Глава 50

Ларин хмыкнул, посмотрел на замолчавшую трубку, потом поднялся с кресла. От подъезда только что отъехал автомобиль тестя. Несмотря на протесты, Света в конце концов собрала вещи, Олег схватил скейт, в рюкзак засунул пару футболок и джинсы.

– Пап, ты уверен, что так нужно?

– Меньше разговоров, больше дела. Если я сказал, значит, нужно.

– Ну ладно. Хоть скажи, что случилось.

– Одному придурку не понравились его оценки.

– Господи, Дима! Неужели такое возможно в две тысячи одиннадцатом году? Это же не Черкизон в девяностых. – Света собирала детские вещи в баул, оставшийся как раз от недолгих занятий Дмитрия бизнесом. – Заяви в полицию, нельзя же так. Пусть разбираются.

– Конечно, заявлю, – сказал Дмитрий, помогая жене утрамбовывать пеленки. – Но на всякий случай вам лучше поехать с Михалычем. Александр Михайлович, отец Светы, стоял в коридоре, нахмурившись. Нет, он был совсем не против гостей, но вся ситуация ему явно не нравилась, и он в силу своего охотничьего прошлого был готов на более решительные действия.

– Дим, если надо, у меня помповое ружье есть, все законно. Возьми – всяк спокойнее со стволом.

– Спасибо, Михалыч. Пожалуй, не повредит. Сейчас не могу поехать, у меня уроки через час, так что, если вам не сложно, привезите мне к школе часа в два.

– Понял. Как подъеду, наберу. – Он помолчал. – Сильно припекло? Может, позвонить куда?

– Пока не стоит, думаю, решу. Но осторожность не помешает. Один мой ученик уже попал в специнтернат, якобы за распространение наркотиков, а его девушка – в психушке. Они там настроены серьезно.

– Мы же новую собаку завели, я тебе говорил?

Ларин дернулся при упоминании о собаке, тотчас перед его глазами возникла облепленная мухами морда ротвейлера.

– Нет. Молодцы, что завели. Многие не решаются после смерти любимца…

– Позвони Виктору, – сказала Света, застегивая баул. – Я уже Марго рассказала, что мы едем к родителям. Она испугалась за нас. И за тебя тоже. Если нужно, Виктор обеспечит тебе охрану из ФСО. Негласно, конечно.

– Света… какое ФСО учителю математики, сама подумай. Я и так уже Виктору обязан, не хочу навязываться. К тому же…

– Что?

Из своей комнаты вышел Олег, он нес стопку компакт-дисков.

– Лучше учебники возьми. Если я тебя отмазал от учебы на пару недель, это не значит, что учеба прекратилась! – сказал Ларин.

– Ну па-ап… каникулы уже. Все, что надо, я взял.

– Я вижу. – Ларин увидел на одном из дисков надпись «Pink Floyd / The Wall» и неожиданно успокоился.

Сходи на представление, только билет куплен на одного. Ты один будешь участником этого шоу, только ты и твои враги, и никто не помешает вам сделать это по-мужски.

Ларин быстро взглянул на тестя. Тот, благодаря многолетней охотничьей практике, подозревал неладное, но сейчас он был занят погрузкой вещей в минивэн.

Никто ничего не заметил. И хорошо. Неизвестно, чем все закончится. Неизвестно, доживет ли Ларин до конца дня. А если доживет, то в каком виде?

Света подошла к нему и взяла за руку.

– Ты точно справишься? Может, поехали с нами?

Он заставил себя улыбнуться. Сделать так, чтобы она ничего не заподозрила. У нее и так забот хватает. Темные круги под глазами, бледное лицо – на солнце почти не бывала, каждую секунду своей жизни уделяя дочери.

Ева, как бы им этого ни хотелось, не шла на поправку. Она почти не реагировала на окружение, время уходило. Вызов из клиники в Токио был на конец июля, и ускорить время Ларин не мог. Он мог заработать и помочь материально. Хотя бы это.

Он сказал Свете, что деньги на операцию уже есть, их в качестве аванса, если можно так выразиться, дал Виктор за согласие работать у него. Света поверила. Это было правдоподобно. Да и спрашивать самого Виктора она бы не стала, как и Марго.

– Давайте, Олег, бери эту сумку. Я возьму люльку. Михалыч уже на улице. Побыстрее. Света, выходи. – Они гуськом протолкнулись в узкую прихожую, обулись и по одному стали выходить.

Света залезла в минивэн, Ларин поставил люльку ей на колени, нагнулся и поцеловал дочь. «Какая красавица», – подумал он, глядя на длинные пушистые ресницы. Веки дрожали, кажется, она видела сон, и Ларин все бы сейчас отдал, чтобы это был хороший сон.

Двери автомобиля захлопнулись.

– Буду к двум, – сказал в открытое окно Михалыч. – Наберу тебя, как подъеду.

– Спасибо, – ответил Ларин.

– Пап, пощади их, – сказал Олег совершенно серьезно. И хотя в этот момент на стройке начал молотить отбойный молоток, Ларин отлично его расслышал.

– Боюсь, уже поздно, сын, – ответил он.

Машина тронулась и через пару секунд скрылась, оставив его одного между покосившейся хрущевкой и новым элитным домом.

Охота началась.

Он понимал, что прямо сейчас они едут к его дому, но никуда не спешил. По его расчетам, у него было минут тридцать, а учитывая утренние московские пробки – и целый час.

Ларин сварил себе кофе, отрезал пару кусочков аппетитного сыра с большими дырками. Потом еще раз взглянул в окно. Конечно же, они не знают, что окна выходят на обе стороны, так что он в любом случае успеет покинуть дом, даже если они станут ломать дверь. Машина припаркована с другой стороны.

Ларин сел в кресло и открыл учебник математики, купленный за пять тысяч рублей.

Это был старый учебник, очень старый. Через всю переднюю, лицевую сторону обложки проходила глубокая царапина, она была похожа на рубец от раны, и книга от этого казалась еще старше.

Сколько же рук тебя держало, подумал Ларин, поглаживая шершавую поверхность с нарисованным роботом.

«Задача сто пятьдесят один», – вспыхнула в мозгу фраза мистера Брауна.

Старик явно не в себе, но он работал в той же школе, а Ларин почему-то об этом не знал. Впрочем, он не слишком интересовался историей учебного заведения и биографиями как нынешних, так и прошлых учителей – это ему просто не приходило в голову. Поэтому реплика Скокова о бомже, тащившем гору макулатуры, заставила его вздрогнуть. Он почему-то подумал, что и сам может оказаться на месте мистера Брауна. Он подумал об этом не как о каком-то далеком, эфемерном будущем, а как о факте, уже случившемся, и оттого ему стало еще страшней.

«Говорю тебе – возьми „Камасутру“».

Ларин перевернул учебник. Ничего примечательного на обороте. Цена 85 коп. Математические формулы. Все как обычно.

«Пять тысяч рублей».

Он отдал за этот учебник, который стоил восемьдесят пять копеек, даже если перевести на нынешние деньги, это составит максимум рублей двести, пять полновесных тысяч рублей! Треть своей зарплаты! Старик здорово его поимел, спору нет.

Ларин глянул на часы. Еще минут пятнадцать у него есть точно.

Он ухмыльнулся. На острие опасности он чувствовал легкую эйфорию, будто выпил пятьдесят граммов коньяка. Ноутбук лежал в портфеле, запись файла Успенского продублирована в облачном хранилище.

Внезапно он спохватился, отложил учебник в сторону, прошел к своему рабочему столу, над которым висел молдавский (или цыганский, кто там разберет их?) кинжал. Не раздумывая, Ларин снял его со стены. Тяжелая холодная сталь вызывала трепетное уважение.

«Кажется, твое время пришло, не подведи», – мысленно сказал он, опуская кинжал в портфель.

Ларин снова уселся в кресло, отпил остывший кофе.

«Задача сто пятьдесят один».

«Старик, верно, пошутил, – подумал он. – Какая еще задача сто пятьдесят один?»

Время уходило.

Ларин открыл оглавление, пролистал дальше. Перевернул еще одну страницу. Задача сто пятьдесят один находилась на двести шестнадцатой странице учебника.

Ларин пропустил страницы между пальцев, пока глаз не уловил черную цифру внизу – 216.

«Задача 151» – было написано в самом верху страницы.

А чуть ниже название:

«Задача византийских генералов».

«Что за черт?» – подумал Ларин.

Он отмотал страницы в самый конец и взглянул на год издания. Цифры гласили: 1962.

«Да не может этого быть, – подумал он. – Какая-то нелепица».

Однако страницы были сшиты один раз и не расшивались, было видно, что бумага и шрифт совпадают, то есть страницу не вклеили, не вставили позже, и это потрясло его до глубины души.

Он мельком пробежал глазами условие, времени почти не оставалось. Да, слово в слово с небольшими отступлениями. Кто бы мог подумать.

Его диссертация была основана на частном решении этой задачи.

Но на правой странице… Ларин провел рукой по пожелтевшей бумаге. Серым типографским шрифтом там было напечатано то самое уравнение… той самой прогрессии… что он не так давно стирал с доски. Полностью решенное.

В голове у него помутилось. Больше в квартире оставаться нельзя. Ларин положил учебник в портфель, взял ключи от машины, надел солнцезащитные очки, водрузил на голову бейсболку с надписью «Jesus Superstar», купленную на распродаже в «Ашане». Совершенно сбитый с толку, он на автопилоте подошел к двери и повернулся к зеркалу, чтобы глянуть на себя со стороны, – действие совершенно автоматическое, ритуальное, выполняемое каждый день перед выходом на работу.

Удовлетворенный (хотя вряд ли он четко в этот момент мог осознать, насколько хорошо или плохо выглядит), Ларин кивнул самому себе и собрался нажать на ручку двери, когда прозвенел отрывистый звонок.

«Вот и гости», – подумал он. И хотя морально Ларин был готов к встрече с бандитами Успенского, холодный ужас стрелой пронзил его внутренности.

Он окаменел… вечность проходит мимо, звонок звенит, трещит, надрывается, а он не может сдвинуться с места. Около щеколды замка, на стене, трубка домофона – и его рука застыла на полпути: открыть дверь или снять домофон.

Сколько он так простоял, пока настойчивая трель не вывела его из оцепенения: одно мгновение? Ему показалось, прошли часы, дни, годы. Каким-то внутренним зрением Ларин четко видел троих людей за железной дверью. Двое притаились за стеной, на грязной лестничной клетке, чуть согнувшись, следом друг за другом. Тот, что позади, положил руку на плечо переднему, коренастому человеку со шрамом на лице и без уха. Напротив глазка стоял незнакомый ему мужчина, выправка которого выдавала его прошлое – службу в органах или специальных подразделениях. Он единственный был в костюме и вытянутой вперед рукой давил на кнопку звонка под номером 3.

Ларин встрепенулся. На цыпочках отошел от двери, подхватил портфель. Дверь выдержит минут пять, смотря, как будут ломать. И в это же мгновение, точно подтверждая его слова, раздался сильный глухой удар. Стены квартиры дрогнули. Зеркало качнулось. С потолка посыпалась побелка, под ноги брякнулся кусочек штукатурки.

На ходу Ларин достал телефон и набрал 002. Это не поможет остановить их, но добавит хлопот, в том числе и материальных. Просто так, малой кровью откупиться не получится, даже если вся верхушка на ставке.

– Дежурная, слушаю.

Ларин уже выходил в заднюю комнату, здесь располагался Олег. Экран компьютера почему-то горел, и Ларин автоматически нажал кнопку выключения.

– Луспекаева дом семь квартира три, вооруженное нападение на квартиру. Ломают дверь. – Он повернул ручку стеклопакета, открыл окно на себя. Высокий первый этаж, порядка двух метров, выходил на заросший дикими деревьями и кустарниками задний двор. Ларин огляделся.

– Кто ломает? – сонно спросил дежурный.

– Я не спрашивал, – ответил Ларин.

– Вы уверены, что ломают? Иначе будет ложный вызов, и будете платить штраф. – В этот момент новый удар потряс дверь, кажется, они принесли какое-то орудие, бить такую дверь ногами бесполезно. С кухонной полки сорвалась кастрюля, ее грохот услышал и дежурный.

– Ваша фамилия, телефон, – сказал он, пережевывая свой язык.

– Ларин. Дмитрий Сергеевич, – и продиктовал номер телефона.

– Ждите, через полчаса подъедут.

– Когда?! – переспросил Ларин, но дежурный уже бросил трубку.

Заброшенный, усеянный окурками задний двор был свободен. Никто не караулил его ни слева, прячась за стеной, ни справа, в тени кустов. Синий блестящий корпус «вольво» просвечивал сквозь буйную растительность.

Новый удар в дверь заставил его содрогнуться. Использовали какой-то специальный таран, не иначе. Хорошо хоть не взрывают. Кажется, в комнате упало зеркало, он услышал звон рассыпавшихся осколков. И сквозь этот хрустальный бой вдруг заиграла радиоточка, обычно молчаливо торчащая над дверью кухни.

Из старой черной коробки с единственной ручкой регулировки громкости раздался треск, как будто кто-то пробивал забившийся канал специальным тросом и его конец вот-вот грозил вылезти из громкоговорителя.

Секунду спустя, вклинившись между сотрясающими весь дом ударами, раздался мужской голос, чем-то похожий на диктора Кириллова: «Внимание! Говорит штаб гражданской обороны. Граждане! Воздушная тревога! Отключите свет, газ, воду, погасите огонь в печах. Возьмите средства индивидуальной защиты, документы, запас продуктов и воды».

Удары на мгновение прекратились.

Потом радио снова поперхнулось, скрипнуло, следом тот же голос сказал: «Отбой учебной воздушной тревоги. Отбой учебной воздушной тревоги. Отбой учебной воздушной тревоги». Повторив эту мантру три раза, голос пропал, а вместо него заиграл хит британской рок-группы Status Quo «In the Army Now», выпущенный в 1986 году.

«Это еще что за новость?» – подумал Ларин, перекидывая ногу через подоконник. Не война же… хотя, даже если и война – кто обратит на нее внимание? У людей слишком много других важных дел.

Наверняка соседи уже застыли у глазков, пытаясь понять, что происходит. И никто же не выйдет, не поинтересуется и даже вряд ли вызовет полицию, логично полагая, что если ТАК ЛОМАЮТ, то это и есть полиция. А если не полиция и не боятся, то лучше вообще не высовываться.

Ларин хотел оставить им какую-нибудь скрытую ловушку, в голове даже проскочило, что бы это могло быть, но ни времени, ни технической возможности не было – он не герой блокбастера и даже не Кевин Маккаллистер, то есть Маколей Калкин из «Один дома». Это в кино все просто. В жизни, если несколько здоровых мужиков рвутся в дом, то лучший способ сохранить жизнь – выпрыгнуть в окно.

Оттолкнувшись от подоконника, Ларин мягко приземлился на влажную траву, подобрал портфель, осмотрелся. Никого. Новый удар. Сильнее прежних. Где-то наверху закричали: «Да вызови уже полицию, сколько это будет продолжаться!» Вдалеке завыла сирена.

Ларин завел двигатель, обернулся в сторону сада. Там, сквозь бурелом кустов, виднелось приоткрытое окно, из него доносились ритмичные и хорошо узнаваемые риффы электрогитары и голос, который пел о том, что ночью не отличить правду от вымысла, потому что ты теперь солдат, парень. Он невольно вздрогнул. Нога сама нажала на педаль газа.

Охота началась. Иллюзия это или реальность, выбор придется сделать.