Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
– Зе дэй ис май энеми, зе найт май френд! – перекрикивает Жека айфон. – Зе дэй ис май энеми…
Офигенная песня. И тачка офигенная. Породистая. Жека вдавливает педаль. Пришпоренный черный «яга», размашисто выпиливающий километры, рвет со светофора. Жека делает музыку громче. Жалко, не побомбить с колонок… Чуть притормозив, он сворачивает голову-крышку негазированному «архызу», купленному по дороге в замухрыжном круглосуточном. Делает глоток, морщится. Минералка теплая и оттого противная на вкус.
Он почти на месте. Красные дворы, струпья на теле города. Рядом поджидают клиентов бомбилы. Мимо них Жека сворачивает с Лиговского в широкий проезд между двумя зданиями, одно из которых поймано в зеленую строительную сетку. Останавливается перед опущенным шлагбаумом, наудачу моргает фарами. Сбоку, из невидимой ему будки, выбирается охранник и, не подходя к «ягуару», что-то произносит. Жека не слышит, что он там говорит, – брошенный на соседнее кресло айфон рубится не по-детски.
Интересно, как там интервью Анникки с экологическим бизнесменом? Когда Жека ей звонил, финка ответила, что еще не освободилась. Жека решил не думать о том, что говорил про своего босса и девушку теперь уже мертвый Вяткин. Может, ее тоже приковали наручниками? «Ноу, ол ис велл» (Нет, всё в порядке), – произнесла Анникки. Жека сказал, что едет в место под названием «Don’t Stop Bike», откуда и позвонит ей… На всякий случай он снова мигает охраннику фарами. Тот вдруг кивает, будто получает отзыв на пароль, и поднимает шлагбаум вверх. Смахнув «дворниками» прямо-таки новогодние снежинки, Жека проезжает во дворы, вдумчиво освещенные редкими фонарями. Из-за медленно падающего снега и наркотиков в крови все это кажется ему декорацией к сказкам Андерсена.
Куда теперь? В стороне от «ягуара» обжимается парочка влюбленных в пуховиках и смешных шапках. Жека опускает стекло и спрашивает у них, где здесь «Don’t Stop Bike». Ему молча, не прерывая поцелуя, показывают направление. В одном месте «ягуар» буксует в раскатанной до ледяной корки колее. Приходится повыеживаться. Через пару минут Жека заезжает в угрюмый и совсем несказочного вида тупик. Свет здесь горит лишь над металлической дверью, рядом с которой как жертва БДСМ-игрищ, не хватает только кожаной маски, прикован велосипед.
Жеке точно сюда?
Он заглушает двигатель, выключает музыку на айфоне и выбирается на улицу. Делает несколько шагов к железной двери, когда та вдруг распахивается и навстречу Жеке выходит человек.
Сердце Жеки начинает пропускать удар за ударом. Он внезапно ощущает себя тем, кто он есть на самом деле – под завязку накаченным спидами клоуном в вывернутой наизнанку куртке, в голландских джинсах, забрызганных мочой, и в носках, один из которых дырявый.
Потому что человек, вышедший из «Don’t Stop Bike», – девушка.
Сука…
Настя.
Натуральная сволочь этот Матрос. Друг называется. Намутить такую гадскую подставу… Ведь говорил ему Жека в «Долбанутых марсианах», что собирается внести Настин номер в черный список. Внес, вот она и не смогла дозвониться. А из всех Жекиных знакомых Настя знает одного Андрюху. И тот, рад стараться, вызвонил Жеку, сказал, что есть срочное дело, назначил встречу в этом то ли клубе, то ли баре. И он, как гончая под амфетаминами, рванул через полгорода…
А она красивая. Выглядит совершенно… совершенно нецензурно. Без шапки, в темно-синей парке полярного пилота из того же амстердамского магазина на Лейдсестраат, что и джинсы, которые сейчас на нем. Парка мужская, но на Насте сидит, будто на нее и шили. Жека помнит, как они покупали ее за три дня до Рождества. Лукас не пошел с ними, остался в их квартирке позависать в покер-румах. Они отправились на прогулку вдвоем. Купив парку, запивали пивом стейки в аргентинском ресторанчике на Лэнж-Лейдсдварсстраат и смотрели в большие окна на туристов, понимая, что сами ни фига не туристы в жизни друг друга. Просто все запуталось…
Ночь, снег, странная, совершенно негородская тишина.
Девушка стоит, смотрит, как он приближается к ней. Улыбается. Лирические снежинки бесшумно оседают ей на плечи, на взъерошенные, темные, с красными «перьями» волосы.
Свет вдруг становится ярче, будто внутри Насти зажгли лампу. Или она освещена амфовспышкой в Жекиных мозгах, пока он сам сгорает от любви и ненависти к ней? Как же эта ведьма тут очутилась?
Все острее. Все больнее. Все ярче и ярче…
Так ярко, что Настя прикрывает глаза ладонью. Жека оборачивается в поисках источника света.
Фары. Шум двигателей. Два подъехавших темных автомобиля перекрывают выезд из тупика. Из них молча высаживаются люди. Все в черном. В руках – световые мечи. Прямо джедаи.
Он подходит к Насте, а джедаи останавливаются возле «ягуара». Один из них несильно бьет по машине световым мечом. Оглянувшись на гулкий звук, Жека понимает, что это не меч, а бейсбольная бита со встроенным в нее фонарем.
Ему все равно. «Не откликайся на „Эй, паря“. Будь глух и нем…»
Он в полутора метрах от Насти. Свет фар, бьющих в Настино лицо, искажает его черты, стирает эмоции. Но Жека чувствует искрящее между ними электричество. Химия, которая вот-вот заставит их вцепиться друг в друга.
– Привет, – говорит девушка своим обычным голосом.
Жека сглатывает пересохшим, как пустыня, ртом и отвечает:
– Привет. Давно не виделись.
Настя смотрит на него (до конца ли он отмылся от засохшей крови в туалете «Макдональдса» на Стачек?) и спрашивает:
– Как ты?
Как он? Как каменная статуя на грани нервного срыва.
Говорит первое, что приходит в голову:
– Выпотрошенный весь. Без сердца. Больной.
Настя делает к нему шаг, берет его руки в свои. У нее теплые пальцы. Жека чувствует, как трясутся все его поджилки. Он вспыхивает, подожженный ее взглядом.
– У меня от тебя едет крыша, – шепчет Настя и смотрит мимо него.
Один из джедаев, чтобы привлечь их внимание, разбивает битой заднее стекло «ягуара». Слева, над примятым крылом машины. Осколки сыплются внутрь. Жека вспоминает слова Сталинграды, что отвечает за машину головой. Всего лишь проблемой больше, думает он. И то, что джедаи, кажется, хотят переломать ему кости, пугает его – человека, с которого уже содрали кожу, – меньше всего.
Хлопает дверь ближайшего из джедаевских автомобилей, «Ауди-А8», откуда выходит девушка в пятнистой рысьей шубе и сапогах вроде ковбойских. Она накидывает на голову капюшон. Джедаи расступаются. Двигаясь с грациозностью этой самой рыси, девушка проходит мимо покалеченного «ягуара» и останавливается на том месте, где Жека увидел Настю. Двое из джедаев, опустив биты, держатся по бокам от девушки как телохранители. Трое остальных, стерегущих тыл, выглядят застывшими терракотовыми воинами, готовыми ожить в любой момент.
У девушки и у джедаев смуглые восточные лица, высокие скулы и раскосые глаза. Казахи, решает Жека и, помимо воли, широко улыбается, вспоминая, как звучит казахский язык. Пару раз, сидя в туалете, он пробовал читать вслух надписи по-казахски на баллончике с освежителем воздуха. Умора.
– Кто это? – шепчет Настя, вставая сбоку от него.
Жека не успевает ответить, потому что казашка спрашивает, глядя на Настю:
– Это ты?
Ее голос, без акцента, молодой и глубокий, но хрипловатый и оттого сексуальный, неуместно звучит в данной обстановке.
– А кто вам нужен? – не понимая, что происходит, интересуется Настя.
– Почему ты на ее автомобиле? – казашка переключает свое внимание на Жеку. – Тоже с ней работаешь? Вас же вроде как двое…
– Нас двое и есть, – хмыкает Жека и считает, показывая на себя: – Один, – потом на Настю: – два… Погодите, сейчас еще раз пересчитаю…
Казашка стремительной кошкой приближается к нему. Джедаи-охранники не отстают как приклеенные. Казашка яростно раздувает ноздри.
– Дошутишься, что закопают прямо здесь, – говорит она.
Жека моргает и думает, будь он сейчас трезвым, наверняка бы обделался от одного только вида расширенных зрачков казашки. Черные дыры, пробуравленные серьезной дозой священного кокаина. В ее состоянии недолго поддаться эмоциям и спустить своих псов-джедаев со светящимися битами. Но Жека как одеялом накрыт волной амфетамина и желания. Несется навстречу всем опасностям, стоя на крыле взлетающего самолета.
Казашка втыкает свой бешеный взгляд в Настю. Жека замечает, что даже на высоких каблуках она на пару сантиметров ниже его подруги.
– Срисовали с камер у «Барсуков» номера белого «ягуара» той, что была в инвалидной каталке. Пробили их, – объясняет казашка Насте. – А рядом засветился такой же «ягуар», только черный. Вот этот самый… Выяснили, кто на них ездит и что за репутация у этих подруг. Но недооценили их, – казашка говорит торопливо, будто куда-то опаздывает. – Ту, что ходить не может, так и не нашли. Только ее машину. На платной стоянке в Пулково. Удрала. Пара людей отца взяла в оборот ее напарницу. Ребята, жесткие и строгие, вцепились ей в загривок на Московском. Оба теперь в реанимации, врачи над ними с бубнами пляшут. Последняя зацепка – черный «ягуар». Нашли его на улицах. Отследили. Приехали. И кого я тут вижу?.. Ты – не она, ты не при делах. А вот что с ним? – казашка вновь поворачивается к Жеке.
Они обе смотрят на него.
– Ничего не понимаю, что за бред? – одними губами спрашивает у Жеки Настя.
– Откуда у тебя эта машина? И где та сука с дредами? – одновременно с Настей задает ему вопрос казашка.
Жека улыбается, словно Будда, медленно качает головой. Наверное, лучше всего послать джедаев и их рысью принцессу Лею на хер. Но он не успевает этого сделать. Не успевает ничего сделать, только упасть, когда один из джедаев резким колющим движением бьет его концом биты, как штыком, прямо в низ живота. Удар профессиональный. Хоть джедай не попадает, куда целил, Жеке все равно кажется, что у него внутри что-то порвалось или лопнуло. Вырвавшаяся из амфетаминовой блокады боль заставляет его забыть, что он может дышать. Задыхаясь и хрипя, Жека корчится в свежевыпавшем снегу под ногами казахов и Насти. На его глазах выступают слезы, и свет от фар рассыпается на радужные спектры.
– Все равно придется сказать, – слышит он откуда-то сверху голос казашки и видит резко приближающийся к его лицу острый носок ковбойского сапога.
Жека успевает зажмуриться и отвести голову, поэтому сапог попадает ему в плечо.
– Зачем вы сами-то, Гулай Булкирбетовна? – с сильным акцентом говорит один из джедаев. – Мы здесь на что?..
Обиделся, думает Жека и, опираясь на локти, пытается хотя бы сесть. Настя наклоняется к нему, но ее за руку перехватывает один из джедаев.
– Подожди… – говорит казашка. – Так что, рассказываешь или нет? Та, с дредами, тебя попросила перегнать машину?.. Где она сама?..
– Не знаю, – хрипит Жека, чувствуя, как подмокает задница, пока он сидит на снегу. – Кто «она»?
Казашка смотрит, как он морщится, держась за живот.
– Ладно. Забирайте его, кидайте в багажник. Разберемся!..
Несколько рук хватают Жеку за плечи, поднимают, ставят на ноги. От всех движений комок боли в животе разваливается, расползается по телу, заглушая его любовные терзания. Ошарашенный происходящим, Жека моргает глазами. Казашка наблюдает за ним с непонятным ему удовлетворением.
– Постойте!.. – произносит Настя.
– Я угнал эту машину, – перебивая ее, говорит Жека.
Наступает пауза. Казашка недоверчиво щурит взгляд.
– Угнал? – переспрашивает она.
– Да, – Жека чувствует, как его отпускают чужие руки, и делает усилие, чтобы удержаться на ногах. Оказывается, это сложно, когда боль заполняет каждую клеточку твоего тела. – Близко бы к ней не подошел, если бы знал…
Внутри него боль продолжает раскручиваться спиралью. Жека испытывает потребность задрать куртку и худи и посмотреть, все ли там у него в порядке. Может, уже что-то почернело, чтобы назавтра отвалиться?
– Он правду говорит? – спрашивает казашка у Насти.
– Правду. Мы бы ее спрятали, тут есть для этого места, – с ходу врубается и подыгрывает девушка Жеке. – Пробили бы по базе хозяина. И договорились о выкупе.
– О выкупе? Она бы вас настрогала на кусочки – вот и весь выкуп, – не разжимая губ, усмехается казашка и становится похожей на змею.
Продолжая смотреть на Настю, она спрашивает у Жеки:
– Откуда угнал?
Жека молниеносно выдает:
– От «О’Кея» на Маршала Жукова.
– Ясно, – казашка раздумывает. – Это вариант. Парни, – резко поворачивается она к джедаям, – забираем «ягуар». Сами позвоним, сами попросим выкуп, сами встретим…
– С этим что, Гулай Булкирбетовна? – кивает на Жеку один из джедаев.
Казашка пожимает плечами.
– В багажник бросьте, с собой заберем. Пригодится еще.
Жеку грубо хватают за плечи. Всего несколько часов назад он готов был прокатиться в багажнике автомобиля, но не теперь. Дрыгая ногами, Жека пытается вырваться, но держат его крепко.
– Ключи, – говорит ему джедай.
– Стойте! – вдруг произносит Настя. – Да стойте же!.. Гулай Булкирбетовна, послушайте!..
По знаку казашки все, даже Жека, безуспешно пытающийся вырваться, замирают. Казашка смотрит на Настю.
– Оставьте его, пожалуйста, – говорит Настя. – Зачем он вам? Мы же не при делах. Если что, никуда не денемся. Всегда сможете нас тут, – она машет рукой на железную дверь у себя за спиной, – найти. Да мы вам и не понадобимся. Для чего?
Холодный и безучастный взгляд скользит по Жеке.
– Ты кто ему? – спрашивает казашка у Насти.
– Я люблю его, – отвечает девушка. – Он – мои печаль и радость. И я хочу, чтобы у него все было хорошо.
В костер внутри Жеки подливают горючего. Оно вспыхивает неприкрытой яростью, и Жека чувствует, как у него подскакивает температура. Ему хочется рассказать их с Настей лав-стори этой казашке. Ну и ладно, что она ударила его. Зато она тоже на стимуляторах, поэтому легко сможет понять…
Казашка вдруг спрашивает у Насти, и в ее голосе звучит недоумение:
– Что ты в нем нашла?
Жеке становится интересно, что ответит Настя. Хорошо бы она сказала, что у него член с хобот слона. Чтобы все эти джедаи со своими светящимися палками засохли саксаулами.
– Просто не могу без него, – говорит Настя. – Если забираете его, то и меня берите вместе с ним.
– Сука любовь, да? – вскидывает брови казашка. – Ты романтик? Только за романтику надо платить, сама знаешь…
– Я заплачу, – говорит Настя. – Сколько?
Казашка оценивающе смотрит на девушку и кивает в сторону машин, на которых приехали она и джедаи.
– Садись, сейчас все порешаем… Ты тут оставайся! – говорит она Жеке. – Ключи от «яги» у него заберите! – напоминает она джедаям.
Она возвращается к своей машине. Настя, обернувшись на Жеку, идет следом за казашкой.
– Сюда, – говорит та.
Один из очнувшихся терракотовых воинов распахивает перед казашкой дверь. Та забирается в автомобиль, дверь за ней захлопывают. Настя обходит «ауди», усаживается с другой стороны.
Жека находит в кармане джинсов ключи от чужого «ягуара», за который он отвечает головой, и опускает их в протянутую смуглую ладонь. Джедай отходит к «ягуару», разглядывает выбитое им самим стекло. Двое из терракотовой троицы подходят к нему. Все вместе они начинают обсуждать, как быть с травмой, нанесенной автомобилю. Звучит это так, будто они и вправду читают написанное на баллончике с освежителем воздуха.
Под суровым взглядом еще одного джедая Жека пятится назад. Джедай не идет за ним, просто смотрит. Отступив на десяток шагов, Жека утыкается спиной в кирпичную стену и, привалившись к ней, садится на корточки. Нужно хоть что-то, чем можно заглушить раздирающую его живот боль. Прямо на глазах у присматривающего за ним джедая Жека достает и юзает с пальца порцию. Потом сцепляет руки перед собой в замок и смотрит на лениво падающий снег, нянча чуть притупившуюся боль внутри.
Он не замечает, сколько проходит времени, когда вдруг обнаруживает, что «ягуар» и оба «ауди» задним ходом выруливают из тупика. Вместо казахского джедая за ним наблюдает Настя. Жека поднимается ей навстречу. Внутренности реагируют потускневшей, как бывшая в долгом обращении монета, болью. Он морщится, но с такой уже можно жить.
– Всё в порядке? – спрашивает Жека, потому что выражение, застывшее на лице девушки, ему совсем не нравится. – О чем ты с ней договорилась? И за сколько?
– Недешево, так скажем. Потому что дешево – это все, что можно уладить с помощью денег. Но не всегда это получается, да? Во всяком случае, счастье нельзя купить.
– Можно, – пожимает плечами Жека. – А уж если не получилось, всегда найдется отличная замена этому счастью – какое-нибудь другое.
– Что случилось с Питером, пока меня тут не было? Почему теперь здесь все ходят обдолбанные? Будто сам город торчит на дури…
– Про всех не знаю, а я… Я подсел на тебя…
Что за пургу он несет? Но Настя смотрит на него, несколько секунд молчит и говорит:
– Я тоже… – и сразу, без переходов: – Кто эта тварь? С какой, на хрен, планеты прилетела?.. Смотри…
Она распахивает парку, под которой рубашка, расстегнутая на три верхние пуговицы. Дрожащими пальцами девушка отгибает воротник, и Жека видит справа под выступающей ключицей отвратительного вида свежий засос, напоминающий начинающуюся гангрену.
– То, чем я заплатила, – поясняет Настя. – Эта сука же абсолютно ненормальная…
Ничего не понимая, Жека запахивает на ней парку, обнимает. С него самого содрали кожу. Он чувствует на своей щеке ее дыхание и влагу. Чувствует, как ему в затылок медленно и соблазнительно вкручивается болт похоти.
– Тихо-тихо, – гладит он девушку по волосам, пытаясь успокоить. – Пожалуйста, не плачь… Что она с тобой сделала?
– А что я сделала с тобой?.. – шепчет Настя. – Мне даже не хватает мужества вспомнить, что тогда было в Роттердаме…
– Да брось, – отвечает ей Жека. – Всего лишь мозги мне оттрахала…
Он чувствует, как она улыбается у него на груди. Поднимает ее лицо к своему. Смотрит в ее глаза-хрусталь. Находит сухие прохладные губы и целует их.
Не сразу, но она отвечает ему.
В «Don’t Stop Bike» Жека разглядывает висящую на стене черно-белую фотографию Ленина-велосипедиста с горным байком, потом присаживается за стойку и изучает неоконченную партию на шахматной доске, пока Настя улаживает срочные вопросы с чуваком с кислотно-ньюэйджевой внешностью, не то управляющим, не то барменом.
– Спасибо, Кир, – слышит Жека голос девушки. – Можешь идти, я сама тут все закрою.
– Лады, – отвечает Кир, потом, помолчав, говорит: – Извини, что сразу тебе не сказал. У нас тут сегодня ребята остались переночевать в «стафф онли». Они свои, просто им некуда было пойти. Не гони их, хорошо? Если что, под мою ответственность.
– Договорились… В «стафф онли»? У нас тут есть спальные места?
– У нас тут всё есть, – ухмыляется Кир. – Кроме кофе.
– А чай?
Кир показывает Насте чайник в самом углу стойки и уходит, махнув рукой Жеке. Настя запирает за ним тяжелую дверь и возвращается. Гасит весь свет, кроме двух маленьких ламп, подсвечивающих бутылки на полках.
– Я не очень-то понял, – говорит Жека. – Ты работаешь тут?
– Можно и так сказать, – пожимает плечами Настя. – Выкупила у хозяев половину доли на те самые деньги, буду теперь совладельцем и исполнительным директором. Думаем к весне, когда народ на велы присядет, сделать перезагрузку…
– Офигеть… Слушай, – говорит Жека, – давай лучше устроим перезагрузку прямо сейчас.
– То есть?
– Все обнулим и начнем заново, – произносит он.
Настя улыбается:
– Будто мы на первом свидании?
Жека берет ее за руку.
– Лучше на втором. Или когда там отношения дорастают до секса?
И они взрываются.
«Влажный блеск наших глаз…» Откуда это?
Он пьет Настю и никак не может напиться. Трогает ладонью ее лицо, чувствуя прикосновение к гладкой коже. Расстегивает до конца ее рубашку. Ему кажется, что даже их ресницы дрожат в такт. Ее глаза прячутся в переплетении теней, но Жека видит, как она улыбается. Все это странно, словно чувствовать уют в кабине реактивного истребителя, пикирующего над горным хребтом.
Они возятся на барной стойке, будто пытаются ее сломать своим весом. Теплое дерево жалобно скрипит под их полуобнаженными телами, когда Жека входит в девушку. Как обычно с Настей, ему горячо и узко. Ее пальцы сжимают его плечи, притягивая к себе. И у него мурашки от ее стонов и прикосновений. Она что-то говорит жарким шепотом. Он хватает ее за загривок, за волосы оттягивает назад, чтобы увидеть ее лицо. Они встречаются взглядами, на секунду замирают. Жеку будто расстреливают пулями. Он обхватывает ладонями спину Насти. Та начинает громко кричать, насаживаясь на него. Со стойки падают свечи и шахматные фигуры. Настя стремительно кончает, потом целует, прикусывая ему и себе губы, и начинает скользить на нем снова. В общем, все как обычно. Эта девушка – «The Prodigy» секса.
Одежда, что они успели наспех стянуть друг с друга, лежит на соседнем стуле и на полу – тающие в темноте трехмерные модели неисследованных материков. Там же, на полу, на этих материках остаются все Жекины мысли и непроизнесенные слова.
Как и раньше, они творят историю. Потом наступает мимолетная вселенная гармонии. Жека обнимает девушку и говорит:
– Трахаешься, как суккуб.
– Просто ты спидами обсажен, – отвечает Настя, и они смеются.
И вдруг слышат из темноты шепот девочки-подростка:
– Теперь понял, как это делают взрослые?.. Тренируйся – и когда-нибудь у тебя получится…
Они с Настей сидят за стойкой друг против друга, Жека – со стороны бармена. Сбоку от девушки устроились запалившие их подростки из «стаф онли». Подростки – это сильно сказано. Тимофею-Тиму, как кажется Жеке, нет и четырнадцати. Юля вроде бы чуть старше, но у этих женщин никогда не поймешь, сколько им лет.
Жека смотрит, как они втроем с Настей «изучают ихтиологию» на роллах, заказанных в суши-баре «Господи и суси» на Невском. Бокс с заказом привез низкорослый улыбчивый курьер, похожий не то на якудза, не то на недавних казахских джедаев. Тим, которого пришлось учить есть палочками, впервые пробует маринованный имбирь, васаби и роллы «унаги хару маки». Но обалдевший вид у него не только от вкусов японской кухни. Жека готов в этом поклясться.
Еду запивают чаем лапсанг сушонг, который в Китае сушат, сжигая под ним сосновые дрова. Чай воняет жжеными покрышками, горелой проводкой или советской лыжной мазью – на выбор. Наливают его, за неимением такого количества кружек, в квадратные бокалы для виски.
Жека не ест, амфетамин напрочь угробил его аппетит, а про лапсанг сушонг говорит:
– Лучше перейти сразу к алкоголю, раз уж такой выдался вечерок.
Но и спиртное, стоящее в бутылках на полках за его спиной, не прельщает Жеку. Ему хорошо и без него. Будто тело, начиненное высвобожденным наркотиком серотонином и добытыми с помощью оргазма эндорфинами, плавает в теплой ванне размером с океан. Что-то в облике Тима и Юли убеждает Жеку в том, что у них тоже не обошлось без секса. Причем, судя по рассеянному взгляду и глупому выражению на лице Тима, в «стаф онли» он лишился девственности. Научился пользоваться еще одной палочкой.
По Настиному лицу блуждает тусклая улыбка. Поставив локти на стойку, она аккуратно отправляет в рот кусочки суши, время от времени кидая на Жеку взгляды. Она – все те же «The Prodigy», только взрывная агрессия «Smack My Bitch Up» сменилась качающими битами «Diesel Power». Почти незаметно постукивая пальцами в такт играющим в его голове битам, Жека смотрит на девушку и думает, есть ли хоть немного правды в том, что было полчаса назад? Или то, что он сейчас чувствует, – всего лишь действие амфетаминов? Ему хочется верить, что все по-настоящему… Жека встречается взглядом с улыбающейся Настей и понимает, что ему не нравятся эти мысли. То, как они превращаются в один сплошной ком, из которого потом ничего не выцарапать. В какой-то момент Жека вдруг ощущает чье-то присутствие. Этот кто-то забрался внутрь него и, затаившись в области грудной клетки, наблюдает за всем происходящим с подначивающей ухмылкой. Ну-ну, посмотрим, что пойдет дальше, говорит он Жеке. Когда закончится твой трип. Сам знаешь, что почувствуешь к ней на трезвую голову. Этот нашептывающий голос внутри не для слабонервных. Жеке становится стрёмно.
С этим надо что-то делать, думает он.
Больше сладкого наркоза…
Он встает и идет в туалет. Достает из бокового кармана джинсов сверток из плотной бумаги, разворачивает. Слизистая носа сожжена, поэтому разнюхиваться он больше не собирается. Намочив слюной указательный палец, Жека макает его в остатки порошка. Сует в рот, облизывает, ждет. Сглатывает образовавшуюся горечь. Смотрит на свое отражение в несвежем зеркале и – вперед! – возвращается к остальным.
Остальные уже покончили с суши. Настя с Юлей разговаривают. О чем, Жека не слушает. Не важно. Главное, подружились. Он вспоминает сцену, разыгравшуюся тут, когда они заметили неумышленных вуайеристов.
Случилось так, что засевшие в «стаф онли» подростки захотели в туалет. Выйдя из комнаты, они услышали звуки их с Настей секса, на секундочку заглянули из любопытства и в итоге наблюдали минут пять, шепотом обсуждая увиденное, пока Жека с Настей их не обнаружили. Теперь Жека смотрит на задумчиво сидящего над остывшим чаем Тима. У того вид человека, обдумывающего убийство. Досталось парню в тот момент. «Да какого хера? Кто вас звал? – спросила тогда Настя. – Валите к себе!» Она стояла перед подростками босиком. Воспламеняющая взглядом непристойность – с обнаженной грудью (лифчик задран кверху), в трусиках, сдвинутых набок, и с лицом, на котором бушует ураган. И куда было смотреть напуганному Тиму? Когда подростки ретировались в панике, Настя повернулась к Жеке, и они громко рассмеялись. Потом оделись. Настя сказала, что хочет есть. Кухни в «Don’t Stop Bike» не было, но в углу над стойкой висело несколько флаеров заведений общепита с доставкой еды. Настя предложила «узникам» из «стаф онли» присоединиться. Вдвоем с Юлей они выбрали флаер «Господи и суси».
Словно струя ледяной воды вливается в теплую ванну, где в невесомости болтается Жекина оболочка. У него сводит сразу обе ноги. Жека вдруг вспоминает про свой брошенный у гаражей «опель». Про то, что сам находится в розыске. Странно, оказывается, что произошло это днем. Чего только не было после этого. «Спрятаться от копов, пересидеть какое-то время», – думает Жека и оглядывается по сторонам. Словно пытается найти угол, где можно отсидеться. Но «Don’t Stop Bike» не подходит для этих целей никак. Оптимальный вариант – какое-то жилье или дача за городом. Жалко, дедовскую дачу в Солнечном продали. Или сделаться чехом, вроде Насти. Каким-нибудь Иржи Шейбой. По поддельным документам умотать в Европу, в ту же Финляндию. Ищи-свищи его. Только денег нет… Настя, Юля и Тим смотрят на Жеку. Замечая это, он вдруг осознает, что думает вслух.
– Можешь в моей студии на Крестовском пожить, – через паузу, не глядя на него, предлагает Настя.
Там, где на стене висит то огромное пророческое фото с ней и двумя членами? И почему Настя прячет глаза? Она приехала сюда с Лукасом? Лучше и не спрашивать, с нее же станется…
Мурашки мечутся по его щекам и шее. Забираются в самый мозг. Эскадрон Жекиных мыслей – ни решеток ему, ни преград – аллюром летит куда-то вдаль, пока их на полном ходу вдруг не осаживает Тим. Жека слушает его сначала невнимательно, потом недоверчиво.
Тим сбивчиво рассказывает мутную и непонятную историю. Татуировки. Слова, расслышанные в предсмертных хрипах. Знаки, нарисованные на старых развалинах. Заныканные деньги… «Остров сокровищ». Не хватает только карты с крестиком, моряка на одной ноге и попугая, хрипло кричащего: «Пиастры! Пиастры!»
– Много денег? – спрашивает Жека.
Тим пожимает плечами. Он не знает. Точно не сто рублей. Жека думает, что это все хорошо хотя бы как повод свалить из города, где его ищут.
– А само место? Знаешь, где оно?
Мальчик смотрит на Жеку. Уверенно кивает и говорит:
– Я несколько раз бывал рядом. Правда, летом… И еще нужна машина. У тебя есть?
Жека снова ловит на себе Настин взгляд. Вспоминает о брошенном у гаражей «опеле». Пожалуй, раздобыть машину – не проблема. Ночь с субботы на воскресенье, на улицах полно «бомбил». Он так и объясняет Тиму. Настя через стойку вдруг берет его за руку и произносит:
– Пойдем-ка.
Они на улице. Пока они зависали в «Don’t Stop Bike», снег усилился. Это уже похоже на метель.
– Остановись, пожалуйста, – говорит Настя снегу.
Она смотрит на Жеку, и он неожиданно понимает, что это «остановись» сказано не снегу, а ему. Его разбирает смех. Девушка продолжает что-то говорить. Он не слышит, потому что не может прекратить смеяться. Захлебывается смехом. Выплевывает его. Мороз обжигает легкие.
Какая у него роль в этом «Острове сокровищ»? Раздобыть шхуну, чтобы отправиться на поиски клада? Орудовать лопатой? Вырезать из Библии «черную метку»?
Вместе со смехом возникает странное, невыносимое ощущение, что у него чешутся зубы. Жека сжимает их, проводит по ним прикушенным (и не больно ведь) языком изнутри. Потом, приоткрыв рот, несколько раз – с наружной стороны. Приятно. Раздобыть электрическую зубную щетку – вот был бы кайф. Не в том смысле, что вставить ее куда-нибудь себе, а…
– Слушай, заканчивай, – просит Настя. – Хорошо?
– Заканчивать с чем? – спрашивает Жека, переминаясь с ноги на ногу, потому что так ему гораздо удобнее, чем просто стоять.
Языком он продолжает скрести по зубам. Перед глазами метет пурга из черных точек.
– С шустрым, – отвечает Настя. – Я же вижу. Заправляешься снова и снова. С таким марафоном ты через пару часов начнешь читать заклинания и колдовать.
– Да не, – улыбаясь, качает головой Жека. – Просто не каждый день находишь сумку с ништяками…
– Тебе сняться надо… – произносит Настя, подходит к металлической двери в бар, стучит в нее ногой.
Дверь открывается. На пороге появляется мальчик.
– Тим, – говорит ему Настя, – сбегай в аптеку, пожалуйста. Найдешь тут где-нибудь рядом, на Лиговском. Возьми у них что-нибудь успокоительное.
– И зубную щетку, электрическую, – добавляет Жека.
– Не слушай его. Щетку не надо.
– Хорошо, – кивает Тим. – Сейчас, только пальто надену.
Не закрывая дверь, он исчезает за ней.
– Я люблю тебя, – говорит Жека, глядя на Настю.
Он верит в то, что говорит. Она кивает. Наверное, тоже верит, потому что ее лицо в буквальном смысле начинает сиять. Или это какой-то новый источник света?
Из бара выходит Юля, застегивающая молнию на своей оранжевой куртке.
– Я с Тимом схожу, – сообщает она.
Тим (Жека и не замечает, как он появился на улице) спрашивает:
– А это кто?
В тупик, заливая замкнутое пространство слепящим ксеноновым светом, впихивается громоздкий автомобиль размера XXXL, не меньше. Выросшие тени Жеки, Насти и Тима ползут по кирпичной стене, вытягиваются, меняют форму и ломаются, словно тот, кто в машине, наводит на стоящих в тупике порчу. Хлопья враз обезумевшего снега мечутся перед лицом потревоженными мотыльками, запертыми в шкафу. Яркий свет раздирает Жекины расширенные зрачки.
Прищурившись, он разглядывает машину. Похоже, «Шевроле-Тахо».
«Тахо» останавливается. Ксеноновые фары плавно гаснут, и на несколько мгновений, пока он не проморгался, Жека слепнет. Сквозь цветные круги в глазах он различает двоих, вышедших из машины.
Одна из них – Анникки в своем дафлкоте в крупную синюю клетку. Его спутника Жека не знает. Выглядит он как робот по добыче полезных ископаемых на морском дне, которого какой-то упоротый маг превратил в человека с южными корнями. Смуглый, как итальянец, с темными глазами, он выглядит надежным и многофункциональным. Жека внезапно начинает понимать, что это – тот самый бизнесмен, на встречу с которым он провожал финскую подругу.
Нашли его. Он же сказал, что едет в «Don’t Stop Bike». Только почему между бизнесменом и Анникки расстояние, стирающее всякое личное пространство? И выражение на ее лице почти как у Тима – смесь эмоций, возникающих при попадании в кровь гребаных эндорфинов, и вины. И удивления, когда она видит Настю.
Жека улыбается во весь рот. Как так получается, что здесь, у дверей небольшого бара для велосипедистов, собирается шестеро человек, у которых недавно был кукен-квакен? Общество анонимных… Кого?..
– Драган? – в свою очередь изумляется Юля.
«Краулинг» машет девочке рукой, в которой зажата тлеющая сигарета.
Жека вдруг думает, что Юля напугана.
Как и Анникки.
– Драган, – произносит вдруг откуда-то сбоку Тим. – То, что ищет для тебя Сталинграда, – я знаю, где это. Только надо спешить.
Войти с помощью соц. сетей: