Дом Василисы располагался на крайней к лесу улице. Большая, срубленная из мощных брёвен изба с гульбищем, которую окружал невысокий забор с резной калиткой. Дом с крышей из тёса накрывал охлупень , конец которого был вырублен в виде маленькой головы хорсгора, священного оленя. Открытые ставни и причелину украшал простой охотничий орнамент.

Веслав нерешительно замер у калитки: в окнах избы был виден тёплый свет лучин. Василиса или её отец дома. Царевич, конечно, обещал Василисе прийти на площадь, но обещал вчера. После разговора со своей мёртвой сестрой Веслав не нашёл в себе сил отправиться к охотнице. И только на утро следующего дня царевич решился поговорить с Василисой. Впереди – Долгая Ночь, подходящее время для ворожбы. Может, и согласится Василиса заворожить того водяного, которого, правда, Веслав пока не видел, хвала Отцу Небесному. Но как же сказать Василисе о том, что Веслав – не рыбак, а наследник престола? Царевич покачал головой: ох, как он хотел отправиться на своё озеро и замереть над прорубью! Но раз Боги вернули Ладу в Средний Мир, то…

Веслав нехотя толкнул калитку и поднялся на крыльцо. Постоял, чувствуя, как учащённо бьется сердце, и, наконец, постучал.

Дверь открыл Гоенег, отец Василисы. Высокий и поджарый охотник выглядел намного моложе своих лет. Он приветственно положил на сердце руку:

– Гой еси, Веслав, – улыбнулся Гоенег. – Чем могу служить?

– С дочкой твоей поговорить хочу, коли позволишь, – царевич положил на сердце руку.

Гоенег хитро улыбнулся.

– Ох, Василисушка, – со смехом проговорил Гоенег, качая головой. – Проходи, Веслав, дома дочка моя. Гостем будешь.

Веслав вежливо поклонился, и они с Гоенегом прошли в дом.

– Ну, Василиса, – громогласно объявил Гоенег, открывая дверь из сеней в светлицу. – К тебе ещё один жених пожаловал. Будешь принимать Веслава-рыбака, душа моя?

Веслав услышал звонкий девичий смех, снял верхнюю одежду и прошёл в дом.

Светлица была просторная: вдоль стен располагались неподвижные лавки, над которыми на деревянных полках стояла утварь. На окнах – белые вышитые занавески. Большая белёная печь, подле которой стояли накрытые полотенцами скрыни. Красный угол с маленькой лампадкой подле домашнего Великобожия. И в центре горницы – убранный белой скатертью стол. На столе дымились блины и свежий хлеб, стоял кувшин с молоком.

– Буду батюшка, буду принимать, но не женихаться! – улыбалась Василиса, сидя на подвижной скамье у стола напротив Витенега. Увидев друга, Веслав опешил, но быстро взял себя в руки и поприветствовал его. Витенег, нахмурившись, кивнул в ответ головой.

– Пока не отыграем священную на тура охоту, пока по лесам одна не похожу – замуж не пойду! – добавила Василиса уверенно и хитро посмотрела на Веслава.

– Вот, дело молвишь, – согласился с ней Гоенег и обернулся к Веславу. – Проходи, чего стоишь-то? Садись за стол, угощайся.

Веслав сел за стол рядом с Витенегом, Гоенег сел подле дочки.

– Угощайся, Веслав, – улыбалась Василиса и подвинула к царевичу блюдо с блинами. – Сама пекла!

Веслав послушно взял блин.

– Я по делу пришёл, – некоторое время спустя проговорил царевич, разглядывая угощение, которое он так и не откусил. – Я даже не знаю, с чего начать рассказ свой.

Витенег внимательно посмотрел на царевича.

– Ты передумал? – спросил он тихо.

Веслав обернулся к другу:

– Ко мне вчера явилась мёртвая сестра, – прошептал он, и Гоенег чуть не подавился блином. Веслав посмотрел на замершую Василису. – Лада сказала мне, что ты, Василиса, волхва.

– Так, молодой человек… – поднимаясь, пробасил Гоенег, но Василиса отца мягко остановила.

– Папа, я чувствую, что Веслав дело сказать хочет. Выслушать его надо.

Гоенег грозно посмотрел на царевича, но спорить с дочкой не стал.

– Я не сын рыбака, – говорил Веслав, разглядывая блин. – Вы знаете это, – царевич не выдержал и вернул угощение обратно. Веслав поднял взгляд и посмотрел во встревоженные глаза Василисы. Затем перевёл взгляд на хмурого Гоенега и на застывшего Витенега. – Десять лет назад к причалу Волыньки пришвартовался коч «Ярома». – Царевич тянул с признанием, как мог. – Только мы не из Половодского княжества приплыли, – Веслав глубоко вздохнул. – «Ярома» плыл из Солнцеграда.

– Отец Сварог… – прошептал Гоенег. – Так что же вы молчали?

– Чтобы его спасти, – Витенег показал на Веслава, – от царских соглядатаев.

– От кого спасти? – удивилась Василиса. – Что ты сделал, Веслав?

– Отказался от престола, – проговорил Веслав. Вот и всё. Он сказал это. Теперь его сочтут за беглого сына узурпатора Драгомира, и…

– Как… – Гоенег поражённо смотрел на царевича. – Быть такого не может. Ведь Драгомир в ссылке, а трон…

– Драгослав убил моего отца, мать и сестру, – тихо ответил Веслав. – Этот его Змей чуть и меня не убил. Он спас меня, – Веслав показал на Витенега. Тот покачал головой:

– Я только из воды тебя вытащил, – поправил Витенег царевича. – А спас тебя Яромир. Яромира спасла Яра, но это уже было потом, – сказал Витенег. Витенег не знал, почему Веслав решил рассказать о своей тайне, но охотника охватило странное, давящее чувство, которое Витенег не мог объяснить.

– Подождите, – запротестовал Гоенег. – Этого быть не может! Ведь Драгослав с миром брата в ссылку отправил, за Драгослава Боги поручились, дары Сваргорее преподнесли… а вы тут такое молвите… Как так-то?

– Давайте позовём Зайца, Яромира и Яру, – предложил Витенег. – Они тоже своими глазами видели, как Солнцеград разрушен был.

– Что-о? Вы, ребята, медовухи перебрали, – возмутился Гоенег.

– А я им верю, – мягко проговорила Василиса, и отец посмотрел на неё. – Обратись к своему Духу волхва, отец. Разве не этому ты учил меня? Ты же сам говорил мне, что, с тех пор как капии Полоза возносить стали, о своей силе волхвовской молчать надобно.

– Вот и молчи, дочь, – сухо ответил Гоенег.

– С тех пор как капии Полоза заместо Свароговых стоят, – Василиса посмотрела на Гоенега. – И давно мы к этому привыкли?

Гоенег растерянно пожал плечами: мол, царский указ – есть царский указ. Василиса сокрушённо покачала головой.

– Даже тебя, отец, они заворожили. И войско это золотое мне никогда не было по нраву, – Василиса посмотрела на Веслава. – Я тебе верю, царевич. И помогу всем, чем смогу. – Она положила руку на сердце.

– Дочь! – возмутился Гоенег. – Я не даю тебе на это Слово!

Василиса мягко посмотрела на отца:

– А я впервые не прошу его, отец, – сказала она, и Гоенег ахнул. – Ведь если ты обратишься к своему Духу, ты поймёшь, что я права. Ты поймёшь, что Слово дал мне отец-Сварог.

– Я позову Мухому, Яромира и Яру, – проговорил Витенег, поднимаясь. Он видел, что Гоенег не верит им, и боялся того, что отец Василисы, обидевшись на дочь, их тайну кому-нибудь расскажет. – Вернусь я быстро, Гоенег, – Витенег положил на сердце руку и покинул дом.

– Я вас послушаю, конечно, – обратился Гоенег к Веславу, когда Витенег ушёл. – Но в твои байки мне верится с трудом.

– Я бы и сам себе не поверил, – признался Веслав. – Я бы и дальше об этом молчал, если бы ко мне не явилась Лада.

– Птицы не возвращают Души из Ирия, – возразил Гоенег.

– А как же мама, что являлась нам, отец? – удивлённо спросила Василиса. Гоенег хотел было вновь пожурить свою дочь, но Василиса предупреждающе покачала головой. – О Богах мы знаем мало, отец. Но Боги не являют чудеса просто так, от скуки.

Гоенег устало вздохнул:

– Премудрая ты до жути, дочка, – Гоенег помолчал и обратился к Веславу: – А ты у нас, выходит, царём должен был стать, да?

Веслав согласно кивнул.

– Да, – признался царевич. – Должен был, но никогда не хотел. Даже когда Драгослав Бореем правил.

– А сейчас? – поинтересовалась Василиса.

– И сейчас не хочу, – признался Веслав. – Если бы не сестра, которая ко мне пришла, этого разговора не было бы.

Василиса нахмурилась. Она внимательно смотрела в глаза Веславу, долго смотрела, так, что царевичу не по себе стало.

– О чём она просила меня? – наконец спросила Василиса.

– Дочь…

– Она просила снять путы с соглядатая Драгослава, с водяного, что в образе человека с купеческим караваном прибыл, – ответил Веслав. – В зелёной рубахе ходит, странный такой муж. Коли получится у тебя освободить водяного духа, тогда тот водяной к Индрику, царю зверей, за подлинной свободой отправится. Заодно и меня отведёт. Ведь только Индрик сможет помочь мне обратиться к Богам, как это сделал мой дядя.

– Ты собрался идти войной на дядю? – удивился Гоенег.

– Нет. Я не хочу воевать. И править не хочу. Я надеюсь, что мирно всё решится, и Боги скажут мне, как лучше поступить.

Василиса, улыбаясь, смотрела на Веслава. И царевичу теплее на сердце от её улыбки стало.

– Хорошо, – улыбалась Василиса. – Сниму с водяного путы волхвовские.

– Дочка!

– Я помогу Веславу, отец, – уверенно сказала Василиса. – И с ним к Индрику пойду.

– Я не отпущу тебя!!! – Гоенег встал со скамьи и сердито посмотрел на дочь.

– Хорошо, отец, – Василиса покорно кивнула. – Ты можешь не отпускать меня, но я пойду. Так мне велели Боги.

– Василиса! Как ты смеешь против моего Слова идти? – возмущался Гоенег. – За этим… – охотник кивнул в сторону Веслава, – самозванцем! Выдумал тут небылиц, а ты ему веришь.

Василиса устало посмотрела на отца:

– Ты сам у Сварога спроси, кому надобно верить. Или и ты к Полозу обращаешься в своих молитвах, отец?

– Как ты смеешь мне так говорить, дочка?! – Гоенег схватился за сердце и опустился на скамью. – Не узнаю тебя…

– А я – тебя, отец, – нахмурилась охотница и опустила взгляд. – Полоз всех нас в пучину безумия заведёт, пока Змиев Век не грянет.

– Василиса, я один должен к Индрику идти, – попытался помирить отца и дочь Веслав.

– Вот видишь, дочь… – закивал головой Гоенег, но Василиса перебила отца.

– А вот сейчас ложь я чую, – ледяным голосом сказала она. – Не то сестра тебе наказала, ох, не то, царевич.

Гоенег обхватил руками голову:

– И в кого ты у меня такая… – сокрушался он.

Воцарилось молчание. Долго сидели за столом Василиса, Гоенег и Веслав. Короткий зимний день почти померк, и Гоенег зажёг в светцах лучины. Затем вернулся за стол, взял себе блин, но есть его не стал.

– Что бы там ни велела мне сестра, – вновь заговорил Веслав, – я пойду один.

Василиса кивнула:

– И я пойду. Одна. И Витенег. И Яромир и Яра. Мы все пойдём по одному. По одному, но за тобой, Веслав. – Она подумала немного. – Вот Зайца оставить можно.

– Не можно, – беспардонно сказал вошедший Заяц. Вслед за ним зашли в светлицу Яромир и Яра. Последним в дом прошёл Витенег. – Я не знаю, куда вы все собрались, но я с вами пойду, надоело торговать. – Мухома обвёл сидевших взглядом. – А что такое? Траур? Сегодня же колядовать идём!

– Вот ты, Мухома, как всегда, – покачал головой Витенег, садясь на скамью у стены. Охотник бросил взгляд на Василису, которая кротко посмотрела на него. – У нас тут важный разговор.

– Ты посватался за Василису? – присвистнул Мухома, садясь рядом с ним. Витенег закрыл лицо руками.

– Не свадебное дело с такими лицами решать, – сказала Яра и вместе с Яромиром расположилась на покрытых полотенцами скрынях  у печи. – Никак Веслав поведать нам что-то хочет. Иначе, зачем все мы собрались?

Веслав обернулся на своих друзей. Яромир по-доброму улыбнулся царевичу и даже помахал рукой. Добрый, милый богатырь. Его лицо украшал добротный шрам, а чёрные волосы сделались почти седыми. Яра, хоть и располнела немного за годы, проведённые в Волыньке, по сравнению со своим мужем казалась маленькой и хрупкой. Веслав очень любил Яромира и Яру и всегда был рад им.

– Я решил рассказать Василисе и её отцу, Гоенегу, правду о себе, – начал свой рассказ Веслав. Яра невольно всплеснула руками. – Потому что так повелела моя покойная сестра, которую послали Боги. Но Гоенег мне не поверил, поэтому Витенег и привёл вас. Я прошу вас помочь мне и рассказать всё то, что вы помните о том праздновании Солнцеворота десять лет назад.

Гоенег заметил, как Яра съёжилась от слов Веслава и крепко сжала руку мужа. Мухома нервно сглотнул и опустил взгляд. Яромир обнял жену и почесал свою щеку, которую пересекал внушительный шрам.

– Никогда не забыть того кошмара, – тихо заговорила Яра.

Жена богатыря рассказала всё, что помнила о том дне: как вода на город обрушилась, как она сама от страха в печи спряталась, как люди спали страшным сном. Сном, который стерегла ящерка, свернувшись на темени.

Яромир рассказал, как он спас Веслава, а потом царевич спас его, заворожив трёхглавого ящера. Мухома тоже о волхвовании Веслава поведал и о змее морском, который разрушил город. Правда, о том, как сам Заяц чуть не утопил царевича, Мухома умолчал. Витенег же рассказал о том, как был пленён Драгославом и Агнией, как видел всё с их корабля и как сбежал с «Верилада».

Все вместе они поведали Гоенегу о том, как добрались до Большой Земли, до Мореграда, и как князь Кудеяр им не поверил, но позволил переночевать. Жители Мореграда решили, что их город разрушила морская стихия, а морских кораблей Полоза никто с берега не видел – морское войско было зачаровано Словом Полоза. Затем коч «Ярома» спустился по Белой реке до Половодья и по озёрам доплыл до Волыньки.

Рассказывать друзья закончили уже вечером. Яра плакала. Она тихо сказала, что никогда не забудет тот ужас, который пережила в столице. Яромир мягко держал жену за плечи.

Гоенег видел, что не врут его гости. Теперь он тоже чувствовал, чувствовал то, о чём говорила его дочь.

– Как же так, – тихо прошептал старый охотник. – Как же так… Как мы им поверили? Как же Солнцеград оказался цел и невредим?

– Полоз, – раздался мягкий голос, и все собравшиеся вздрогнули: в центре светлицы, едва освещаемая светом лучин, стояла Лада. Она была прозрачная, как воздух. Заяц от испуга вскрикнул, но мёртвая царевна не обратила на него внимания. Яра вжалась в Яромира. Даже Гоенег похолодел. Василиса же, напротив, подалась вперёд, как и Витенег.

– Полоз, – проговорила Лада. – Всех, кто погиб в тот день, Бог морей себе в услужение взял. Теперь их души в сияющих воинах сокрыты. А столицу, по велению Змия, его слуги отстроили вновь, подняв глыбы с морского дна. Пока слуги Полоза трудились, выжившие люди спали, – говорила, колыхаясь, царевна. – А когда проснулись – ничего не помнили, их память забрал волхвовский сон. Вот почему все верят твоему дяде, Веслав. Они не помнят погибших, все их помыслы забрала Песнь Агнии и Слово Змия, перепеть которые смог только Витенег. Из-за Витенега вас сон и не сморил, – Лада посмотрела на удивлённого охотника. – Ты Силу в себе носишь, славный сварогин, с тех пор, как из чаши волхва Белозара в лесу испил. Того волхва давно забрали Птицы, но он силу свою в той чаре сохранил, – сказала навь с поклоном. – Поэтому Агния тебя спасти и хотела, чтобы ты стал верным слугой и помощником Драгославу и Полозу. Но ты смог от волхвы сбежать, и ты сможешь помешать Змиеву Веку, если выбор верный совершишь.

Витенег от удивления не мог вымолвить и слова.

– Но Веслав змея заворожил, – тихо сказал Яромир.

– Веславу пока не хватает силы Духа, – честно сказала Лада. – Поэтому Боги вернули меня. Поэтому и послали Боги царевичу на помощь Василису и Витенега. Поэтому вы все здесь собрались.

Витенег посмотрел на призрака: какой же выбор он должен совершить? Охотник перевёл взгляд на Василису, которая смотрела на Веслава, и не стал задавать свой вопрос Ладе. Если мёртвая царевна их вместе назвала, то, может, посмотрит дочка Гоенега на него по-настоящему?

– Я сниму с воды путы, и мы отправимся к Индрику, – твёрдо сказала Василиса. Она встала и прямо посмотрела на Ладу. – Я смогу. Тем более сегодня, в ночь Чернобога.

– После того как освободишь от чар водяного, вы должны отправиться с духом воды к Индрику. Только не позднее следующего месяца. Зима не будет студёной, так что дойдёте вы, – строго сказала Лада. – Мне так Боги наказали. Иначе не успеете вы. И старайтесь избегать людных мест и широких дорог, – Лада повернулась к своему брату и улыбнулась. – Я ещё приду, Веслав, – прошептала она и растаяла.

Гоенег покачал головой, вздохнул. Ему не хотелось отпускать дочку в такое опасное и неясное странствие, но делать нечего. Раз уж Боги явили своего посланника, значит, такую пряжу его любимой Василисушке уготовила Макошь.

– Ну что ж, Слово я тебе даю, – проговорил Гоенег сокрушённо, смотря на дочь. – И отпускаю с миром.

– Благодарю, отец, – поклонилась Василиса и положила на сердце руку.

Помолчав об услышанном, подумав каждый о своём, будущие странники продолжили беседу. Было решено искать соглядатая во время Моровой ночи. Праздничные маски скроют лица, и разыскать того странного мужа, оставшись незамеченными, будет легче, чем в обычный вечер. Когда найдут его, Василиса споет водяному колядку и песней заманит в свой дом, где будут ждать Гоенег и Витенег, и снимет чары. Веслав, Мухома, Яромир и Яра в костюмах ряженых должны будут идти вслед за Василисой, на случай того, если у неё не хватит сил справиться с водяным духом.

Жители богато украсили Волыньку к праздничной ночи, гирлянды развесили даже на деревьях. Деревня купалась в тёплом свете огненных фонарей, искрился снег. Люди пели и гуляли; на деревенской площади, где устраивали сражения братья Тихомир и Фрол, теперь разыгрывались шуточные представления и пелись весёлые колядки. Веселье, подарки и огонь должны были отпугнуть нечистую силу Долгой Ночи, а маски – схоронить колядующих, тех, кто своими песнями силу Неяви изгонял.

Василиса, встав чуть впереди Яромира, Яры, Мухомы и Веслава, скрытая за маской белого волка, старалась разглядеть водяного среди гуляющих.

– Я чую, что здесь он. Тебя, Веслав, ищет, – прошептала она, оборачиваясь на Веслава, который прятался за маской оленя.

– Ты уверена? – спросил Яромир в образе медведя. – Как ты можешь среди всех его почуять?

– Он не человек, – попыталась объяснить Василиса. – Он как холодное пятно, как…

Но тут её перебили ряженые: они окружили Яру, Яромира, Мухому, Веслава и Василису, взяли их за руки и повели в глубь толпы, собравшейся у самодельной сцены, которою возвели в центре площади.

В сопровождении музыкантов танцевали и показывали фокусы с огнём на сцене артисты. Яркое пламя взлетало ввысь, и восхищенная толпа гудела. Играли праздничные барабаны, и кружились хороводы. И тут Василиса увидела его, стоявшего у помоста человека. Его поза была слишком спокойна, его ноги будто вросли в землю, а под маской петуха была скрыта ледяная пустота. Сварогин не танцевал, он безучастно смотрел на происходящее. Василиса должна была подойти к нему первой, запеть, зачаровать, и уже потом Веслав должен был заиграть водяному на жалейке. Василиса хотела, чтобы Веслав, от греха подальше, не принимал участия в освобождении водяного духа, но царевич не стал слушать охотницу. Веслав сказал, что она и так делает то, что делать должен был он, и он обязательно будет рядом, если Василисе потребуется помощь.

Василиса указала на водяного друзьям и стала пробираться сквозь толпу. Когда петух обратил на Василису своё внимание, она запела. Веслав заиграл на флейте. Сквозь звуки гуляющей толпы песню Василисы было сложно разобрать, но водяной певице внял. Когда волхва подошла к водяному ближе, она почувствовала его внимание сердцем: будто ледяное нечто обняло её Дух. Но охотница не отступилась перед своим страхом. Продолжая петь, Василиса повела водяного в деревню. Веслав следовал за охотницей, играя на жалейке. Яромир, Яра и Мухома шли следом, отвлекая других колядующих и празднующих людей на себя. Если прекратится песнь волхвы-охотницы, тогда дух воды поймет всё, и быть беде.

Василиса чувствовала, как Дух Полоза сковывает Душу. Ворожбой охотница связывала себя с существом, которое ответ держало перед самим Змием. Страшно было и холодно, но Василиса пела и вела водяного.

Они вышли с площади и пошли по улице. Колядовали по всей деревне, поэтому на необычную процессию никто не обратил внимания. Только с каждым шагом всё тяжелее делалось волхве. Песня отнимала у Василисы силы, и почудилось вдруг охотнице, что прямо перед ней не водяной шагает, а Полоз предстал во всей красе. У морского Бога были белые глаза и сомьи усы. Змий наклонил голову набок и стал повторять Василисины слова, забирая её песнь. Василиса смотрела на морок, но не могла отвести взор и не могла перестать отдавать свою песню Змию. Белёсые глаза сводили с ума, уводя за собой в пучину Неяви. Полоз стал перед волхвой совсем близко и потянулся к ней рукой. От ужаса Василиса чуть не закричала и перестала петь. Веслав взял волхву за плечи, а лик с белыми глазами хохотал, пока охотница перед собой вновь не увидела петуха. Петух стоял, шатаясь, приходил от ворожбы в себя.

«Ты сможешь», – прошептал Веслав на ухо Василисе, и дева вновь запела. Водяной вновь сердце холодом сковал. Только тёплая ладонь Веслава на плече не давала Василисе вновь увидеть страшный лик Полоза.

Почти падая от усталости и холода, Василиса привела водяного домой. Витенег и Гоенег тут же взяли заворожённого под руки. Яромир, Яра, Мухома и Веслав встали кругом. Не переставая петь, охотница сняла с водяного маску. Даже в свете лучин было видно, что кожа водяного неестественно бледна, а глаза – будто с поволокой. В остальном он был обычный человек, только очень худой. Василиса пела водяному песнь, снимая свою маску. Василиса пела и смотрела в холодные глаза, от взгляда которых холод, сковавший Душу, стал почти невыносимым. «Его дух совсем близко», – с трудом подумала волхва и протянула отцу руку. Гоенег подал дочке чару с водой. Василиса взяла чару обеими руками и поднесла к губам. Вода, ведомая силой слов охотницы, поднялась из чары, вытянулась и обратилась в прозрачную змейку.

– Вот это да, – прошептал Мухома во все глаза глядя на ворожбу Василисы.

Прозрачная змейка поднялась из чары и подалась вперёд, к водяному. Но водяной её не замечал: дух воды смотрел Василисе в глаза. И вдруг метнулась змейка-вода прямо в лицо водяному и распалась на сверкающие брызги. Водяной истошно завизжал, и от его пронзительного визга капли, на которые распалась змейка, закружились вокруг него, образуя сверкающий узор Слов. Все, кроме Василисы, которая продолжала исступленно петь, закрыли руками уши, настолько невыносимым был крик водяного. Но чем больше кричал пленённый дух, тем сильнее оплетала его цепкая паутина Слов. Паутина, сотканная из сверкающих брызг воды, уплотнялась вокруг водяного до тех пор, пока не сжала его так, что водяной рухнул на пол. Дух воды превратился в сверкающую лужицу, которая продолжала издавать звуки, похожие на всхлипы.

Василиса замолкла. Остальные молчали тоже. Только плакала на полу вода. Волхва чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Но она должна завершить эту ворожбу. Василиса с мольбой посмотрела на Витенега, и он подошёл к ней. Охотник не представлял, откуда он знает, как надо поступать. Он взял Василису за руку, и волхва глубоко вздохнула. Василиса забирала его силу, которую он добровольно отдавал. Когда волхве стало легче, она отпустила Витенега и, кротко ему поклонившись, опустилась на колени напротив плачущей лужи воды.

Василиса мягко дотронулась до переливающейся на полу капли, закрыла глаза и зашептала. Охотница шептала плачущей воде о свободе и слове, о ручьях и озёрах, о повелителе природы – Индрике. Василиса просила у воды прощения за пленение её духа. Вода, внимая шёпоту волхвы, затихала, пока не замолкла совсем. Тогда Василиса открыла глаза и твёрдо сказала:

– Я освободила тебя от пут. Прими образ, который тебе по нраву, и предстань передо мной.

Вода лежала неподвижно, только немного дрожала: боялась снова попасть в плен и ненавистное тело получить. Василиса погладила воду по круглой спинке, и та распрямилась.

Вода стягивалась, собиралась с пола, пока не вобрала всю себя в большую мутную каплю. Дрожа, росла капля, распрямляясь и вытягиваясь, пока перед собравшимися не предстал удивительный человечек. Ростом чуть выше аршина, прозрачный, как вода, только глаза – совсем живые, и большие такие, два зеркальца.

Василиса сгорбилась, руки опустила. Тяжело ещё давалось охотнице волхвование, ох, тяжело.

Водяной с интересом изучал стоявших вокруг него людей.

– Я сейчас душу Сварогу отдам от умиления, – первым подал голос Мухома, разглядывая собственное отражение в глазах водяного духа.

Водяной вновь посмотрел на Василису. Он наклонил головку набок и, подойдя к охотнице, погладил Василису по голове.

– Спасибо тебе, красна девица, – сказал тоненьким голоском водяной. – Готов я тебе долг вернуть за свою свободу.

Василиса посмотрела в большие круглые глаза, в которых увидела себя. Вот она какая, Душа воды – зеркало. Коли Полоз туда посмотрит – будет Полозовой вода, коли святой – вода святой станет.

– Отведи нас к Индрику, водица, и полную свободу получи, – улыбнулась Василиса.

Водяной всплеснул руками:

– Ты мне полную свободу даровать хочешь?

– Если нас с собой возьмешь, тогда да, дарую тебе полную свободу: станешь рекой или озером. А может, обратишься дождём или морем. Как сам захочешь, дух водяной.

Водяной радостно захлопал в ладоши:

– Спасибо тебе, красна девица, – поклонился Василисе водяной. Водяной посмотрел на остальных людей, встал в центре светлицы и поклонился каждому. – И вам спасибо за то, что меня выручили. Всех я к родителю природы, к Индрику, отведу.