Глава 2
Пищеварение в толстом кишечнике

Переваривание идет на протяжении семи метров. Все, что расщепляется до аминокислот, сразу всасывается; все, что расщепляется до жирных кислот и моносахаров, тоже сразу всасывается.

Существует два пути усвоения пищи. Первый путь: через кровь у нас идут мелкие и средние молекулы. А все, что крупное, тяжелое, все, что не может всосаться в кровь, у нас всасывается по второму пути – в лимфатическую систему, в том числе жирные кислоты, и бактерии, если они прорвали кишечный барьер. В лимфу у нас идут тяжелые молекулы. Все это происходит на семи метрах тонкого кишечника.

Этот отдел ЖКТ постоянно растет. Мы помним, что у новорожденного сразу после родов этот отдел имеет длину всего 1 метр, поэтому если сразу начать кормить ребенка непонятно какой пищей, у него просто не хватит длины кишечника, чтобы все это переварить и всосать. Поэтому один из смыслов молочного питания после родов – это дать возможность кишечнику вырасти.

На первом году тонкий отдел растет быстрее всех и к первому году уже составляет примерно 1,5–2,5 метра. Как только его длина увеличивается, мы можем давать ребеночку более тяжелые продукты: всякие пюрешки, кашки, сложные углеводы. Самое главное – уплотнять ему концентрацию молочного белка. Все вы помните, что идеальный докорм ребеночка, особенно если он голодает на молочном вскармливании – это творожок, потому что творожок – это более плотная концентрация белка. Если маминого молочка не хватает, ребеночка можно докормить творожком. Это как раз будет способствовать правильному пищевому рефлексу.

Когда из тонкой кишки что-то начинает выделяться, то это организму уже не нужно, так как все, что нужно, мы расщепили и всосали и, по большому счету, этим отделом можно было бы и заканчивать наш конвейер. Ведь мы уже все усвоили, остальное – в отходы.

Однако есть маленькое НО. Все знают, что помойки и свалки – это место обитания целого ряда живых организмов. Некоторые люди даже уходят жить на помойку. На самом деле мы понимаем, что если нам не хватает основной кормовой базы, ничего особенного, если мы сходим на помойку. И организм думает примерно так же.

Ил. 3. Схема толстого кишечника

И вот наше мудрое тело говорит: «Ребята, а вдруг мы что-то недопереварили?» Может ведь такое быть, что у нас липаза не сработала и мы теряем жиры. Или мы работали, работали протеазой, что-то недорасщепили, и вот бы еще чуть-чуть, и мы аминокислоты бы усвоили, а тут немного времени не хватило. Можем ли мы потерять продукцию, потратив на это время, энергию, кислород, тепло, но не получив то, что мы хотели? Можем.

Организм тоже думает – а вдруг у нас улетело что-то нужное? И поэтому, чтобы продублировать функцию кишечника, организм создает целый отдел, который называется толстая кишка. Она действительно анатомически отличается от тонкой и двенадцатиперстной тем, что она в три раза толще. Если тонкий кишечник примерно по просвету как большой палец, то толстый кишечник в 3 раза толще – это 3 больших пальца, сложенных вместе.

Анатомически он сделан как бы карманами, и длина его у взрослого человека в зависимости от роста приблизительно 2–3 метра.

В толстом кишечнике живут бактерии, которые для нас являются категорически чужими. Фактически, там сплошная инфекция. В тонком кишечнике бактерий быть не должно, иначе они проникнут в лимфу и нам придется тяжким трудом убивать их в лимфоузлах. Поэтому наш организм говорит: «Ребята, мы выращиваем три метра нашего органа, а в них живет кто хочет: бактерии, грибы, простейшие». Все знают о древних египтянах, которые бальзамировали умерших. Когда открывают саркофаги этих египетских мумий, которым по 5000 лет, то видят, что они лежат как живые.

Главный принцип бальзамирования заключается в том, чтобы вовремя, быстро и сразу удалить толстую кишку, потому что если она останется, то из нее выйдут бактерии и все сгниет. Когда вытащили эту кишку и бактерии не успели выйти – бальзамирование пройдет успешно. Мумия пролежит тысячелетия. Вообще, если говорить начистоту, то вся инфекция у нас находится в толстом кишечнике. Это – естественное место ее пребывания.

Сейчас огромное внимание уделяется тому, что называется словом МИКРОБИОТА. Микробиота – это совокупность всех бактерий в толстом кишечнике. У взрослого человека она составляет примерно 4–5 кг. Это масса бактерий, которые находятся в слизи, это слизь и бактерии. Микробиота располагается таким образом, что удалить ее оттуда практически невозможно. Никакие антибиотики, какие только выпустил весь человеческий род, не смогут уничтожить всех бактерий в толстом кишечнике. Кто-то обязательно, да выживет. Эта флора очень устойчива, так как для неё здесь созданы благоприятные условия.

Мы помним, что, развиваясь внутриутробно, ребеночек имеет стерильный кишечник. У всех животных то же самое. Заселяться он начинает только после рождения. Когда мы изучали молочное вскармливание в книге «Как химичит наш организм», то говорили о рецепторах, о кормовой базе, о белках, жирах и углеводах… Но так как было еще рано, мы не проговорили о третьем компоненте смысла молочного вскармливания, о том, что молоко, попадая в рот ребеночку и проходя по его кишечнику, а кишечник, мы помним, у него короткий, очень быстро достигает толстого кишечника и заселяет стерильный кишечник ребенка первыми бактериями.

И поэтому, когда мы говорим о том, что первым должно попадать в рот ребенку, третьим аргументом является то, что приоритетным «импринтингом» не должны быть ни глюкоза, ни вода, а только молоко, потому что единственное место, где живут нормальные бактерии, которые нам нужны, это только молоко матери.

Итак, первые бактерии, приходящие в стерильный толстый кишечник, попадают туда с первым глотком материнского молока, с молозивом. Именно в молозиве в большем количестве находятся молочно-кислые бактерии. Они там, собственно, и живут. И все молочно-кислые бактерии в нашем кишечнике делятся на две главные группы. Первая группа называется бифидо- и вторая группа лакто. И после этих слов идет слово «бактерии». Бифидобактерии и лактобактерии. Вот эти два вида бактерий и находятся в материнском молоке. Рассмотрим, почему именно они должны жить в толстом кишечнике и, желательно, ничего кроме них.

Первое свойство этих бактерий состоит в том, что им для жизнедеятельности не нужен кислород. Они являются абсолютными анаэробами. Анаэроб – организм, живущий без кислорода. Кислород для него – яд. Как только появился кислород, анаэроб погибает. А мы выяснили, что кислород нужен всем клеткам нашего организма. Если кислорода нет, через минуту клетка погибает. А так как кислород мы всасываем только в альвеолах, попробуй его донеси до клетки толстого кишечника.

Природа поселила в наш кишечник тех хороших сожителей, которым кислород не нужен. Наши клетки без кислорода жить не могут, а эти говорят: «Да берите свой кислород, мы от него погибаем. Чем больше возьмете, тем нам легче будет жить». А если мы не конкурируем друг с другом за кислород, значит эти бактерии нам хорошие попутчики.

Все остальные бактерии, которые туда попадут, будут относиться к группе либо факультативных аэробов, либо вообще к аэробной флоре. Факультативные – это значит, может и так, и этак, а аэроб – вообще без кислорода жить не может. Значит, вся флора, которая будет дышать кислородом периодически или постоянно, будет для нас конкурентом. Дружественными будут для нас только анаэробные бактерии, которым кислород для существования не нужен.

Второе важное свойство бифидо- и лактобактерий заключается в том, что они продолжают принцип неконкурентности и им не нужна та пища, которую употребляем мы. Их кормовой базой является клетчатка, которую мы переварить не можем. Таким образом, за 7 метров наших усилий, трудов и четырех часов работы желчи, ферментов, желудочного сока мы все переварили и всосали, а эту переварить не смогли. И эта непереваренная клетчатка в неизменном виде дошла до толстого кишечника, где она стала кормовой базой дружественных нам бактерий.

То есть они едят то, что мы не можем переварить. И это тоже хорошо для нас. И вот эти бифидо- и лактобактерии, начав переваривать то, что мы никогда переварить не сможем, начинают давать нам действительно дополнительные нутриенты. Слово «нутриент» отличается от слова «пища», потому что пища – это то, что мы съели и сами можем переварить, а нутриент – это, что мы переварить не можем, но дойдя до определенного отдела кишечника, воспользовавшись определенными бактериями, из этих непереваренных позиций мы еще будем получать что-то полезное. Происходит так, что мы изнутри получаем что-то, чего бы никогда в жизни не получили бы без них. И вот это и есть НУТРИЕНТЫ. Дополнительный источник питания.

Давайте посмотрим, какие нутриенты дает нам бифидо- и лактофлора из того, что мы теряем из отходов. Первый главный и самый ценный нутриент называется этиловый спирт. Из непереваренной клетчатки бифидо- и лакторбактерии, когда они находятся в должном количестве, дают нам примерно 30–50 мл чистого этилового спирта (С₂Н₅ОН), то есть в собственном толстом кишечнике у нас работает маленький спиртовой заводик, причем только для нас он гонит столько, сколько нужно.

Когда мы говорили про углеводы, то выяснили, что один углевод – сахароза не очень хорош для нас, а все остальные хороши, а по спиртам – ситуация обратная. Из всех спиртов, которые существуют в природе, все остальные нам не подходят, они являются ядами и токсическими компонентами. Только этиловый алкоголь для нас идеален. Любые другие спирты являются ядами. И неважно, как они называются – метиловый, пропиловый, бутиловый. То есть любая другая цепочка с группой ОН (именно группа ОН) – для нас яд, а вот С₂Н₅ОН – это хорошо.

Фармакологами выделено около 18 позитивных действий этилового алкоголя для человека. Мы рассмотрим только несколько ключевых для жизни эффектов этилового спирта.

Первый и главный для нас позитивный момент состоит в том, что этиловый алкоголь является абсолютно уникальным энергетическим продуктом. По степени энергетической дотации он превосходит вообще все мыслимые пищевые продукты. Больше энергии не дает ничто, даже жиры не могут дать столько энергии. А соответственно, этиловый спирт является резервным путем получения ценной биологической энергии в КРИТИЧЕСКИХ ситуациях. Когда у нас все хорошо, светит солнце и вокруг развитой капитализм, нам не нужен этиловый спирт. А вот когда мы попадаем в КРИТИЧЕСКИЕ обстоятельства и нам требуется НЗ на черный день… и он у нас есть.

Второй момент. Этиловый спирт является наиболее эффективным противошоковым средством. ШОК – это состояние, когда емкость сосудистого русла во много раз превышает объем циркулирующей крови. Объем циркулирующей крови (ОЦК) во много раз меньше емкости сосудистого русла или емкости всех сосудов. В норме емкость сосудистого русла у нас примерно 8 литров, а объем циркулирующей крови примерно 6 литров. И получается, что когда мы поели, нужно активировать кровоток, и мы распределяем туда, скажем, к ЖКТ – 3 литра, а на все остальное у нас остается тоже 3 литра. И получается, что не хватает, например, мозгу. И тогда говорят: «Сытое брюхо к учению глухо». После еды не хочется заниматься сексом, потому что для размножения тоже требуются большие резервы крови.

Емкость сосудистого русла больше объема циркулирующей крови. А вот когда емкость сосудистого русла становится, например, 15 литров, сосуды резко расширяются; они расширились, а крови как было 6 литров, так и осталось. Что получается? На каждые 3 литра сосудов у нас приходится всего литр крови. Можем мы жить в таком состоянии? Нет. А если у нас и кровь теряется? Если у нас кровотечение, и через 15 минут останется 3 литра, а сосудистое русло 15, а все хотят получить кровь, всем нужны кислород, питательные вещества, а кровь вытекает. Что происходит? Куда мы попадаем?

Мы попадаем в состояние шока. Настоящего шока. К нему могут привести кровопотери или ожоги. Но когда сосудистое русло гораздо больше, чем то, что в нем циркулирует, это и есть ШОК. Абсолютно конкретное понятие.

И главное противошоковое мероприятие – это восполнить объем циркулирующей крови всеми возможными способами: выбросом адреналина, когда адреналин сужает сосуды. Что делает адреналин? Он уменьшает емкость сосудистого русла. Было 15 литров, выбросили адреналин – стало 6. 6 литров – емкость, 3 литра осталось, и мы приблизились к варианту нормы.

По степени противошоковых действий спирт, я бы так сказал, почти приближается к адреналину. Представляете? Какое великолепное действие. Мобилизует резервы, вытягивает всю жидкость из ткани, из межклеточного пространства, наполняет сосуды и вообще оказывает мощный эффект. Лучшего противошокового средства не найти.

Этиловый спирт – чистая энергия и главное противошоковое средство, и мы получаем это важное вещество из того, что сами переварить не можем. А единственный наш гарант постоянного наличия противошокового энергетического резерва в кишечнике – это чужие бактерии.

Но кроме этилового алкоголя эти бактерии начинают выделять еще и следующие нутриенты.

Витамин В₁₂ – это главный фактор кроветворения. Без него наши эмбриональные стволовые клетки не могут дифференцироваться в сторону переносчиков кислорода. А соответственно, если у нас нет витамина В₁₂, весь путь кроветворения у нас не действует. Железо всасывается, где-то болтается, откладывается в мозги, не доходит до места синтеза гемоглобина – при этом транспортных белков навалом, полно строительного материала и аминокислот, но витамина В₁₂ нет – и не получается роста эритроцитов. Они не синтезируются. Цепочка распадается.

Витамин В₁₂ – главный. Его еще называют гемопоэз – переводится как производство крови. Но это не только витамин В₁₂, а и дополнительные множественные факторы гемопоэза. И этих нюансных факторов больше десяти. Витамин В₁₂ + еще 10 факторов гемопоэза. Иначе – главный гемопоэтический фактор. Главный гемопоэтический фактор выделяется у нас в толстом кишечнике после работы бифидо- и лактобактерий.

Мы знаем, что все молочные продукты содержат молочный сахар, или лактозу. Окончание «оза» означает принадлежность сахару. То есть все молочные продукты содержат сахар лактозу. Чтобы эта лактоза нами усваивалась, она должна быть расщеплена специальным ферментом, который называется лактаза. Окончание «аза» – понятие фермента (протеаза, амилаза, липаза).

Значит, фермент, расщепляющий лактозу, называется лактаза. И вот эта лактаза может понемногу выделяться клеточками эпителия. Но люди, у которых генетически нарушен определенный ген и клетки эпителия не могут выделять латазу, – эти люди фактически не могут усваивать молоко. Причем с детства. И тогда единственным фактором получения вообще какой-то лактазы является деятельность бифидо- и лактобактерий, потому что они эту лактазу и синтезируют.

Если у нас своей нет, то единственные, кто нам ее может дать, – это бифидо- и лактобактерии, они ферментируют молочный сахар. Если лактаза не работает, то ценный молочный сахар лактоза путем ферментирования условно патогенной микрофлорой (УПФ) переходит в лактат, в молочную кислоту, которая производит основной токсический эффект. Мы говорили о ней в книге «Как химичит наш организм», когда изучали анаэробный путь расщепления глюкозы. Это когда 30 молекул АТФ без кислорода переходят в молочную кислоту лактат.

А соответственно, если нет лактазы, мы из собственного кишечника постоянно получаем что? Всасывание молочной кислоты. И не надо никаких анаэробных условий. Просто если нет лактазы, а в молочном сахаре всегда есть лактоза, она не переваривается, здесь мы ее не можем перевести, амилаза не может, а амилаза расщепляет только другие сахара, а лактоза уходит в кишечник. И если в кишечнике нет бифидо- и лактобактерий, вся лактоза переходит в лактат. А так бы мы еще бы ее расщепили и получили дополнительный углеводистый компонент. Если у нас есть лактоза, весь молочный сахар у нас усваивается, мы получаем из него пищевую энергию. Потому что как и все сахара, он дает нам возможность получать энергию для движения.

А соответственно, если у нас есть в кишечнике лактаза, выделяемая бифидо- и лактобактериями, страшна ли нам гипогликемия? Не страшна. Потому что у нас всегда в животе есть что-то, что, выделив лактазу, расщепит нам молочный сахар лактозу, и мы ее получим даже в три часа ночи. Когда спим, мы вообще об этом не думаем. И гипогликемия нас не замучит. А вдруг у нас упал сахар? Мы же могли этой ночью с часу до двух заниматься сексом? Устали и уснули. А глюкоза упала. И вдруг мы еще не проснемся…

А что нас спасает от гипогликемии, чтобы ночью мы не умерли? Простой лактазный механизм. А если человек пьет хотя бы литр молока в день, у него всегда есть лактоза, была бы лактаза, а нет лактазы – тогда только лактат, гипогликемия, и во время сна гипогликемические состояния. Мы с вами помним, как можно гарантированно умереть от гипогликемии. И вот, чтобы этого не произошло, у нас ночью есть резервный механизм обеспечения нас легкими углеводами на случай, если ночью мы займемся какой-то физической работой. Если у тебя все нормально с бифидо-лакто-флорой, какая бы ни была у тебя ночь, ты защищен от гипогликемии.

В последние годы, изучая эффекты бифидо- и лактобактерий, французские ученые-микробиологи открыли еще один удивительный эффект: бифидо- и лактобактерии заботятся о среде, в которой они живут. Им хорошо в толстом кишечнике. Они туда попали и не хотят оттуда уходить. Для того чтобы им жилось хорошо, они помогают клеточкам нашего эпителия, поддерживая его различными мелкими презентами. Как хороший сосед. И вот этот хороший сосед, который всегда услужит, всегда луковицу одолжит или спички даст – это бифидо- и лактобактерии. Этот эффект называется эпителиопротекторное действие. А вещества – эпителиопротекторы.

Этих веществ так много, что они даже не всегда типируются, но в эксперименте показано, что когда бифидо- и лактобактерии растут, эпителий толстой кишки чувствует себя лучше и быстрее восстанавливается, и самое главное, снижается риск развития эпителиальных опухолевых образований. А если не будет эпителиопротекторного действия и если мы потеряем слизь, которая защищает эпителиальные клетки, по всей длине кишечника… Что в таком случае начнет происходить с эпителием толстого кишечника?

Тогда будет происходить эрозивный язвенный процесс. Или как сейчас говорят, язвенная болезнь толстой кишки, болезнь Крона, тяжелейшее заболевание, когда человек, извините, испражняется кровью. И такие процессы связаны с отсутствием эпителиопротекторного действия в нормальной микрофлоре кишечника, которая изначально для нас чужая.

Статистика свидетельствует, что один из самых быстропрогрессирующих раков – это рак толстой кишки. Любого ее отдела, неважно какого. Это может быть и прямая кишка, и сигмовидная. Но ведь рак толстого кишечника – это фактически потеря эпителиопротективного действия бифидо- и лактобактерий.

И вот на этих четырех основных свойствах бифидо-лактобактерий: спирт – продуцирующая функция, гемопоэз – гемопоэтические факторы, лактазная функция и эпителиопротекторное действие – и строится здоровье толстого кишечника, его нормальная перистальтика, адекватное опорожнение. А мы с вами знаем, что опорожняться кишечник должен в 2 раза реже, чем мы кушаем.

Количество приемов пищи мы делим на 2. Четыре раза поели – 2 раза опорожнились. Значит, с нами все хорошо. И в этом случае уже окончательно отработанные токсины, то есть те, что образуются в конце толстого кишечника, должны выбрасываться, и это уже отходы.

Давайте быстренько пробежимся по этим свойствам. Представьте, что у нас нет спиртопродуцирующей функции. А спирт нам нужен. Мы к нему привыкли за 20 лет его нахождения в кишечнике. Получали этиловый спирт, и вдруг эта функция прекратилась, организм перестал получать его. И о чем это говорит? О том, что хозяин такого организма побежал в магазин искать что? Да, сначала это не алкоголизм. Сначала это просто потребность.

Но первая стадия алкоголизма – эта стадия бытового пьянства. Когда человеку вечером каждого дня надо принять по 30–50 грамм. А преодолеть это помогает спиртосинтезирующая функция бифидо- и лактобактерий. Если мы ее теряем, то начинаем зависеть от экзогенного алкоголя. Все время требуется махнуть стопочку. Как временный фактор – это возможно. А если мы не восстановим эту функцию, то придем к зависимости от алкоголя.

Поэтому углеводная зависимость – это диетологическая проблема, но и алкогольная зависимость тоже диетологическое нарушение. Если, конечно, мы генетически не запойные. Запойное пьянство – это генетика. А бытовое – это диетология. И человек здесь ни при чем. У него осталась потребность. Ему нужны свои святые 30 грамм спирта в сутки, причем равномерно. Но они же не сразу выделяются. Когда нужно – чуть-чуть и всосали. Алкогольное бытовое пьянство по чуть-чуть каждый день – это тоже следствие нарушение функций одного из важнейших отделов кишечника – толстой кишки.

Теперь посмотрим на сахара. Если у нас нет лактазы и мы не имеем резерва ночных легких углеводов, то, соответственно, находимся под угрозой гипогликемии, то есть падения сахаров; иногда такое состояние называют предвестником диабета. Причиной низких сахаров и их падения является отсутствие адекватного количества бифидо- и лактобактерий в толстой кишке и нарушение лактазной функции.

Еще одна ситуация – неизлечимая анемия. В этом случае человек всю жизнь живет с низким гемоглобином и никак не может вылечиться. Он употребляет железистые препараты, а это значит, что у него все время будет дефицит гемопоэтических факторов. И именно потому люди, живущие на железе, постоянно посещают гематолога. Гематолог все время повышает им гемоглобин, он все время дает им все факторы гемопоэза, но не все гематологи знают, что факторы гемопоэза у нас вырабатываются в толстом кишечнике из непереваренной растительной клетчатки собственным железосинтезирующим биогенетическим заводом. Поэтому, если вы знаете человека, у которого всю жизнь низкий гемоглобин, скажите ему, что у него проблемы с толстым кишечником.

Теперь о тех, у кого все время проблемы в толстом кишечнике – трещины, геморрой или полипы. И все это из-за отсутствия эпителиопротективной функции, из-за чего эпителий всегда может чем-то повреждаться. То лактат выделится, то съедим что-нибудь не то, то запор по 3 дня…

Рассмотрим эту проблему. Толстая кишка начинается у нас в правой подвздошной области. Первый отдел, который находится ниже впадения тонкой кишки, слегка провисает. Он называется слепая кишка, или слепой отдел толстого кишечника. Он короткий, длиной примерно с ладошку. И главное, что находится в этом слепом отделе, это червеобразный отросток. Червеобразный отросток, или аппендикс, воспаление которого называется «аппендицит», и от этого воспаления можно легко умереть, если вовремя не сделать операцию. Но если его не лечить или не знать об этом, он может воспалиться и пойдет гнойный процесс, а дальше – разрыв аппендикса, перитонит и гарантированная смерть. Кстати, от этой проблемы до сих пор умирают люди.

Дальше начинается толстая кишка – отдел, который идет снизу вверх, и поэтому он называется восходящий отдел толстого кишечника. И здесь у нас перистальтика идет против силы тяжести, это одно из немногих мест кишечника, где содержимое поднимается против силы гравитации. Очень сложная работа.

Дальше следует поворот, печеночный угол, который называется поперечно-ободочный отдел. Он идет поперек и проходит перед желудком. Поэтому, как правило, люди, жалующиеся на этот отдел, говорят: «У меня желудок болит». Но, как правило, это не желудок, а поперечный отдел толстого кишечника.

Следующий отдел называется селезеночный угол, поворот вниз. Здесь у нас селезенка. Нисходящий отдел толстого кишечника.

Дальше легкий зигзаг, который называется сигмовидный отдел. Он похож на латинскую букву сигма.

После этот зигзага – прямой путь. И последний отдел, непосредственно на выходе, называется прямая кишка или прямой отдел толстого кишечника. Прямая кишка заканчивается анальным сфинктером. О нем мы поговорим отдельно, когда будем рассматривать механику вывода. Это очень важна тема.

У функционального сфинктера прямая кишка завершает движение перистальтических позиций. Если с функциональным сфинктером есть проблемы, то жизнь будет не мила. Сидеть на нем тоже не сможем. Это очень важный отдел.

Мы уже говорили о сфинктерах. Первый находится между пищеводом и желудком, второй – между желудком и двенадцатиперстной кишкой. Есть сфинктер № 3, называемый илеоцекальный. Первый – кардиальный, второй – пилорический, а третий – илеоцекальный сфинктер. Илеоцекальный от слов ИЛЕОС и ЦЕКУН – угол, в илеоцекальном углу. Поэтому если здесь все время какие-то ощущения, человек говорит: «У меня все время спазмы» – это нарушения функций илеоцекального сфинктера, или воспалительные процессы в слепом отделе толстого кишечника. И если сюда попадает пища, то она падает на дно слепой кишки. А на дне слепой кишки находится аппендикс.

Аппендикс – это отдел технического контроля (ОТК). 1–2 % того, что упало на дно слепой кишки, заходит в аппендикс, и аппендикс осуществляет выборочную проверку, как лаборантка Маша, которая бегает по цеху с маленькой пробирочкой и выборочно у каждого работающего в цеху берет пробы, а потом бежит в лабораторию, проверяет, правильно ли вы наработали. Если она видит, что на тринадцатом станке что-то подозрительное, она бежит уже в следующий раз с пробиркой именно к тринадцатому станку. Ведь если что не так, спросят с Маши.

Аппендикс у нас тоже осуществляет технический контроль, смотрит, что как, а самое главное, в аппендиксе представлены все бактерии, которые живут в толстом кишечнике. Здесь их представительство, то есть его вторая функция – это консульский отдел. Если кишечнику нужно посмотреть, что творится в его владениях, 3 метра очень непросто оббегать. Поэтому заходят в аппендикс и быстренько получают всю информацию о том, что происходит в толстом кишечнике, а значит, иммунным клеткам не надо бегать.

Они знают, куда надо зайти, где получить информацию о том, что вообще у нас происходит, сколько мигрантов у нас тут мечется на просторах толстого кишечника. Все они зарегистрированы у себя, в своих консульских представительствах, каждый консул должен в любой момент предоставить информацию по гражданам, живущим у нас в стране. В этом и состоит смысл аппендикса.

Все процессы в аппендиксе отражают процессы, идущие в толстом кишечнике. Любой непорядок, любое нарушение в толстой кишке отражается на функции аппендикса. Соответственно, люди, у которых аппендикс вырезан, потому что было воспаление, обязательно имеют неполадки в толстой кишке. Если у вас просто вырезали аппендикс, а толстым кишечником не занимались, что там может быть? А там, возможно, происходит хроническое воспаление, просто мы о нем не знаем.

А теперь давайте представим, что может быть в случае, если аппендикса нет? Помните, мы с вами говорили про желчный пузырь. Если его вырезали, то желчь все время идет в толстый кишечник. А если мы в аппендиксе убрали консульский отдел и теперь у нас нет системы ОТК, кто нам будет предоставлять информацию? Никто. Сломалась система.

Дальше организм говорит: Ребята, а ведь у нас половина не наших: аэробная флора, которой нужен кислород, – это конкуренты за нашу кормовую базу. А значит, начинается хронический инфекционно-воспалительный процесс. И скорее всего, он начнется в толстой кишке, потому что в остальных органах у нас не должно быть чужеродной флоры, а тут организм специально выделил этот отдел.

В бронхах, например, такого быть не должно. В желудке такого быть тоже не должно. И в желчных путях тоже. А в кишечнике возможно, здесь есть 6 кг микробиоты, поэтому организм, как он в полости рта высаживает миндалины или аденоиды, так и здесь высаживает специфические лимфоидные органы, и в каждых 10–15 см толстого кишечника находится специальная лимфоидная ткань, которая называется бляшка. Она и выглядит как бляшка.

А так как впервые эти бляшки описал анатом Пейер, то и называются они Пейеровы бляшки. И каждая бляшка выделяет иммунные клетки, как и лимфоузел, который тоже выделяет, содержит и обслуживает лимфоидные клетки. И также Пейерова бляшка готова всегда выделить лейкоциты, которые начнут убивать чужеродную микрофлору.

Смысл Пейеровых бляшек состоит в том, чтобы выбросить собственные иммунные клетки для прекращения воспаления. И организм говорит Пейеровым бляшкам: «Дорогие Пейеровы бляшки, знайте, пока кишечник стерильный, первый, кто сюда зайдет (помните, импринтинг, механизм запечатлевания.) и расселится в новых квартирах, тех не трогать, те наши. А вот уже кто зайдет вторым, тех бейте изо всех сил».

Функция Пейеровых бляшек начинается с момента рождения, первые несколько часов у нас есть время иммунологической толерантности – для обеспечения засевания толстого кишечника бифидо- и лактобактериями. Период иммунологической толерантности длится одни сутки. За одни сутки бифидо- и лактобактерии должны попасть в толстый кишечник и на них не будет иммунологической реакции, а будет толерантность. А после суток, так как иммунные клетки обязаны выполнять свою функцию, они начнут убивать всех, кто будет выползать отсюда или заползать через черный ход, то есть через анальное отверстие. Есть и такие, которые не хотят идти с парадного входа.

Это должны отслеживать лейкоциты. Время допуска – одни сутки. И если мы за эти сутки не покормили и не обеспечили засевание, то к кому будет иммунологическая толерантность? К первому, кто зайдет. Кто первый зайдет, тому толерантность, а второго начнем мочить. А если первым зашел стафилококк? А если первой зашла кишечная палочка? А если первый зашел гриб кандида? А бифидо- и лактофлора зашли вторыми. Что будет? Будет иммунологическая толерантность к патогенам и некоторым другим…

Период иммунологической толерантности 24 часа, а потом огонь по всем, кто не прошел. А те, кто прошел, они уже расселились, начали размножаться, и когда у них появляются дети, они говорят: «а мы вот от этих». Что такое состояние дисбиоза и дисбактериоза? Это нарушение естественных механизмов засевания толстого кишечника. Если этого не произошло в первые сутки, то состояние дисбиоза будет практически на всю оставшуюся жизнь. Но мы об этом еще поговорим, а пока главное знать, как правильно. А правильно – это прикладывание ребеночка к груди матери в первые сутки. Это главный фактор здоровья на всю оставшуюся жизнь у всех млекопитающих. А раз мы все млекопитающие, то для нас этот закон так же непреложен, как и все прочие законы: и рецепторные функции импринтинга, и закон кормовой базы, и закон иммунологической толерантности. Поэтому если за сутки не приложили к груди – это фатальная ошибка, больше времени не будет. Сюда нужно идти только одним путем, – с молоком и через рот.

Чужеродная флора начинает вносить свои патогенные свойства только тогда, когда ее количество превышает определенный порог, так называемый порог патогенности. Пока этот порог количественно не перейден, она ведет себя тише воды ниже травы. Но когда порог патогенности пройден, патогенная флора ведет себя как абсолютное зло.

Мы уже знаем, что обладает анаэробным свойством, то есть, живет без кислорода. Это УПФ (условно-патогенная флора) и патогенная флора, либо факультативный аэроб. Все конкурируют за кислород.

Анаэробы едят неперевариваемую клетчатку. А другие аэробы конкурируют за кормовую базу. Кто за витамин В₁₂, кто лактозу ест, кто спирт… Для нас полезны те, которые едят то, что нам не нужно, и дают нам нутриенты. А вот аэробы дают нам вместо нутриентов токсины. Едят наше и нам же гадят.

Теперь об эпителиопротекторах. Они помогают при эрозивно-язвенных процессах восстанавливаться нашей слизистой, потому что от нее зависит их благополучие, а патогены, как и везде, ее разрушают. Соответственно, как только начались эрозивно-язвенные процессы, открываются входные ворота для другой инфекции. Например, все знают про папиллома-вирус. Папиллома-вирусная инфекция сейчас бич человечества. Если у нас все нормально с эпителием и со слизью, сможет ли в эпителий проникнуть папиллома-вирус? Нет, не проникнет, поскольку есть слизь и эпителий. А вот если имеется эрозия, тогда вирус попадает, инфицирует, и пошли маслята по всему лесу.

Первый самый яркий представитель условно-патогенной флоры – это кишечная палочка. Открыл ее микробиолог Эшерих. В честь него она и названа «Эшерихия коли», или кишечная палочка.

В чем ее положительные свойства? Во-первых, это факультативный аэроб, она помогает нам переваривать тяжелые компоненты пищи – белки и жиры, и те фракции, которые мы недорасщепили и теряем, она может расщепить и дать нам дополнительные аминокислоты. И, как правило, Эшерихии коли много на мясном типе питания. Чем больше мяса, тем больше кишечной палки в животе. Ну, так сказать – это бактерия мясоедов. И это хорошо.

Вторая ее особенность. В кишечной палочке огромное количество штаммов, то есть разновидностей более 5000–7000. И фактически в каждой местности существуют собственные штаммы Эшерихия коли. Например, если мы возьмем посев кишечника, то по кишечной палочке можно точно сказать, откуда человек родом. У нее есть и ферментирующие свойства.

Всем известно такое состояние, как диарея путешественника. Сейчас люди стали много путешествовать по всему миру. Прилетает турист в другую страну, в приличную гостиницу; моет руки, пьет воду, и вдруг на второй – третий день у него пошли позывы и он, вместо того чтобы наслаждаться красотами Парижа, сидит в парижском общественном туалете. И через 2 недели рассказывает друзьям о своей замечательной поездке. Что же произошло? Приехал он в страну со своими кишечными палочками, с привычной пищей, а с тем, что он съел в новой стране, к нему попали местные кишечные палочки, дошли до толстого кишечника. Смотрят – там вроде наши, но немножко не такие.

С попаданием заграничных кишечных палочек в наш кишечник меняется активность наших привычных кишечных палочек, что и сопровождается инфекционными симптомами. Любая новая кишечная палочка, попадающая в наш кишечник, изменяет свойства нашей кишечной палочки.

Вторая история, связанная с кишечной палочкой, это их условная патогенность. Что они могут сделать, эти основные наши конкуренты? Самое плохое, что может сделать кишечная палочка, – это сожрать наш корм, съесть нашу лактозу. Она так и называется – лактозо-негативная кишечная палка. Если после нее не осталось никакого сахара, значит, мы его не получили.

Еще она может съесть наш спирт. От этого тоже зависит экзогенная тяга к алкоголю, когда человек говорит: «Почему мне выпить все время хочется?» Спрашиваешь его: «А после чего тебе хочется выпить»? Он: «Съездил в деревню, что-то там съел, пару дней на горшке посидел, и после этого почему-то на коньячок хороший потянуло». Если человек не пил, а тут вдруг просто ни с того ни с сего захотелось выпить, значит, у него проявилась лактозо-негативная функция какой-то кишечной палочки. Она попала в кишечник, подъедает у него спирт, а человеку для восполнения необходимо выпить. Если вам вдруг после поездки в Турцию по приезде домой вдруг безумно захотелось какого-нибудь «Божоле» – это значит, что вы поймали чужую кишечную палочку. Что делать? Об этом чуть позже.

А пока о том, что кишечная палочка вне кишечника может вызывать очень тяжелые инфекции. Чаще всего в половых и мочевых путях. Заползает в мочевой канал, женщинам во влагалище, потому что оба отверстия рядом. Эшерихозные кишечно-палочные инфекции у женщин – это бич, особенно если палочка обладает хорошими патогенными свойствами. Поэтому любое не санированное УПФ в кишечнике рано или поздно приведет либо к циститу, либо к вагиниту, либо к уретриту – к одному из воспалительных процессов половой сферы. У мужчин это в меньшей степени, но, тем не менее, такие случаи тоже бывают.

Кишечная палочка очень хорошо и быстро корректируется. Единственное, что нужно сделать, чтобы она перестала проявлять свои свойства, – отбросить её за порог патогенности, то есть резко уменьшить ее численность, увеличив численность бифидо- и лактобактерий. И все. Размножили бифидо-лактобактерии – и через 5 дней кишечных палочек снова 10 %. Когда их 10 % – они тише воды ниже травы. Остальные бактерии, как правило, относятся уже к патогенной флоре.

Первое и самое главное зло всех времен и народов называется стафилококк – возбудитель гнойничковых заболеваний. Любых заболеваний, где образуются пузырики гноя, неважно где: на коже, в легком, в почке. Если это гной, абсцесс, виноват всегда стафилококк. Соответственно, гнойно-воспалительные процессы он может вызвать и в кишечнике. Есть много видов стафилококков, и самый опасный из них – золотистый. Страшное зло.

Чем опасен золотистый стафилококк? Он выделяет два вида токсинов, настолько опасных ядов, что от них можно умереть. Пока стафилококк существует, он выделяет экзотоксин, а когда мы его убиваем, это тоже облегчения не приносит, потому что, умирая, он выделяет эндотоксин. Или, говоря простыми словами, трупный яд. То есть живет – гадит, убили – еще больше гадит.

Стафилококк опасен наличием именно двух видов токсинов. Больше такими свойствами не обладает ни одна патогенная бактерия. А с ним связан инфекционно-токсический шок, который вызван инфекцией и токсинами, выделяющимися при убийстве стафилококка. Инфекционно-токсический шок – самое опасное проявление хорошего лечения стафилококковой инфекции. Поэтому я всегда напрягаюсь, когда нахожу в анализах стафилококк.

Следующая гадость, которая может жить в кишечнике, называется клебсиелла, по имени норвежского микробиолога Клебса, обнаружившего ее. Очень часто она появляется тогда, когда уходит стафилококк, то есть стафилококк мы вылечили, а после него возникла клебсиелла.

Следующая мерзость – это так называемые бактерии группы патогенной кишечной палочки, то есть это уже не УПФ, а именно патогенная кишечная палочка. Была когда-то огурцовая эпидемия, когда в Германии в один день умерли 30 человек. Говорили, что это была такая кишечная палочка, которая не убивается никакими антибиотиками. Она выделяет страшный токсин гемолизин, который растворяет клетки крови. Живет в кишке, выделяет токсин, токсин всасывается в кровь, в крови растворяются красные кровяные тельца. Дышим хорошо, сурфактант великолепный, а переносить некому.

Еще есть нефротоксины, которые уничтожают функцию почек по выведению. Сутки-двое – почечная недостаточность и ничего не может помочь.

И наконец, нейротоксины. Эти токсины всасываются, вызывают судорожные нарушения и прочие повреждения нервной ткани. Это всё патогенная флора, токсигенные кишечные инфекции. Профилактируйте их, потому что лечить их очень сложно.

Есть еще гадость пожиже, но тоже плохая. Она тоже имеет порог патогенности.

Грибы – это отдельный вид живых существ, не животные и не растения, а такое отдельное царство. Характеризуются тем, что очень любят сладкое, любят сахара. Поэтому, как правило, грибковая кандидозная инфекция развивается в среде, где есть сахароза и глюкоза. И как правило, кандидозные инфекции являются маркерами углеводной зависимости и избытка углеводов в питании. Пока не уберем углеводы в питании, молочницу не вылечим.

Лучше всего лечить кандидоз разгрузочными углеводными диетами. Месяц без сахара/сладкого – и молочница уходит, причем неважно, где она жила: в мочевом пузыре, в ушах, носу, между зубами, между складками всего, чего угодно. Достаточно убрать сахара, вообще исключить – и молочница уходит. Потому что нет кормовой базы.

Затем следует группа простейших, или одноклеточных: амебы, лямблии, тоже очень популярное ныне понятие. Кто не с грибами, тот с лямблиями.

Чем опасны всякие инфузории, жгутиковые, ползущие? Во-первых, они проникают через неповрежденный эпителий, то есть могут проникать через межклеточные щели, потому что они могут сплющиться или вытягиваться в ниточку, проникать, а потом расправляться и опять принимать прежний вид. Как правило, этими инфекциями страдают любители братьев наших меньших: собачники, кошатники, то есть все, кто любит мохнатых животных. Потому что животные, которые лижут себе попу и лапы, – это естественные природные распространители инфекций, связанных с одноклеточными простейшими. Это – их естественные хозяева, и фактически найти себе кошку или собачку без лямблии или амебы практически невозможно. Более того, везде, где есть их шерсть и слюна, там везде эти лямблии и живут.

Главное, чтобы люди не расстраивались. Живите спокойно, так как вылечить их вы не сможете, просто человек должен понимать, что за все нужно в жизни платить. За нашу любовь к мохнатым любимым тварям мы платим лямблиозной инфекцией.

У меня тоже живет лохматый любимец, но я всегда ориентируюсь на массу тела, то есть чем меньше и плюгавей животное, тем больше у него лямблий. Если это, конечно, «машина» такая, которую не поднять с пола, то, скорей всего, лямблий у него меньше, поскольку кормовая база расходуется именно на строительство тела. И самое главное, что под раздачу попадают, как правило, дети, потому что если взрослые соблюдают элементарные правила гигиены, то ребенок далеко не всегда моет руки, но всегда сует их себе в рот и в нос.

И что важно, все лямблии, так как они могут ползать, перемещаются из отдела в отдел. Если их убивают в желчном пузыре, в желчно-выводящих путях, они переползают в толстый кишечник; если их там начинают убивать, они грамотно переходят в другое место. Могут передвигаться племенами, стадами и организованными родовыми группами.

Теперь поговорим об основных правилах и законах жизни в толстом кишечнике.