Похороны любви

Весной 1881 года де Лозена освободили из заключения, но отправили в изгнание в провинцию. Великая мадемуазель готова была последовать за ним, но король и слышать не хотел об официальном заключении брака, после которого бывший узник превратился бы в герцога Монпансье. Однако Людовик теперь был готов закрыть глаза на тайный брак. Тут пришла очередь великой мадемуазель вознегодовать в полный голос:

– Как! Он будет сожительствовать со мной как муж, а в свете считаться моим любовником? Что же будут говорить обо мне в обществе?

Они встретились только в 1682 году, когда де Лозену разрешили приехать в Париж. Оба постарели, испытания прошедших лет отложили тяжелый отпечаток на их характеры. Теперь де Лозен уже не относился к принцессе с прежним почтением, а ехидничал, делал неприятные замечания, невзирая на значительные финансовые возмещения с ее стороны, в частности дарственную на герцогство Сен-Фаржо. Как-то он выговорил мадемуазель, что в ее возрасте не стоило украшать прическу лентой огненного цвета, и получил в ответ:

– Дамы моего звания всегда молоды.

Она неизменно сохраняла некоторое напоминание о социальном неравенстве, разделявшем их, не давая ему забывать, что де Лозен ниже ее по статусу и многим обязан ей, по поводу чего граф не стеснялся жаловаться направо и налево. Они беспрестанно ссорились, в конце концов, Антонен обвинил ее в том, что именно она стала причиной всех его несчастий. На это принцесса дала ему следующую отповедь:

– Я хотела сделать для вас больше, нежели мог бы кто-то другой. Если вы своим дурным поведением испортили все, вините себя самого, а я с великой охотой больше не буду вмешиваться в ваши дела.

В 1684 году несостоявшаяся супружеская пара окончательно распалась, суженым более никогда не довелось увидеться вновь.

Де Лозен уже не смог найти себе места при дворе и в 1685 году предложил свои услуги новому королю Англии Иакову II. Положение католической супружеской венценосной четы в протестантской стране было незавидным, тем более что дочери Иакова от первого брака, Мария и Анна, вкупе с мужем Марии, голландским королем Вильгельмом Оранским (приходившимся Иакову племянником) составили настоящий заговор против своего родителя. Этот комплот в результате привел к воцарению в Англии протестантского короля Вильгельма III, каковое событие вошло в историю королевства под названием «Славная революция». Лозен во всех этих событиях заработал себе лавры тем, что ухитрился вывезти во Францию из-под носа у разъяренных противников католицизма вышеупомянутую королеву Марию-Беатриче с пятимесячным сыном. Этой лихой авантюрой опальный придворный заслужил прощение и благосклонность Людовика. В апреле 1692 года исполнилась мечта де Лозена: он получил вожделенную грамоту о даровании ему титула герцога.

В 1693 году скончалась так и не познавшая семейного счастья великая мадемуазель, завещавшая остатки своего состояния дофину и герцогу Филиппу Орлеанскому. Де Лозен тем временем решил обзавестись семьей и в 1695 году женился на 14-летней очень красивой Женевьеве-Мари, дочери герцога де Кентен-Лорж, маршала Франции. Дабы породниться с этой чрезвычайно родовитой семьей, он согласился взять невесту без приданого. Девица же, если верить злым языкам, поддалась на уговоры родни, которые с жаром расписывали ей перспективы остаться через несколько лет молодой и богатой вдовой. Увы, судьба жестоко посмеялась над ней. Детей в этом браке не появилось, и скончавшийся в возрасте 90 лет в 1723 году де Лозен завещал свой герцогский титул и наследственное имущество племяннику, которому помог сделать карьеру при дворе.

Заботы многодетной матери

Поскольку фавор маркизы де Монтеспан увядал и ее потихоньку оттесняли от всяческих событий в Версале, ей вольно или невольно пришлось уделять больше времени своим детям.

Во-первых, время не стояло на месте, и ее законный сын от маркиза де Монтеспана, Луи-Антуан де Пардайян, маркиз д’Антен, родившийся в 1665 году, вырос, и отец занялся его образованием. Для начала он отдал его в коллеж, где тот заболел, и именно тогда его впервые посетила мать. После того как подросток выздоровел, отец пристроил его в коллеж иезуитов в Париже, где тот три года изучал риторику и философию. Затем юноша поступил в военную академию, где обучался верховой езде, фехтованию, танцам и военным дисциплинам. За все время обучения мать навестила его не более двух-трех раз, причем в глубокой тайне. Однако когда ему стукнуло восемнадцать, маркиза де Монтеспан добилась для него звания лейтенанта и представила ко двору. Год спустя, не без помощи Мадам де Ментенон, его зачислили в штат дофина.

Сын, маркиз д’Антен, был красивым, рослым, крепким молодым человеком с хорошо подвешенным языком, который чувствовал себя при дворе как рыба в воде и прекрасно знал, что требуется от него для того, чтобы сделать хорошую карьеру. Амбиций ему было не занимать, он отлично вписался в окружение дофина и сильно рассчитывал на то, что в новом правлении сумеет занять видное место.

Отношения между его родителями оставались столь же скверными, как и много лет назад. Этому также существенно способствовало то, что они все еще считались состоящими в браке, и когда Мадам де Монтеспан требовалось каким-то образом распорядиться своим имуществом, как движимым, так и недвижимым, она была вынуждена запрашивать разрешение мужа. В конце концов, Атенаис через суд и лишь в 1686 году добилась отмены этой ненужной ей опеки. Тем не менее она продолжала испытывать величайшее отвращение к бывшему супругу.

Маркизе пришлось пережить смерть двух своих детей от короля. В 1681 году скончалась семилетняя Луиза-Марианна мадемуазель де Тур, в 1683 – одиннадцатилетний Луи-Сезар, граф де Вексен. Обоим король устроил чрезвычайно пышные похороны.

В 1686 году Луи-Антуан, маркиз д’Антен, на охоте упал с лошади, которая к тому же еще ударила его копытом по голове. Атенаис встревожилась, прислала за ним карету и личного хирурга, перевезла сына в Кланьи и трогательно ухаживала за ним. Прослышав об этом несчастье, находившийся в то время в Париже месье де Монтеспан хотел приехать и повидать сына, но на полдороге его перехватил посланный Атенаис аббат. После длительных уговоров священник добился того, чтобы отец отказался от посещения сына. Разумеется, маркиз осыпал святого отца всеми видами проклятий, кипел негодованием, но все-таки скрепя сердце внял его доводам.

Благодарение Господу, маркиз д’Антен выздоровел, и маменька решила, что ему приспела пора жениться. Она подыскала ему невесту, дочь герцога де Юзез, но родители девушки были не в восторге от будущей родни. Атенаис сумела-таки вырвать у них согласие на этот брак, при условии что за невестой в приданое не дадут ни гроша, а всего лишь пообещают 5000 экю, когда предки уйдут в мир иной. Маркиз де Монтеспан остался в стороне, поскольку давать ему было нечего. Атенаис удалось уговорить деда с бабкой невесты тряхнуть мошной и выделить кое-что молодым на прожитье, немного раскошелилась сама, к тому же обставила им квартиру и подарила невестке комплект украшений с бриллиантами и изумрудами стоимостью в 40 000 ливров. Она подготовила роскошное свадебное торжество, но на него не приехали ни король, ни дофин, ни один член королевской семьи, из чего было ясно, что случай ее на исходе.

Какое разительное отличие от свадьбы дочери Атенаис от короля, Луизы-Франсуазы, мадемуазель де Нант! Ту еще в возрасте 12 лет обручили с принцем Луи де Бурбоном, потомком Великого Конде. Король наделил ее приданым в 1 миллион ливров плюс почти 200 тысяч ливров дохода, почти столько же дала семья Конде. Свадьба была отпразднована в Версале с невиданным размахом, включая катание на гондолах по Большому каналу и фейерверк.

Атенаис пыталась цепляться за свое место при дворе, но у нее ничего не получалось, и она углубилась в богоугодные дела. Невзирая на то что испокон века ее было принято считать воплощением безнравственности, фаворитка была чрезвычайно набожна. Маркиза тщательно выполняла все церковные обряды, не пропускала ни одной службы, соблюдала все посты (вплоть до того, что взвешивала дозволительную порцию хлеба) и каноны, по крайней мере один раз в год исповедовалась и причащалась.

После ухода в монастырь Луизы де Лавальер Атенаис основала небольшую больницу, которую постоянно расширяла и совершенствовала, но главное внимание стала уделять общине «Дочери Св. Жозефа». Здесь девочек-сирот обучали рукоделию, домашней работе, а затем пристраивали либо в качестве служанок в семьи, либо, при наличии соответствующей склонности, в монастыри. После смерти основавшей эту общину благотворительницы «Дочери Св. Жозефа» влачили жалкое существование, пока в 1677–1678 годах на них не обратила внимание королевская фаворитка. По-видимому, уже тогда Мадам де Монтеспан рассчитывала превратить общину в то место, куда впоследствии могла бы удалиться на покой. В заведении проживала и обучалась сотня девочек-сирот, причем упор делался на вышивку высокого качества. Лишь наиболее одаренным девушкам преподавали начала чтения и письма. Они работали над покровами для алтарей, ризами, облачениями либо с обычной вышивкой, либо с узором, выполненным золотой или серебряной нитью. Когда общину буквально завалили заказами, были привлечены еще два десятка профессиональных вышивальщиц, работавших не только по бархату и парче, но также и по обивке для мебели, украшенной особой сложности вышивкой. Она выполнялась посредством уже не используемой ныне техники «выпуклого тиснения», узор которой имел высоту до нескольких сантиметров. Эта ныне забытая технология была разработана камердинером и обойщиком короля Симоном Делобелем. Работа выполнялась либо навощенной шелковой, либо золотой, либо серебряной нитью по скульптурной модели, изготовленной выдающимися художниками того времени. Такая мебель предназначалась для парадных покоев Версаля, в частности салонов Марса и Меркурия. Самым же роскошным было убранство тронного зала, сгоревшее при Людовике ХV. Тогда из золы извлекли драгоценных металлов на 20 000 ливров.

Невзирая на такие высокохудожественные изделия, репутация Мадам де Монтеспан в Версале не только не укреплялась, но таяла с потрясающей стремительностью. Весьма скандально выглядело то, что Людовик потребовал от нее вернуть жемчужное ожерелье из 21 зерна чрезвычайно высокой ценности (как мы помним, Атенаис в свое время отказалась принять его в подарок, но согласилась взять взаймы). Правда, этот не совсем благовидный поступок отнюдь не дает нам основания скоропалительно счесть Людовика крохобором, ибо он тут же подарил ей 100 000 ливров, которые Атенаис употребила на покупку земель для своего законного сына.

Дальше – больше. В 1691 году король решил отправиться на осаду Монса и забрал с собой своего сына, графа Тулузского. У Мадам де Монтеспан отобрали также ее дочь, двенадцатилетнюю мадемуазель де Блуа, и вверили ее заботам Мадам де Моншеврёй, супруги воспитателя герцога Мэнского. Маркиза де Монтеспан увидела в этом умышленное лишение ее предлога, который еще позволял ей цепляться за придворную жизнь. Она подняла шум, заявив, что, если ее лишат детей, она удалится к своим «девушкам Св. Жозефа». Вопреки ожиданиям, король не стал уговаривать бывшую любовницу, но с благосклонностью принял ее уход и заявил, что передаст ее покои герцогу Мэнскому, а апартаменты малолетнего герцога – мадемуазель де Блуа. На самом деле герцог давно мечтал отделаться от своей родной матери, ибо от нее ожидать ему было нечего, а от теневой королевы в лице Мадам де Ментенон, своей воспитательницы, можно было получить многое. Сынок был настолько рад ее отъезду, что срочно отправил вещи мамаши в поместье в Кланьи, а мебель велел выбросить в окно (правда, Атенаис уже давно переселили на первый этаж, а окна были до пола, так что особого вреда драгоценным творениям лучших мебельщиков Франции причинено не было). Теперь, не имея места для проживания в Версале, Мадам де Монтеспан могла появляться там лишь периодически. Эта неимоверно разжиревшая толстуха (фаворитка всегда была поклонницей хорошей кухни) с обрюзгшим морщинистым лицом могла вызвать только злорадство, являя собой прекрасную иллюстрацию к известной мудрости – Sic transit gloria mundi!

А жалеть ей теперь было о чем. В мае 1682 года король окончательно покинул дворец Сен-Клу, чтобы постоянно поселиться в Версальском дворце. К 1684 году окончательно сложился дворцовый этикет Версаля, самого роскошного воплощения абсолютной власти короля. Людовик ХIV исполнил свою мечту, укротил независимых мощных феодалов, заставив их искать место подле себя и возноситься на седьмое небо от счастья при малейшем знаке монаршей милости, снисходительно проявленном в отношении их персоны. Получение даже небольшого помещения для проживания во дворце считалось признаком великого благоволения короля. По оценкам историков, во дворце проживало до 6 тысяч человек. Но выше власти короля в Версале правил этикет, возведенный в догму Людовиком ХIV, которому он сам беспрекословно подчинялся. Единственным человеком, имевшим право следить за его выполнением и вносить какие-то изменения, был брат короля, герцог Филипп Орлеанский. Описания некоторых церемоний приводятся здесь умышленно со всеми подробностями, дабы читатель смог составить себе представление об этих добровольных оковах королевской власти.