18. Лагерь счастливых пиратов

Вот, оказывается, какое жуткое состояние называют этим смешным словом «похмелье». Раньше Тим думал, что оно, это слово, обозначает название профессии. Ну, вроде тех людей, сомелье, которые знают толк в винах. Только тот, у кого похмелье, разбирается не только в винах, но и в алкоголе вообще. Во всем, что горит, вспомнил он, как Макс говорил про участкового Дядю Степу Шейфера: «Пьет все, что горит, а что не горит – поджигает и пьет». У Дяди Степы тоже бывает похмелье? Если так, Тим его зауважал еще больше. Надо иметь стальной внутренний стержень, чтобы каждое утро начинать с внутренностей, разодранных щеткой, которой скребут шерсть у кошек и собак, и с больной головы, в которой за ночь оборудовали кузницу с грохочущими молотками.

Тим включил воду, звонко (голова немедленно отозвалась болью) ударившуюся об алюминиевый поддон, заменявший здесь раковину. Потрогал рукой струю – ледяная. А горячая вода бежит из другого крана. И как их смешать? Тим сложил ладони лодочкой, подставил ее под струю холодной воды. Набрав чуть больше половины, разбавил горячей и плеснул образовавшуюся смесь более-менее комфортной температуры себе в лицо. Повторил процедуру, добавив горячей воды чуть больше, чем в первый раз. В третью «лодочку» просто погрузил лицо в надежде на больший эффект. Поморгал глазами в утекающей между пальцами воде. Хорошо бы почистить зубы, подумал Тим, ощущая во рту мерзкий вкус. Наверное, это оттого, что вчера его все-таки стошнило. Едва успел сюда добежать. И теперь даже неприятно вспоминать пятнадцатилетний виски, что он пил в кают-компании с той симпатичной девочкой Юлей, у которой такая красивая улыбка и страшный синяк на шее. Как там, интересно, она? Спит еще, наверное.

Ему бы тоже дрыхнуть и дрыхнуть, но вот ведь приспичило в туалет (в гальюн, поправил Тим себя). Пока он со сна пытался понять, где он (темнота, узкая койка под мутным взглядом дежурных красных ламп), пока вспоминал, как дойти до туалета змеиными переходами, пока боролся с внезапным головокружением и подступившей слабостью, успел проснуться.

Можно, конечно, снова лечь на жесткую матросскую койку и попытаться уснуть, но Тим хотел пить. Все, что нужно ему сейчас, – сделать несколько глотков живительной влаги. Пить воду из-под крана он поостерегся. Неизвестно, может, она техническая. Хотя он, наверное, и рискнул бы, но тут вспомнил, что в кают-компании осталась недопитая минералка. Бутылка из прозрачного пластика с выдохшейся жидкостью внутри показалась Тиму в этот момент чашкой Грааля, или как ее там называют… Оставалось только найти дорогу в кают-компанию.

Он завернул оба крана, вытер руки о джинсы, в которых спал этой ночью, и вышел из… из гальюна. Постоял в сумрачном коридоре, где горели красные лампы. Дотронулся до мертвой на ощупь металлической переборки. Ну надо же, он на подводной лодке! Прямо как в «20 000 лье под водой»! Пускай она и в надводном положении, но зато это настоящая субмарина. Интересно бы взглянуть, что и как у нее на мостике. А почему за все время пребывания на лодке он еще не видел ни одного матроса, кроме кока Кефира? Кто-то же должен нести якорную вахту? И у кого теперь спросить, как найти дорогу в кают-компанию? Тим задумался… Вспомнилась лестница, гулко грохотавшая под его шагами, когда они шли с Юлей… Если Драган не ее отец, то кто? Дядя? Старший брат? Дальний родственник?.. Вот лестница… Тим, аккуратно держась рукой за перила, поднялся. Хорошо, он сейчас босиком, в одних носках. В кроссовках опять бы расшумелся на всю подлодку… Ну да, вон люк в кают-компанию. Где-то тут должна быть кнопка, которой он открывается… Ага, вот она…

Люк с шипением отъехал в сторону, и Тим вошел в кают-компанию, где с его появлением стал разгораться, словно вот только-только сам проснулся, свет. Тим обвел взглядом пустое помещение, отметив, что вчера, уложив его спать как маленького, Юля на пару с Пылесосом (а где он прячется, интересно?) успела убрать все следы их посиделок. Минералки тоже не было видно. Тим ступил на травяное покрытие, ощущая ногами приятные, массирующие ступни бугорки. Наверное, специальные… Безо всякой надежды заглянул за диван. Вот она!..

На дне бутылки оставалось глотка три чуть солоноватой жидкости, но, кажется, никогда Тим не пил такой вкусной воды. Теперь хоть от жажды не умрет.

А где Пылесос? Он нагнулся, чтобы заглянуть под диван, и услышал шипение открывающегося люка в кают-компанию. Вздрогнув от неожиданности, Тим резко, будто его застали за чем-то нехорошим, выпрямился и обернулся. На пороге каюты стоял тот вчерашний широкий, как шкаф, мужик в ярко-красной «аляске». Тим даже вспомнил, как его называла Сталинграда. Вяткин.

Вместо приветствия Вяткин спросил Тима:

– Ты откуда тут нарисовался? Как из-под земли вырос. Везде тебя ищу… Потерял что-то?

Тим помотал головой.

– Тогда пойдем.

– Куда?

– На собеседование. Ты же вроде как на работу хочешь сюда устроиться? Вот надо и узнать, будет ли от тебя хоть немного пользы.

Тим испытал короткий испуг. Собеседование? Что, прямо сейчас? Он вообще забыл про него. И Сталинграды нет. Тим подумал, что при ней у него все получилось бы. А теперь…

– А куда мы? – спросил мальчик у Вяткина, шагая за ним по коридору вдоль красных ламп.

– Он на улице нас ждет, – не оборачиваясь, ответил Вяткин. – Подъехал специальный человек. Не с Драганом же ты собрался тереть за компьютерные дела? Он, если ты не понял, в этом ни хера не шарит.

– На улице? – удивился Тим и осознал, что ступает по полу в одних носках. – А можно мне вернуться в свой… Как он называется?.. Кубрик, да?.. У меня там кроссы… Кроссовки, то есть.

Вяткин, остановившись, оглянулся и кинул взгляд на ноги Тима.

– Я тебя возле лодки подожду… Найдешь дорогу?

– Нет, – уверенно покачал головой Тим и пояснил: – Тут все так запутано.

– У меня тоже с бодуна топографический кретинизм наступает, без навигатора никуда. Ладно, бывает… Дуй бегом, у меня смена скоро заканчивается. Жду тебя в кают-компании… И пошевеливайся! – крикнул вслед мальчику Вяткин.

Тим пошевеливался. Натянул кроссовки, влез в пуховик, про который вспомнил, лишь когда увидел его. Как тот оказался в каюте? Юля принесла? Шапку найти он так и не сумел. Не сжевал бы ее Пылесос.

Когда они с Вяткиным вышли на флайбридж субмарины, Тим понял, что с вечера, когда он в последний раз был на улице, мороз только усилился. Было темно, и Тим подумал, что не знает даже, сколько сейчас времени. Над головой, примерзнув к кажущемуся твердым небу, висели неподвижные звезды. От воды, вязкой, как топленое сало, поднимался туман, похожий на дым недавно потухшего костра. Будто залив горел всю ночь и только-только погас. Непокрытую голову мальчика, словно тисками, неприятно сжал холод. Тим накинул капюшон пуховика и осторожно втянул в легкие пустой воздух со странным запахом нераскуренного табака.

– Осторожней! – громко произнес Вяткин, уже с земли наблюдая, как Тим неуклюже спускается по скользким сходням.

Он подхватил мальчика, едва не съехавшего по мороженному железу на заднице, хохотнул и сказал:

– Это чтобы враги до нас не добрались.

– Враги? Какие?

– Всякие… Садись в машину.

Тим, потянув на себя пластиковую ручку, открыл дверь черного внедорожника, в салоне которого на разные голоса тихо спорило само с собой радио. Уселся в кресле, где мог поместиться еще один Тим.

– А как пристегиваться?

– Да не надо, тут три минуты ехать…

Вяткин завел двигатель, включил ближний свет. Внедорожник тронулся с места, выехал за ворота, которые им открыл человек, с головой, как черепаха в панцирь, спрятавшийся в черную куртку с длинными полами.

Внедорожник ехал, как смог разобрать мальчик, той же дорогой, что вчера его привезла сюда Сталинграда. Тим оглянулся назад (вдруг собеседование пройдет неудачно, и он больше сюда не вернется?), но из-за света прожекторов не смог ясно разглядеть субмарину, только какую-то тень.

Полуразрушенные производственные корпуса, торчащая из горы металлической стружки рука, присыпанные снегом трактора. Вяткин притормозил перед проходной, вышел навстречу охраннику, перекинулся с ним несколькими фразами и открыл для досмотра багажник автомобиля. Все это время Тим сидел, уставившись на застывшие зеленые цифры часов на приборной панели: «07:12». Гипнотизировал их немигающим взглядом и думал о собеседовании.

– Я сразу обратно, – сказал охраннику Вяткин, перед тем как снова сесть в машину.

Тот кивнул и махнул рукой коллеге, засевшему в будке из белого кирпича:

– Поднимай!

Шлагбаум медленно поднялся, и внедорожник проехал под ним.

Сразу за проходной, через проспект Стачек, замер город. Морозный утренний полумрак, разбавляемый уличными фонарями и светом, который испускали редко горящие окна, был неподвижен и похож на загустевший в сенях бабушкиного дома холодец. Редкие автомобили безуспешно пытались растормошить спящие улицы.

Тим посмотрел на Вяткина:

– А чего пусто так?

– Суббота, – пожал тот плечами. – Никто не работает, кроме таких вот бедолаг вроде меня.

Тим подумал, что не очень-то Вяткин похож на бедолагу, но вслух говорить об этом не стал.

– Вон та машина, – кивнул Вяткин на припаркованную в пяти метрах от внедорожника иномарку с притушенным огоньком такси на крыше. – Он еще таксует по ночам, халтурит. Будто мало ему Драган платит… Хочет, наверное, все деньги на свете заработать… Иди к нему, я тебя тут подожду.

На внезапно ставших ватными ногах Тим медленно направился к такси с какой-то витиеватой надписью на капоте и дверях. В салоне включился свет. Человек, сидевший в машине, сначала посмотрел мимо Тима, потом заметил мальчика и махнул рукой. Тим сглотнул пересохшим ртом, провел по нёбу наждачным языком и остановился в нерешительности. Таксист коротко посигналил. Его явно не устраивала скорость перемещения Тима из пункта «А» в пункт «Б». Тим вздохнул и шагнул как на эшафот, а ожидавший его человек сам открыл дверь изнутри.

– Залезай, – сказал он мальчику неожиданно молодым голосом. – И не спи – замерзнешь.

Таксист, который почему-то должен был проводить с Тимом собеседование, оказался молодым, младше Сталинграды, парнем. Из-за узких глаз у водителя был скользкий вид, как у только что вытащенной из воды рыбы.

– Это ты собираешься с драгановским порносайтом работать? – спросил водитель, тоже не без удивления разглядывая Тима. – Лет тебе сколько?

– Возраст – это не только две цифры… – глядя перед собой, уже во второй раз повторил слова Драгана Тим. – И мне никто не говорил, что это порносайт…

– Да лучше бы это был порносайт, меньше проблем… – отмахнулся парень. – Это я так… Слушай, мне скоро выручку с тачкой в контору сдавать, потом – на смену в больничку, так что давай по существу, без бла-бла… Рефакторингом приходилось заниматься? И с какими фреймворками работал?

Тим оторопело молчал, не зная, что и ответить на всю эту абракадабру.

* * *

Когда дела идут хуже некуда, надо просто верить, ждать и не унывать – и все будет хорошо. Как сейчас, когда Тим, сидя в углу камбуза, наворачивал поджаренный хлеб (Кефир назвал его тостом) с тонким слоем намазанного масла и запивал это соком, только что выжатым в высокий стеклянный бокал из трех марокканских апельсинов. Невысокий, чем-то похожий на Стивена Сигала из фильма «Захват», который показывал ему Макс, энергичный кок в фартуке и в белой блузе с закатанными рукавами, повернувшись к Тиму спиной, готовил ему омлет из двух яиц и нескольких тонко нарезанных ломтиков бекона. Помешивая деревянной лопаткой, жарил его не на сковороде, а на варочной (или все-таки жарочной?) поверхности, плоской, металлической и такой огромной, что на нее можно было спокойно уложить всего Тима и еще хватило бы места на яблоки, чтобы придать его вкусу кисленький оттенок. Тим хихикнул и сглотнул слюну, наполнившую его рот от стоящих на камбузе запахов.

– Через две минуты, – Кефир будто услышал мысли Тима и, оглянувшись на него, кивнул на кухонный стол. – Бери табуретку, присаживайся.

Тим с некоторым усилием подвинул к столу высокую табуретку, взгромоздился на нее, как пластилиновая ворона на верхушку ели (или пальмы?).

– Большому куску и рот радуется, – поставил перед ним квадратную тарелку Кефир. – Приятного аппетита.

– Спасибо огромное.

Присыпанный петрушкой дымящийся омлет с беконом выглядел скоропортящимся произведением искусства. Даже не хотелось нарушать его гармонию выданной коком блестящей, как хирургический инструмент, вилкой.

– Ты кушай, – похлопал мальчика по плечу Кефир, – набирайся сил… Чай или кофе будешь?

– Кофе, если вам нетрудно. Да я могу и сам…

– А чего трудного – кнопку нажать? – усмехнулся Кефир. – Машина сама сварит. Какой кофе будешь?

– Можно американо? С молоком. Если, конечно…

– Да без проблем.

Кефир достал из высокого холодильника початую коробку молока и переместился к кофемашине, загородив ее от взгляда Тима. Через полминуты кофемашина зашумела.

– Значит, ты теперь наш компьютерный юнга? – с интересом посмотрел кок на мальчика.

– Ага, можно сказать и так, – кивнул головой Тим и только по расплывшейся улыбке Кефира сообразил, что опять не понял шутку кока.

– Ладно, мой ноутбук как-нибудь посмотришь, Тим? Раз уж ты у нас компьютерный червь. А то глючит постоянно.

– Конечно, когда скажете, – произнес мальчик. – Хоть сейчас.

– Сейчас не болтай, ешь, пока горячее.

Тим подцепил вилкой кусок рассыпчатого омлета. Смешно все-таки Кефир назвал его – компьютерный червь.

Полчаса назад, в салоне такси, под пристальным взглядом узкоглазого водителя, представившегося Игорем, Тим не чувствовал себя компьютерным червем. Первая же фраза собеседника про асинхронные джаваскрипт-запросы словно выбросила мальчика за пределы территории, где действует земное тяготение. Задыхаясь, он болтался в безвоздушном пространстве, а вокруг, со слышным только ему грохотом отталкиваясь друг от друга, вращались все эти «эмуляции интерфейсов», «статические методы» и «контроллеры ролей безопасности». Услышав наконец что-то полузнакомое про «куки», Тим попытался ухватиться за них, как за ракетный ранец джетпак, но наткнулся на подернутые ленцой глаза Игоря.

– И на фига я сюда приехал? – спросил он у самого себя, но продолжая при этом смотреть на Тима. – Мне сказали, отыскался программист, которого я, кстати, и без них могу найти, а тут – ламер… Напел этим, – Игорь кивнул в сторону привезшего Тима внедорожника, – что ты крутой спец? Или по блату сюда пихнули? Или ты на самом деле считаешь себя лютым программером?

Что тут ответишь?

– Не считаю, но хочу попробовать, – сказал Тим, глядя перед собой. – Мне кажется, у меня может получиться. Мне очень нужно…

Игорь пожал плечами:

– Стать быдлокодером особого таланта не надо, конечно. Только тут не школа и не курсы повышения квалификации. Нужно работать, для того и нанимают…

В повисшей паузе Тим подумал о том, куда ему теперь? Возвращаться в Выборг? Денег на электричку хватит. Только надо рюкзак и шапку забрать с лодки.

– Знаешь что, – прервал невыносимо затянувшееся молчание Игорь. – Есть вариант. Побудешь кем-то вроде подмастерья, ну, как поросенок у повара… Посуду там помыть, крапиву для салата голыми руками нарвать… Архитектуру банки хоть знаешь?

Банки? Какой? Тим знал, что банками называются отмели в заливе, где лучше всего ловить рыбу. Он удивленно посмотрел на Игоря. Тот разглядывал его колючим оценивающим взглядом.

– Как компьютер пашет, сечешь? – нетерпеливо спросил Игорь. – Или только кнопку питания умеешь нажимать?

– Знаю, конечно! – почему-то испугался Тим. – Я же свой компьютер сам собирал. И чинил еще…

– Хоть что-то… – Игорь задумался, побарабанил пальцами по рулю. – У меня такая идея. Говорю им, – он снова кивнул на внедорожник, – что ты мне нужен. Для чего – это уже моя проблема. В качестве рабсилы и пушечного мяса. Каштаны из огня таскать. Будешь надрачиваться потихоньку в этом деле. Там строчку кода подглядишь, тут чего-нибудь сам придумаешь, если ты такой способный парень. Выбьем тебе оклад. Не золотые горы, но на хлеб и огненную воду хватит. И ты мне отдаешь, скажем… треть. За содействие. Все равно будешь на лодке этой жить на всем готовом, даже посуду мыть не надо… Идет? А программер у нас другой будет. У меня есть на примете. Скажу – нужен, и все тут. Один хрен, у этих бабла полно…

Тим сидел и думал, что должен вернуть долг Повешенному. Получится это сделать, если треть денег отдавать этому ушлому Игорю? С другой стороны, две трети – лучше, чем ничего. И сколько это будет?

– Долго раздумываешь, – заметил Игорь. – Так я и сам передумаю.

– Хорошо, – сказал Тим.

Игорь хмыкнул и протянул ему руку, мальчик пожал ее, надеясь, что не заключает сделку с дьяволом.

Дальше все пошло колесом.

Они договорились с Игорем, что тот позвонит, когда Тим ему понадобится. Возможно, ближе к вечеру или когда получится порешать организационные вопросы. Игорь кивнул Тиму и уехал, как только тот вышел из машины. Потом Вяткин отвез мальчика, вдруг почувствовавшего себя победителем важнейших соревнований, обратно на подводную лодку, вокруг которой все так же висели сумерки.

– Спасибо, – поблагодарил Тим, на что Вяткин, разговаривавший по телефону, даже не обернулся.

Мальчик постоял на поднявшемся ветру, поразглядывал с флайбриджа нехотя заволновавшийся, словно он был под успокоительными, залив и прошел в раскрывшийся перед ним люк. Шагая по темному коридору, Тим подумал, что, может быть, пока еще все спят, ему стоит попробовать добраться до капитанского мостика. Но тут он столкнулся нос к носу с Кефиром, спросившим, не хочет ли Тим завтракать…

– Кто рано встает, тому Кефир кефира нальет, да, Тимон?

Тим поморгал, отвлекаясь от воспоминаний, и увидел рядом с собой Юлю, которая, отыскав вторую вилку, уцепила кусок его омлета.

– Не кефира, а сока, – пробормотал Тим и спохватился. – Привет.

– Ага, привет, – кивнула Юля и отправила в рот нацепленный на вилку омлет.

– Юла, не воруй чужой завтрак. Я тебе тоже пожарю омлета, хочешь? – предложил наблюдавший за ними Кефир.

– Не-а, – помотала головой девочка, отбросив с лица рассыпавшиеся волосы. – Я чуть-чуть. Тимону же не жалко. Да?

– Не жалко, – согласился Тим и подвинул тарелку к ней. – Угощайся. Я уже наелся… А почему Юла?

– Да это Кефир называет меня так. Говорит, что у меня юла в заднице, точно? – девочка глянула на кока веселыми зелеными глазами. – На меня кофе сварил?

– Сварил. Доедай теперь, раз отобрала у парня.

– Так он наелся, – пожала худенькими плечами Юля, в два счета прикончив остатки конкурсного омлета. – Поднабрались мы вчера с тобой, Тимон, правда? – посмотрела она на мальчика и вдруг, к его смущению, подмигнула.

Тим почувствовал, что заливается краской, и, чтобы отвлечься, стал методично накладывать чайной ложкой маленькие кусочки сахара в кружку с горячим кофе. Потом размешал и осторожно, чтобы не пролить, плеснул в кофе молока из коробки.

– Мне тоже добавь, – попросила Юля, на которую Тим боялся поднять глаза. – Растяпа, смотри куда льешь!

– Все нормально, я вытру, – подскочил Кефир с тряпкой из голубой микрофибры.

– Пускай сам вытирает, нечего!

– Юла, ты пей свой кофе…

Минуту или две все молчали, занимаясь каждый своим делом. Кефир возился с непонятным кухонным гаджетом, Юля пила кофе, а Тим не столько пил, сколько прятал взгляд в кружке.

– Что думаешь делать? – произнесла вдруг девочка, и Тим даже не сразу понял, что она обращается к нему. – После завтрака?

– Не знаю, – поднимая голову, но продолжая глядеть мимо Юли, ответил Тим. – Я… Я Кефиру обещал посмотреть его ноутбук.

– Ага, – кивнула Юля. – Чего там смотреть его барахло старинное? Если сломался, пусть Кефир себе новый покупает… Он тут рассказывал, что машину собрался брать. Сегодня пригонят, да?.. На машину деньги, значит, есть, а на ноутбук нет?

– Так бывает, Юла, – пожал плечами Кефир, – сплошь и рядом… У тебя, гляжу, есть планы на Тима?

– Да какие там планы? – усмехнулась Юля. – Свозить приодеть его надо. Посмотри, в чем он ходит.

– А в чем? – одновременно спросили Тим и Кефир.

Тим попытался взглянуть на себя со стороны. Свитер с черно-золотистыми узорами немного растянут, ну и что ж теперь, новый покупать? Зато он теплый. Черные, в одном месте аккуратно зашитые джинсы, в которые заправлен свитер, тоже немного велики, но не сваливаются же, а других у него все равно нет. Конечно, Юля в своей тунике с черепом и в узких джинсиках выглядела красивее, но на то она и девчонка. Ей положено.

– Тоже ничего не видишь? – спросила Юля у Кефира.

Кок помотал головой.

Юля состроила гримасу, вздохнула и сделала глоток кофе. Тим тоже. Удивительно, но кофе, сваренный Кефиром, был даже вкуснее, чем американо в «Совах».

* * *

Если бы он умер раньше, то до конца дней жалел бы, что не увидел этого.

Громадное вогнутое здание с колоннами, двумя античными скульптурами, узкими высокими окнами и фасадом, украшенным почти невидимыми при дневном свете электрическими снежинками. Торгово-развлекательный центр с большими буквами «GALERIA» над входом мимикрировал своим серым цветом под сталинские дома. Его затолкали между залитым растопленной грязью Лиговским проспектом, расходящимися от перронов Московского вокзала железнодорожными путями, где то и дело покрикивали поезда, и хмурым небом неестественного цвета от впитавшейся в него соли, которой засыпали улицы. Вдали, у горизонта, где тучи расходились, небо приобретало ало-серый, как просвечивающееся брюшко насосавшегося крови комара, оттенок, обещавший назавтра ветреную погоду.

Выйдя из метро, Юля рассказала Тиму, что «Галерею» выстроили на месте титанического котлована замороженной стройки вокзала скоростных поездов.

– А вокзал почему не сделали? – поинтересовался Тим.

Девочка пожала плечами, ответила:

– Зачем? «Сапсаны» сейчас на Московский приходят… Пойдем, Тимон.

Мальчик кивнул, и они направились к входу, едва касаясь друг друга плечами. Будучи не самым маленьким в своем классе, Тим никак не мог привыкнуть, что девочка одного с ним роста. А сейчас, одетая в модные ботинки из желтой кожи на толстом протекторе, она была на несколько сантиметров повыше Тима. Ходила она в длинной, с отороченным мехом капюшоном оранжевой куртке «Canada Goose», в которой, по словам Юли, можно было покорить и при этом не замерзнуть Северный и Южный полюс разом. На голову Юля по самые брови натянула смешную вязаную шапку с торчащими, как у лисы, ушами. В общем, по мнению Тима, по городу и под ним, в душных, заполненных людьми вагонах, он путешествовал с настоящей красавицей. Которая нисколько не игнорировала его, а развлекала всякими интересными разговорами, постоянно выдавала понятные Тиму шутки и весело смеялась над его собственными, показывая белые ровные зубы. Мальчик ехал, не обращая больше ни на что внимания, но в какой-то момент умудрился поймать Юлю, не удержавшуюся на ногах из-за резкого торможения и полетевшую прямо на него. В тот коротенький миг он вдруг ощутил внутри себя странное тепло, которое раньше, в лучшие дни, чувствовал только в обществе Макса.

Из дверей «Галереи», как из-под ватного одеяла, веяло искусственной оттепелью. А внутри было царство стеклянных витрин, вывесок, столов, за которыми женщинам на глазах у всех красили ногти, и денег, переходивших из рук в руки. Денежный вопрос они с Юлей решили еще на подлодке. Голосом, не терпящим возражений, девочка сказала, что она пока заплатит за новую одежду Тима, а потом они разберутся.

– Заткнись, Тимон! – сказала она попробовавшему спорить с ней мальчику. – Так и собираешься ходить всю дорогу в своих обносках-обсосках?

Потом они долго блуждали по магазинам. За всю свою жизнь до этого Тим ходил по ним меньше, а в таких и не бывал никогда. Даже если бы у него были деньги, он бы побоялся сюда зайти. Но Юля буквально за руку тащила его через строй улыбающихся девушек-продавцов, через горы разнообразной одежды, развешанной на вешалках, через очереди в примерочные и кассы, на которых расплачивалась кредитной карточкой «Visa». В одном месте у Юли спросили паспорт, и она полезла за ним во внутренний карман своего «гуся». Тим подглядел, что фамилия его спутницы Романова. Отчество разобрать не успел, но точно не Драговна. Алексеевна, кажется.

Они накупили ему целый ворох шмоток, едва поместившихся у мальчика в руках, а потом Юля погнала Тима в туалет.

– Переоденься, – сказала она ему. – Старое положи рядом с мусоркой, только не складывай в пакет, а то еще подумают, что ты бомбу оставил.

– Рядом с мусоркой? Одежду? – изумился Тим. – Выкинуть?

– Не рассусоливай сусоли, Тимон, – стальным голосом приказала Юля. – Делай, что тебе старшие говорят.

В тесной, но чистой кабинке туалета он опустил крышку унитаза, расставил пакеты с покупками и стал облачаться в купленные, приятно пахнущие вещи. По контрасту с новой старая одежда показалась Тиму действительно достойной только мусорного ведра.

Он натянул на себя узкие цвета хаки штаны с многочисленными карманами по бокам (Юля назвала эти штаны «карго»), черную, прямо-таки математическую футболку с расфокусированной буквой «пи» на груди, джинсового цвета кофту с начесом с коричневыми заплатками на локтях и капюшоном. Капюшон накинул на голову, после чего надел черное полупальто из магазина «H&M», а капюшон оставил снаружи, как ходили тут многие. Даже Повешенный, вспомнил Тим и поспешно отогнал от себя неприятные мысли об ожидающем выплату долга наркодилере. Покрытые белесыми разводами кроссовки он сменил на датские зимние ботинки из, как объяснила продавщица, кожи яка. Ботинки стоили чуть меньше бабушкиной пенсии, хотя вряд ли яку было от этого приятнее.

Немного смущаясь, Тим вышел из кабинки. Оглянувшись, он положил старые вещи, как учила Юля, возле ведра, набитого смятыми бумажными салфетками для рук. Посмотрел в зеркало и не сразу себя узнал. Оттуда, из зеркала, на него таращился какой-то взъерошенный, но вполне симпатичный паренек. Оденься в красивое – и станешь красавчиком. Тим безуспешно попытался пригладить волосы ладонью и, почему-то немного волнуясь, вышел из туалета.

– Наконец-то, – Юля оглядела его с ног до головы. – А ты ничего такой… Не то чтобы жестко круто, но вполне…

Тим смотрел себе под ноги, продолжая ощущать неловкость перед яком, чья кожа пошла на его новые ботинки. Юля хмыкнула:

– Есть хочешь?

Он набрался решимости и посмотрел улыбающейся девочке в глаза.

– Не откажусь.

– Сейчас поедим.

– Наверху? – кивнул Тим, вспомнив, что видел столики, за которыми в одиночку, парочками, компаниями и семьями ели люди.

Юля поморщилась, сказала:

– Не здесь. Надо выйти на улицу.

Казалось, что Лиговский, заболев гриппом, слег посреди города с высокой температурой. На улице мороз, а на тротуарах, на проезжей части проспекта – жидкая грязь.

– Куда мы? – спросил Тим у Юли, шагая за ней вдоль «Галереи».

– Сейчас уже придем.

За неприглядного вида большим зданием, задернутым зеленой строительной сеткой, напротив широкого проезда то ли в промзону, то ли в складской комплекс, Тим увидел будто забрызганный арабской вязью ларек с шавермой. Под большим брезентовым зонтиком с выцветшей рекламой сигарет «Ротманс» торчала пара высоких столиков для еды стоя.

– Нам сюда? – удивился Тим, увидев, как Юля направилась к приоткрытому окошку ларька.

– Здесь самая лучшая шаверма в городе, – обернулась девочка. – Потому что ее делает настоящий сириец. Они-то знают в этом толк… Привет, Хатум, – улыбнулась она, склонившись к окошку, за которым маячило лицо пожилого мужчины.

Тот широко улыбнулся в ответ:

– Джю-уля, – протяжно произнес он, – давненько тебя не видел. Как де-ела?

– Спасибо, хорошо, Хатум. А у тебя как?

– О-о’кей. Все-о о-о’кей. Стакан напо-оло-овину по-олон. Покушать пришла?

– Ага. Нам с другом две двойных, хорошо? И две «колы».

Приканчивая гаргантюэлевских размеров шаверму, обильно залитую соусом, Тим старался капать на остатки грязного снега, а не на новую одежду. Он смотрел то на Юлю, следовавшую золотому правилу «когда я ем – я глух и нем», то на проезжую часть Лиговского, по которому несся нескончаемый поток транспорта – и это в выходные. Еще с утра на Стачек город показался Тиму вымершим, а теперь… Что же тут творится в будни? Юля съела свою шаверму быстрее – может, оттого, что головой не вертела, а может, она сильнее проголодалась. Запила еду остатками кока-колы, негромко, не акцентируя на этом внимание, рыгнула.

– Куда теперь? – прожевав последний кусок нескончаемой и, как и было обещано, очень вкусной шавермы, спросил Тим.

Юля на секунду задумалась, потом взглянула на свои часы. Тим уже успел им поудивляться. У стильно выглядящих квадратных Юлиных часов не было ни цифр, ни засечек на циферблате. Только пара стрелок. Захочешь узнать по таким точное время – и ошибешься на пару недель, не меньше.

– Зайдем в одно место, если не против.

– Давай, – откликнулся Тим. – А что за место? Далеко?

– Тут рядом, – Юля махнула в сторону промзоны, прячущейся за домами. – В Красных дворах.

* * *

В кирпичных корпусах бывших железнодорожных складов – в Красных дворах, как назвала их Юля, – текла странная жизнь.

С самодельного пандуса, сваренного из ржавого швеллера и листовой «чечевичной» стали, пара перекликающихся на своем наречии веселых таджиков загружала в рассыпающуюся «газель» белые пятилитровые канистры с какой-то жидкостью. По мнению Юли, которое та не преминула высказать вслух, это был спирт для производящего контрафактный алкоголь цеха.

Потом Тим увидел вывеску с изображением прибалтийского актера, снимавшегося в роли Председателя в «Приключениях принца Флоризеля». Надпись на вывеске гласила: «Солярий „Солярис“». Рядом, будто в качестве рекламы, курил высокий негр в пуховике и шапке-ушанке.

– Постоянный клиент, – тихонько прокомментировал Тим.

Юля прыснула.

За деревянным забором во дворике, засыпанном смерзшимся песком пополам со снегом, стояли брошенные лежаки и пляжный зонтик, висел мерзлый гамак.

– «Дюны», – поймала удивленный взгляд мальчика Юля. – Тут летом жестко круто. Как на пляже.

Какой может быть пляж в центре города – без водоема, в окружении осыпающихся зданий, – Тим не понял, но поверил спутнице на слово. Сразу после «Дюн» Юля свернула в заканчивающийся тупиком переулок между двумя угрюмыми двухэтажными пакгаузами. Они прошли метров пятьдесят, и Тим увидел желтую металлическую дверь с глазком, а рядом с дверью – обледеневшую, как качели на пустынной детской площадке, парковку для велосипедов. К парковке кто-то пристегнул ярко-синий байк на толстых рифленых шинах, выглядевший как папуас в набедренной повязке на льду Ладоги. На самой двери Тим прочитал надпись, сделанную по трафарету черной краской из баллончика: «Don’t Stop Bike».

Хитрым партизанским кодом (длинный, короткий, длинный, два коротких) Юля позвонила в висящий сбоку от двери пронзительный звонок. За дверью раздались шаги, и им открыл парень лет двадцати или чуть старше в темно-синей футболке с надписью: «Smoke rises, ashes fall» вокруг пылающего, как на пионерском значке, костра и с волосами, осветленными, как у Скутера.

– Юля Парк? – спросил парень, прищуриваясь. – Тыщу лет тебя не видел. Привет. Какими судьбами?

– Привет, Кир, – ответила девочка. – Проходила мимо. Пустишь нас ненадолго?

– Ну, мы еще вроде как закрыты, – пожал плечами Кир, а потом улыбнулся. – Но тебя пущу в любое время.

– Спасибо, – улыбнулась в ответ Юля.

– А кто это с тобой?

– Друг мой. Тимон.

– Друзья – это хорошо, – кивнул Кир. – Просто друг всегда поможет перевезти вещи при переезде, а настоящий друг поможет спрятать труп.

Он высунулся за дверь, мельком глянул на велосипед, потом посторонился, пропуская Юлю и Тима, и загрохотал за их спинами накладным замком.

Оказалось, они пришли в бар. Половину длинного и узкого полутемного пространства занимала стойка, за ней стояли на полках бутылки и светился холодильник с прозрачной дверцей, наполненный банками с пивом, как аквариум рыбками. Стены были залиты монтажной пеной, при неверном освещении выглядевшей разросшейся колонией агрессивной плесени. На стенах висели с десяток оранжевых, синих и зеленых виниловых пластинок, черно-белый портрет велосипедиста на навороченном горном байке, но при этом в пиджаке и котелке (Тим с изумлением узнал в велосипедисте Ленина) и распятый, по-другому и не скажешь, велик без заднего колеса. В самом дальнем углу Тим заметил диджейский пульт и удивился, как в такой тесноте можно устраивать танцы.

Юля, а за ней и Тим взобрались на барные стулья. Положили снятые пальто с курткой на свободные места. Несколько толстых незажженных свеч, расставленных на стойке, несли караул, вроде пограничников, стерегущих царство бутылок. Чуть правее скучала шахматная доска с расставленными на ней фигурами. Недоигранная партия, в которой явное преимущество было у черных.

– Что будете? – поинтересовался зашедший за стойку Кир.

У него был острый, но при этом будто подтаявший взгляд, на шее болтался шнурок с бусами, сделанными из свернутых ворсом наружу продолговатых кусочков меха. Судя по рыжему цвету и длинному ворсу, это могла быть или лиса, или белка.

– Можно мне водку с «рэд буллом»? – спросила Юля.

– Не вопрос. А твоему другу?

– Я бы кофе выпил, – сказал Тим.

Кир покачал головой.

– Кофе нет. Только «композитор».

– «Композитор»? – не понял Тим.

– Чайковский. Отличный. Лапсанг сушонг. Как раз по зиме.

– Да, ладно. Если нетрудно.

Кир кивнул, щелкнул по кнопке, включая спрятавшийся под стойкой чайник, а потом отвернулся, достал с полки початую бутылку «Столичной», плеснул грамм сорок в высокий стакан, кинул туда же кусочек вялого лимона и доверху долил «ред буллом» из холодильника.

– За счет заведения, – улыбнулся Кир Юле и стал возиться с чаем.

Лапсанг сушонг не понравился Тиму. Он вонял жженой резиной. И на вкус тоже был как резина, сколько ни сласти. При этом внутри от него стало так жарко, что мальчику пришлось расстегнуть свою новую кофту, чтобы не вспотеть.

Юля и Кир обсуждали между собой новости про общих знакомых, при этом Тим обратил внимание, что говорил больше Кир, а Юля все помалкивала в тряпочку и тянула через трубочку коктейль. Как понял Тим, их знакомые по большей части были велосипедистами, и новости про них были соответствующими. Кто-то уехал на пару недель на покатушки в Копенгаген, кто-то вообще – в Индию, выложив за перевоз своего байка кругленькую сумму, кто-то выставил свой вел на раздербан. Главной же новостью, по словам Кира, стала покупка у хозяев «Don’t Stop Bike» половины доли.

– Не знаю, кто купил, – пожал он плечами. – Говорят, какая-то голландка вложилась. Странно, конечно, но, по крайней мере, она из нашей темы, раз из Нидерландов. Так что грядут перемены. Жаль, что легалайз на территории бара нельзя объявить… А новая хозяйка вроде как сегодня должна заявиться…

Кое-как справившись с «резиновым» чаем, Тим отставил от себя кружку, наотрез отказался от предложенной добавки, утер вспотевший лоб и поинтересовался у Кира, где здесь туалет. Дойти до него не успел.

– У тебя телефон поговорить хочет, – сказал бармен Тиму.

Мальчик прислушался. В глубине его пальто что-то пищало. «Бабушка», – подумал Тим, суетливо выискивая трубку в новых и оттого непривычных карманах.

Оказалось, что не бабушка. Неизвестный номер. Кто еще знает его телефон? Сталинграда?

– Слушаю.

– Привет, не занят? – услышал он на другом конце линии голос Игоря.

– Это… – Тим снова взглянул на Юлю. – Я тут гуляю, город смотрю…

– Ты мне нужен тут, – перебил Игорь. – И прямо сейчас. Давай подъезжай.