Часть третья
ПЕРЕКРЕСТОК ЧУЖИХ ДОРОГ

На фоне огромной арки безопасности, служившей наземным въездом в Правительственный Квартал, одноместный электрокар выглядел крохотным жучком. Неловко притормозив, машина скользнула под высокие бетонные своды и очутилась в длинном туннеле, в чьих стенах таились самые лучшие системы безопасности на Виктории. Младший патрульный Дон поежился – почудилось, что он попал в глотку огромного чудовища. Причем забрался в нее сам, по доброй воле, рискуя в любой момент оказаться растерзанным хищными клыками автоматических турелей залпового огня.

– Что делаю, а? – прошептал он вслух, подъезжая к широкой желтой линии, пересекавшей туннель.

Кар въехал на разделительную полосу, бортовая система тихо пискнула, и патрульный заглушил мотор. Перед ним расстилался пустой туннель – вечером здесь было заметно меньше посетителей, чем днем. Наземным входом мало кто пользуется в такое время: служащие высокого ранга предпочитали личные флаеры, а конторские крысы всех мастей обычно выбирали подземные поезда с их усовершенствованными системами проверки, что позволяли быстро идентифицировать человека по служебному маркеру под кожей. А тому, кто решил воспользоваться каром, пришлось бы пройти полную проверку. Как сейчас.

Дон выпрямился в кресле и крепче сжал руль, стараясь сохранять невозмутимый вид. Он знал: сканеры, что прятались в бетонных стенах, сейчас обшаривают его машину, просматривают каждый кусочек металла и стеклопластика, пытаясь обнаружить запрещенные предметы. А его личный маркер обменивается информацией с компьютером поста безопасности. Обычная проверка, простые технологии – не сложнее, чем на входе в полицейский участок, – ведь он не собирался заходить в служебные здания. При входе в любое государственное учреждение Правительственного Квартала проверяли и образцы ДНК, и рисунок сетчатки глаза и проводили полный обыск. А здесь ему нужно лишь немного посидеть спокойно – и все. И ведь он согласился сам, никто ему не угрожал, не принуждал... И все-таки он не мог поступить по-другому. После того что он видел, после короткого, но яростного спора... Он знал, что сильно рискует, но согласился помочь – сразу, как только понял, о чем идет речь. И только теперь, когда Дон чувствовал себя мишенью, ожидавшей начала учений, он начал сомневаться, что поступил разумно.

Когда от стены туннеля отделилась темная фигура, патрульный стиснул зубы. Он удостоился личной проверки – охранников не устроили показания сканеров. Неужели они заметили? Или охраннику просто скучно торчать на посту и он решил немного развлечься? Ох, святые небеса, как бы это развлечение не вышло боком им обоим.

Высоченный здоровяк в легкой броне ступил на желтую линию и подошел к машине, замершей посреди туннеля. Круглый шлем с темным забралом скрывал его лицо, но патрульный знал, что сейчас на губах охранника появилась кривая ухмылка. Он знал такой тип людей. Хлебом не корми, дай только похвастать своей значимостью. Доказать обывателям, что он бог и царь, а они грязь под ногами у сияющего рыцаря в доспехах.

– Младший патрульный Дон Рива Санчес? – глухо осведомился охранник.

Дон заискивающе улыбнулся, пытаясь припомнить, как вели себя водители, которых он штрафовал на грязных улицах квартала Технарей за нарушение парковки.

– Да, амиго, – откликнулся он. – Это я.

Темное забрало угрожающе шевельнулось. Фонарик, закрепленный на плече легких доспехов, ярко вспыхнул, заставив патрульного прищуриться. Охранник нагнулся, осматривая салон электрокара. Смотреть особо не на что: приборная доска, кресло водителя, за ним крохотный закуток, что называется багажником только в рекламных буклетах производителя. Сейчас там лежали старое пальто Дона и пара пустых банок пива. Луч фонарика скользнул по банкам, уперся в заднее стекло и отпрянул, словно испугавшись слоя грязи на стекле.

– Какова цель визита? – спросил охранник, выпрямляясь.

Дон снова улыбнулся, надеясь, что выглядит достаточно испуганным. В другой раз он бы вздрючил этого засранца за то, что не уважает полицию. Добрался бы до начальника караула, ткнул бы носом в устав – в общем, сделал все, что на его месте сделал бы другой полицейский, гордящийся значком. Но – не сегодня. Только не сегодня. Хотя эта говорильня – полная отсебятина. Не имел права этот детина допрашивать его. Вытащить из машины, уложить носом в землю – да. Если у него были на это основания... Но допрашивать!

– К брату еду, – отозвался Дон. – Он у Стены живет.

– Иган Рива Санчес, – задумчиво пробормотал охранник, сверившись с данными терминала, встроенного в шлем. – Сотрудник службы охраны Департамента Энергетики...

Он наклонился и вновь провел фонариком по салону. Потом выпрямился – с ленцой, явно не желая выпускать добычу из когтей, и нехотя бросил:

– Счастливого пути, младший патрульный.

И отступил на шаг.

Запустив двигатель, Дон стиснул зубы и медленно тронулся с места. На лопатках выступил холодный пот. Патрульный запоздало испугался – когда понял, что именно привело к нему охранника. Вовсе не желание самоутвердиться – он и в самом деле почуял неладное. Каким-то десятым чувством ощутил непорядок и решил проверить лично. И, к счастью, не заметил ничего, что смогло бы подтвердить его предположения, и был вынужден пропустить визитера. Патрульный невольно позавидовал интуиции охранника – ему бы такую. Очень бы пригодилась в работе на улицах. И тогда бы он ни за что не попал в этот переплет. Свалил бы все расследование дела Зуба на толстяка Кову, а может, и перевелся бы в другую управу, едва увидев трупы в переулке. Но что сделано, то сделано.

Темное жерло арки осталось позади, и крохотный кар вырвался на простор магистрали. Он нырнул в яркий свет огней, льющийся с неба, – небоскребы Правительственного Квартала пылали всеми огнями радуги. Реклама, новостные экраны, названия магазинов – все это пылало и крутилось в темном небе детской каруселью. Длинный проспект, что пронизывал насквозь весь квартал, подсвечивали сотни панелей, встроенных в покрытие дороги. Казалось, сквозь город течет река огня, по которой скользят редкие капли электрокаров.

У следующей развязки Дон притормозил, и машина нырнула под землю, на второй уровень транспортной линии. Скоростной туннель вывел патрульного в соседний район, что находился чуть в стороне от служебных зданий. Чтобы попасть в центр, где располагались управляющие центры Федерации, нужно пройти второй кордон безопасности, более строгий, чем первый. Но Дон не собирался этого делать. Он честно и законопослушно ехал указанным в пропуске маршрутом к дому брата. Иган, наверно, уже открыл бутылочку синего дамбарского, удивляясь внезапному визиту брата. Пусть удивляется. Он не заметит ничего необычного. Встреча, как и в прошлом месяце, будет краткой, но теплой. И это к лучшему – быть может, Ирэн, жена брата, на этот раз не успеет пригласить незамужних подружек. Все будет как всегда – вот только Дон задержится в гараже на минуту дольше обычного. Только минута, не больше.

Сворачивая к дому, Дон зябко поежился. Ему стало не по себе – еще никогда он, полицейский в пятом поколении, не нарушал закон. Во всяком случае, так грубо, напрямую, в лоб. Всякое, конечно, бывало. Особенно в молодости, когда он шатался по улицам, пытаясь правдами и неправдами избавиться от прозвища «коповский сынок». Но сейчас... Сейчас дело другое. Дон был твердо уверен – он поступает правильно. И то, что он делает, пойдет на благо Федерации. И все-таки он очень жалел, что не может притормозить на обочине, как на обычной улице: в Правительственном Квартале наземные парковки предназначались только для служебного транспорта. Конечно, есть специальные места у крупных маркетов, где мог остановиться любой желающий, но это места людные, там много электронных сенсоров, ведущих круглосуточное наблюдение за посетителями. А вот подземный гараж жилого дома... Там нет ничего, кроме стандартных систем. Но как же не хочется впутывать в это семью!

Вынырнув из туннеля общей магистрали, кар по пандусу спустился в подземный гараж дома Игана. Сделав несколько витков, Дон опустился к самому дну, загнал кар на свободное место и заглушил двигатель. Потом отцепил враз онемевшие пальцы от руля и обернулся.

– Вылезай, – сказал он. – Мы на месте.

Старое пальто зашевелилось, и пустые банки скатились под кресло водителя. Черная ткань откинулась в сторону, и по спине Дона пробежал мороз – это выглядело так, словно из могилы в багажнике поднимался призрак. Прозрачный силуэт человека соткался из тусклого желтого света, и Дон сглотнул.

– Спасибо, патрульный, – тихо сказал Нейман, скрытый маскировочным комбезом высшей категории. – Клянусь, ты не пожалеешь о том, что сделал.

– Очень на это надеюсь, – буркнул Дон. – Когда этот громила подошел к машине, я подумал, что тебя все-таки засекли сканеры и сейчас начнется светопреставление.

– Сканеры ничего не заметили, – отозвался детектив. – Обмануть собственные системы намного легче, чем обмануть системы врага. Ведь свою технику всегда знаешь лучше, все ее сильные и слабые стороны. А с вражеской – почти всегда лотерея: да или нет.

– Значит, в посольстве будет все намного хуже? – спросил Дон.

Нейман, взявшийся за ручку задней дверцы, застыл.

– Я ничего не говорил о посольстве, – медленно сказал он, и от его голоса у патрульного волосы встали дыбом.

– Да ладно, – хрипло отозвался он. – Тут все и дураку ясно. Я не забыл того синерожего в темном переулке. Когда ты явился ко мне с историей о заговоре против Федерации... Даже ребенок догадается, зачем Грегору Нейману понадобилось тайком проникнуть в Правительственный Квартал.

Детектив не ответил, и Дон замер, проклиная себя за длинный язык. Нейман вполне мог счесть его предателем, замешанным в заговоре, и прикончить тут же, не сходя с места. От такой перспективы у патрульного захватило дух, и он затаил дыхание.

– Плохо, – с сожалением сказал Нейман. – Очень плохо. Если даже ты догадался, то дамбарцы наверняка будут ждать моего визита. Или не моего. Значит, они усилили системы защиты и готовы к неожиданностям.

Сухо щелкнул замок, и задняя дверца кара откинулась вверх. Полупрозрачный Нейман легким движением выскользнул наружу, так ловко, что легкая машина даже не вздрогнула.

– А, – выдохнул патрульный, переведя дух. – Понятно. Грегор!

– Да? – откликнулся детектив, закрывая дверцу.

– А тебе не нужна помощь? Ну, там, с посольством?

Над прозрачным силуэтом появилось белое пятно – Нейман откинул защитную маску и посмотрел детективу в глаза.

– Нет, – сказал он. – Но спасибо за предложение, Дон. Просто забудь о том, что сегодня произошло, и это будет самой лучшей помощью.

– Ты уверен? – переспросил патрульный. – Как же ты...

– Не волнуйся, – перебил Грегор и улыбнулся. – Один раз я нашел выход из этой змеиной ямы. На этот раз он послужит входом. Прощай, патрульный.

– Прощай, – тихо отозвался Дон.

Фигура детектива снова стала прозрачной и растворилась в сумерках гаража. Дон прислушался, но ничего не услышал – даже шагов уходящего детектива. Он повернулся, положил руки на руль и медленно выдохнул. Потом еще раз. И только после этого открыл дверь и вышел из машины. Медленно, как во сне, он достал из-под сиденья бумажный пакет с бутылкой вина для Игана и букетом для Ирэн и выпрямился. Медленно закрыл дверцу, запер машину и на негнущихся ногах пошел к лифтовой площадке.

Он не знал, что он сегодня сделал: то ли предал закон, то ли спас Федерацию. Быть может, и то и другое сразу. Но точно он знал одно – иначе он поступить не мог.

Набирая цифровой код нужного этажа, патрульный Дон понял: что бы сегодня ни произошло там, в центре Правительственного Квартала, – его жизнь никогда не будет прежней. Он дошел до перекрестка и выбрал новую дорогу. Правильно он поступил или нет – рассудит время. А пока у него есть шанс насладиться последним вечером прошлой жизни – провести вечер в гостях у брата. И будь он проклят, если не сделает это прямо сейчас.

Полумрак, царивший в кают-компании, давил на плечи. На полировке стола лежали тусклые отблески сигнальных ламп – основное освещение выключено и заблокировано. Молчание, повисшее над столом, было тяжелее темноты. Оно висело в воздухе загустевшим желе, мешая дышать и даже думать. Никто не решался заговорить первым. И старший помощник, что должен был сказать хоть несколько слов, тоже никак не мог собраться с духом.

Арт смотрел прямо перед собой, уткнувшись в стол, и никак не мог отвести от него глаз. Он боялся поднять взгляд и увидеть пустое кресло Инги. Первая потеря в его экипаже за многие годы. И первая у него самого. Конечно, экипаж часто обновлялся, но обычно до такого не доходило. Люди списывались в порту или разрывали контракт, когда дела шли особенно туго. Но Инга...

Он помнил ее такой, какой увидел в последний раз: беспомощной, раскинувшейся посреди грязной улицы. Мертвой. Они ведь даже не смогли забрать ее тело. Удрали без оглядки, едва им представилась возможность спасти шкуры. Стервятники. Настоящие стервятники. Они все виноваты. И больше всех он сам – старпом, не решившийся возразить капитану, когда та вовлекла их в безумный рейс. Он должен был сказать «нет». Должен. Но так и не сказал. Поддался чувствам, махнул рукой на сомнения, и вот... Инга погибла. Не во время аварии, не из-за неисправности, нет. Ее просто застрелил грязный ублюдок, что даже не задумался о том, имеет ли он право обрывать чужую жизнь или нет. И хуже всего, что она погибла напрасно. Они так и не достали рекордер и ни на шаг не приблизились к разгадке тайны. Они потратили последние деньги, рискнули собственными жизнями, поставили все на одну-единственную карту и – проиграли. И он, Артур Корн, не сделал ничего, чтобы предотвратить трагедию. А ведь он мог это сделать и потому виноват больше других. У Магды, Дэна и Роберта не было выбора, они просто подчинялись приказам. А старпом мог остановить капитана. Доказать всем, что риск слишком велик, и заставить команду отказаться от рейса. И сейчас ему нечего сказать в свое оправдание.

– Артур, – голос Розы был негромким, но в тишине кают-компании он прозвучал сигналом тревоги.

Старпом вздрогнул и поднял взгляд. Роза, которую ждал весь экипаж, появилась перед ними в своем цифровом облике. Впервые после прыжка, унесшего корабль прочь от Зода в темные просторы галактики.

Ее полупрозрачный силуэт, как всегда, завис над столом, заняв обычное место. Но на этот раз на ней была форма капитана корабля: черный тугой китель, брюки со стрелками, острыми, как лезвие ножа, и непременная фуражка, под которой скрывался тугой узел волос. «Красива, как всегда», – подумал Арт. Но сейчас в ее глазах не было привычной озорной искорки, а длинные пальцы комкали край темного обшлага.

– Я здесь, капитан, – привычно откликнулся Артур. – Мы все здесь.

Он бросил взгляд на другую сторону стола. Роберт молчал и с мрачным донельзя видом разглядывал полированную столешницу. Магда смотрела на капитана, и ее лицо оставалось бледным – она так до конца и не оправилась от перелома, полученного в порту Тумана. Непривычно тихий Дэниэл, позабывший о шутках, рассматривал ногти на руках. Действительно, они все заняли обычные места, и только пустое кресло Инги оставалось брешью в несокрушимой ранее команде «Стального Шипа». Артур чувствовал себя так, словно потерял руку. Ему недоставало Инги. Ее молчаливого присутствия. Пусть она не играла на первой линии, не подкидывала искрометных идей и оставляла другим разговоры и решения. Но она являлась членом экипажа, и ее потеря оставила незаживающую рану в теле «Стального Шипа».

Артур перевел взгляд на Розу, что возвышалась над экипажем, словно и впрямь стояла на капитанском мостике. Заложив руки за спину, она смотрела на старпома, а он был готов сгореть со стыда, потому что ему нечего было сказать своему капитану.

– Сейчас все мы чувствуем одно и то же, – медленно сказала она, и ее слова камнем упали в тишину. – Мы потеряли одного из нас. Члена экипажа «Стального Шипа». Инга была частью нашей команды и останется ею навсегда. Пока мы будем ее помнить, она по-прежнему будет присутствовать в кают-компании и оставаться одной из нас.

– Это я виноват, – буркнул Арт нежданно для самого себя. – Я должен был...

– Нет, – решительно перебила его Роза, и ее губы сжались в узкую полоску. – Никто не виноват. Мы отправились в опасный рейс, и все рисковали жизнью. Все одинаково. Не чувствуйте себя виноватыми. Никто из нас не прятался за спинами других и не пытался избежать опасности. Просто, когда она пришла, первой ее встретила Инга. Она сделала это ради нас, ради своей семьи, ради исполнения той мечты, за которой мы отправились в полет. И мы всегда будем помнить об этом. Ее имя навсегда останется в моем бортовом журнале и будет неразрывно связано с историей «Стального Шипа». Почтим ее память.

Роза сняла фуражку и положила на сгиб локтя – четко и уверенно, словно выполняла боевой маневр. Артур медленно поднялся на ноги, и остальные последовали его примеру.

– Где бы ни осталось твое тело, твоя душа всегда с нами, Инга, – тихо произнесла Роза и взмахнула рукой, велев экипажу занять свои места.

Они медленно сели, чувствуя, как на душе стало чуточку легче. Арт заметил, что механик с облегчением вздохнул, словно снял с плеч тяжелый груз, а Магда украдкой промокнула белоснежным платком уголки глаз.

– Как ни тяжело это говорить, но жизнь продолжается, – сказала Роза, вновь надевая капитанскую фуражку. – Мы понесли тяжелую потерю и еще не раз оплачем ее. Но сейчас нам нужно жить дальше и продолжать тот рейс, ради которого один из нас отдал свою жизнь.

– Продолжать рейс? – удивленно переспросил Артур. – Зачем?

– Мы идем к нашей мечте и не должны останавливаться, что бы ни случилось. Иначе все наши потери окажутся напрасными, – отозвалась Роза.

Артур не нашел в себе сил сказать капитану, что это не их мечта, а только ее. Что это она увлекла всю команду за собой в опасное и бессмысленное путешествие. Вместо этого он нахмурился и тихо произнес:

– Мы проиграли, Роза. Рейс завершен.

– Нет! – яростно возразила капитан. – Еще ничего не кончено, Арт. Игра продолжается.

– Какая, к черту, игра! – взорвался старпом. – Рекордер остался на Зоде, и мы уже никогда не получим его. Мы так и не узнаем, что это за корабль и куда он идет.

– И что ты предлагаешь, старпом? – тихо спросила Роза, и в ее голосе послышались стальные нотки.

– Собрать все, что у нас осталось, и найти новый порт, – ответил Артур. – Попытаться найти средства на новый рейс и начать все заново.

– Вернуться к той жизни, что мы вели раньше?

– Да, – ответил Арт. – Вернуться к нашей жизни.

– Нет, – отрезала Роза. – Как ты не понимаешь, Арт, это тупик. Нельзя всю жизнь собирать мусор по окраинам галактики. Так можно жить некоторое время, пытаясь подняться из той ямы, в которую тебя забросила судьба. Но всю жизнь... Нет, мы должны идти вперед, за судьбой. Стремиться к новым вершинам, идти за мечтой. Иначе навсегда останешься стервятником – пожирателем падали.

Артур с удивлением посмотрел на прозрачную фигуру капитана. Он никогда раньше не слышал, чтобы Роза так говорила. Сколько лет они вместе, и еще ни разу... Почему? Что такого случилось, что капитан вольного охотника сорвался с привычной орбиты и погнался за призраком мечты? Краем глаза он увидел, как Магда, затаив дыхание, смотрит на капитана.

– Почему, Роза? – вырвалось у него. – Почему?

– Потому что иначе не имеет смысла жить, – сухо ответила она. – Мы созданы для большего, Арт. И сейчас я чувствую, что настал наш черед изменить и свою судьбу, и судьбу всего мира. Неужели ты не слышишь этой музыки, Арти? Этого перезвона серебряных колокольчиков, что ведут нас за собой.

– Я слышу только голоса мертвых, – мрачно отозвался Арт и прикусил язык.

Он не хотел этого говорить. Не сейчас. Не здесь.

– Они наше прошлое, Арт, – сказала Роза, прожигая его взглядом. – А мы должны смотреть в будущее. И ты тоже, Арти. Ты – тоже.

У старпома закружилась голова. Внезапно ему показалось, что Роза видит его насквозь, знает все его тайны и сомнения. Неужели все так просто? Оставить прошлое и шагнуть в будущее, подальше от зыбких теней и шепчущих голосов? Искусственное сердце вздрогнуло, словно пытаясь стать настоящим. На миг Артур поверил, что так оно и будет на самом деле, и команда корабля, которая, затаив дыхание, вслушивалась в разговор капитана и старпома, тоже сейчас сделает шаг вперед. А потом волной накатило отчаяние.

– Как? – с горечью спросил он. – Как и куда, Роза? У нас больше нет мечты, за которой мы отправились в путь. У нас не осталось ничего, кроме самих себя.

– А больше нам ничего и не нужно, – улыбнулась Роза. – Всегда есть надежда. Всегда.

Она развела руки, и между ними появился темный шар. В нем старпом с удивлением узнал облик выжженной планеты.

– Это Новая Надежда, – тихо произнесла капитан, – колония, что почти пятьсот лет назад покинул колонизационный корабль «Эдем». Тот самый корабль, что мы пытаемся найти.

– Где это? – быстро спросил Дэн.

– Здесь. Сейчас мы на орбите Новой Надежды.

– Так ты прыгала не наугад? – вскинулся Арт. – Я думал, ты взяла первые попавшиеся координаты.

– Нет, – Роза покачала головой. – Я знала, куда мы отправляемся.

– Где ты их нашла?

– В системах Зода. Пока вы искали рекордер, я обшарила сотню архивов и нашла много любопытной информации. Но главное мне удалось выудить из систем Гудвина, хотя мне пришлось нелегко. Впрочем, сейчас не важно. Главное, что Зод – та самая система, из которой колонисты Новой Надежды отправились к новому дому. И сюда же, на свою родину, слали просьбы о помощи. Правда, сообщения пришли слишком поздно. Потом началось смутное время, правительство Зода пало, система деградировала. Она превратилась в убежище пиратов, и к Новой Надежде отправился не спасательный флот, а любители поживиться чужим добром. Их добыча оказалась невелика. Но зато информации они привезли достаточно. Ее обрывки я и разыскала. И тогда картинка начала вырисовываться...

– Ладно, – буркнул Артур. – Что там произошло?

– Колонисты прочно обосновались на планете. Но через полсотни лет что-то случилось. Кажется, на них напали. Или они подрались между собой. Так или иначе – началась война. Колонисты сражались до последнего, пока сами не разрушили колонию – ударами боевых платформ и ядерными зарядами. Потом, кажется, детонировали источники энергии, работающие на антиматерии. Когда я читала записи, у меня создалось впечатление, что, прежде чем сбежать, они пытались разрушить планету.

– Сбежать? – жадно спросил Дэниэл, наклонившись над столом. – Куда? Ты узнала курс колонизатора?

– Нет, – ответила Роза. – О курсе я знаю не больше, чем раньше. Но я нашла отправные координаты этого корабля. Тот вектор, по которому они ушли из системы. Это оказалась всего лишь запись дежурного бакена на орбите, но ее хватило, чтобы составить отчет о старте.

– Прыжок? – спросила Магда. – Если знаешь вектор прыжка...

– Нет, – отозвалась Роза. – Не прыжок. Я нашла данные о загрузке корабля. У них было слишком мало энергии, ее не хватило бы для дальнего прыжка. Они ушли на обычных двигателях, загрузив трюмы криокапсулами.

– Рейс, – веско уронил старпом. – Мы знаем вектор, корабль, его нагрузку и можем рассчитать маршрут. Обычный рейс.

– Мы снова охотимся за летающим гробом, – ухмыльнулся механик. – Я так и знал, что этим все и кончится.

– Верно, – отозвалась Роза. – Задача труднее, чем обычно, но в целом мне пришлось сделать те же самые расчеты, что и всегда. Мы пойдем по их следу, прочешем вероятный маршрут и найдем потерявшийся корабль, как делали это сотни раз.

– И обчистим «Эдем», как обычные стервятники? – с отвращением осведомился Артур. – Мы снова забираемся в ту яму, о которой ты говорила.

– Нет, – отрезала капитан. – Сейчас мы пытаемся выбраться из нее.

– Значит, все как всегда, – буркнул Роберт. – Что ж, дело привычное.

– Рейс продолжается, – сказала Роза. – Мы в деле. Вы со мной?

– Да, – быстро ответил Дэниэл, – я с тобой.

– И я, – поддержал Роб. – Я в деле.

– Если это снова обычный рейс, то я тоже «за», – тихо сказала Магда и пожала плечами. – Одним больше, одним меньше – невелика разница.

– А я против, – резко сказал Артур. – Мы уже потеряли одного из членов команды, и есть шанс, что потеряем и остальных.

Он почувствовал на себе удивленные взгляды экипажа, но сам смотрел только на Розу. Она нахмурилась и поджала губы, удивляясь упрямству своего офицера. Артур набычился, готовясь дать отпор. Он должен был это сказать. Сделать то, чего не сделал тогда, на Тумане.

– Против? – переспросила она. – Почему?

– Это слишком опасно, – ответил Артур. – Вся эта погоня за мечтой...

– Ты сам сказал, что это обычный рейс, – напомнил ему Дэниэл. – Значит, не опаснее, чем всегда.

Старпом смерил его мрачным взглядом – его опасения подтвердились. У этого сосунка жадность, как обычно, перевесила чувство ответственности. Не зря он ему не доверял.

– И что же нам сейчас делать? – холодно спросила Роза. – Если мы откажемся от погони за «Эдемом», то куда дальше, Арти?

– Я уже говорил, – напомнил Арт. – Вернуться в любой порт, что согласится нас принять, и начать заново.

– То есть найти новый рейс?

– А, черт, – раздраженно буркнул старпом, сообразив, что загнал в ловушку сам себя.

– Ты просишь новый рейс, – произнесла Роза. – Отлично, старпом. Я, как капитан, говорю тебе – вот он. Считай, что мы уже заправились в порту и получили намек от наших агентов. У нас есть след. Остается только пойти по нему. Все как обычно.

– Не нравится мне все это, – прямо сказал Артур. – Плохо начинать рейс с трупа. Не будет нам удачи, поверьте мне. Надо найти другой след.

– У нас на хвосте охотники правительства, – напомнила Роза. – А значит, порты Федерации для нас закрыты. Вольные охотники Зода наверняка уже получили заказ от Гудвина и вскоре пойдут по нашим следам. В Империи Чен нас еще не считают пиратами, но только до официального запроса Федерации. У нас остается только этот след, старший помощник.

– Чума его возьми, – буркнул Артур, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то лазейку в плане капитана.

– Ты с нами, Арти? – спросила Роза.

С огромной неохотой он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. В огромные зеленые глаза, в которых мог утонуть любой старший помощник, и с натуральным, и с искусственным сердцем.

– Знаю, я об этом еще не раз пожалею, – медленно произнес он. – Но сейчас не вижу другого выхода. Я – с вами.

Роза улыбнулась ему, и рыжие локоны выбились из-под капитанской фуражки. В ее глазах снова промелькнул знакомый Арту огонек, и его сердце снова дало сбой. Он ждал этой улыбки и этого огонька, не решаясь признаться самому себе в том, что их отчаянно не хватает железному болвану, занимавшему место старшего помощника на «Стальном Шипе».

– Экипажу занять места согласно штатному расписанию, – сказала Роза, одарив улыбкой всю команду. – Мы отправляемся по следу «Эдема». Рейс начинается.

Поднимаясь, Артур постарался унять свою тревогу. Он знал, что поступает неправильно, но не мог ничего поделать с этой рыжеволосой чертовкой, что могла вить из него веревки. Он снова сделал то, что она хотела, – наперекор собственному желанию.

Выходя из кают-компании, он боролся с желанием заткнуть уши. За его плечами по-прежнему стоял легион призраков, и в широкую спину старпома мерным прибоем бил тяжелый шепот. Тени прошлого звали его к себе. Их голоса звучали все громче и громче: они говорили Артуру Корну, что скоро встретятся с ним.

Очень скоро.

Луч прожектора метался по темному колодцу аварийного трапа, выхватывая из темноты то дырчатые ступени, то узкие трубки поручней. Энергия отключилась во всем отсеке, и Алекс знал, что еще несколько палуб ему придется брести сквозь темноту. Это раздражало его больше всего – ему никак не удавалось сосредоточиться и отрешиться от ледяного комка страха, поселившегося в желудке. Поднимаясь на очередную ступеньку, он вздрагивал, с ужасом ожидая, что из темноты на него обрушится внезапный удар. Фонарь не помогал – он был жестко закреплен на плече и дергался в такт шагам, отчего пятно света плясало по всему трапу сумасшедшим солнечным зайчиком. Иногда пилоту казалось, что лучше бы отключилась гравитация – тогда бы он легко поднялся на несколько пролетов вверх, к командной палубе. Но гравитационные системы корабля подключены к центральным генераторам, и даже отключение питания в нескольких отсеках не могло повлиять на их работу. А вот свет...

Прожектор выхватил из темноты распахнутый настежь люк палубы, и Алекс снова вздрогнул – ему показалось, что в темноте мелькнул зыбкий силуэт. Пилот замер и повел плечами, освещая площадку перед выходом. Его руки сжимали ремонтный комплект – единственное оружие, доступное вахтенному. Слабое и бесполезное в настоящей схватке, но все же – оружие. Долгую минуту, показавшуюся ему целым веком, он стоял у стены, не решаясь сделать новый шаг. В ушах хрипел приемник, настроенный на общую волну связи. Ему так и не удалось вновь поймать сигнал и связаться с остальными. Алекс не знал, что ждет его в рубке корабля – отряд выживших, мертвые тела или...

От страха подгибались ноги, но пилот заставил себя отлепиться от стены и подняться на одну ступеньку. А потом на следующую. Он должен был добраться до рубки, потому что ему некуда больше идти. Только вперед и вверх. Осталось немного – всего два пролета, и он выйдет на командную палубу.

Затаив дыхание, Алекс сделал несколько шагов и повернулся спиной к темному проему. Замер, чувствуя, как волосы на затылке становятся дыбом, а потом решительно зашагал вверх, борясь с искушением перепрыгнуть через пару ступенек. Он тяжело дышал, хотя и не устал. Искусственные мышцы скафандра работали отлично и принимали на себя вес тяжелой конструкции. Но сердце колотилось так, словно он тащил на себе весь «Эдем», превратившийся в склеп. И этот груз был не по силам даже самым мощным механизмам.

Шагать. Нужно просто шагать вперед, не останавливаясь и не оглядываясь, не обращая внимания на загустевшую темноту за спиной. Только так можно победить страх, от которого начинают дрожать руки. Вперед. Только вперед, под барабанную дробь сердца и тяжелое дыхание, что отдается в ушах океанским прибоем. Не смотреть. Не оглядываться. Не бежать.

Стараясь не поддаваться панике, Алекс сосредоточился на движениях, пытаясь шагать как автомат. Он прикусил губу и ощутил, как на подбородок скатилась теплая капля. От пряного привкуса крови закружилась голова, и пилот едва не опрокинулся навзничь в темный колодец трапа. Ухватившись за перила, Алекс выпрямился и только тогда позволил себе оглянуться.

Светлое пятно прожектора выхватило из темноты кусок стены с аккуратно выписанной десяткой. Командная палуба. Он все-таки сделал это.

На негнущихся ногах Алекс подошел к двери, ведущей в коридор, и взялся за рукоятки аварийного замка. Отключившаяся автоматика заблокировала дверь, но ее можно открыть вручную – как и любую дверь, ведущую к аварийному трапу. Для этого и предназначались тяжелые механические замки, независимые от питания корабля.

Несколько оборотов рукояти открыли дверь, и пилот с облегчением сдвинул ее в сторону, утопив в стене. Он ждал, что в лицо ударит свет, но просчитался – командная палуба была погружена во тьму. Невольно вздрогнув, Алекс сделал шаг вперед, и луч прожектора запрыгал по пласталевым стенам.

Развернувшись, пилот осветил дальний проход, ведущий к жилым отсекам и камбузу. Пусто. Никого и ничего. Он обернулся, и луч фонаря лег на пол темного туннеля, уходящего вдаль. Этот путь вел к командной рубке. Алекс, прекрасно знавший дорогу, внезапно почувствовал себя так, словно он без спроса забрался в чужой дом. В темноте все выглядело не так, как при свете. Все стало чужим: стены, двери, мертвые осветительные панели, застывшие под потолком. Это уже не его корабль. «Эдем» потерян для него и для всех людей.

Внезапное осознание этой истины заставило его застонать от боли. Все кончилось. Весь этот дальний путь, все мучения и надежды оказались напрасными. Здесь царила смерть, и даже нечто худшее – то, от чего его до сих пор бросало в дрожь. Все умерли – понял Алекс. И он тоже. Он сможет некоторое время ходить, дышать, говорить, но Александр Моруа уже мертв. «Эдем» превратился в летающее кладбище, зараженное вирусом смерти. Что с ним будет после прыжка, когда последние члены экипажа примут мученическую смерть? Куда он доставит то, что осталось от колонии «Новая Надежда»? Что останется после них, неудачников, навлекших на себя смертельное проклятие...

Алекс встряхнул головой, едва не разбив нос о прозрачное забрало шлема. Нет. Так не годится. Он должен идти вперед. Пока он дышит, он может сопротивляться судьбе. И будет ей сопротивляться, что бы ни случилось. Он не оставит им «Эдем», не бросит его на растерзание жестокой судьбе. Ни за что.

Первый шаг дался тяжело, словно аккумуляторы скафандра сели. Пилоту даже почудился скрип искусственных суставов. Но потом дело пошло легче – он просто переставлял ноги и двигался вперед, жадно хватая спертый воздух скафандра.

Вскоре дверь, ведущая к трапу, осталась за спиной. Фонарь выхватил из темноты очертания поворота к лифтам, и Алекс перевел дух. Знакомые места придали ему новых сил, и он решительно зашагал по пустому коридору, грохоча ботинками по железному полу, словно боевая самоходная установка. Он шел все быстрее, жалея, что слишком устал, чтобы бежать.

Когда впереди показались огоньки лифтов и знакомый силуэт дверей, ведущих в рубку, силы окончательно покинули Алекса. Он остановился и оперся рукой о стену, жадно глотая воздух, словно запас кислорода подходил к концу. И только тогда заметил, что свет прожектора потускнел. Ослепительное пятно превратилось в желтый комок, бессильно скользивший по темным углам, но не освещавший их.

К горлу подступил ледяной комок. Алекс бросил взгляд на показания датчиков, и сердце выдало барабанную дробь. Все показатели – и энергии, и рабочих газов – скатывались к нулю, словно скафандр получил пробоину. Ему на самом деле не хватало кислорода, а аккумуляторы действительно сели. Энергия покидала ремонтный скафандр так быстро, словно ее откачивали невидимым насосом...

Александр медленно обернулся. Угасающий луч прожектора мазнул по стенам, уходящим вдаль, и погас, лишившись последних сил. И все же, перед тем как на пилота обрушилась тьма, он успел увидеть зыбкий силуэт, метнувшийся к нему из темноты.

Пилот вскинул коробку с ремонтным комплектом и впился пальцами в пусковую рукоять, выворачивая ее до упора. Ослепительный язык плазмы длиной в руку вспыхнул в темноте коридора маленьким солнцем, на мгновение ослепив Алекса. Инструмент, предназначенный для сварки и резки крепчайших сплавов, в единый миг обратился в грозное оружие, способное взрезать любую плоть.

Когда перед пилотом вырос темный кокон, он сам шагнул вперед и взмахнул грозным оружием, пытаясь нанести удар первым. Пылающий луч рассек темноту и осветил мутную пелену кокона. Он оказался чуть выше пилота, и его поверхность непрерывно струилась, напоминая клочья черного тумана. Они расступились перед языком плазмы, пропуская его сквозь себя, и на мгновение открыли темное нутро, где плавал человеческий силуэт. Потом пылающее лезвие прошло сквозь черный туман, и кипящие клочья тумана вновь сомкнулись.

Алекс махнул ремкомплектом в сторону, пытаясь добраться до того, что скрывалось внутри кокона, но сгустившаяся темнота надвинулась на него и нанесла удар. Пилота отбросило назад, и он повалился на спину, словно большая металлическая черепаха. Скафандр заискрил, голубые огоньки забегали по его поверхности, и Алекс почувствовал запах дыма. Привод локтевого сустава заклинило, следом отключилось и питание ног. Алекс попытался оттолкнуться от пола, но скафандр забился в судорогах, царапая пол. Потом он отключился, превратившись в бесполезную груду железа, и Алекс очутился в ловушке.

Повернув голову, он взглянул сквозь помутневшее забрало и увидел, как на него опускается темный кокон. Он снова закричал – от отчаяния и страха, забился в железном плену скафандра, выворачивая руки из креплений. Осязаемая тьма опустилась на прозрачное забрало, и пилот захлебнулся криком. Стало трудно дышать, словно на грудь опустился орбитальный флаер, заставляя ребра прогибаться и трещать. Сердце, стиснутое невидимой рукой, дало сбой и затрепетало, пытаясь выскочить из груди. Алекс ощутил, как его тело погружается в ледяной холод. Казалось, что плоть растворяется в его дыхании. Липкие чужие пальцы ощупывают внутренности, тянутся к его сердцу, впитывая жизнь и отдавая ее черному кокону. Пилот застонал.

Вспышка оказалась такой яркой, что чуть не ослепила его. Кокон, нависший над прозрачным забралом скафандра, полыхнул синим огнем и отпрянул от упавшего пилота. Алекс жадно втянул воздух пополам с гарью и поднял голову.

Ему стало видно, как кокон бьется в объятиях синих молний. Они гуляли по его телу, рассекая клочья тумана, кромсая темную плоть, пронзая ее насквозь, как грозовую тучу. Алекс стиснул зубы, и тотчас пылающий кокон лопнул мыльным пузырем, разметав по коридору сноп голубых искр. И только тогда пилот отвел взгляд от забрала и откинулся на спину, пытаясь сдержать кашель.

Тяжелая махина скафандра вздрогнула, и он чуть не вскрикнул. Его приподняли, и перед забралом появилось искаженное лицо Амира, что-то кричавшего в лицо напарнику. Алекс ничего не слышал, но на всякий случай кивнул. Амир пропал, и пилот почувствовал, что его поднимают. Железную конструкцию приподняли над полом и поволокли спиной вперед. Застывшие ноги скафандра волочились по пласталевому полу, но Алекс и не замечал их. Все его внимание было приковано к жирному пятну пепла, что осталось на месте кокона. В его очертаниях пилоту почудилось обгорелое человеческое тело, и он отвернулся, давясь горьким комком, подступившим к горлу.

Сноп света, ударивший из-за спины, показался Алексу входом в мир иной. Он слабо булькнул, но тут же понял – это всего лишь открылись двери, ведущие в рубку управления. Его втащили внутрь волоком, как испорченное оборудование, и бросили на пол. Пилот с радостью увидел, что толстые двери рубки сошлись, отрезая его от темноты, царившей в коридоре. И только тогда он ощутил боль в прокушенной губе.

Шлем грубо сдернули с головы, сломав надломленные крепления. В лицо ударил яркий свет, и Алекс со стоном облегчения втянул чистый воздух. Над ним нависал Амир, сжимавший в руках энергетическую винтовку. Он был бледен, но его глаза пылали огнем.

– Сколько? – тихо спросил Алекс, и лицо напарника исказила злая гримаса.

– Пятеро, – ответил он, сразу догадавшись, о чем идет речь.

Пилот застонал, закрыл глаза и откинулся на спину. От всей команды «Эдема», что работали на палубах, осталось пять человек. Всего пять человек против целого улья ирранов, захвативших «Эдем».

Он солгал патрульному. Легко и непринужденно, не задумываясь, – словно готовился к этому весь день. Ложь сошла с его языка сама по себе, как давно отрепетированная шутка. Но удивительнее всего было то, что Нейману стало немного не по себе, как будто он сделал нечто гадкое. Чувство вины – вещь омерзительная: склизкое, противное, как кусок блевотины, застрявший в горле. Грегор подумал, что надо было сказать Дону правду – войти в посольство тем путем, каким он вышел, нельзя. Быть может, тогда у него во рту не стоял бы этот кисловатый привкус лжи. Но в любом случае уже слишком поздно беспокоиться об этом. Лучше сосредоточиться на делах – войти в дамбарское посольство сложнее, чем выйти. Грегор Нейман прекрасно это понимал.

В тот раз он вышел из главного входа, окровавленный и обезумевший, не сознавая, где находится и что делает. Он превратился в хищное животное, уничтожавшее все живое на своем пути. Это был хороший выход – в дыму и пламени, на глазах у отряда быстрого реагирования и оцепеневших дамбарских послов. Они-то знали, на что способен их токсин, и не предполагали, что кто-то выживет. И уж совсем не ожидали, что человек, уцелевший в бойне, вернется под крыло своего ведомства и сможет рассказать о том, что на самом деле творилось внутри посольства.

Грегор почуял запах гари и ощутил солоноватый вкус крови на губах. Воспоминание стало таким острым, что он невольно застонал. Стало жарко. Плохо. Он не должен отвлекаться. Чувства – это маленькое волшебство, наркотик, что хочется принимать каждую минуту. Но сейчас он должен снова стать бесчувственным механизмом, сосредоточенным только на выполнении текущего задания. От этого зависит его жизнь. И – чья-то еще.

Это странное чувство беспокоило Грегора больше всего. Он не мог подобрать подходящих слов даже для того, чтобы описать его самому себе. Почему-то он был уверен, что все происходящее гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд. Конечно, месть за погибшего Борисова и попытка спасти самого себя оставались основными мотивами его поступков. Но за ними скрывалось нечто большее, таящееся на окраине восприятия, словно вершина горы, скрытая туманом. Предчувствие близкой беды подгоняло Грегора, заставляло торопиться и нервничать. Он чуял опасность, надвигающуюся катастрофу, которую пока не в силах был предотвратить, – что бы он ни делал, это чувство только усиливалось.

Интуиция. Он часто слышал о ней от шефа «Ветерана». Борисов утверждал: это наиболее ценная черта настоящего детектива. Но тогда Грегор не понимал шефа. Догадки, что шеф называл предчувствием, казались ему пустыми, ненужными. Они не несли конкретной информации и ничем не могли помочь в работе. Расплывчатые предчувствия не могли стать ни оружием, ни надежным инструментом для выполнения задания. Детектив Грегор Нейман предпочитал иметь дело с фактами и логичными рассуждениями, которые можно проанализировать и сделать из них выводы. В то время ему казалось, что интуиция и предчувствия – это нечто из области легенд и мифов мира детективов, с которым знакомил его Борисов. Но сейчас...

Сейчас Грегор чувствовал себя так, словно ему под ногти загнали раскаленные иглы. Ему отчаянно хотелось бежать вперед, нестись сломя голову к заветной цели, чтобы побыстрее избавиться от невидимого груза, что лег на плечи стальной плитой. Он был уверен, что скоро должно произойти нечто страшное, и не мог никак понять, откуда к нему пришло это знание. Это пугало. Детектив чувствовал, что Грегор становится другим. А Нейман, агент корпуса Бета, целеустремленный и исполнительный механизм, навсегда уходит в прошлое, растворяясь в старых кошмарах.

Грегор нахмурился. Рано. Сейчас ему нужен тот самый агент, чтобы завершить последнее дело. Не время раскисать, нужно сосредоточиться, отключиться от волнительного мира чувств и проскользнуть в это крохотное отверстие, что ведет к воздухораспределительному узлу дамбарского посольства.

Осталось немного. Самый трудный участок дороги остался позади. Почти километр подземных коммуникаций, ведущих к посольству, был усеян датчиками и сканерами, и Грегу пришлось изрядно потрудиться, чтобы не привлечь к себе внимание систем охраны. Но он прошел сквозь все заслоны, просочился сквозь них, как призрак, не оставляющий следов. Подземная сеть узких каналов, по которым не мог пройти обычный человек, стала для Неймана единственной дорогой к посольству.

Извиваясь словно червь, он полз по служебным каналам, проникая в те щели, куда не смог бы залезть и ребенок. Все тело болело. Суставы жгло огнем, растянутые мышцы ныли, царапины на лице щипало. Ему даже пришлось пару раз снять маскировочный комбез и тащить его за собой – в некоторые отверстия он мог пролезть только полностью обнажившись. И настоящим испытанием для Грегора стало надевание комбеза, после того как он миновал стык вентиляционных систем. Он просто вполз в него, как змея, что решила вернуться в сброшенную кожу. Это было тяжело и неприятно, но он справился и продолжал двигаться вперед, с каждой минутой приближаясь к источнику беспокойства, ощущая, как усиливается предчувствие беды. Один раз волной накатило отчаяние – у самого узкого лаза, когда показалось, что все напрасно и ему не суждено дойти до подвалов посольства. Но Грегор прошел этот стык туннелей, подавив в себе даже тень сомнений. У него были все нужные инструменты, и он не мог отступиться. Права не имел.

Основным его оружием стала превосходная схема коммуникаций, выученная наизусть еще перед операцией. Все ходы и выходы, разводки туннелей, магистрали и стыки систем он знал, как собственный кабинет. Перед тем как покинуть флаер Родриго, он составил наилучший маршрут и запомнил его, решив, что доверять электронным картам не стоит. Карту посольства детектив тоже запомнил. Информация, предоставленная капитаном, оказалась удивительно полной: она включала и расположение коммуникаций внутри здания, и его полный план, и схемы охранных систем, и область действия сканеров и датчиков, и даже маршруты охранников. Сведя все данные воедино, Нейман нащупал дыру, сквозь которую он мог проскользнуть, никого притом не потревожив. Нужно только придерживаться правильного временного графика и нигде не задерживаться – тогда все должно выйти само собой, сложиться, как решенная головоломка. Если повезет.

Вторым секретным оружием детектива стал превосходный армейский декодер, что позволял Грегу просачиваться сквозь сканеры. Эту волшебную отмычку ему тоже дал Родриго. Его службе удалось расколоть охранные коды посольства, отзывы «свой – чужой» и систему управления датчиками слежения. Теперь они просто не замечали нарушителя. Для них Грегор на самом деле стал призраком – невидимым и неслышимым силуэтом, что проходил сквозь самые чуткие поля сканеров. Нейман знал, что капитан не имел права отдавать ему этот декодер. По идее эта штука вообще не должна была существовать в природе и тем более участвовать в несанкционированной операции. Стоит дамбарцам только заподозрить, что коды взломаны, как все они будут немедленно изменены, и разведка будет обеспечена новой работой еще на пару лет. Так рисковать можно только в самом крайнем случае, когда от секретной операции зависит нечто большее, чем жизнь одного бывшего агента Беты. Родриго не просто рискнул погонами и жизнью, он рискнул безопасностью всей Федерации, когда выдал декодер Грегору. И Нейман знал, почему капитан так поступил. В его глазах Грег видел отражение своей боли, отражение тяжелого предчувствия скорой катастрофы. Родриго ни словом не обмолвился о чувствах, но детективу не нужны были слова. Он знал, что на плечи капитана Беты давит тот же груз. Он видел это в каждом движении Родриго, слышал в каждом тихом слове и нервном жесте. Грегор не собирался спрашивать капитана, откуда к нему пришло это чувство. Детектив знал – не ответит, потому что тоже не знает откуда. А капитан знал, что его бывший подчиненный сделает все, чтобы выполнить это задание. И вовсе не потому, что хочет отомстить за друга или получить прощение от властей за преступление, которого не совершал. Он сделает все, что в его силах, потому что так надо. Сделает прямо сейчас.

Закрыв глаза, детектив разжал пальцы и провалился в темноту.

Этот путь он выбрал сам и знал, где он закончится. Шахта вентиляции вела в подвал посольства, в крохотный распределительный узел, где стояли датчики, следившие за атмосферным давлением. Воздух из этой шахты в комнаты персонала не подавался, он предназначался для подвала, чтобы не дать ему заплесневеть. И все же он охранялся так же строго, как и главный вход посольства. За гладкой поверхностью узкой трубы прятались сотни датчиков, что должны были поднять тревогу, если кто-то попытается проникнуть через этот вход. Но сейчас декодер Неймана отключал их, пользуясь кодами самих безопасников, что устанавливали следящие системы. Стоило только системам обратить взгляд на нарушителя, как они разом слепли, обманутые сигналами декодера.

Грегор знал, что при изучении записей датчиков охрана, конечно, обратит внимание на эту странность и поднимет тревогу. Но дополнительный контроль записей состоится только при смене дежурной группы. А это значит, что в его распоряжении есть несколько часов, за которые он должен сделать то, за чем пришел. Или умереть. Грегор знал, что его визит рано или поздно обнаружат, но надеялся, что это произойдет тогда, когда это не будет иметь никакого значения для выполнения задания.

Ровно через пять секунд полета в трубе Нейман раздвинул локти, и его движение замедлилось. Он уже не падал, а скользил, двигаясь все медленнее и медленнее. Когда ботинки коснулись выходного отверстия, забранного мелкой пласталевой решеткой, Грегор остановился. На решетке не было датчиков, это он знал наверняка. Потому, ничуть не смущаясь, Грег согнул ноги и одним ударом выбил решетку. Потом прижал локти к телу и упал в темноту.

Здесь оказалось невысоко, метра два, не больше. Детектив приземлился мягко, как кошка, но под ноги попала искореженная решетка, и он потерял равновесие. Поскользнувшись, Грегор завалился на бок и плюхнулся на пол всем телом. Долгий миг он лежал в темноте, пытаясь понять, сработали системы тревоги или нет. Потом, все так же лежа, осторожно вытащил из наплечного кармана декодер и посмотрел на него. На крохотном экране, напоминавшем экран коммуникатора, светилась схема воздуховодов. Зеленые линии системы слежения оплетали схему, словно нити паутины. Но ни одна из них не вспыхнула алым. Все в порядке, его падения никто не заметил. Грег спрятал декодер и только после этого выбранил себя последними словами. Он расслабился. Слишком много думал, слишком много вспоминал, а это плохо для работы. В прежние времена он не допустил бы подобной оплошности. Больше никаких воспоминаний. Никаких размышлений. Пока не будет выполнено задание.

Перевернувшись на живот, детектив медленно поднялся на колени. Сел. В крохотной комнате царила тьма, но маска комбеза, снабженная ночными визорами, позволяла ему видеть в темноте. Вдоль стен стояли ряды железных шкафов с оборудованием. Тусклые огоньки на их панелях вяло перемигивались, свидетельствуя о том, что механизмы работают исправно. По грубым бетонным стенам тянулись гроздья проводов, напоминая заросли вьюнка. Большинство из них собиралось в толстые жгуты, уходящие в стены. Здесь было сухо и пыльно, работа машин наполняла комнату тихим шорохом. Рабочий узел. Чулан.

Грегор поднялся на ноги и осторожно выпрямился. Потом, стараясь внимательно смотреть под ноги, направился к маленькой двери, белевшей на фоне грязной стены. Осталось самое сложное – проникнуть в охраняемые помещения посольства. Из этого узла вел коридор на первый этаж посольства, в комнату технического персонала. А из нее уже можно было попасть в общий коридор.

Вытащив коробку декодера, Нейман приложил ее к цифровому замку на двери и дал команду на открытие. Декодер, найдя в памяти нужную комбинацию, приказал замку открыться, и дверь, тихо щелкнув, уползла в стену. Грегор спрятал декодер и шагнул в темноту.

Бетонный колодец шахты оказался очень тесным, а винтовая лестница, ведущая из подвала к первому этажу, – очень узкой. Грегор поднимался по ней боком, стараясь не касаться перил. Он не хотел рисковать. Один раз он уже допустил непростительную небрежность и не собирался повторять ошибку.

Лестница окончилась простой дверью, что вывела его в небольшую комнату с платяными шкафами. В них хранились рабочая одежда ремонтников и механизмы для уборки коридоров посольства. В этот час здесь никого не должно быть – согласно информации, полученной разведкой. Прогноз оправдался – в комнате было темно и пусто.

Грегор остановился у широкой двери и проверил свою экипировку. Все работало отлично – маскировочный комбез скрывал его фигуру почти полностью. Человека в этом костюме можно было заметить, только если он быстро движется, и Нейман очень на него рассчитывал. Его немного беспокоили системы слежения, но декодер показывал, что они спят, убаюканные сигналами декодера. Грегор проверил оружие – «Орел», скрытый в специальной набедренной кобуре маскировочного халата, заряжен и готов к стрельбе. Можно выступать.

Нейман сосредоточился и крепко сжал пальцами запястье. На этот раз его охватывал настоящий боевой браслет, а не самодельное устройство. Браслет включился, в доли секунды рассчитал массу тела владельца и впрыснул под кожу свежий боевой коктейль. Запустив обратный отсчет, он затаился. Вторую инъекцию он должен сделать автоматически, когда действие первой будет заканчиваться.

Голова прояснилась. Все предметы виделись четко, словно с глаз убрали мешавшую пелену. Грегор слышал каждый шорох в коридоре, каждый скрип вентилятора. Боевой коктейль, сделанный военными медиками, а не самоучкой детективом, не пьянил и не дурманил, у него не было побочных эффектов. Кроме одного – он разрушал то тело, чьи возможности подхлестывал, заставляя организм сжигать самого себя. Это еще скажется на организме – потом, намного позже, а сейчас...

Помотав головой, детектив отогнал праздные мысли. Работа. Задание. Цель. Он перестал думать и начал действовать.

За рабочим пультом было тесно: крохотная каюта старпома мало напоминала капитанский мостик, и, чтобы уместиться за терминалом, ему приходилось поджимать ноги. Если бы не железный каркас, заменявший ему скелет, Артур давно бы заработал искривление позвоночника. Сидеть было неудобно, но он давно не обращал внимания на такие мелочи. Скорчившись у терминала и затаив дыхание, Артур всматривался в звездную карту, выведенную на забрало его пилотного шлема. В трехмерном лабиринте координат пульсировала алая точка – нынешнее местоположение «Стального Шипа». Зеленая пунктирная линия, обозначавшая предположительный курс «Эдема», уходила за грань изображения звездного сектора. Она оставалась прямой как стрела – штурман колонизатора выбрал кратчайшую дорогу к цели, экономя топливо и энергию корабля. И эта наивная простота не нравилась Артуру. Его подозрения на глазах обретали кровь и плоть, грозя перерасти в незыблемую уверенность. А она, в свою очередь, грозила навсегда похоронить их мечту о независимом мире, в котором можно начать новую жизнь.

– Артур?

Карта сектора свернулась, открывая окно связи с отсеком двигателей. На экране появилось мрачное лицо техника.

– Да, – откликнулся старпом. – На связи. Как дела?

– Я активировал перезаправку зарядной камеры первого прыгуна. Пока все идет хорошо, проблем нет. Думаю, через три часа мы снова сможем использовать его для прыжка.

– А как два других?

– Все показатели в норме. Можем хоть сейчас прыгнуть.

– Резерв в норме?

– Да, я отложил запас на три перезаправки. Надеюсь, этот летающий гроб не забрался в такую даль, из которой нельзя выбраться в три прыжка. Если Роза заведет нас в пустые сектора...

– Не думаю, – сухо откликнулся Артур. – Пока мы идем в зоне обитаемого космоса. Отсюда рукой подать до Федерации. И до имперских постов недалеко.

– Толку-то, – уныло отозвался механик. – Ни те, ни другие не встретят нас праздничным маршем.

– Лучше сидеть в камере на заброшенном астероиде, чем болтаться без горючки в пустых секторах, – отрезал старпом.

– Это верно, – неохотно согласился Дэн. – После того, что мы видели... Я бы не хотел оказаться на борту «Шипа», если он превратится в летающий гроб.

– Возвращайся к движку, – посоветовал Артур. – Постарайся ускорить заправку камеры. Может, отключишь окончательную проверку работоспособности? Проблем с двигателем нет, а процедура занимает лишних полчаса.

– А потом эта железяка выбросит нас в центр звезды? – огрызнулся механик. – Сделаю что смогу. Отбой.

Артур снова развернул карту звездного сектора и ввел предположительные координаты цели. Зеленая линия чуть дрогнула, но почти не двинулась с места. Артур сделал расчет вектора по знакомым координатам, и синяя полоса легла на зеленую, скрыв ее под собой. Старпом поднял руку и задумчиво потрогал след от пули во лбу. Его опасения подтверждались.

Пока они сделали всего лишь один прыжок, пытаясь нагнать «Эдем». Роза сама вычислила курс, опираясь на данные архивов Зода. Как и следовало ожидать, с первого раза колонизатор они не нашли. В этом не было ничего удивительного, с первого раза сложно выйти на цель, и никто из команды не испытал разочарования. Сейчас Роза занималась перерасчетом курса для второго прыжка, основываясь на показаниях датчиков, усеивающих корпус «Стального Шипа». Она искала след колонизационного корабля: частицы топлива, изменения температуры, радиация, возмущение в гравитационных полях ближайших систем – все это можно найти даже в пустом на первый взгляд пространстве. Сейчас «Стальной Шип» напоминал охотничью собаку, пытающуюся взять след, – он рыскал из стороны в сторону, втягивал окружающее пространство электронным носом датчиков, ощупывал сенсорами ближайшие звездные системы. Метеор, изменивший свой вектор движения на долю микрона из-за воздействия на него большой массы, мог рассказать Розе так же много, как человеческий след на сырой земле обычному детективу. Просто для обработки таких данных нужен очень мощный вычислительный центр со свободными ассоциациями. В идеале – мощный искусственный интеллект. А еще лучше – сверхмощный компьютер, наделенный человеческим сознанием.

Среди стервятников они оставались лучшими – из тех, кто выжил. Вольные охотники часто гибли во время рейсов или сходили с дистанции после двух-трех неудачных рейсов, не в состоянии рассчитаться с долгами за экипировку. «Стальной Шип» почти не знал неудач, он всегда выходил на цель с минимальными затратами топлива и энергии. Роза с ее уникальными возможностями могла вычислить вектор движения потерявшегося корабля с точностью до световой секунды. А если она не могла этого сделать, то команда не бралась за такой рейс, потому что это значило, что шансы найти корабль, несущийся сквозь пустое пространство, меньше нуля.

Старпом все это знал. И сейчас никак не мог поверить в то, что Роза еще не рассчитала курс. Вглядываясь в переплетение цветных нитей, он надеялся только на то, что его человеческий мозг допустил ошибку. У него не было возможностей Розы, он мог просто не знать о сотнях мелких следов и намеков и потому сделать неверные выводы. И все же... Где-то в глубинах подсознания он слышал холодный шепот призраков, насмехавшихся над ним.

Артур уменьшил изображение сектора и наложил его на общую карту заселенного пространства. Зеленая линия уперлась в отметку звездной системы, в которой старпом меньше всего хотел оказаться. Судя по его расчетам, «Эдем» действительно летел к огромной планете земного типа, где можно было построить настоящий рай. Вот только рай там давно построили, и новые колонизаторы не могли об этом не знать. Если верить расчетам, они стартовали с Новой Надежды к заселенному миру, одному из самых крупных миров того времени. Почему они не вернулись в родные миры, откуда отправились к Новой Надежде? Почему они полетели не домой, не к новым мирам, а к самой мощной, даже для того времени, звездной системе, для которой они стали бы незваными гостями?

Артур коснулся пилотного шлема и открыл кодированный канал связи с капитаном корабля – канал, полагавшийся ему как старшему помощнику. Этой закрытой линией, спрятанной от всей команды, он собирался воспользоваться второй раз в жизни. Обычно весь экипаж общался на общей волне, у них не было секретов друг от друга. Все они оставались одной семьей, и часто их жизнь зависела от того, насколько они доверяют друг другу. Но сейчас Артур Корн, старший помощник «Стального Шипа», не хотел, чтобы его слышал экипаж. Он все еще надеялся, что ошибся.

– Капитан, – позвал он. – Ответьте старпому.

Ответ пришел в ту же долю секунды – перед глазами Артура появилось изображение Розы. Ее рыжие волосы были перехвачены черным платком, как у киношного пирата, а куртку сменил пятнистый комбез – словно виртуальный конструкт собрался на разведку в джунгли. Артур невольно моргнул. Лучше бы она выбрала другой образ. Какого-нибудь сурового шкипера с седой бородой и огромной дымящейся трубкой. А так... Артур на миг даже забыл о том, что хотел сказать. Ему вдруг невообразимо сильно захотелось вытянуть руку и коснуться рыжих волос.

– Арти? – удивилась Роза. – Что-то случилось?

– Нет, – отозвался старпом. – Просто я...

– Что? – нахмурилась капитан. – Артур, я занята. Если у тебя ничего срочного...

– Подожди. Ответь, пожалуйста, ты просчитала вероятный курс «Эдема»?

– В общих чертах, – сдержанно отозвалась Роза и нахмурилась. – А что?

– Ты ведь знаешь, куда они идут, верно?

– Артур, если тебя посетила какая-то гениальная идея, то сейчас не лучшее время...

– Ответь! – бросил Артур, собирая волю в кулак. – Роза, черт возьми, это слишком серьезно. Я не зря воспользовался закрытым каналом. И ты прекрасно знаешь, чем я занимался последние полчаса. Уверен, у тебя есть копия моих расчетов.

Роза выпрямилась во весь рост. Пятнистый комбез сменился официальным мундиром капитана корабля, и виртуальная фигура застыла, сложив руки на груди. Артур не дрогнул. Он прекрасно знал своего капитана и не собирался сейчас уступать. Старпом не отводил взгляда от зеленых глаз до тех пор, пока Роза не сдалась.

– Что ты хочешь знать? – тихо спросила она.

– Мои расчеты верны?

– Не совсем.

– Я сильно ошибся?

– Я только что их увидела, – призналась Роза. – Арти, я не следила за тобой, честное слово. У меня слишком много работы. Все мои ресурсы ушли на сопоставление данных от сканеров.

– Думаю, после моих слов ты все же взглянула на расчеты, – сухо заметил старпом. – Что скажешь?

– Наверно, ты прав.

– Наверно?! – вскинулся Арт. – Роза, ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? Если я прав, это значит, что наш рейс провалился – «Эдем» идет не к неизвестной планете земного типа, а к самому центру Федерации. Они идут на Викторию.

Роза не ответила. Нахмурившись, она разглядывала что-то за плечом старпома и, похоже, не собиралась отвечать.

– Роза, – позвал Артур, – Роззи, дорогая, скажи, что я ошибаюсь.

– Не думаю, – мрачно отозвалась капитан. – Скорее всего ты прав, Арти. Те данные, что я обработала, прекрасно укладываются в твою схему. Точный ответ я смогу дать примерно через двадцать минут.

Старпом откинулся на спинку койки, и она жалобно застонала под железным каркасом киборга. Ему отчаянно хотелось выругаться, так, чтобы даже звездам стало жарко. Впустую. Все впустую.

– Ладно, – сказала Роза, и ее нарисованные плечи опустились. – Ты прав. Нет никакой планеты. Видимо, после катастрофы колонисты решили вернуться к обжитым мирам за помощью и отправились на Викторию. Тогда еще не было Федерации, но вокруг этой системы уже собирались войска ближайших заселенных миров. Виктория стала центром нового мира, и даже тогда было понятно, что она будет играть ключевую роль в объединении Человеческого Сектора космоса.

– Значит, мы ничего не получим? – осведомился Арт. – Все напрасно? Наши траты, риск, гибель Инги...

– Нет, – отрезала Роза. – Нет ничего напрасного, когда идешь за мечтой, Артур. У нас остался целый колонизационный корабль. Судя по всему, он скоро прибудет на Викторию. Они экономили топливо для последнего прыжка и скорее всего собираются вскоре его осуществить. Это значит, что я могу точно рассчитать вектор движения. Если они еще не прыгнули.

– Корабль. – Арт хмыкнул. – Груда металлолома, что может рассыпаться в любую минуту. Летающий гроб. Хорошо, мы возьмем его. И куда мы вернемся с добычей? Федерация, Империя Чен, Зод – мы везде будем вне закона.

– На колонизационном корабле можно отправиться куда угодно, – отозвалась Роза. – Нам везде будут рады. Множество систем дадут нам убежище в обмен на него.

– Окраины, – тихо произнес Артур. – Десяток независимых систем, что еще не присоединились к союзам и альянсам. Ты хочешь обратиться к ним?

– Может быть. Я еще не решила. Да и корабля у нас пока нет.

– Лучше подумать об этом заранее, – с раздражением бросил старпом. – Если не хочешь встать на вечный прикол в одном из разрушенных ремонтных доков какого-нибудь задрипанного королевства.

– Что ты хочешь от меня? – раздраженно бросила Роза. – Чтобы я призналась что облажалась и повела вас за собой в провальный рейс? Хорошо! На, подавись, – да, я облажалась, и теперь мы в полной заднице! Но я вытащу нас из этого дерьма, если один наглый старпом не будет капать мне на мозги вместо того, чтобы поддержать. Пропади ты пропадом, Корн!

Изображение Розы исчезло, и ошеломленный Артур уставился в пустой экран, по которому бежала рябь помех.

– Постой, – запоздало бросил он, но экран не отозвался.

Артур выругался, выплеснув в рабочий терминал такой заряд ярости, что мог расплавить броню армейского флаера. Он не хотел ее обидеть. Видит бог – не хотел. Тогда почему он это все-таки сделал?

Он хотел сказать ей совсем не это. Хотел сказать, что даже если они потерпели неудачу, то он всегда останется с ней. Даже если им и в самом деле придется стать на прикол в каком-то из старых доков. Пусть вся команда убирается к дьяволу, а он, Артур Корн, останется на борту. Он думал, это поможет ей. Думал, что ей нужно это знать – он не оставит ее, даже если все мечты и надежды пойдут прахом и этот рейс станет последним для «Стального Шипа». И что же он сказал на самом деле?

– Идиот, – с горечью сказал Арт сам себе. – Болван.

Корабль ощутимо дрогнул, и старпом почувствовал, как завибрировали переборки, приспосабливаясь к усилению антигравитационных полей, защищавших экипаж во время ускорения. Он быстро натянул шлем и подключился к системам корабля.

– Полная готовность, – объявила Роза по общей волне. – Держитесь, ребята. Сейчас уйдем в прыжок.

– Что случилось? – спросил Дэниэл. – За нами хвост? Эй, у меня еще идет зарядка первой камеры!

– Все в порядке, Дэн, – отозвалась Роза. – Все в полном порядке. Я засекла «Эдем». Идем на сближение.

Дэниэл разразился восторженным воплем. Арт стиснул зубы и промолчал, надеясь, что никто не обратит внимания на то, что старший помощник никак не прокомментировал новость от капитана. Не снимая шлема, он встал и пересел на койку. Откинувшись на спину, он вытянул ноги и постарался расслабиться. Прыжок, конечно, ерунда. Он сотню таких сделал, не вылезая из неудобного кресла старпома. Ему нравилось следить за системами Розы, не отключаясь даже на время прыжка. Они всегда прыгали вместе – капитан и старпом. Артур мог сделать это в одиночку, если у Розы обнаружатся повреждения в системах. Но сейчас ему не хотелось вмешиваться в ее работу. Он не хотел раздражать ее своим присутствием. Лучше пока не мозолить глаза. Тогда, быть может, через некоторое время Роззи успокоится и немного оттает. И все станет как раньше.

Закрыв глаза, Артур сжал зубы и признался самому себе, что он лжет. Ничего уже не будет так, как раньше. Никогда.

Койка под ним содрогнулась, и старпому показалось, что его тонким слоем размазало по черному ломтю космоса, словно кусок масла по хлебу.

«Стальной Шип» ушел в прыжок.