Курфюрсты Саксонские и прекрасные искусительницы

Для того чтобы было понятно, с человеком из какой правящей династии пришлось иметь дело Авроре, желательно рассказать кое-что об отношениях курфюрстов Саксонских с представителями женского пола.

Курфюрсты Саксонские были богаты, владели обширными землями со множеством крепостей и замков: их княжество по величине занимало четвертое место среди государств Священной Римской империи. Оно быстро оправилось от губительных последствий Тридцатилетней войны, чему немало способствовали месторождения серебра, меди и цинка в горах. Курфюрсты вели широкий образ жизни, часто устраивали пышные празднества, всячески украшали свою столицу, для чего приглашали в Дрезден итальянских и французских художников, архитекторов и музыкантов.

Отец двух молодых принцев, Иоганна-Георга (1668– 1694) и Фридриха-Августа (1670–1733), курфюрст Иоганн-Георг III, имел репутацию лихого рубаки, обожавшего вино, женщин и песни. Его правление было отмечено активным участием княжества во всякого рода военных кампаниях, что дало повод его подданным наградить своего суверена прозвищем «Саксонский Марс». Как истинный воитель, он не упускал побед и на любовном поле. В частности, курфюрст более или менее постоянно водил шуры-муры с женой одного из своих военачальников, известного под кличкой «Генерал», Урсулой-Маргаретой фон Найшютц. Поскольку муж его пассии в 1674 году буквальным образом не покидал седла своего боевого скакуна в битвах на чужих землях, общественное мнение чуть ли не единодушно сочло родившегося у «Генеральши» младенца Магдалену-Сибиллу дочерью своего курфюрста. Подобная уверенность была не лишена основания, ибо девочка получила при крещении имена матери и бабки курфюрста.

Курфюрст был женат на дочери короля Дании Анне-Софии, женщине строгих религиозных устоев и высокой культуры: помимо родного языка она владела латынью, немецким, французским, итальянским и испанским языками. Хотя между сыновьями княжеской четы разница в возрасте составляла всего-навсего два года, они являли собой такие же две прямые противоположности, как и их родители. Братья воспитывались вместе, но с самого детства беспрестанно и яростно ссорились, причем старший явно страдал от нападок напористого и физически более сильного младшего. Как ни старалась мать, лично занимавшаяся религиозным воспитанием сыновей, ей не удалось внушить им ни богобоязненности, ни любви к ближнему, ни страха перед судом Господним за несоблюдение библейских заповедей.

Вышеупомянутая Магдалена-Сибилла выросла и воспитывалась при саксонском дворе, в результате чего двадцатилетний кронпринц Иоганн-Георг по уши влюбился в эту красивую и, как отмечают современники, рано созревшую барышню, когда ей исполнилось всего 13 лет. Он натуральным образом потерял голову от охватившей его безумной страсти и не замечал того, что девица действует по наущению своей алчной матери, старавшейся извлечь как можно больше из фавора несовершеннолетней дочки.

В 1691 году курфюрст Иоганн-Георг III преждевременно скончался то ли от чумы, то ли от холеры, и ему законным образом наследовал старший сын Иоганн-Георг. Вдовствующей курфюрстине Анне-Софии пришлось многократно умножить свои усилия, дабы направить своего старшенького на путь добродетели, только толку из этого вышло немного. Вступивши на трон, тот основной своей заботой счел выполнение просьб Магдалены-Сибиллы (а точнее, ее матери, сущей хищницы). Фаворитка не стеснялась брать взятки у различных персон за продвижение их интересов у курфюрста. Ей удалось вынудить его подписать обязательство жениться на ней, а также обеспечить ее детей рангом, приравнивающим их к законным детям курфюрста, и графским титулом. Единственной разницей оставалось то, что побочные отпрыски не могли наследовать как само княжество Саксонское, так и права курфюрста. В этом весьма странном обещании молодой человек также заявлял о том, что возьмет себе жену равного происхождения, дети которой и унаследуют все права курфюрста, дабы не создавать повода для возникновения споров в самой правящей династии.

Иоганн-Георг IV добился у императора Священной Римской империи возведения Магдалены-Сибиллы в графское достоинство, за что предоставил в распоряжение союзнических войск соединение в составе 12 000 солдат, выговорив себе за это субсидию в размере 400 000 талеров. Он осыпал свою возлюбленную, которая теперь приобрела титул графини Рохлиц, нарядами и драгоценностями, подарил ей имение Пильниц и дворец в Дрездене, к которому в ту пору будто бы вел подземный ход из замка курфюрста, Резиденцшлос. Ее отец и братья-офицеры получили умопомрачительные повышения по службе и в жаловании. Когда в 1693 году Магдалена-Сибилла родила дочь, ее крестными родителями стали не более и не менее как король и королева Англии Вильгельм III и Мария, почему девочка и получила имя Вильгельмина-Мария. Такая милость может показаться чрезмерной, однако же дело заключалось в том, что король стремился заполучить Иоганна-Георга в союзники в войне против Франции и даже наградил его одним из высших знаков отличия Англии, орденом Подвязки.

Вдовствующая курфюрстина Анна-София не оставляла попыток призвать сына к порядку, но ей это удавалось плохо. В 1692 году она женила его на овдовевшей принцессе Элеоноре-Эрдмуте Заксен-Айзенахской, возрастом на шесть лет старше Иоганна и матери троих детей от первого брака с курфюрстом Бранденбург-Ансбахским. Затея оказалась в высшей степени неудачной. Его слуга во всеуслышание рассказывал, как господин жаловался, что «ему становится тошно, как только он заносит ногу на супружеское ложе». Чаша терпения Элеоноры переполнилась, когда муж подарил любовнице поместье Пильниц. Она закатила Иоганну-Георгу такую сцену, что тот обнажил шпагу и в припадке гнева бросился на супругу. Присутствовавший при этом младший брат Фридрих-Август, хотя и был не вооружен, тем не менее не растерялся, вскочил между ними, вырвал у брата оружие и сломал его клинок.

Такая откровенная демонстрация внебрачной связи была внове для богобоязненных и законопослушных подданных курфюрста Саксонского и до некоторой степени даже ошарашила их. Еще не отрешившиеся от средневекового образа мышления люди подозревали, что здесь дело попахивает злокозненной ворожбой и приворотными зельями. Знающие толк люди уверяли, что мать и дочь фон Найшютц призвали на помощь черную магию и околдовали Иоганна-Георга. Конец у этой истории безумной любви был более чем трагичен. 4 апреля 1694 года девятнадцатилетняя Магдалена-Сибилла скончалась, якобы от оспы. Сомнение в этом выражали как современники, так и нынешние историки, ибо эпидемии оспы в княжестве в ту пору отмечено не было. Поговаривали о каком-то паштете, съеденном молодой женщиной совместно с компаньонкой, после чего обе почувствовали себя плохо, но компаньонке удалось выжить, а новоиспеченной графине становилось все хуже и хуже, пока смилостивившийся над ней Бог не прибрал к себе ее грешную душу. Не отходившего от нее до последнего вздоха Иоганна-Георга еле оттащили от трупа, который он покрывал страстными поцелуями. Курфюрст устроил возлюбленной роскошные похороны, но сам через три недели слег в постель и 27 апреля скончался в возрасте всего 25 лет, как уверяют источники, все от той же не замеченной в Саксонии оспы.

Хотя смерть главы государства стала для его брата Фридриха-Августа полной неожиданностью, он отреагировал на это печальное событий со свойственной ему решительностью. На волне возмущенного общественного мнения, обвинявшего Урусулу-Маргарету и Магдалену-Сибиллу в смерти как Иоганна-Георга III, так и Иоганна-Георга IV, новоиспеченный курфюрст приказал досконально и со всей возможной суровостью разобраться в этом, несомненно, темном деле. Было учинено расследование, выявившее, что дамы фон Найшютц вовсю прибегали к услугам знахарей и колдунов, снабжавших их такими экзотическими материалами, как сердца и кожа летучих мышей, пальцы казненных людей, различные травы и настои. Был даже вскрыт гроб и обследованы останки усопшей, причем оказалось, что на них нашли кое-какие амулеты, по вескому мнению судей, явно способствовавшие преждевременной смерти Иоганна-Георга IV. Мамашу Найшютц (суд выявил полную непричастность ко всем видам ворожбы главы семейства, генерала) даже подвергли пытке первого разряда (зажимание пальцев в тисках и стягивание обручами). Суд признал ее виновной в неправомочном обогащении и приговорил к заключению в крепости Кёнигштайн. Она пробыла там до конца 1699 года, после чего ее отправили в изгнание в сельскую глушь и отобрали все земли и строения, подаренные покойным курфюрстом. Рядовых колдунов и знахарок пытали по полной программе и приговорили к различным срокам заключения. Современные историки откопали источники, свидетельствующие о том, что к услугам ворожей и знахарей через посредничество своих слуг прибегала и глубоко несчастливая в супружеской жизни курфюрстина Элеонора-Эрдмуте. Надо полагать, что эти факты стали известны еще в ходе тогдашнего расследования, но дважды овдовевшую знатную даму с тремя детьми, по-видимому, решили пожалеть. Она удалилась доживать свой век в замок Преч, который завещал ей покойный неверный супруг. Справедливости ради стоит упомянуть, что среди меньшего числа саксонцев равным образом бытовало также мнение, что к преждевременной смерти брата приложил руку сам Август, с глубоким отвращением взиравший на то, как из слабохарактерного Иоганна-Георга самым недостойным образом вьют веревки две ушлые бабенки.

Фридрих-Август являл собой полную противоположность своему брату. От матери он унаследовал всего лишь ее густые темные брови да длинный нос. Учеба его совершенно не интересовала. Впрочем, поскольку Август не являлся наследным принцем, ему не угрожала необходимость погружаться в бездну премудрости, и он с увлечением тренировал свое тело и дух в таких искусствах, как верховая езда, фехтование и военные науки. В отличие от матери-полиглотки, Август хотя и говорил по-французски, но не мог грамотно писать, в составлении бумаг руководствовался не орфографией, а устной речью, и вообще пользовался в основном саксонским наречием. Что касается военного дела, наставник преподал ему знания в артиллерии и искусстве возведения укрепленных сооружений. Это неожиданно пробудило в нем интерес к гражданскому строительству. Когда в 1685 году сгорели некоторые районы Дрездена, Август заказал своему наставнику план восстановления зданий. Нужных средств в ту пору не нашлось, но тридцать лет спустя он вернулся к этому замыслу и приказал начать строительство той части своей столицы, которая именовалась Нойштадт, т.е., в переводе с немецкого, «новый город».

Ярко выраженная семейная страсть к дамам не обошла стороной и Августа. В 1686 году, в возрасте шестнадцати лет, он влюбился в Марию-Элизабет фон Брокдорф, фрейлину своей матери. Курфюрстина Анна-София пришла в ужас, отослала девушку от двора и отправилась вместе с сыном в Данию навестить родственников и заодно отвлечь юнца от греховных помыслов. Однако Август ловко выпросил у отца прощение для изгнанницы, и та вновь возвратилась ко двору.

Дабы отвлечь юношу от неподобающих занятий, как только ему исполнилось 17 лет, родители отправили его в сопровождении гофмейстера, лекаря и воспитателя в путешествие по Европе. Он странствовал инкогнито под именем графа Ляйснигка, но, естественно, принимающие монархи знали, кто приезжает к ним. Для них просто отпадала необходимость устраивать официальный прием.

После посещения нескольких немецких княжеств путешественники отправились в Париж. В конце июня юношу приняли в Версале. Он был потрясен великолепием огромного дворца, роскошным внутренним убранством, парком, которому не видно было границ, украшенному фонтанами, статуями, беседками. По парадным покоям дворца его водила дофина, жена наследника престола, урожденная баварская принцесса Мария-Анна. В знаменитой Зеркальной галерее к молодой женщине и ее кавалеру приблизился сам король Людовик ХIV, любивший свою бессловесную невестку за то, что она регулярно рожала внуков мужского пола (что и свело ее в могилу в возрасте всего 30 лет) и была далека от придворных интриг. Дофина представила тестю молодого гостя. Хотя сам Август уже в молодости выглядел весьма импозантно (его рост 1,76 метра был в те времена прилично выше среднего), французский король потряс его своим величием: одеждой, расшитой рубинами, сапфирами, изумрудами и желтыми топазами, тростью с рукояткой, усыпанной бриллиантами, державной манерой поведения и, главное, той магией нограниченной и всеподавляющей власти, которая исходила от него. Принц ощутил полную покорность окружавших короля блестящих вельмож, ловивших каждое слово своего владыки и воспринимавших его милостивый взгляд как величайшую награду в жизни. О, вот это и есть достойный образец для подражания!

Возможно, именно тогда в душе Августа зародилось безумное желание ощутить на голове тяжесть именно королевской короны, обладать именно вот такой абсолютной властью, править своими подданными именно из вот такого роскошного дворца, окружить себя вот такими же произведениями искусства! Он, к неудовольствию своих сопровождающих, забросил послеобеденные занятия и увлекся посещением театральных спектаклей, концертов, гуляний в парке и вечеров во дворце, когда светское общество играло в карты или предавалось изысканным беседам. А дамы! Какие восхитительные дамы украшали собой Версаль! Роскошно одетые, сверкающие бриллиантами (небогатые немецкие дамы все еще традиционно придерживались более скромных украшений, ибо во многих карликовых государствах действовали законы против излишней роскоши), кокетливые, бросающие томные взгляды на молодого и не особенно привлекательного, но хорошо сложенного юношу. Хотя до него уже доходили слухи о необычном влиянии на короля второй придворной дамы дофины, маркизы де Ментенон, пятидесятилетней особы, еще сохранившей следы некогда замечательной красоты, ему интереснее было слушать рассказы придворных о бывшей фаворитке, маркизе Атенаис де Монтеспан. Прикрыв рот рукой, они со вздохом сожаления предавались воспоминаниям об этой жемчужине Версаля, златокудрой красавице с синими глазами, царице балов и празднеств, блестяще исполнявшей партии богинь и аллегорических персонажей в придворных балетах. Ее царствие длилось долгие двенадцать лет, затем фаворитку весьма бесцеремонно изгнали из Версаля, но там полноправно проживали и резвились четверо рожденных ею от короля детей, узаконенных Людовиком и пользовавшихся его полной любовью, так же как и дочь постригшейся в монахини Луизы де Лавальер, увлечения молодости монарха.

Вторая знатная немка при французском дворе, жена брата короля, герцога Орлеанского, урожденная принцесса Лизелотта Пфальцская, так описывала впечатление от Августа в послании своей тетке, курфюрстине Софии Ганноверской:

«Я, собственно, не могу ничего сказать о сем принце, он не пригож лицом, однако хорошо сложен и имеет приятные манеры. Похоже, в нем больше живости, нежели в его брате, он не столь меланхоличен, единственно только немногословен, так что неведомо, что кроется за сим, но, насколько я могу судить, он не обладает таким умом, как наш принц Карл».

Август с большим интересом посещал укрепленные сооружения и наслаждался военными парадами, но мало интересовался историей и политикой, пренебрегая также углубленным изучением французского языка и исправлением своей неуклюжей манеры танцевать. В конце осени принц посетил Испанию, Португалию, и через четыре месяца вернулся в Париж, где чуть было не попал в серьезную переделку. Дело в том, что скончался курфюрст княжества Пфальца, брат Лизелотты, герцогини Орлеанской, и Людовик ХIV решил заявить свои претензии на это наследство. Поскольку отец Августа, Иоганн-Георг III, присоединился ко вражескому военному союзу, французский король приказал арестовать «графа Ляйснигка», дабы иметь возможность шантажировать его отца. Однако не дожидаясь, пока французские ищейки схватят его, Август со своей крохотной свитой под покровом майской ночи бежал из Парижа, дабы продолжить путешествие.

После посещения ряда стран, в начале января 1689 года путешественники прибыли в Венецию. Карнавал привел Августа в такое восхищение, что сопровождающие потеряли всякую власть над своим подопечным. Август исчезал в гуще веселившейся толпы и возвращался через несколько дней настолько изможденным, что это приводило его свиту в отчаяние. Принц якшался со всякими подозрительными, с их точки зрения, личностями и хватался за любую возможность козырнуть перед публикой своей недюжинной силой. Он сворачивал в трубочку, как бумагу, массивные талеры, гнул кочергу и подковы. При одной такой попытке поразить окружавших его зевак он серьезно поранил себя, когда тяжелая мраморная плита выскользнула у него из рук и раздробила ему большой палец левой ноги. Подробные отчеты сопровождающих привели к тому, что отец повелел срочно доставить сына в Дрезден, отменив последний этап путешествия – Рим. Причиной отзыва непутевого сына послужило не только его легкомысленное поведение, но и серьезные изменения в политической обстановке.

Французская армия заняла Майнц, один из городов немецкого княжества Пфальц. Саксонское войско выступило в поход, дабы попытаться дать отпор захватчикам. Август принял самое непосредственное участие в военных действиях, целью которых было заставить французов отступить. Шальная пуля слегка задела голову принца и вывела его на несколько дней из строя. Едва став на ноги, он снова оказался в строю и забил в свое ружье двойной заряд, который придал бы выстрелу большую силу. В результате порох взорвался и оторвал ему сустав большого пальца. Это ничуть не охладило его боевой пыл, Август в течение своей жизни принимал участие во многих кампаниях и более всего ценил затишье между боями, когда офицеры вовсю предавались пьянству и распутству. Здесь от него ничуть не отставал его друг, Филипп-Кристоф, граф фон Кёнигсмарк. Правда, в отличие от принца более утонченный и образованный Филипп-Кристоф признавал, что Август иногда перебарщивает в своих развлечениях. В качестве примера того, насколько претили ему выходящие из ряда вон увеселения его собутыльника, обычно приводят в пример следующую выдержку из письма графа:

«Я расскажу вам о грязной затее, которую хотел осуществить герцог Ричмондский. Он и герцог Фридрих-Август предавались блуду с непотребными девками; распутство зашло настолько далеко, что после того, как они испробовали все виды разврата, герцог Ричмондский возжелал принудить девиц совокупляться с огромным немецким догом. Вы понимаете меня! Это называется перегнуть палку и зайти в распутстве слишком далеко».

В 1691 году скончался курфюрст Иоганн-Георг III, ему наследовал старший брат Августа. Вдовствующая курфюрстина Анна-София, до которой давно уже доходили тревожные слухи о забавах ее младшенького, решила как можно скорее женить его, дабы тот, в конце концов, остепенился. В спутницы жизни она выбрала ему набожную, скромную и умненькую принцессу Кристину-Эберхардину Бранденбург-Байрейтскую. Однако довести этот замысел до конца оказалось делом отнюдь не простым. Помимо Саксонии на руку завидной невесты претендовали принцы из Дании и княжества Пфальц-Нойбургского. Поскольку дурная слава о невоздержанном поведении Августа достигла княжества Байрейт, сваты курфюрстины Анны-Софии поначалу вернулись ни с чем. Но упорная вдова положила все свои силы на обретение такой прекрасной невестки, и ее настойчивость была вознаграждена: руку Кристины-Эберхардины получил Август. Идеальная невеста принесла с собой богатое приданое, в состав которого входил и придворный карлик Иоганн-Трамм фон Штаммбах. Именно он стал неоценимым доверенным лицом молодой женщины в последующие годы вынужденного одиночества, которому заброшенная супруга могла откровенно изливать все свои тайные горести и страдания.

В январе 1693 года состоялась свадьба. Новобрачная пришлась ко двору в Дрездене всем, кроме Августа. Такая супружеская жизнь с множеством молитв и минимумом развлечений была ему не по вкусу. По завещанию отца ему причиталось 50 000 талеров годового содержания, дворец для проживания в Дрездене и замок в окрестностях. В отечестве развернуться его широкой душе было негде, и, вытерпев два месяца подле своей добродетельной супруги, он присоединился к военной кампании своей датской родни против Ратцебурга. На Рождество Август почтил Дрезден кратким визитом и уже через несколько дней отправился в Венецию, не стоит объяснять, с какой целью.

Кристина-Эберхардина несказанно страдала от одиночества, в то время как ее супруг развлекался на берегах венецианской лагуны. Когда карнавал завершился, Август и в мыслях не держал возвращаться в родные пенаты, а отправился в Рим и Неаполь. В этот южный город наряду с великолепным оперным театром иностранцев привлекала возможность полюбоваться запретным танцем тарантелла, который церковь считала верхом проявления похоти. Только смерть брата заставила блудного супруга вернуться в Дрезден, где по случаю его восшествия на престол состоялись большие празднества, в частности, была отчеканена памятная монета, изображавшая его в львиной шкуре и с палицей в руках в виде «Саксонского Геркулеса». Поскольку Август всегда занимался только военным делом, ему было сложно сразу разобраться во всех тонкостях управления государством, где царил разгул коррупции и лишь две трети налогов доходили до казны, прочее оседало в карманах чиновников. Август же мечтал об установлении абсолютистского режима, увеличении доходов посредством налоговых реформ, усилении армии и, главное, увеличении территории за счет соседних земель.

Нельзя сказать, что с восшествием на трон Август полностью погрузился в государственные дела и отказался от всех земных радостей. Еще ранее, во время одного из редких посещений родного Дрездена, его внимание привлекла очаровательная девица Софи фон Кессель, фрейлина его матери. Завоевать ее благосклонность оказалось не так уж просто, барышня была чрезвычайно капризна и имела большие претензии. Ее сопротивление удалось сломать лишь с помощью крупной суммы денег. Долго скрывать эту связь в своем собственном доме не удалось, вдовая курфюрстина Анна-София и ее невестка Кристина пришли в ужас от того, что творилось у них под носом. Они стали держать совет, каким образом избавиться от вероломной девицы: поместить ли в исправительное заведение при церкви или же вообще отправить в изгнание, чтобы и дух ее в Дрездене простыл. В конце концов было принято решение выдать ее замуж, а супругу дать назначение в Виттенберг. Туда и последовала Софи за своим благоверным, маршалом фон Хаугвицем.