6

Из приоткрытого окна лился свет. В потоке лучей танцевали сверкающие пылинки, с улицы доносились шум машин, чьи-то голоса и смех.

Хельга провела ладонью по белоснежной скатерти, наслаждаясь мягкостью ткани. Застелив последний столик, она опустилась на стул. За две недели она очень соскучилась по «Pronto!» и была рада вернуться.

Вывеска на двери сообщала, что заведение закрыто. Понедельник в ресторане был выходным, но в это время Лукаш и Виолетта часто приходили сюда поработать с документами или решить организационные вопросы. Иногда им составлял компанию кто-то из персонала, готовя зал к открытию: менял скатерти, поливал цветы и наводил порядок на полках с уютными мелочами, привезенными Лукашем из Италии: фотографиями, сувенирами, винами из личной коллекции и книгами.

Обведя взглядом безлюдный зал «Pronto», Хельга прикрыла глаза. Она хорошо помнила, как оказалась здесь впервые – семь лет назад, когда ее родители выбрали «Pronto!» для ужина со своими друзьями.

Справившись со своим заказом, Хельга краем уха слушала разговор взрослых и откровенно скучала, чего нельзя было сказать о Матиасе. В свои двенадцать лет он явно решил, что уже может вникнуть в темы политики, финансов и театрального искусства, поэтому жадно ловил каждое слово. Воспользовавшись тем, что никто не обращает на нее внимания, Хельга соскользнула со стула и направилась к дверям, из которых время от времени появлялись люди в красивой одежде. Они разносили блюда, грациозно лавируя между столиками.

То, что за металлическими дверями находится кухня, Хельга поняла не сразу. В суматохе, царившей по ту сторону, сложно было что-то разглядеть, зато можно было ощутить… Десятки различных запахов, которые усиливались с каждым шагом. От неописуемо многогранного аромата у Хельги закружилась голова.

Стук ножей, позвякивание посуды, шипение масла и бульканье в кастрюлях создавали удивительную мелодию. Пройдя немного вперед, Хельга увидела невысокую пышную женщину, которая порхала вокруг стола, накладывая что-то в тарелку. Каждое движение было легким и точным, женщина мурлыкала что-то и едва заметно улыбалась.

– Виолетта, ты не знаешь, где… – К ней подошел мужчина с темными усами и, увидев Хельгу, обратился уже к ней: – Милая, тебе сюда нельзя.

Виолетта оторвала взгляд от тарелки и тоже посмотрела на незваную гостью.

– Ты заблудилась? – спросила она, вытирая руки полотенцем.

Хельга покачала головой.

– Тебе нравится здесь? – продолжила Виолетта.

– Да, – коротко ответила Хельга и коснулась пальцем края стола.

– А как тебя зовут? Я Виолетта, а это Лукаш.

Обычно Хельга не разговаривала с незнакомцами, но она пришла сюда без разрешения, и промолчать было бы невежливо.

– Хельга. – Она склонила голову к плечу и принялась рассматривать стеллаж с десятками различных кухонных принадлежностей…

– Все хорошо? – мягкий голос вернул Хельгу к действительности.

– Что? – Она открыла глаза.

Лукаш выглядывал из дверей кухни.

– Решил посмотреть, как у тебя дела.

– Все в порядке. – Хельга подняла с пола испачканную скатерть и встала.

– Волнуешься перед завтрашним днем?

Лукаш оперся на дверной косяк, скрестил руки на груди. Его проницательный взгляд был Хельге неприятен, он странным образом пробуждал в ней чувство вины. Оно и так с каждым днем заполняло внутреннюю пустоту, и Хельга ничего не могла с этим поделать.

Лукаш оказался прав: родители разрешили ей вернуться к работе в «Pronto!» при условии, что она все время будет под наблюдением Матиаса, Оливера или кого-то из семейства Чапек. Вот уже несколько дней ей приходилось уживаться с надоедливым кардиомонитором, который круглосуточно следил за работой ее сердца. Устройство было не больше мобильного телефона и крепилось к телу на специальных ремешках – не слишком удобно. Но больше всего раздражали семь «дротиков», которые тянулись от корпуса, а их кончики с датчиками располагались по всей грудной клетке, прилепленные специальными наклейками. Устав ловить взгляды прохожих, Хельга остановила свой сегодняшний выбор на легком свитере, о чем уже неоднократно пожалела. Сентябрь выдался по-летнему солнечным и теплым.

Завтра первый ее рабочий день после почти двухнедельного отсутствия.

– Не особо, – призналась она и швырнула скатерть в корзину для стирки.

– Правда?

– Да. – Хельга кивнула. – Я не волнуюсь. Просто… я не хочу, чтобы меня жалели, понимаешь?

– Лучше, чем ты думаешь, – ответил Лукаш.

Хельга сделала глубокий вдох.

– Мне не нужна жалость, она все портит. Я хочу прожить свою жизнь такой, какой она могла бы быть. Даже если осталось совсем немного. Что толку от сожалений и скорби? Я прекратила тренировки, принимаю лекарства, нахожусь под наблюдением врачей, и на этом все… Больше всего на свете я хочу остаться собой… до конца.

– Ты похожа на мою жену, Ольгу. Она терпеть не могла, когда кто-то начинал разводить сопли, – усмехнулся Лукаш. – Четырнадцать лет назад нам с Лидией пришлось отпустить ее. Лейкемия… Я прошел с Ольгой весь путь и могу сказать, что болезни не удалось ее сломать. И тебя, милая, она так просто не сломает. Хельга, обещаю, в этих стенах никто не станет тебя жалеть, пока ты сама не покажешь, что тебе это нужно. Хорошо?

Хельга была потрясена. Она знала лишь, что жена Лукаша умерла много лет назад, но как именно – это стало открытием.

– Соболезную, – почти шепотом сказала она.

– Все в порядке. Со временем боль притупляется.

– Я… даже не знаю, что еще сказать.

– Ничего и не нужно говорить.

– Спасибо, Лукаш. – Хельга слабо улыбнулась. – За все…

– Всегда пожалуйста, милая. – Лукаш разгладил усы. – И помни, что эти двери всегда открыты для тебя, даже если на них табличка «Закрыто».

С этими словами он развернулся и исчез на кухне. Дверь почти закрылась, но Хельга успела бросить вдогонку:

– Спасибо!

– Можешь оставить корзину в зале, – услышала она в ответ. – Ян придет через час и отнесет все в прачечную. Жду тебя завтра в восемь! И без опозданий!

* * *

Хельга совсем не ожидала встретить Маркуса Бартошека по пути из ресторана. Он поджидал ее в конце улицы, неподалеку от «Pronto!»: сидел на террасе кафешки «Старый фонарь» с чашечкой эспрессо в руках, будто бывал здесь каждый день.

Несмотря на довольно теплую погоду, он был в темно-сером костюме, легком пальто и перчатках. На столе стоял ноутбук с открытым документом, где он наверняка печатал очередной разгромный отзыв. Хороших отзывов Бартошек не оставлял, Хельга и Матиас однажды искали в сети, но так ничего и не нашли.

– Я давно не видел вас в «Pronto!», – заметил он, когда Хельга поравнялась с его столиком.

Начинать разговор не хотелось, но то, что он так просто не оставит ее в покое, Бартошек дал понять еще во время последней их встречи. Он явно намеревался любой ценой заставить Хельгу принять его предложение или же очень пожалеть об отказе.

Осмотревшись и убедившись, что никого из знакомых поблизости нет, Хельга поднялась на террасу, отодвинула стул и села к нему за столик.

– Вы преследуете меня? – сухо спросила она.

– Нет, конечно. – Его губы изогнулись в неприятной улыбке. – Скорее изучаю положение дел. Если вы вдруг поняли, что, отвергнув мое предложение, совершили ошибку, я готов повторить его.

– Это весьма… великодушно с вашей стороны. – Хельга решила подыграть его раздутому чувству собственной важности. – Но мой ответ прежний: я не стану у вас работать.

Маркус сделал глоток кофе.

– Вы сможете зарабатывать намного больше, – его голос звучал натянуто. – А также у вас будет возможность учиться у лучших поваров мира.

– Правда? И зачем вам это? Зачем вкладывать в меня столько сил и денег?

– Считайте это инвестициями в будущее. С вашим талантом я смогу получить намного больше.

Хельга покачала головой.

– Не сможете.

– Мне показалось, что вы вполне трезво оцениваете свои умения. Или я ошибся, и вы так сильно себя недооцениваете?

– Дело не в этом.

– А в чем тогда?

Сделав глубокий вдох, она встретилась взглядом с Бартошеком.

– Я отвечу, но после этого вы должны оставить в покое меня и господина Чапека.

Он рассмеялся низким, довольно колючим смехом и сказал:

– А вы забавная. Вы и вправду ждете, что я соглашусь? «Pronto!» – грязная забегаловка, и люди должны знать об этом. Я делаю свою работу, ничего личного.

– Лукаш знает о вашем предложении, я рассказала. – Хельга и глазом не моргнула, пропустила оскорбления мимо ушей, понимая: ей нельзя волноваться, точно не из-за этого типа. – Нет смысла давить на чувство вины, страх или что вы там выдумали… я не пойду к вам работать, точка.

Маркус молча обдумывал ее слова, допивая кофе.

– Я не принимаю отказа, – наконец ответил он и добавил, передразнивая Хельгу: – Точка.

Убедившись, что словами от него не избавишься, она сделала то, что сочла наиболее правильным: слегка оттянула воротник свитера и показала наклейку кардиомонитора, приклеенную чуть ниже ключицы.

– Вы знаете, что это?

Бартошек не ответил. Он был потрясен – это выдавали округлившиеся глаза и слегка приоткрытый рот. Маркус вцепился в крошечную чашечку для эспрессо так, что Хельга забеспокоилась, как бы он ее сейчас не раздавил.

– Ну? Вы либо знаете, либо нет.

– Догадываюсь, – его голос упал. – Вы больны.

– Да. И вы должны мне десять минут жизни, которые я потратила на этот разговор. – Хельга поднялась. – Лучшее, что вы можете сделать, – не отнимать еще больше. Просто забудьте о существовании «Pronto!». Такая «грязная забегаловка», как вы выразились, наверняка не стоит вашего внимания. Это все, о чем я прошу.

Маркус поставил чашку на стол.

– Я не предвидел такого развития событий, – тихо произнес он. – Вам удалось застать меня врасплох.

– Жизнь порой очень непредсказуема.

– Мне ли не знать. – Бартошек вздохнул. – Ладно, Хельга, я исполню вашу просьбу. Считайте это подарком.

Она улыбнулась. Никогда бы не подумала, что будет благодарна за что-то Маркусу Бартошеку, но, как она сама только что выразилась, жизнь порой очень непредсказуема.

– Прощайте.

Спустившись с террасы, Хельга пошла вниз по улице. Не успела она сделать и пяти шагов, как услышала брошенные вдогонку слова:

– И спасибо за десять минут.

* * *

Вернувшись домой, Хельга застала Матиаса в гостиной. Он смотрел видеоролик, которому не суждено было попасть на конкурс по паркуру. Матиас так увлекся, что не слышал, как она вошла в комнату и застыла на пороге, с интересом глядя на экран ноутбука. Лишь спустя несколько мгновений он ощутил чье-то присутствие и обернулся.

– Извини. – Матиас закрыл ноутбук. – Лидия смонтировала новый вариант и прислала мне.

Хельга кивнула. Предыдущего варианта она не видела, опасаясь, что вконец раскиснет. Паркур был важной частью ее жизни, и Хельга с трудом заставила себя бросить тренировки. Отказавшись от них, она будто предала саму себя. Она скучала по утренним пробежкам и вечерам на футбольном поле гимназии, где собиралась их команда; по замысловатым трюкам и шутливым перебранкам между Матиасом и Яном; по пьянящей скорости и по себе… прежней.

– Я хочу посмотреть ролик, – сказала она, поняв, что пауза затянулась.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Матиас покачал головой.

– Вот и не думай. – Хельга прошла в комнату и опустилась на диван. – Я все равно посмотрю, с тобой или без.

Матиас театрально закатил глаза.

– До чего же ты вредная. – Он открыл ноутбук. – Только без фанатизма. Никаких: «Мы должны выложить это в интернет» и «Матиас, ну пожа-а-а-алуйста, мы же станем популярными!», а то я тебя знаю.

– Клянусь. – Хельга подмигнула. – А теперь замолчи и включай!

Матиас недовольно фыркнул, но подчинился. На экране появилась освещенная редкими фонарями улица: спящие дома утопают в предрассветной тьме, низко над землей стелется серый туман, и весь мир словно укутан тишиной. Вот в кадре Хельга посреди узкого переулка, вымощенного стоптанной брусчаткой. Глядя в объектив, она улыбается, пятится и манит за собой. Камера послушно следует за Хельгой, которая в следующее мгновение срывается с места… Длинные волосы развеваются от быстрого бега, напоминают волны бушующего моря. Не сбавляя скорости, она проделывает маховое сальто вперед. Каждое движение быстрое, выверенное и точное.

Щемящая тоска в груди становилась все сильнее. Хельга многое бы отдала за возможность вернуться в то волшебное утро. А ведь тогда оно казалось ей обычным, даже слишком. Хельга вдруг осознала: на видео запечатлена ее последняя тренировка.

– Почему ты больше не тренируешься? – спросила она.

– Что? – пролепетал Матиас. Вопрос явно сбил его с толку.

– Тренировки. – Хельга нажала на «паузу». – После моего ухода ты тоже перестал тренироваться. Вы не попали на конкурс, но в следующем году будет еще один.

У Матиаса был такой вид, словно его стукнули по голове чем-то тяжелым.

– Ты что, серьезно?

– Да. Это ведь мне нельзя бегать, а не тебе. Ты, Ян, Томаш и Оливер – вы с детства и дня не могли провести без своих занятий в берлоге. А теперь ты торчишь дома со мной…

– Прекрати! – он оборвал ее на полуслове.

– Матиас, это важно. Я хочу, чтобы ты вместе с ребятами вернулся к тренировкам.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Хельга исподлобья взглянула на него.

– Ошибаешься. Я все понимаю. Просто…

– Я не собираюсь это слушать! – Матиас вскочил с дивана и пулей вылетел из гостиной. Хлопнула дверь в его спальню, а затем в квартире воцарилась гнетущая тишина.

Закрыв лицо ладонями, Хельга откинулась на спинку дивана и вздохнула. К счастью, родителей не было дома, иначе они уже сбежались бы на вопли Матиаса. Возможно, Хельге не стоило касаться этой темы сейчас… Слишком рано.

Мобильный в кармане пиликнул тоненькой трелью. Достав его, Хельга увидела сообщение от Оливера:

«Случайно подслушал телефонный разговор моей мамы с твоим папой. Похоже, она устраивает сегодня ужин. Увидимся вечером, Бэмби. P. S. Захвати “Книгу приключений”».

Она ответила:

«У тебя появился план?»

Оливер не заставил ее долго ждать: «Скоро узнаешь».

Совместные семейные ужины не были редкостью. Хельге очень нравились родители Оливера, а они всегда относились к ней как к собственной дочери. Так или иначе, это была прекрасная возможность развеяться и снять напряжение, которое в последнее время становилось все сильнее и давило со всех сторон.

* * *

Ужин удался на славу. Хельга так наелась, что едва могла дышать. Отодвинув тарелку с десертом – самым вкусным в мире лимонным пирогом – она откинулась на спинку кресла и вытянула под столом ноги.

– Дорогая, налить тебе еще чаю? – поинтересовалась сидевшая напротив мама Оливера, высокая светловолосая женщина с мягкими чертами лица и большими зелеными глазами. Она носила круглые очки в тонкой черной оправе, любила платья и отдавала предпочтение массивным украшениям. Все в ее образе гармонично сочеталось.

– О нет, что вы, Тереза. – Хельга покачала головой. – Спасибо, все было очень вкусно! Особенно пирог… Если вы не захотите поделиться рецептом, мне придется пробраться к вам ночью и похитить его.

Тереза звонко рассмеялась.

– Я рада, что тебе понравилось. – Она перевела взгляд на Оливера, ерзавшего на стуле возле Хельги. – Но его испек Оливер. Он хорошо справляется не только с итальянской кухней, но и с выпечкой. Особенно сладкой! Ты разве не пробовала его фирменный «Красный бархат»? Я не устану повторять, что ему стоило стать кондитером.

– Что? – Хельга злобно покосилась на Оливера. – Ты же клялся, что кондитерское дело не твой конек! На вечеринке ко дню рождения Лидии Виолетте пришлось угрожать тебе, чтобы ты сварил шоколадно-мятный соус.

– Он не любит об этом говорить, – тем временем продолжала Тереза. – Только талант не скроешь… Оливер прекрасно умеет печь.

– Это все ложь, – сказал он, вызывающе посмотрев на мать.

– Нет, правда.

– А я говорю, что ложь.

– Хочешь сказать, что твоя мама обманщица? – спросила Тереза.

– Моя – нет, а вот вы, дамочка, вполне, – парировал Оливер.

Тереза рассмеялась.

– И в кого ты такой, не пойму. – Она встала из-за стола и взглянула на мужа, Мартина, который увлеченно рассказывал родителям Хельги о своей последней поездке в Вену. – Давайте перейдем в гостиную, там будет удобнее.

– Замечательная идея, дорогая, – оживился тот. – Пойдем, у нас припрятана бутылка отменного вина! Заодно покажу вам снимки, которые успел сделать в перерывах между концертами.

Превозмогая сонливость, Хельга неохотно поднялась с места.

– Лжец, – шепнула она Оливеру.

Он никогда не рассказывал ей о своих скрытых способностях, более того – врал.

– Это все клевета, – вздохнул он. – Клянусь!

– Даже не надейся… Тебе придется многое мне объяснить. – Хельга предостерегающе подняла указательный палец.

Расположившись на полу перед диваном, Хельга окинула взглядом гостиную. Здесь было много предметов из дерева и декоративного камня. Значительное место отводилось коллекции виниловых пластинок с классической музыкой: ими были уставлены полки, тянущиеся вдоль одной из стен. Родители Оливера были скрипачами и познакомились, учась в консерватории. Сын не унаследовал их способностей и не интересовался игрой на музыкальных инструментах – по крайней мере, насколько было известно Хельге. Хотя она уже сомневалась, ведь еще каких-то пять минут назад она ничего не знала о «Красном бархате».

Хельгиных родителей очень увлек рассказ Мартина о его выступлении в Венском театре оперы и балета. Харизматичный отец Оливера умудрялся собрать вокруг себя толпу, даже если пересказывал прогноз погоды. Вот она – сила сценического таланта.

Матиас не пришел на ужин, сославшись на то, что плохо себя чувствует. Ага, как же. Он просто все еще злился на Хельгу. Она пыталась с ним поговорить, но он сначала отмахнулся, а потом и вовсе заперся в комнате.

– Хельга, ты планируешь вернуться к учебе? – спросил Мартин, закончив свой рассказ. – Занятия начинаются уже на следующей неделе.

Вопрос застал ее врасплох. Хельга взглянула на родителей, но они были озадачены не меньше ее. В свете последних событий приближение учебного года осталось без внимания, а если честно – о нем попросту забыли.

– Ох, прости! – спохватился Мартин, поняв, что вопрос неуместен. Его взгляд остановился на кардиомониторе Хельги. – Мне не стоило…

– Я не знаю, – призналась она, перебив его. – Но все возможно, не так ли?

– Пока рано об этом говорить, – вмешалась мама. – Врач должен сначала провести повторный осмотр, и только тогда станет ясно, стоит ли возвращаться в гимназию.

– Да, но в любом случае решать ей самой. – Отец незаметно подмигнул Хельге.

Мама стала мрачнее тучи, но промолчала. Похоже, такой вариант ее не радовал: она могла быть более-менее спокойной только в случае, если все находилось под ее контролем. Особенно сейчас.

– Кому еще вина? – спохватилась Тереза и взяла бутылку со стола.

Оливер тем временем осторожно коснулся руки Хельги.

– Пойдем отсюда, – шепнул он и кивнул в сторону двери.

Повторять дважды не пришлось. Желая поскорее покинуть взрослых, Хельга поднялась и вышла из гостиной вслед за Оливером.

Его комната напоминала книжный магазин, посреди которого кто-то поставил кровать. Везде громоздились стопки книг, которых с каждым месяцем становилось больше. Места на полках давно не осталось, так что Оливер начал складывать их прямо на пол, по периметру комнаты. Он читал много, жадно, с упоением. Каждая новая книга была для него чем-то особенным, сродни священному Граалю.

– Итак, чего еще я о тебе не знаю? – Хельга забралась на кровать.

Оливер не ответил. Усевшись рядом с Хельгой, он прислонился к спинке кровати и закрыл глаза. Она подвинулась поближе и опустила голову ему на колени.

– Бэмби, у тебя есть мечта? – спросил он, поглаживая ее волосы.

– Том Хиддлстон. Без сомнений.

Оливер хмыкнул.

– А если серьезно?

– Да как ты смеешь сомневаться в серьезности моих слов?! – притворно возмутилась она и закрыла глаза.

Повисла тишина. Хельга задумалась о словах Мартина по поводу гимназии. Ей пришлось разделить свою жизнь на «до» и «после» диагноза. В части «до» не было места стремительному падению в пропасть под названием «умирание», и это застало ее врасплох. Сложно было отыскать в «после» хоть немного места для занятий; это казалось бессмысленной тратой драгоценного времени.

– Оливер, твой отец прав… – тихо сказала она. – Скоро начало учебного года. Что ты думаешь об этом?

– Что Каролина Длабач будет рада видеть меня намного больше, чем я ее, – рассмеялся он.

Каролина Длабач считала себя тайной поклонницей Оливера. Но, поскольку об этом знала вся гимназия, таинственность ее любовных притязаний вызывала сомнения. Объект ее воздыхания тоже был в курсе дел, но чувств не разделял. Каролина жила на другом конце города и в течение всего лета, едва ли не каждый день, совершенно случайно пересекалась с Оливером, когда тот возвращался с тренировки. Если он был один, она, невзирая на бурные протесты, провожала его до дома, рассказывала последние сплетни и предлагала вместе поужинать. Если же с ним была Хельга, Каролине не оставалось ничего кроме как мило улыбнуться, в очередной раз попробовать испепелить Хельгу взглядом и убраться восвояси.

Хельга, Матиас, Оливер, Ян и Томаш учились в одной гимназии. Матиас и Ян были старшими, им уже исполнилось девятнадцать, и в этом году они перешли в выпускной класс. Оливеру и Томашу было по восемнадцать, и они учились в параллельных группах. Хельга была самой младшей, и в ее классе не было никого из компании.

– Я не хочу быть там без тебя, – произнес Оливер. – Но тратить время на домашние задания вряд ли входит в твои планы, даже если доктор Новотный разрешит вернуться. И это, конечно же, правильно. Просто я не представляю, как буду торчать на занятиях, зная, что мог бы провести это время с тобой… Но я что-то придумаю, не волнуйся.

Хельга зевнула и растянулась на кровати.

– Вряд ли доктор будет в восторге. Могу поспорить, что мама всячески будет поддерживать его… Будь ее воля, она бы вообще не выпускала меня из дома.

– Возможно. Но мы справимся, – тихо сказал Оливер.

Он продолжал поглаживать Хельгу по голове, и ее начало клонить в сон. Спокойное дыхание Оливера убаюкивало, теперь ей хотелось одного: свернуться калачиком и заснуть. Они долго пролежали молча, и Хельга уже начала задремывать, как вдруг Оливер спохватился:

– Чуть не забыл… Ты принесла «Книгу приключений»?

– Она в моей сумке, но я даже пальцем не пошевелю, чтобы достать ее, – проворчала Хельга, недовольная тем, что ее потревожили.

Оливер наклонился и пошарил рукой по коврику. Он знал о привычке Хельги бросать сумку на пол, а потом заталкивать ее ногой под кровать. Краем глаза она лениво следила за его движениями, но помогать не собиралась. Спустя несколько мгновений он вернулся с сумкой в руке и, расстегнув замок, выудил блокнот.

– Итак. – Он пробежался взглядом по списку на первой странице. – Бэмби, ты должна выбрать! Давай…

– Нет. Я хочу спать.

– Ты же чемпион! Ты сможешь, – не унимался Оливер.

– Не сейчас.

– Просто скажи номер. Иначе выберу сам, но в таком случае не обещаю, что это будет что-то из списка.

Хельга опять промолчала.

– Хорошо. Обещаю, что, как только ты назовешь цифру, я оставлю тебя в покое. – Оливер перешел на вкрадчивый шепот. – Ты сможешь спать здесь столько, сколько захочешь. Я даже накрою тебя одеялом и выключу свет.

Хельга подозрительно сощурила глаза.

– Я тут кое-что вспомнила, – сказала она. – О каких трех критериях шла речь, когда Томаш предположил, что Френцис флиртует со мной? Это было в день, когда мы снимали ролик, помнишь?

– О нет! Я надеялся, что ты давно забыла об этом, – простонал Оливер.

– Рассказывай!

Он обреченно вздохнул и ответил:

– Все, кто захочет с тобой встречаться, должны соответствовать трем критериям: никаких вредных привычек, никакого диско и никаких усов.

– Усов? – прыснула Хельга.

– Это Матиас придумал. Лично я ничего не имею против. Ну так что, какой выберешь номер?

– И еще – я хочу попробовать твой хваленый «Красный бархат».

– Новакова, ты всегда была такой коварной или это побочный эффект от твоих лекарств? – хмыкнул Оливер. – Нужно было внимательнее выбирать себе подругу. Ладно, твоя взяла, злой гений.

– Семь.

– О, хороший выбор! – сказал он, пробегая глазами написанные зеленым карандашом строки. Этот пункт записал сам Оливер, после того как они с Хельгой посмотрели фильм «Загадай желание» – о том, как две сестры волшебным образом поменялись телами. Комедия настолько захватила их, что Оливер и Хельга, недолго думая, решили повторить приключение сестер. Неровными буквами под номером семь значилось: «Стать кем-то другим».

Оливер отложил блокнот. Хельга встретилась с ним взглядом и улыбнулась. Часы на прикроватном столике показывали только половину двенадцатого. Из гостиной доносились смех и приглушенные голоса, разбавленные игрой симфонического оркестра. Отец Оливера включил одну из своих пластинок.

Хельга закрыла глаза. Она устала и хотела спать. Позволив монотонному звуку голосов и музыке убаюкивать себя, она неспешно погружалась в сон. Ей уже начало что-то сниться, когда она ощутила теплую руку Оливера на своем плече.

– Спокойной ночи, Бэмби, – прошептал он. – Уже совсем скоро мы станем другими.