Часть Вторая

Зимняя подлёдная ловля – дело нелёгкое. Чтобы удить зимой, надо хорошо играть мормышкой. Пожалуй, первое условие для мастерства игры такое: рыболов должен чувствовать снасть как продолжение своих рук. Локти следует упереть в бёдра чуть выше коленей, дабы меньше уставали руки. Правда, можно упереть в бедро только правую руку, а левую держать на весу. Удильник надобно держать в расслабленной кисти, ни в коем случае не сжимать её. В этом нет необходимости, ведь кисть быстро устанет и хорошей игры мормышки не получится. Вот в момент подсечки удильник надо крепко обхватить всей кистью и вытащить рыбу.

Он долго учился искусству подлёдной ловли, целых десять зим. Вначале получалось плохо, руки затекали и болели от холода. Но учитель его, мудрый рыбак по имени Белозёр, у которого он жил и работал, научил его Слову, согревающему в студёную зиму. Научил Белозёр его и терпению, и ловкости рук. И вот, спустя десять лет, он мог рыбачить даже тогда, когда закалённые куда большим опытом зимней ловли мужи покидали озеро – в холодную вьюгу и лютый мороз.

Он прекратил играть мормышкой и замер: рыбак знал, что лещ, который водится в этих водах, будет клевать, как только он остановит мормышку или несколько мгновений спустя. Так и произошло: кивок у удочки опустился, рыболов подсёк и вытащил серебристую рыбку. Муж улыбнулся себе в бороду – рыба попалась знатная. Он аккуратно снял её с крючка и положил в мешок, к остальному улову. «На сегодня хватит», – подумал сварогин, оценивая добычу. Он поправил свиту  и надетый поверх неё нагольный кожух , собрал вещи, закинул за плечи мешок с рыбой и зашагал в сторону деревни.

Падал снег, укрывая мир белым покрывалом. Ветра не было, и снежинки мягко щекотали кожу, ложились на волосы и плечи. Молочно-белое озеро и такое же белое небо. Тишина. Лишь вдалеке, на берегу среди деревьев, мерцали тёплые огни маленькой деревеньки. Деревеньки, затерянной среди дремучих лесов тайги, на берегу большого лесного озера. Большинство жителей деревни промышляло рыбной ловлей, но были и охотники. Летом на соседнем от деревни перелесье засевали поле. Жила деревня сама по себе, особняком от остального мира: далеко была от больших княжеств и городов. Тихо было здесь, спокойно и тепло, в милом сердцу селе Волынька. Вот название у деревни совсем не рыбацкое. Жители Волыньки друг друга знали и часто устраивали праздники, где играли на музыкальных инструментах, которые делали сами. Любимым инструментом рыбака была дудочка-жалейка. Он выучился играть на жалейке давно, в том времени, о котором никогда не вспоминал. Только когда играл он на праздниках, гости замирали от прекрасной тоски, в которую погружала их души его флейта.

– Веслав! – раздался позади голос, и рыбак обернулся. Со стороны противоположного берега озера к нему шла Василиса. Василиса была дочкой охотника Гоенега и часто ходила на охоту вместе с отцом. За десять лет привык царевич и к тому, что девы могут быть не только мастерицами и хранительницами домашнего очага, но и охотницами, и рыбачками. Ведь для выживания деревни перед лицом студёной зимы силы всех нужны: и детей, и женщин, и мужчин.

– Ты с рыбалки возвращаешься? – спросила Василиса, когда догнала Веслава. Она немного запыхалась, догоняя рыбака, и на щеках охотницы проступил розовый румянец. За плечами Василисы был лук со стрелами и охотничий мешок. Веслав согласно кивнул.

– А я вот, пока снег не пошёл, птиц добыла, – сказала она, кивнув в сторону своего заплечного мешка. – Отец доволен будет!

– Как поживает Гоенег? – вежливо спросил Веслав, и они вдвоём пошли в деревню.

– Хвала Сварогу, хорошо, – ответила Василиса. – Когда погода успокоится, отец обещал взять меня с собой на охоту на тура, представляешь! – радовалась она. – Я буду среди дальних загонщиков, но, Веслав, это такая честь для девушки, принять участие в Священной Охоте!

– Это значит, что ты самостоятельным охотником станешь?

– Ага, – мечтательно улыбнулась Василиса. – И мне будет позволено уходить в леса одной.

– Не боишься?

Василиса пожала плечами:

– Так все мои предки поступали, даже матушка, храни её Душу Светоч . Я не знаю, страшно ли мне будет одной в лесу, – задумчиво произнесла охотница. – Но охота – дело моих предков, и я буду продолжать его, даже если мне будет страшно в тайге. Буду продолжать до тех пор, пока не выйду замуж и не продолжу свой Род.

От таких искренних и простых слов Василисы у Веслава сжалось сердце. Продолжать дело своих предков и свой Род у царевича так и не хватило духу.

Веслав и Василиса дошли по льду до деревенских пирсов, и царевич невольно бросил взгляд на пришвартованный коч. «Ярома» уже десять лет стоял со спущенными парусами у самого дальнего причала. Каждую зиму Яра и Яромир заботились о корабле, и каждое лето катали на нём по озеру жителей Волыньки. Во время плавания по Белой реке и озёрам Яра вылечила богатыря, и они обвенчались через год после прибытия в деревню. Витенег сделался охотником, а Мухома, который всё же отправился со всеми по Белой реке, открыл на местном базаре торговую лавку. Правда, жители жаловались на него, что нечестно Заяц работает, но ничего сделать не могли. Заяц в ответ лишь пожимал плечами: мол, не виноват я. Чем докажете? Поймать Мухому на мухлеже пока никому не удалось, и за десять лет Заяц сделался зажиточным человеком.

Жизнь шла своим чередом, и жители Волыньки уже забыли, как много лет назад к их пирсу пришвартовался коч. Теперь всем казалось, что «Ярома» был у них всегда, как и прибывшие на нём люди.

Вести из столицы доходили до Волыньки редко, по большей части слухи, которым, правда, никто из коренных жителей особо и не верил: мало ли что заезжие пилигримы про стольный град сочиняют. Сказ о золотых витязях и Змее Горыче, которые теперь в услужении царя, и вовсе вызывал улыбку. А то, что столица с малых деревень уплату в казну отменила, радовало всех. Люди славили царя Драгослава и царицу Агнию, и дочку их – царевну Злату. Говорили, будто бы Злата от матери своей невиданную красоту переняла, и лет через пять, когда царевна постарше станет, не будет у неё от женихов отбоя. Когда приходили в деревню посыльные, чтобы рекрутов в царское войско набирать, юноши с радостью шли к батюшке-царю на службу. В такие дни, когда в деревню прибывали гости, Веслав старался уйти подальше в лес. Благо столичные гонцы являлись редко: далеко в тайге располагалась приютившая царевича деревня, да и не много жителей в ней было, чтобы часто за новобранцами гонцов отправлять.

– О чём задумался, Веслав? – спросила царевича Василиса, когда они поднялись по деревянной лестнице на берег и пошли в деревню.

– Хорошая ты девушка, Василиса Прекрасная, – улыбнулся царевич, и даже сквозь снегопад было видно, что Василиса залилась краской. – Повезёт избраннику твоему.

Но Василиса покачала головой:

– Ты не думал обо мне, ты даже не смотрел на меня, – мягко сказала охотница, и Веслав почувствовал укол совести за свой обман. – Ты всегда в своих думах, Веслав. И мне жаль, что в них нет меня, – добавила она прямо и немного грустно.

– Не рыбак тебе нужен, а охотник, сильный и смелый, как ты, – ответил Веслав против своей воли. – Или воин.

– Кто мне нужен – я сама решу, – твёрдо сказала Василиса. – В моём Роду перед Огнивицей только по сердцу представали.

Веслав хотел ответить, но из деревни навстречу бежал мальчик:

– Эй! – мальчик помахал рукой. – Вот вы где! – Агнешка, младший сын рыбака Тихона бежал навстречу. – Все собираются на площади, там на мечах драться будут! Игрища решили устроить. Пойдёте смотреть?

– Ведь завтра Чернобога День, – удивилась Василиса. – Завтра – День Долгой Ночи. Кто же решил сегодня игрища устроить?

– Да братья Тихомир и Фрол вновь что-то не поделили! – рассмеялся Агнешка. – Пойдёте посмотреть? Смешно же будет! Помните, когда они в прошлый раз отношения выясняли, то чару с тестом матушки Агафьи опрокинули? А потом по всей деревне перемазанные бегали! Два здоровенных мужа с тестом на голове убегали от собственной матери! Никогда не забыть мне такого! – Агнешка заливался смехом. – Сегодня же Агафья их сразу из дома выслала, ещё с утра, когда они только браниться стали. Вот теперь братья и за мечи взялись. Идёмте же!

– Мне птиц отцу отнести надо, – улыбнулась Василиса, но Агнешка схватил её за рукав.

– Долго драться братья не будут, всё пропустишь, если к отцу сейчас пойдёшь, – уверял мальчик. – Потом отнесёшь!

– Хорошо, – звонко рассмеялась Василиса и обернулась на Веслава. – Ты – с нами?

Царевич отрицательно покачал головой.

– Я рыбу на базар Белозёру отнесу, потом к вам приду на площадь.

Улыбка спала с лица охотницы: она знала, что Веслав не придёт. Он никогда не приходил. Его любимыми местами были озеро и лес.

– Я буду ждать тебя, – проговорила охотница и пошла вслед за Агнешкой.

Веслав опустил взгляд: она ему тоже нравилась, Василиса. Сильная, честная, прямая и красивая. Стройная и хрупкая. Волосы её были необычного цвета – пепельные, Василиса заплетала их в тугую косу. А глаза – зелёные, как море, которое Веслав никогда не забывал. Одна из самых завидных невест Волыньки, часто сватались за неё отцу. Но Василиса не торопилась принимать предложения, чему её отец был рад. Гоенег считал, что брак – дело серьёзное, а его дочь ещё слишком молода и неразумна. Когда укрепится охотой дух её, когда Василиса научится принимать ответственность за себя и за других, вот тогда сможет и жениха себе выбрать. Правда, многие осуждали чрезмерную строгость Гоенега – мол, засидится твоя Василиса в девках, мудрости наберётся, но жениха так и не найдёт. Гоенег в ответ улыбался: «Так я же не запрещаю ей, – говорил он. – Только советы даю. А решать она сама должна». Василиса же была согласна со своим батюшкой, и жили они душа в душу. «Хорошая она девушка, Василиса, – думал Веслав, идя по улице к рынку. – Надо бы прийти сегодня к ней на площадь, после того, как отцу рыбу отдам. Отец, – Веслав улыбнулся своим мыслям. – Старика Белозёра я назвал про себя отцом. Как же так, отец-Сварог? Почему позволил Ты, Отец Небесный, свой Род мне позабыть?»

– Ба! Кто идет! – резкий хлопок по плечу вывел Веслава из задумчивости: Мухома Заяц взял царевича под руку. – И много сегодня наловил, юный волхв? К Белозёру в лавку несёшь? А мне продать не хочешь?

– Заяц, ты знаешь, что ловлю я только для своего… Ловлю я для Белозёра только, – Веслав убрал со своего плеча руку Зайца. – У тебя и так дела хорошо идут, Мухома. Вон располнел-то как.

– Это всё годы, юный волхв, – усмехнулся Заяц, плотнее затягивая пояс на соболиной шубе. – Теперь ни одна девка не пойдет за меня, да?

– Вот Фросья ходит за тобой. Посватайся за неё, – пожал плечами Веслав.

– Ты думаешь, я и правда ей по нраву? – искренне поинтересовался Заяц.

– Конечно, – улыбнулся Веслав. – Смотрит она на тебя, сразу видно как!

– Как на тебя Василиса, – ответил Заяц, и Веслав нахмурился. – Я вот не понимаю, чего ждёшь ты, юный волхв? Когда она другого полюбит или на охоте где-нибудь сгинет?

– Ты чего молвишь-то, Заяц! – возмутился царевич.

– Молвлю как есть, Веслав. Ты сам через несколько лет четвёртый десяток разменяешь, юный волхв, – усмехнулся Мухома и показал рукой на свою лавку, у которой толпился народ. – Ладно, мне пора. Чую, не справляется моя Катя с купцами.

– Купцами? – удивлённо переспросил Веслав.

– Да. Сегодня караван из Солнцеграда прибыл. Разве ты не знал? Или ты до сих пор вестей из столицы боишься?

Веслав почувствовал страх, а вместе с ним и укол совести. Ведь тайну царевича знали только те, кто прибыл с ним из Солнцеграда. И они, даже Заяц, её честно хранили.

Мухома помахал Веславу рукой, и царевич плотнее надвинул на глаза шапку. Конечно, в бедняцкой свите, пропахшей рыбой, с длинной бородой и косой никто не узнает в Веславе царевича. Да и надеялся Веслав, что те, кто захватил власть, давно перестали его искать. Царевич знал, что правит его дядя, Драгослав. Знал царевич и нелепую легенду о том, что его отец был узурпатором и находится в ссылке. Веслав не мог понять, как во всё это поверили люди и как такое допустили Боги. И тем страшнее и безрадостнее виделось Веславу бытие. Царевич никогда не был храбрым, в юные годы мечтал отречься от престола. Веслав грустно улыбнулся: как, однако, Боги исполнили его мечту. Но улыбка померкла, когда Веслав подумал о Василисе. Охотница была многим сильнее его – она покорно принимала свою судьбу, в то время как Веслав бежал от своей. Вот почему он не мог посвататься за неё: перед Василисой царевичу становилось стыдно.

Рыночная площадь располагалась в центре деревни: торговые палатки, наряду с лавкой Мухомы Зайца, стояли, тесно прижавшись друг к другу, в окружении деревянных изб. Ветра почти не было, и серый печной дым поднимался из труб избушек застывшими клубами. Снег перестал падать и сверкающим пухом лежал на навесах рыночных палаток, сплетённых ветвях деревьев, на двускатных крышах домов, на торцах резных ставней; а под ногами снег мягко хрустел. Стояли сизые зимние сумерки, и рынок освещали золотые факелы.

Веслав подошёл к столу Белозёра. Старый рыбак продавал Витенегу рыбу. Увидев царевича, охотник улыбнулся:

– Хорошо у тебя получается удить, Веслав, – сказал он, и Белозёр довольно кивнул.

– Моя школа, – похвастался он, принимая у Веслава рыбу.

– Я могу поговорить с твоим рыбаком, Белозёр? – спросил Витенег, скорее из вежливости.

– Конечно! – позволил Белозёр, а у Веслава сжалось сердце. Никак о столичном караване толковать хочет, подумал царевич, но вслух не сказал.

Витенег расплатился с Белозёром, взял свою рыбу и подошёл к Веславу.

– Давай в избу твою пройдём, – тихо предложил он. Веслав согласно кивнул, и они вдвоём пошли в сторону дома, в котором жили Веслав и Белозёр. Царевич вновь ощутил страх, на смену которого пришёл хорошо знакомый стыд. Стыд перед покойными отцом и матерью. (Веслав был уверен, что его семья погибла. Даже если они и пережили наводнение, дядя вряд ли оставил их в живых.) Стыд перед Богами и своим долгом царя. Но царь Драгослав, судя по вестям из столицы, правил неплохо, а может, даже и хорошо. Пусть тогда правит.

Дом, в котором жили Веслав и Белозёр, стоял на краю площади, у крайнего к лесу переулка. Обнесённый простым забором, с высокой крышей и наличниками, украшенными рунами Перуна. Дом был большим, с кухней и двумя комнатами, разделёнными печью. Пару лет назад, летом, Веслав и Белозёр пристроили к дому веранду, в которую перенесли из дальнего сарая рыболовные снасти.

– Много богатства у вас, – улыбнулся Витенег, проходя в дом через пристройку.

Веслав посмеялся: зато ходить далеко не надо.

Сварогины оставили верхнюю одежду и шапки на веранде, сняли валенки и прошли в дом. Веслав зажёг лучину, и они сели за стол. От угощения Витенег отказался.

– Я тебе сразу скажу, зачем пришёл, – нахмурился Витенег. Он, в отличие от Зайца, не располнел за годы, проведённые в деревне. Охота, которой так увлёкся бывший страж Солнцеграда, сделала его тело сильнее, а лицо – будто бы моложе. У Витенега были такие же пепельные, как и у Василисы, волосы. Вот кто достойная пара охотнице, сокрушённо подумал царевич. Хоть Витенег и был намного её старше, силой духа бывший воин походил на молодую охотницу. И Веслав знал, что на священную Перунову охоту Витенег приглашён тоже.

– Среди прибывших купцов есть странный сварогин, будто бы и не молодой, и не старый, – проговорил Витенег. – В зелёной рубахе ходит, без охранного узора. И оберегов не носит, – охотник внимательно посмотрел на царевича. – Этот странный муж о тебе спрашивал.

У Веслава оборвалось сердце.

– Ему сказали?

Витенег отрицательно покачал головой:

– Нет. Ведь никто не знает, что мы из столицы приплыли. Только если у Зайца не хватило ума этим перед кем-нибудь похвастаться.

Веслав обхватил руками голову.

– Отец Сварог… Неужели они не могут забыть обо мне? Ведь десять лет прошло.

– Веслав, – Витенег вздохнул, собираясь с мыслями. – Царевич.

– Не называй меня так! – Веслав невольно обернулся на дверь, и Витенег рассмеялся.

– Одни мы тут, сын рыбака, – заверил Витенег, и Веслав сердито на него посмотрел. – Так называть тебя можно?

– Что ты хочешь, Витенег?

Охотник долго молчал, смотря во встревоженные глаза царевича. Он теперь муж – бороду и косу отрастил, только вот глаза – всё того же испуганного мальчика, которым он был десять лет назад. Всё тот же страх мучает его, не даёт покоя.

– Мне неудивительно, что твой дядя помнит о тебе, Веслав, – сказал, наконец, Витенег. – Мне удивительно, что забыл ты.

– Я? – переспросил Веслав. – Ты сам видел их мощь, ты сам чуть душу Сварогу не отдал от страха перед Драгославом и его ведьмой, Агнией.

Витенег согласно кивнул.

– Да, я испугался, Веслав, как и ты, а может, даже и больше. Только я свой страх уже пережил, а ты свой всё ещё лелеешь.

Веслав отрицательно покачал головой.

– Надо признать, Драгослав хорошо правит, даже уплату в казну отменил. Судя по слухам, Змей теперь у него на побегушках, а сияющие витязи хранят покой столицы и больших княжеств. Агния родила ему дочь, наследницу-царевну. Люди в царе души не чают, Витенег. Да и трон его по праву, дед нечестно поступил.

– И ты в это веришь?

– А почему нет? Конечно, дядя захватил власть силой, конечно, он непостижимой ворожбой обманул народ, но правит он достойно. И пусть правит. Я никогда не хотел быть царём.

– А зачем он столько рекрутов набирает, если у него есть витязи морские? Зачем Драгослав собирает войска?

Царевич пожал плечами:

– Отец никогда не уделял дружине должного внимания, может, наконец, возьмутся и за воинское дело.

– И против кого идти?

– Не знаю, да и знать не хочу, – покачал головой Веслав. – Если тебе так любопытно или по мечу ты истосковался – отправляйся в стольный град. Тебе же там некого бояться.

– А ты собираешься здесь сидеть и вздрагивать от каждого прохожего пилигрима до тех пор, пока за тобой не прилетят Птицы? – удивлённо спросил Витенег. – Женился бы тогда, что ли. Вон, красавица-то наша, Василиса, взгляда от тебя отвести не может. Если бы не ты, Веслав, посватался бы я за дочку Гоенега. Такие, как она, – редкость.

– Вот и сватайся. Чего же ты ждешь? – рассердился Веслав.

Витенег хмуро смотрел на царевича.

– Отец Сварог, я не думал, что ты такой глупый, – прошептал он, чем ещё больше рассердил Веслава.

– Если ты учить меня пришёл, то уходи, Витенег! Меня пятнадцать лет учили те, кто давно мертвы. А за то, что о соглядатае из каравана предупредил, – спасибо.

Но Витенег не поднялся. Он устало облокотился о стену и закрыл глаза.

– Я подслушал, что говорили прибывшие купцы. Что во всех Великобожиях крупных городов во главе теперь Бог Полоз. Хвала Богам, что не добрались они до святых мест леса. Говорят, будто во всех княжествах теперь эти золотые воины. Не люди из плоти и крови, а воины из света.

– И?

– Веслав, подумай. Драгослав набирает рекрутов из простых сварогинов. А численность растёт его волхвовского войска.

– Это всего лишь слухи, Витенег.

Витенег дышал глубоко, но не выдержал, резко вскочил и ударил кулаком по столу с такой силой, что хрустнуло дерево.

– Да мужчина ты или нет, Мор тебя побери! – выругался он. – Когда эта зараза по всей земле распространится, вот тогда даже рыбу ловить негде будет!

– И что ты предлагаешь мне делать? – Веслав тоже поднялся. – Идти на дядю с удочкой и блесной? Или, может, со стрелами охотника? А?

– Для начала перестать замирать от каждого шороха, Веслав, – уже спокойно проговорил Витенег. – И не бояться выяснить, что происходит.

– Что бы там ни происходило, Витенег, это ни мне, ни тебе не по зубам.

Охотник, зажмурившись, покачал головой и вышел из-за стола.

– Знаешь, может, и хорошо, что правит твой дядя, – тихо проговорил он, идя к двери. – Творит он точно нечто тёмное, но хотя бы творит уверенно. Не представляю, что было бы, если бы на престоле был ты, уж прости меня, – Витенег взялся за дверную ручку. Охотник постоял немного, подумал, глядя в пол, и посмотрел на оцепеневшего Веслава. – А Мухома до сих пор тебя зовёт волхвом. Что-то не верю я ему, – Витенег грустно усмехнулся. – И знаешь, сын рыбака, я посватаюсь за нашу прекрасную Василису. Ты сам мне это позволил.

Витенег ушёл, а Веслав рухнул на стул, тяжело дыша. Царевич понимал, что его друг прав и что он поступает недостойно. Веслав и сам корил себя за это. Но царевич ничего не мог с собой поделать. Зато теперь Веслав будет спокоен за Василису. Веславу казалось, что она примет предложение Витенега. От этой последней мысли сжалось сердце и подступили к горлу предательские слёзы. Слёзы от обиды на себя. Обиды на Богов за почившего отца. Слёзы, невыплаканные слёзы о сестре и матери. Царевич закрыл лицо руками и от злости закричал. Его душила собственная беспомощность, унижала собственная трусость. Веслав опустился с табурета на пол и закрыл глаза. Боги оставили его. И тут маленькая ладошка легла царевичу на плечо. Веслав вздрогнул, открыл глаза и отшатнулся: перед ним, в траурном платье волхвы, стояла прозрачная Лада. Сестра выглядела точно так, как десять лет назад: юная девушка с чёрными, как у отца, волосами, которые перехватывал венчик послушницы Сестринского Свагобора. Лада улыбалась брату, а Веслав не мог пошевелиться.

– Я могу помочь тебе, брат, – тихо прошептала Лада, но Веслав замотал головой.

– Уйди, навь! Уйди, сила нечистая! – вскрикнул царевич, отпрянув.

– Даже меня ты боишься, Веслав, – сокрушённо ответила Лада и подошла ближе. Царевич отодвинулся назад и опрокинул стул. Царевна рассмеялась. – Не все навьи остаются в Среднем Мире из-за того, что к ним не прилетели Птицы, – мягко проговорила Лада и села на пол рядом с Веславом. – Вот я осталась ради тебя.

– К утопленникам не прилетают Птицы, – дрожащим голосом ответил Веслав. – Так что ты – из царства Мора.

Лада согласно кивнула:

– Да, я из царствия Мора к тебе пришла. Но неужели ты думаешь, что все утопленники отправляются в Неявь? Ведь много людей по несчастью тонут, Веслав. Нам помогают дети Мора – Жель и Карна, – они наши проводники в Ирий.

Веслав невольно потянулся к оберегу Сварога, который висел у него на воротнике. Лада этот жест заметила и покачала головой.

– Правильно сказал твой друг, глупый ты у меня пока, – произнесла утопленница. – Но в тебе сила есть, Веслав.

– Меня учить собрался даже дух нечистый! – вздохнул царевич и, набравшись смелости, посмотрел на сестру. «Совсем как настоящая», – подумал сварогин.

– Почему как? – надула пухлые губки Лада. – Ты привыкнешь ко мне.

– Отец Сварог… – пробормотал Веслав.

– Но сначала, брат, я хочу попросить у тебя прощения, – прошептала Лада и потупила взгляд.

– Прощения?

– Да, Веслав, – вздохнула царевна. – Ведь я злилась на тебя. Злилась на отца за то, что он тебя наследником сделал. Как дядя Драгослав, верно? – Она грустно посмотрела на Веслава. И царевич узнал этот взгляд: добрый, искренний взгляд его любимой сестры. Она пришла ради него. Веслав не мог больше сдерживаться и заплакал. Слёзы, которые душили его все эти годы, вырвались из груди. Лада плакала тоже.

– Я прощаю тебя, – проговорил царевич сквозь слёзы. – А ты меня?

Лада согласно кивнула.

– Конечно, брат, я прощаю тебя.

Веславу стало легче на душе. Будто бы камень, тяжёлый и неподъёмный, упал с плеч. Лада мягко улыбнулась и попробовала коснуться щеки брата: Веслав ощутил лишь легкое дуновение ветерка. Но как бы он хотел по-настоящему обнять свою сестру… Как он соскучился по ней! По её гордым речам, которые она перенимала у волхвов, по её своенравному характеру и даже по её обиде на него самого. Царевич смотрел на Ладу и не мог наглядеться.

– А теперь, Веслав, я скажу тебе то, зачем пришла, – Лада вытерла слёзы. – Наш дядя хочет вернуть Полозов Век и делает это очень умно. Люди ему верят. Я знаю, ты никогда не хотел быть царём, да и сейчас не хочешь. Я, правда, тоже уже не хочу. – Она грустно улыбнулась. – Драгослав отдаёт Полозу юношей, чтобы создать непобедимую армию. Полоз же превращает людей в морских витязей, привязывая их души к затонувшим кораблям. Змий и его Наместник делают это очень медленно и осторожно, и никто их деяний не замечает: ведь теперь во главе всех святых мест стоит капий Полоза.

Веслав вытер слёзы тыльной стороной ладони.

– Поэтому тебя вернули Боги? – тихо спросил он.

Лада согласно кивнула.

– Всё намного ужаснее, царевич. Ворожба Слова Полоза постепенно опутала всю Сваргорею.

– Но что мне делать? Куда идти?

– К Богам. Ты тоже можешь к ним обратиться.

Веслав недоверчиво посмотрел на сестру.

– Врата в Светомир находятся на острове Блажен, туда не доплыть на рыбацком коче, – растерянно ответил царевич.

– Я знаю, – согласилась Лада. – За десять лет ты мог до пращуров добраться, но Боги тебя так и не дождались, – покачала головой царевна. – Тебя даже мысль такая не посещала. Поэтому Боги отправили меня, а не Семаргла. Псу бы ты не внял.

– Неужели Боги не могли вмешаться сами?

– Вмешаться без просьбы человека? – удивилась Лада. – Боги оставили нам землю, как своим детям. Земля теперь наш мир, и мы его судьбу решаем. Точнее, вы, – добавила мёртвая царевна грустно. – За вас вашу жизнь Боги не проживут. И Макошь вышьет тот узор, который вы сплетёте.

Веслав молчал: слишком противоречивыми были одолевающие его чувства. То, что поведал Дух Лады, было очень страшно. Помыслы Драгослава вселяли ужас, еще ужаснее была его, Веслава, беспомощность. Но даже если царевич и решится отправиться к пращурам, то как добраться до другого конца Света? Веслав был уверен, что его поймают, когда он прибудет в какое-нибудь княжество. Драгослав отправил соглядатая даже в захолустную Волыньку.

– Как мне попасть на остров Блажен? – робко спросил царевич у нави.

Лада улыбнулась.

– Веслав, тот муж в зелёной рубахе, о котором тебе говорил Витенег, есть заговорённый водяной, – сказала царевна, наклонившись к Веславу. – Он – не человек, а пленённый дух. И ты сможешь переманить его на свою сторону, если путы с него снимешь.

– Путы?

– Да, ворожбу, – согласно кивнула Лада.

– Но я не волхв, сестра, – покачал головой Веслав. – Тогда, со змеем, случайно получилось.

– Опять ты за своё, – сокрушённо проговорила Лада. – Ну да Сварог с тобой, Веслав. Обратись к Василисе, там несложная ворожба, лесной волхве по силам.

– Василисе? Так она же охотница, а не ворожея.

– Как не ворожея? – улыбнулась Лада. – Мудрая она девушка, вот и молчит о том, кто она. Василиса действительно из Рода охотников, но как же охотники могут выживать в тайге поодиночке, без силы-то волхвовской? Ведь ты сам, Веслав, силу её чуешь и поэтому свататься за неё не идёшь.

Последнее замечание Лады пришлось Веславу не по душе, но спросил царевич другое:

– Если Василиса снимет с водяного путы волхвовские, дальше что делать?

– Приказать водяному отвести вас к тому, кто поможет добраться до Богов – Индрику, царю зверей. Только Индрик сможет даровать пленённой воде настоящую свободу, поэтому водяной поведёт вас. Отец всех зверей, Бог, который, как и Полоз, остался в Свету, Индрик поможет тебе, ведь Полоз и на его владения посягнул. И пусть все, кто захочет тебе помочь, с тобой пойдут, – Лада помолчала, глядя в хмурые глаза брата. – А мне уже пора, Веслав, – царевна тихонько вздохнула. – Я к тебе ещё приду, – она кротко улыбнулась. – И знаешь что, Веслав, – прошептала Лада, тая. – Витенег пока не пойдёт свататься за Василису, хотя она и нравится ему. Наберись смелости, брат, ведь Василиса любит тебя.

– Ох, Лада, – покачал головой Веслав, но улыбки скрыть не мог. – Дурак я, да?

– Ещё какой, – улыбнулась она и исчезла.