже боится признаться ей в чувствах.

– Ещё какая буря! – радостно подпрыгнул водяной, который чувствовал себя свободно на краю мира, вдали от пленивших его людей. Витенег заставил себя отвести взгляд от охотницы и рыбака. Грядёт буря, сокрушённо думал Витенег. Неизвестно чем закончится путешествие, да и всё меньше верил Витенег в то, что Веслав сможет стать царём. И что бы было, размышлял Витенег, если бы он тогда не испугался и остался на «Вериладе»? Кто знает, может, был бы сейчас Витенег князем или царским веденеем и жил бы в богатом тереме, а не шёл неизвестно куда, терпя холода зимы и весенние бури. Неужели то видение в чаре Белозара Витенег неверно истолковал?

Путники достигли леса к вечеру, и заморосил дождь. Наливная туча будто бы ждала, когда странники придут в укрытие. И когда путники углубились в лес, мир померк, и разверзлись небеса. Дождь, первый весенний дождь, пошёл такой силы, что земля быстро наполнилась бурлящей водой. Странники прижались к раскидистой, могучей сосне, но сквозь хвою также лилась вода; Огонь-Сварожич плясал в огнивицах. А водяной, светясь от радости, прыгал по лужам, скакал и танцевал.

– Наколдуй нам крышу, как тогда, в метель, – обратился к нему Заяц, но дух воды ему не внял.

– Он чувствует свою силу, – объяснила Василиса. – Чем ближе мы к его дому, тем меньше слушается он нас.

– Он уже не будет слушать нас? – спросила Яра. Она прижималась к Яромиру, который, подняв свой плащ над головой, старался укрыть жену и себя от проливного дождя.

– Будет, только не так, как прежде, когда прогневать нас боялся, – предположил Витенег. – Я прав? – он посмотрел на Василису.

– Думаю, прав, – согласно кивнула охотница.

Дух воды резвился. Он прыгал по лужам, топал и хохотал.

– Помоги нам, помоги ещё разок, – обратилась к нему Василиса. Но водяной не слышал волхву, дух воды так возрадовался проливному дождю, что забыл обо всём на свете.

Воздух будто засиял: сгустившийся сумрак посветлел, но дождь не перестал идти. Капли, бурлящая вода, лес – всё тихо, неясно сияло. Вторя сиянию, разгорался ярче Небесный Огонь в огнивицах, которые держали Витенег и Веслав.

– Опять чудо будет? – дрожа от холода, спросил Мухома.

Тихое сияние делалось ярче, и ярче светился резвящийся водяной. Вдали, между деревьями, показались еле видимые голубые огоньки.

– Отец Сварог, – прошептала Яра.

– Я не чувствую зла, – ответила Василиса и шагнула к огням, но Веслав взял её за руку, и охотница опомнилась. Опомнилась, но взгляда отвести не могла. Огни манили её, звали. Огни разгорались, делались всё ярче, приближались сквозь пелену дождя.

Огни остановились на небольшой прогалине, где резвился водяной. Огни собрались вместе, отчего их сияние сделалось ещё ярче, а водяной, крутанувшись вокруг своей оси, благоговейно замер. В его зеркальных глазах отражались синие огоньки, которые кружились и кружились. Огни кружились до тех пор, пока не слились в единый свет. Свет мерцал, и сквозь его мерцание медленно проступали человеческие черты.

– Отец Небесный, – охнул Заяц.

Сияющая водяная дева вышла из огней. Её одежда была соткана из дождя, а на голове красовались серебряные рога. Она посмотрела на путников и наклонилась к водяному.

– Водица-сестрица, эти люди тебя освободили? – спросила она мягким голосом, указывая на стоящих поодаль детей Сварога. Водяной согласно закивал. Дева нежно улыбнулась и погладила духа воды по лысой голове. Затем сохатая посмотрела на стоящих подле сосны людей и поклонились им.

– Вы покинули владения людей, – проговорила она. – Вы в царствии Матери-Природы. Свагора не пускает дальше, она тайну скрывает пеленой дождя.

Веслав смотрел на серебряную деву, и ему казалось, будто он уже встречал её. Мягкая улыбка. Добрый взгляд. Спокойная и гордая. И тут царевич вспомнил. Много лет назад, когда он ещё жил в Солнцеграде, он видел её. Видел Мать-Свагору… Но это было очень давно, в то время, которое Веслав старался забыть. Берегиня леса, слуга Матери-Природы, охраняла Мироведов. Вот почему Василиса шагнула навстречу тем огням – чистая душа охотницы ощутила родное тепло. Но чувствовал Веслав, что добрый дух леса может и погибелью для Василисы стать: закружат её огни, уведут в чащу и обрекут лес оберегать. Веслав чувствовал, что Василиса будет рада этому – если она уйдёт с Берегиней, её дух будет жить в лесу вечно. Жить в счастье и согласии, и Василиса никогда не вернётся домой. Поэтому Веслав крепко держал Василису за руку. Царевич чувствовал, как ещё сильнее хотела вырваться Василиса, когда Берегиня к ним ближе подошла и на охотнице взгляд своих изумрудных очей задержала.

– Ты хочешь Матери служить? – спросила Берегиня тихо. Охотница кивнула: такого света, доброго и чистого, она не видала прежде. Душа Василисы стремилась к чуду – к чуду, которого нет среди людей. И подумала Василиса: может, Берегиня отведёт её к ней? Отведёт к той, чья жизнь в лесу оборвалась, и по которой столько лет страдает сердце… Веслав крепче сжал руку охотницы и попытался загородить собой Василису от духа леса. Но Василиса отстранила друга. Тогда на помощь царевичу пришёл Витенег и взял Василису за другую руку. Охотница же смотрела на Берегиню.

– Вы только её не разорвите, – грустно усмехнулась Берегиня и отошла назад. – Вы освободили духа воды, привели его домой, – размышляла Берегиня. – Но душа чиста только у неё, – она указала на Василису. – Помыслы остальных неясны и нечисты. Ох! – Сохатая вдруг остановилась. – Она же и освободила водяного духа. – Берегиня метнулась к Василисе так, что остальные невольно отпрянули. Веслав с Витенегом продолжали держать дочку Гоенега. – Де´вица, тебя я пущу в свои владения. Идёшь со мной? – Голос духа леса зачаровывал. Василиса согласно закивала головой. Она подалась вперёд, но Веслав что было силы тянул её назад.

– Нет! – воскликнул царевич. – Уходи, сила нечистая! Не отдам тебе я ту, кого люблю!

Берегиня метнулась к Веславу. Она долго смотрела царевичу в глаза, пока не рассмеялась.

– Любишь, говоришь? – удивилась она. – А что же ты отправил своего друга свататься за неё, а? – Лесная дева захохотала, а Веслав был готов провалиться от стыда. – Что же долга своего, царевич, ты так боишься? Я вижу, что мой лес для твоей любимой желаннее твоих объятий, человек! – рассмеялась Берегиня.

Берегиня крутанулась вокруг своей оси, отчего её сарафан поднялся и открыл козлиные ноги. Серебряные копытца поднимали сияющие брызги воды. Дух леса резвился и танцевал вместе с водяным. Когда Берегиня остановилась, она вновь посмотрела на людей, а её лик вновь озарила мягкая улыбка.

– Я всё думаю, как с вами поступить, – призналась сохатая, гарцуя. – Вор, который считает себя хорошим человеком. Таким хорошим, что ему позволено топить других. Бывший богатырь, славный воин, который оставил первую жену с ребёнком на руках и, искупая свой грех, спас Веслава. Странник-пилигрим, который ушёл из дома назло своему хворающему, одинокому отцу. Он вскоре умер, Витенег. Кухарка, что воровала еду из кухни, где работала, и тайно её продавала. Да и людей ты обманывала, Яра: твой обман и жизни порою стоил. И в завершение – тот сварогин, кто должен был стать царём этих добрых людей. Царевич, который боится собственной тени и даже своей любви так, что другому свою избранницу предложил. – Берегиня захохотала. – Что же делать мне с вами, души золотые? Утопить и заморозить вас своим дождём? Или, быть может, насмерть заворожить?

Веслав хотел было ей сказать, зачем они пришли в священный лес, но Василиса, проявив недюжую силу, вырвалась. Веслав и Витенег хотели охотницу схватить, но Василиса оказалась проворнее. Волхва-охотница встала напротив Берегини и поклонилась ей.

– Я готова тебе служить, Душа святая, – тихо произнесла Василиса, и у Веслава оборвалось сердце. Царевич хотел подбежать к Василисе, но его ноги будто приросли к земле. Он видел, что не только Витенег хочет помочь охотнице, но и Мухома, Яромир и Яра, все пытаются сдвинуться с места, но ни у кого не выходит даже пошевелиться. Цепкие корни дерева оплели их ноги. Вопль отчаянья вырвался из груди царевича. Но Василиса даже не обернулась. Она заворожённо внимала Берегине.

– Хорошо, дочь моя, – согласно кивнула сохатая, и водяной радостно запрыгал вокруг дев. Витенег звал Василису. Сквозь слёзы обращалась к подруге Яра. Просил опомниться охотницу Яромир.

– Ты заберёшь меня, и я всё забуду? – наивно спросила Василиса. – Всё-всё?

– Всё-всё, – согласилась Берегиня, – страдать не будешь ты по людям. Мы с тобой будем вечно танцевать! – Берегиня постучала ножкой. – Я тебя познакомлю с другими, с вилами. Наша вечность будет легка и прекрасна!

– Хорошо, – кивнула Василиса, и Мухома разразился такой отборной руганью в адрес лесного духа, что водяной перестал скакать. Но Василиса не посмотрела на Зайца. – Хорошо, – повторила она. – Если ты скажешь мне Слово своё, мать моя, моя душа будет навек тебе отдана.

Берегиня засмеялась звонко-звонко, затанцевала, стала бить копытами, от чего ещё ярче засияли капли проливного дождя. Теперь уже звали Василису все. Звали до тех пор, пока лёгкий взмах руки лесного духа не лишил людей голоса. Берегиня повернулась к Василисе, наклонилась к ней и зашептала. Водяной притих, заворожённый магией слов. Василиса тихо, одними губами, повторяла Слова Берегини, которые оплетали её саму подобно паутине. Сохатая не видела, как Василиса, спрятав руку в своей свите из сукна, изо всех сил сжимала берёзовый оберег с солярным знаком Хорса. Василиса повторяла за Берегиней слова сначала тихо, про себя, а потом всё громче и громче. И когда Берегиня, заворожённая собственной песней, запела, Василиса пела вместе с ней. Василиса пела, забирая слова у сохатой, и серебряная паутина слов лесного духа становилась золотой. Берегиня и Василиса пели вместе, их голоса сливались в унисон, дрожали в каплях воды, оплетая обеих певиц хрустальной скорлупой: со стороны Василисы золотой, а со стороны берегини – серебристой. И чем громче пели девы, тем ярче горели их слова, тем пристальнее смотрели девы в глаза друг другу. Слишком поздно Берегиня поняла, что охотница её песнь забирала. Только когда почти всё кружево слов сделалось золотым, сохатая в ужасе закричала – её собирался пленить человек. И не кто-нибудь, а та самая дева, которая была так благородна и чиста. От крика Берегини стыла кровь, но Василиса, которая запомнила её слова, исступлённо продолжала петь, пока все слова из кружева не стали золотыми. Когда сохатую деву окружил золотой кокон, Василиса завизжала так, что слова осыпались на Берегиню золотым дождём и приковали к месту.

Ледяным взором смотрела Василиса на лесного духа. Водяной от страха в лужу сел. Прикованные к дереву путники больше не пытались помочь дочке Гоенега: охотница излучала силу страшнее, чем Берегиня.

– Ты забылась, попрыгунья-вила, – проговорила Василиса низким голосом, сорванным истошным криком. – Ты должна хранить лес от злых навий, а не уводить путников с тропы, как делают русалки.

– Индрик запретил мне пускать людей в лес с тех пор, как настал Век Перуна, – сердито сказала Берегиня. – Роща Мироведов, Фавор-гора должны остаться как в прежние времена.

Василиса покачала головой:

– Как в прежние времена уже не будет никогда. И ты, дух леса, знаешь, зачем мы пришли сюда.

– Ты победила, дева, – улыбнулась Берегиня, пытаясь освободиться от золотых нитей. – Твой дух поистине силён, – она сделала лёгкий поклон сохатой головой. – Только сильный и бесстрашный Дух мог устоять против моего Слова. Я пропускаю вас, можешь снимать свои силки. – Она вздохнула, видя неверие в глазах волхвы. – Только смотри, не попадись ты в путы людям. Их слова, хоть и не обладают силой ворожбы, намного опаснее морока. – Сохатая покачала головой. – Мне действительно жаль, что ты не пошла со мной, – проговорила Берегиня искренне, когда Василиса смахнула с неё нити. – Наш мир прекраснее и честнее мира вашего.

– Может быть, – согласилась охотница. – Только я – человек, поэтому буду жить человеком и умру человеком.

Берегиня улыбнулась и велением руки освободила спутников Василисы.

– Я бы не была в этом так уверена, дочь Свагоры, – сказала она и ярче засветилась голубым сиянием. – Веди их дальше, водица, – обратилась Берегиня к водяному и снова превратилась в огни.

Дождь затих. Путники стояли молча. Веслав с трудом заставил себя посмотреть в глаза Василисе, но охотница тут же от него отвернулась.

– Веди нас, дух воды, – обратилась она к водяному, и тот согласно кивнул. – Нашепчи тропу.

Дух воды покорно проложил путь и синим огонёчком побежал впереди. Василиса взяла у Витенега факел с Небесным Огнём и молча пошла за водяным. Остальные, ничего не говоря, двинулись следом. Промокшие до нитки, замёрзшие до костей, путники боялись даже посмотреть друг на друга, не то чтобы остановиться и обогреться у костра. Страшная правда, которую каждый так бережно хранил, пугала больше, чем холод и чаща зачарованного леса.

Погружённые каждый в свои мысли, они всё шли и шли, шли и шли… Яра, плача, отстранилась от мужа и обняла себя руками. Яромир от страха не мог к ней подойти. Витенег смотрел себе под ноги. Веслав шёл по краю тропы, стараясь ровно наступать на её границу. Заяц плёлся дальше всех. Наступила чернильная ночь, тьму которой отгоняла лишь тусклая зачарованная тропа, водяной, который теперь светился серебристым светом, и Огонь-Сварожич.

– Я так больше не могу! – завопил вдруг Заяц, и от испуга все остановились. Даже водяной в ужасе пискнул. Витенег выругался, схватившись за сердце. – Мы… мы все тут плохие! – кричал Мухома, плача. – Ну, кроме неё, – он указал рукой на Василису. – Мы отвратительны и ужасны! Но я так больше не могу! – закричал он громко, и Яромир отшатнулся от него. – Я воровал, да! – не унимался Мухома. – Я топил тебя, – он подошёл к царевичу и ткнул его пальцем в грудь. – Я делал много плохих вещей! – проорал он так истошно, что в лесу закричали разбуженные птицы.

– Успокойся, окаянный, – пробасил Яромир. – Мы это уже знаем.

– Нет! – Заяц выхватил у Веслава огнивицу и подбежал с ней к Яромиру. – Нет! – снова кричал Мухома, освещая лицо богатыря Небесным Огнём. – Ты бросил свою жену и ребёнка, а я… а я своровал чужого ребёнка за большую плату! Жена одного князя мёртвого родила, а её служанка – живого. – Глаза Мухомы сделались совсем большими от ужаса.

– Я убила человека, – сказала Василиса тихо, и все обернулись на неё.

– Что? – еле вымолвил Веслав.

– Я убила человека, – повторила сквозь слёзы Василиса. – Случайно, на охоте. Стрелой. Тогда мне было пятнадцать лет. Я приняла её за… – тут охотница не выдержала и рухнула на колени. Слёзы лились из глаз Василисы потоком. – Она пряталась в шкуре медведя. Я подумала, что… что Берегиня сможет отвести меня к ней… – Василиса бросила огнивицу на землю и закрыла лицо руками.

– А я не только еду воровала, – призналась, плача, Яра. – Когда отца не стало, мне надо было прокормить себя, кухарки получают мало. Я рыбачила, конечно, но на этом тоже много не заработаешь. Настасья, добрая старушка, научила меня некоторым премудростям волхвы, и я стала подрабатывать… обманом. Я умела только боль забирать, но вылечить недуг мне было не по силам. Наверное, Берегиня права – многих погубила я, – она всхлипнула и посмотрела на своего мужа. – С тобой, Яромир, случайно получилось. Если бы не волхв, к которому отвёл тебя Кудеяр… Я очень боялась оставаться в Бересе, вот и сказала, что лечить могу…

– Я тоже обманул тебя, – вздохнул Яромир. – Прости меня, родная, если сможешь, – богатырь нерешительно шагнул в сторону жены.

– О, Боги! – покачал головой Витенег. – Мне кажется, после ваших криков все силы леса явятся нас изгнать! – сокрушался он. – И тогда уж точно у нас не будет возможности искупить того, что натворили, – добавил охотник тихо. Когда Витенег убегал из захваченного Солнцеграда, он не понимал, почему Боги свели его с этими людьми. Теперь же, кажется, он ведал, почему Макошь именно их судьбы решила переплести.

– Пусть изгоняют, – всхлипывала Василиса. – Мне не искупить свою вину.

– Искупить, – Веслав подошёл к сидящей на коленях охотнице и опустился рядом. – Если бы не ты, я бы никогда не отправился к Богам. Моя семья погибла, а я, как трус, бежал. Я испугался даже Лады. Я боялся тебя. – Тут Веслав запнулся, но нашёл в себе силы и продолжил речь: – Я действительно сказал Витенегу, чтобы он сватался за тебя, – Василиса опустила руки и посмотрела на Веслава заплаканными глазами. Царевич положил ладони ей на плечи. – Ты – свободна и вольна поступать так, как решишь сама. Но скажи мне, ты простишь меня? – Василиса согласно закивала головой. – Ты спасла нас всех сегодня, ты спасла водяного духа, – Веслав кротко улыбнулся, взглянув на подошедшего к ним водяного. – Ты ещё много кого спасёшь. Трагедия, которая случилась с тобой в лесу много лет назад, – случайность. Ты стреляла не в человека, ты стреляла в зверя. Макошь направляла ту стрелу. А планы Богини Судьбы неведомы никому.

Василиса, продолжая плакать, молча смотрела в глаза Веславу, которые освещало тусклое сияние духа воды. Охотница не могла произнести и слова.

– Ты простишь себя? – спросил её Веслав.

Василиса пожала плечами.

– Надо торопиться, – раздался шелестящий девичий голос. Веслав вздрогнул и посмотрел за Василису: на тропе, в глубине леса, стояла Лада. Охотница тоже обернулась на мёртвую царевну.

– Вам пора идти, – повторила царевна.

– Что случилось? – спросил Веслав сестру.

– Твой дядя отправил на Блажен корабли.

– На Блажен? – переспросил царевич и помог охотнице подняться.

Лада наклонила голову набок и подплыла поближе.

– Да, – тихонько проговорила она. – Планы Драгослава удивили даже Макошь. Не забывай, твоему дяде помогает Полоз, брат Перуна.

– Так это битва Богов, – догадалась Василиса.

Лада согласно кивнула.

– Богам не чужды чувства так же, как чувства не чужды вам, их детям. – Царевна грустно улыбнулась. – Но, какие бы тёмные чувства душа ни питала, какие бы ошибки ни совершала, последняя битва должна всегда оставаться за светом. Тот, кто проиграл своей тьме, – проиграл Мору. – Призрак кивнул Веславу и поплыл дальше. – Берегиня этого леса сняла с вас путы, которые мешали вам в пути. Вилу послала сама Мать-Свагора, чтобы дева леса помогла вам, – Лада обернулась на поражённого Веслава. – Теперь вы друг перед другом честны. – Мёртвая царевна улыбнулась каждому. – Теперь вы можете идти дальше и с открытыми сердцами предстать перед царём зверей, – Лада вновь подошла к Веславу и посмотрела в глаза брату. – А мне пора, родной. Я больше не приду. – Царевна стала таять. – Ты станешь хорошим царём, я это вижу. Теперь я за тебя спокойна, свой путь ты пройдёшь, – прошептала она с улыбкой, протягивая серебристую ручку к брату.

– Подожди, – Веслав ощутил её холодное касание и почувствовал, что плачет, – подожди, сестрёнка…

Но призрак растаял. Воцарилась тишина.

– Идём, – Василиса положила руку на плечо царевича, и он обернулся. – Впереди наша битва за Свет. Тот, кто проиграл своей тьме, – проиграл Мору.

– Надо согреться, – прошептала Яра. – Очень холодно.

Яромир неловко обнял свою жену, и Яра не отстранилась.

И тут путников вновь окружили огни, но теперь сияние духов леса стало золотым.

– Неужели снова, – промямлил Заяц.

Но огни не стали превращаться в дев. Золотое сияние окружило дерева, впиталось в их кору и заструилось ввысь. Свет поднимался выше и выше, освещая монументальные стволы, зажигая массивные ветви; свет струился до самой поднебесной кроны, которая золотой паутиной оплетала тёмное ночное небо. Весь грандиозный лес светился золотом.

– Вот это да, – прошептал Заяц, во все глаза глядя на исполинские деревья. – Вот это высота!

– Мироведы, – проговорила Василиса. – Деревья, выросшие от поступи Ярилы и Яры в Золотой Век. Они пережили Ледяной Век, – охотница подошла к дереву, положила ладони на тёплую кору и закрыла глаза. – Души, которые спят внутри их, самые древние души Света – путешествуют в своем сне по Кроне Краколиста, умножая свою мудрость в других мирах, – тихо сказала она. – Вот почему сюда нельзя приходить человеку – их сны священны.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Витенег.

– Они мне сказали, – Василиса оторвалась от созерцания и обернулась на Витенега. – Послушай их, приложи к ним руки. Они дают своё тепло, – Василиса улыбнулась. – Они проснулись и с нами говорят, – Василиса вновь обернулась к дереву и закрыла глаза.

Яра, посмотрев на Василису, медленно подошла к другому дереву и положила на ствол ладони.

– Они действительно дают тепло, – удивлённо прошептала она и, обернувшись на мужа, позвала его: – Яромир, иди сюда.

Богатырь встал рядом с женой и тоже прикоснулся к древу.

– Удивительно, – проговорил он.

Стволы деревьев были настолько большими, что два человека не могли обхватить даже четверть ствола. Кора была мягкой, тёплой, она пульсировала и дышала.

– Никогда бы не подумал, что буду говорить с деревьями, – прошептал Заяц, нерешительно кладя руки на ствол золотого мегалита.

Обняли деревья Веслав и Витенег.

Мироведы шептали людям, они дарили им тепло. Мокрая и заледеневшая одежда путников высыхала в золотом сиянии деревьев, печали и горести покидали думы людей. Странники внимали Мироведам и видели удивительные сны: яркие, красочные. Сварогины путешествовали среди звёзд и видели то, что не могли описать словами. А когда их души отогрелись, сияние небесных звёзд поглотило мир и превратилось в свет.

Настало утро. Радостно пели птицы. Их звонкие трели разбудили странников: путешественники проснулись на большой благоухающей поляне в окружении монументальных деревьев. Сочные, густые листья шумели над головой; в воздухе, над зелёной травой и пёстрыми цветами, летали разноцветные бабочки и жужжали насекомые. Дух воды в нетерпении скакал рядом.

– О, наконец-то! – пропел водяной, когда увидел, что его спутники пробудились. – Нам чуть-чуть идти осталось, – радостно проговорил он, указывая в сторону наворожённой тропы.

– Мы так долго спали, что наступило лето? – удивился, поднимаясь, Мухома. Зайцу было так жарко, что он скинул свиту и остался в одной рубахе.

– Нет, – звонко засмеялась вода. – Вы во владении Мироведов, в царстве Индрика. Вам было так холодно, что они, – водяной крутанулся вокруг себя, показывая на деревья, – они решили вас согреть! Идёмте же! Остался день пути.

Портрет Василисы

Хутор Южный

Путники позавтракали припасами, которые собрали им в дорогу Гьярда и Гореша, и продолжили путь.

В лесу хранителей-Мироведов благоухало лето. Солнечный свет лился водопадами сквозь поднебесную крону деревьев-великанов. Тропа, зачарованная водяным, скорее по желанию, нежели по необходимости, золотой дорожкой убегала в лес. Путники видели танцующих среди деревьев вил, но лесные девы больше не подходили к странникам.

Идти по лесу было легко и приятно. Несколько раз переходили звонкие ручьи: водяной шептал журчащей воде, и его дорожка перебегала речку, будто прозрачный мостик.

Лес постепенно поднимался в гору, и среди деревьев встречались большие каменные валуны. Сквозь сплетённые ветви Фавор-гора стала отчётливо видна: высокий монолит, закрывающий половину неба.

– Мы почти пришли! – запрыгал дух воды, когда наступил тёплый летний вечер.

Лес закончился у подножия горы, вершину которой освещало медное солнце.

Водяной стал подниматься по крутой каменной тропе, по обеим сторонам которой росли невысокие сосны. Путники пошли за ним. Долго поднимались они, идти было тяжело – камни часто осыпались и скользили под ногами. Витенег помогал Василисе, которая уверяла его, что справится сама. Правда, несмотря на свои заверения, руку охотника дочка Гоенега не выпустила: горная тропа была крутая.

Тропа завершилась плоским плато, с которого открывался грандиозный вид: солнце уже село, и на алеющем вечернем небе висели две луны. Лес простирался до самого горизонта.

– Невероятно, – проговорил Яромир. – Роща Мироведов не могла быть такой большой, а мы не могли так высоко подняться.

– Здесь лес – весь мир, – ответил водяной. – Вы покинули свет людей, теперь вы – в царствии Индрика. И только ему решать, вернётесь ли вы домой. Следуйте за мной, – поклонился водяной.

Мухома нервно сглотнул и вместе со всеми пошёл за духом воды.

Плато заканчивалось отвесной, расписанной неведомыми рунами скалой, в которой был вырублен ход. Водяной прошел внутрь и прозрачной ручкой поманил за собой замешкавшихся путников.

Когда странники зашли в пещеру, проход за ними исчез, и дети Сварога оказались в кромешной темноте. Водяного нигде не было видно. Яра крепко сжала ладонь Яромира; Мухома, по привычке, что-то пробурчал под нос, а Василиса пыталась поговорить с Огнём-Сварожичем, который удивительным образом потух.

– Я знаю, зачем вы пожаловали ко мне, дети Сварога, – проговорила тьма, испугав своих гостей. – Но я ничем не могу помочь вам.

– Индрик, ты? – тихо спросила Василиса.

Ответом была тишина.

– Помоги нам обратиться к Богам, – попросил короля леса Веслав.

Тишина.

– Твои леса и на наших землях есть, – вновь заговорил Веслав. – Если наступит время Мора, то наступит оно на всей земле.

– Я знаю, – задумчиво проговорила тьма. – Знаю, что Полоз и на мои владения посягнул.

Тьма замолчала. Темнота будто бы гуще сделалась, чернильнее, налилась ещё большей чернотой, как вдруг сноп яркого света прорезал непроглядный мрак.

Ослепительный золотой рог ярко засветился и, отдав свой свет в пещерные сталактиты, потух. Вновь загорелся в огнивицах Огонь-Сварожич. В рассеянном свете сталактитов предстал перед путниками царь зверей, Индрик. Мохнатый белый зверь, в два раза выше человека, похожий на медведя, с золотым рогом на голове и человеческим лицом. Шерсть его серебрилась, и при движении разлетались от неё маленькие искорки. Водяной прятался за Индриком и, когда увидел, что Бог явил себя людям, выскочил и запрыгал рядом. Капля так резвилась, что от неё летели брызги.

– Ну, будет тебе, – усмехнулся Индрик, наклонился и погладил заурчавшего водяного по голове. Голос Бога зверей был низким, мягким, бархатным. Индрик распрямился во весь рост и, посмотрев на своих удивлённых гостей, указал им на пещеру.

– Проходите, коли пришли. – Он развернулся и грузно зашагал в глубь своих владений. Люди медленно пошли следом.

– Вот это диво дивное… – удивлялся Яромир.

Диво было и вправду дивное. Причудливые сталактиты, спускавшиеся с высокого потолка пещеры, светились золотом. Стены, состоящие из кристаллов разной формы, отражали свет сталактитов разноцветьем радуги. Где-то капала вода. Пол пещеры был на удивление тёплым; он казался рукотворным, настолько гладкие камни образовывали его. Сталагмиты росли только вдоль стен, оставляя центр огромной пещеры свободным. Некоторые сталактиты срослись со сталагмитами в изящные колонны-сталагнаты.

– Сейчас мы спустимся к роднику, отпустим нашего малька, – говорил Индрик, ведя гостей в глубь сияющей пещеры, – и поговорим о мире вашем.

– К роднику? – удивилась Яра.

– К самому прекрасному на свете, – заверил её царь зверей.

Пещера оказалась поистине громадной. Тропа, по которой они шли, скорее всего, была создана самим Индриком. Дорога пролегала до противоположного конца пещеры, где она резко, за выступом в стене, поворачивала налево и вела в следующий подземный зал. Гости короля зверей благоговейно молчали, любуясь невиданным доселе великолепием подземного царства.

Следующая пещера была больше первой: грандиозный зал с природными колоннами-сталагнатами, которые вырастали прямо из озера. Идущий вдоль стены естественный пандус заканчивался навесным мостом, который был переброшен до противоположенной стены.

– Подземное озеро, моя драгоценная святыня, – пояснил Индрик, спускаясь по пандусу. – Воды подземных рек стекаются сюда и уже потом текут в ваш мир.

По обеим сторонам дороги росли каменные цветы, над которыми летали маленькие зелёные светлячки.

– Можно я этим озером стану? – спросил водяной у Индрика, подпрыгивая от нетерпения.

– Можно, – любезно согласился царь зверей. – Только я советую тебе немного подождать. Есть куда более чудесное место, водица.

– Хорошо! – радостно захлопал в ладоши дух воды и побежал к мосту.

– Полоз даже из воды души забирает, – сокрушённо проговорил Индрик. – Но люди вняли Змию, вот Сварог и не трогает его.

– Как же быть? – спросил Веслав и догнал Индрика. – Я не хочу войны.

– Я вижу, – пробасил король зверей, обернувшись на царевича. – Поэтому я и пустил вас.

– Что ты скажешь, повелитель природы? – вновь спросил Веслав.

Индрик остановился перед навесным мостом и пожал массивными плечами.

– Не знаю, – признался он. – Я не знаю, как помочь вам. Вам на Блажен надо, к Богам обращаться.

Царь зверей шагнул на мост, от чего он закачался. Веслав аккуратно последовал за Индриком, держась за верёвочные перила, но мост так дрожал, что Веслав остановился. Остальные не решились и ступить на подвесную дорогу. Только Василиса аккуратно встала на мост и, как Веслав, тут же замерла.

– Можно я тут подожду? – тихо спросил Мухома, с недоверием глядя на мост. – Я плавать не люблю.

Индрик обернулся и, увидев, в какое положение попали его гости, улыбнулся.

– Раз вы так боитесь, попрошу его не качаться, – улыбнулся царь зверей и обратился к мосту со своим Словом. Неясный, рычащий звук колючей паутиной задрожал над мостом, упал на него, и мост замер. – Теперь лучше, правда? – хохотнул Индрик и продолжил путь.

Водяной уже перебежал всю подвесную дорогу и серебристым зайчиком прыгал у дальней стены. Путники направились вслед за Индриком.

Мост находился высоко над водой, но даже на таком расстоянии было видно, что среди тёмных изумрудных вод плавают разноцветные всполохи света.

– Что это? – воскликнул Заяц, когда багряный сверкающий росчерк промелькнул в воде.

– Это – души воды, ими повелевает их общий дух – Дана, – ответил Индрик. – Эти души пока ещё не явились в Свет, поэтому сверкают.

– А разве не Полоз заведует подводным царством? – удивилась Василиса.

– Заведовать-то он заведует, только вот вода – она живое существо. И, как всякое разумное создание, сама себе принадлежит. Её душу зову я Дана.

– Мне кажется, Полоз скоро будет заведовать и Светом, – мрачно предположил Витенег.

– Извечная его с Громовержцем борьба даже меня утомила, – признался Индрик. – Хотя Перун тоже хорош. К брату бы спустился, поговорил бы с Полозом. Но нет. Гордость победителя ему не позволяет.

Сварогины в изумлении переглянулись: так о Громовержце никто не говорил. Перун был героем, ему возносили песни и славили в Огне Небесном.

– Герой? – переспросил Индрик, когда они шли по пандусу у другой стены. – Герой бы не оставил своего поверженного брата в Среднем Мире. Перун просто выиграл битву, а Полоз просто проиграл. Но да ладно, – махнул царь зверей лапой. – Это их дело.

Пандус с этой стороны пещеры был шире, и от зала с водой его отделяла естественная колоннада сросшихся сталагнатов. Колонны излучали тихий янтарный свет. Дорога медленно спускалась в глубину, пока не превратилась в коридор. Водяной вновь убежал вперёд и скрылся из виду. Коридор был просторным и сырым, по сверкающим стенам текла вода. Небольшие сталактиты светились зелёным: то ярче, то тише. И когда стихало их пульсирующее сияние, казалось, будто внутри камня плавают маленькие пузырьки.

– Это Фавор-гора за вами наблюдает, – объяснил Индрик. – Она же тоже у меня живая. Вот и встречает ваши души, изучает, насколько они честны.

Коридор становился уже, и странникам вдруг почудилось, что Индрик не поместится в пещере. Но царь зверей голову немного наклонил, сделал пару больших шагов, и камень расступился.

И гора явила чудо – пещера, в которую пришли странники, была настолько огромной, что не видно потолка: наверху плыли облака. Среди клубов тумана сверкали молнии, но сверкали в тишине, и не было дождя. А сами облака светились янтарём.

Стены пещеры терялись в золотом тумане, а под ногами стелилась мягкая бурая трава. Поле простиралось в неизведанную глубину, глубину, в которой не было горизонта. Посреди поля возвышалась пологая гора, из которой росло золотое древо. Ствол дерева состоял из множества сплетённых друг с другом стволов, а крона раскидистой шапкой терялась в облаках. Из-под корней дерева бил родник, который собирался в озеро, омывающее гору и растущее из неё древо. Золотая вода из озера растекалась маленькими ручейками, что сверкающей сетью оплетали поле. Из земли кое-где росли сталагмиты и каменные цветы.

Водяной резвился на золотой поляне, играл с золотой водой.

– Сердце моего мира, – улыбнулся Индрик. – Никто из людей не видел его.

– Так это – Краколист? – спросил удивлённый Витенег.

– Нет, – покачал головой царь зверей. – Это моё древо, но оно подобно Краколисту. Там, внутри моего древа, тоже миры сокрыты.

– Это как? – удивился Яромир. – В дереве – миры?

Индрик обернулся на богатыря и махнул на него лапой.

– Пустая это болтовня. Идём.

Царь зверей повёл детей Сварога к золотому древу, которое, казалось, было недалеко. Они шли и шли по полю, а дерево оставалось будто бы на месте.

– Когда же мы до него дойдём? – спросил Мухома спустя почти что час ходьбы.

– Когда оно позволит, – улыбнулся Индрик. – Знакомится оно с вами, боится чужаков.

Когда золотое древо позволило подойти ближе, дети Сварога уже совсем выбились из сил. Древо оказалось колоссальных размеров, среди его кроны гулял ветер и пели птицы. Родник бурлил грандиозным водопадом, и над золотистым озером стелился сверкающий туман. Над водой летали стрекозы, а у берегов росли настоящие, только бурого цвета, цветы. На мелководье плавали золотые рыбы. Стен пещеры более не было видно: поле бурой травы, испещрённое золотыми ручейками, терялось в медовом тумане.

– Невероятно, – прошептала Василиса, подойдя ближе к воде. – И это всё – внутри горы?

Индрик наклонил набок косматую голову, но ничего сказал.

– Я хочу сюда! – прыгал на берегу водяной.

Индрик наклонился и взял духа воды на руки.

– Я же тебе говорил, малыш, – пробасил царь зверей и поцеловал духа воды в лоб. Водяной заурчал и закрыл свои большие глаза. Индрик опустился на колени рядом с озером, взял водяного в ладони и зашептал. Слово короля зверей перекатывалось, как первый весенний гром, летело, как свежий ветер и лёгким дождём опустилось на водяного. Дух воды задрожал под хрустальными слезами Индрика и со смехом распался на сверкающие брызги. Брызги поднялись над ладонями Бога зверей, собрались в маленькое облачко, которое, продолжая звонко смеяться, поплыло над озером. Когда облачко доплыло до середины золотого водоёма, оно пролилось звонким дождём и со смехом растворилось в воде.

– Теперь ты будешь свободным, как и мечтал, малыш, – низко прошептал Индрик, вытирая слёзы. Царь зверей грузно поднялся и обернулся на своих гостей. – Всегда плачу я, когда души возвращаю к Истоку, – извиняющимся тоном проговорил он.

Василиса тоже вытирала слёзы. Всхлипывала Яра. Мужчины хмуро смотрели на золотую гладь святого водоема, над которым всё ещё слышался звонкий смех духа воды.

– Он теперь счастлив, да? – тихо спросила Василиса у Индрика. Царь зверей согласно кивнул.

– И теперь Полоз не потревожит его, – заверил сквозь слёзы Индрик. – Ох, полно, полно, – пробормотал царь зверей сам себе, тряхнул косматой головой и вновь посмотрел на людей. – Теперь надо с вашей просьбой разобраться.

– Что же делать нам? – спросил Витенег, проходя вперёд и вставая рядом с Василисой.

– Я не буду отправлять на вашу войну силы зверей и природы, – заверил Индрик. – Не омрачу их бытие таким грехом. Подсказать, как с Богами говорить, тоже не в моей власти – я давно от них ушёл, мне их раздоры надоели. – Царь зверей задумался. – Могу только отправить вас на Блажен, – вздохнул он. – А со своими создателями вы уж сами говорите.

– Отправить нас к Вратам? – переспросил Веслав, который находился рядом с Яромиром и Ярой. Веслав замечал, что после разговора с Берегиней Витенег старался больше обращать внимание Василисы на себя, и ему порой это удавалось, от чего Веславу делалось тошно. И сейчас царевич видел, что Василиса от Витенега не отстранилась. И корил себя Веслав за то, что думает об охотнице больше, нежели о том, как предстать перед Богами.

– Да, к Вратам, – задумчиво глядя на царевича, пробасил Индрик и почесал бороду.

– Но разве человеку возможно преодолеть седые скалы острова Блажен? – удивилась Василиса.

– Я не знаю, – искренне признался Индрик. – Я не был у Врат Богов. Может, внемлют Боги вам. Отправлю вас, потом расскажете. – Он помолчал. – Ну, если живы останетесь, – добавил Бог сконфуженно.

– Храни меня Отец Сварог, – пролепетал Мухома.

– Если так боишься, – обратился Индрик к Зайцу, – я могу вернуть тебя домой, к Фросье.

– Хорошо, – сказал Веслав, и все на него посмотрели. Царевич шагнул вперёд и встал перед царём зверей. Веслав бросил короткий взгляд на Василису и Витенега и вновь посмотрел на Индрика. – Отправляй их всех домой, а меня – к Богам. Всё равно перед войском Драгослава шесть человек бессильны, а если Боги прогневаются и не откроют Врата, то погибну я один. Я должен был идти к Богам, Макошь дала мне много лет для странствия, в которое я так и не отправился.

– Я иду с тобой, – строго сказала Василиса и подошла к Веславу. – Что бы ты о себе ни думал, одному тебе не справиться с Богами. – Она взяла царевича за руку. – Мы им вместе постучим, – Веслав невольно улыбнулся.

– Заяц тоже не трус! – воскликнул Мухома. – Я хоть и не подарок, – добавил он, заметив на себе удивлённый взгляд Индрика, – но сердце, кажется, имею. Ты простил меня, Веслав, – он обратился к царевичу. – Я хочу помочь тебе, друг, – Мухома серёзно на него посмотрел. – Если ты не против.

– Я не против, друг, – улыбнулся Веслав.

– Так, – громко сказал Яромир. – Мы все идём с тобой, царевич. На этом точка.

– Да, – нехотя согласился Витенег и посмотрел на Василису. – Мы все – с тобой.

– Будь по-вашему, – поклонился Индрик и повернулся к озеру.

Царь зверей воздел руки к небу и зашептал. Тихий, низкий шёпот Индрика превратился в мелодичную песнь и полетел над золотым озером. И там, где Слова короля природы касались воды, поднимались сияющие брызги и возносились вверх. С кроны золотого древа спустились райские птицы, подхватили парящие слова и понесли их над водой. Слова серебрились, дрожали, наполнялись сиянием и водой, пока не превратились в величественных серебряных лебедей. Птицы били могучими крыльями, стряхивая с себя ворожбу и обретая перья. Шесть гигантских птиц подплыли к Индрику и поклонились.

– Эти души воды вернутся ко мне сразу, как отправят вас к Богам, – проговорил Индрик, обернувшись на своих гостей. – Возвращаться вам придётся самим.

– Это невероятно, – призналась, кладя руку на сердце, Яра. – Это путешествие, всё, что было, – невероятно.

– Ты тоже можешь творить чудеса, – сказал ей Индрик и подмигнул. – Вы все можете, – добавил король зверей, обратившись к остальным. – Возьмите с собой свои свиты, там холодно будет. И припасы не забывайте с огнивицами, – добавил он как заботливый родитель.

– Спасибо тебе, – поклонился Индрику Веслав.

Индрик поклонился в ответ и махнул лапой птицам. Лебеди вышли на берег и опустились перед людьми. На каждом лебеде появилась золотая упряжь. Птицы были такими большими, что на каждой могли разместиться по два человека, но Индрик заботливо наворожил каждому наезднику по животному. Когда путники вместе со своей поклажей разместились на спинах птиц, царь зверей похлопал в ладоши, и лебеди поднялись в воздух.

– Да помогут вам Боги, – услышали странники его низкое бормотание, когда птицы взлетели с земли.

Лететь было неудобно: несмотря на упряжь, взмахи крыльев лебедей качали наездников. Птицы, хоть и поднимались плавно, взлетали под наклоном, от чего казалось Яромиру, что он вот-вот упадёт. Богатырь посмотрел на жену, которая, натянув поводья своей птицы, летела рядом. Яра улыбнулась Яромиру, и он попробовал улыбнуться в ответ. Мухома изо всех сил вцепился в лебедя, зажмурился. Веслав тоже пытался совладать с поводьями; Василиса, как и Витенег, смотрела вниз, пока златорогий Индрик и его чудесный мир не скрылись за облаками. Лебеди поднялись над золотым древом и летели меж его сверкающих ветвей. Но вскоре закончились и ветви, птицы выровняли свой полёт. Всюду плыли облака: пушистые, искрящиеся, живые.

– Это невозможно! – воскликнул Витенег, обращаясь к Василисе.

– Почему? – рассмеялась Василиса и подлетела к нему ближе. Охотница не только быстро совладала со своей птицей, но и нашептала лебедю слова, и теперь лебедь слушался свою наездницу.

Витенег посмотрел на неё и улыбнулся:

– Потому что это – чудеса.