И Бог улыбается мне
Моя бабушка говорит, что если совпадения происходят в жизни – то это Бог улыбается тебе.
Не знаю, не знаю. Мне Бог улыбается, когда погода солнечная. И когда на нашем участке трассы нету раздавленных кошек.
Дело в том, что я тружусь дорожным рабочим на платной трассе. У нас есть оранжевый грузовичок со всяким инструментом. И еще есть оранжевые жилеты со светящимися вставками. Я всегда работаю днем, поэтому, чтобы посмотреть, как вставки светятся, мне пришлось выйти на улицу ночью. Действительно светятся.
Сейчас весна и погода солнечная. Это очень хорошо. Я специально сажусь в кузов нашего грузовичка, чтобы не дышать сигаретным дымом. Мой напарник высаживает больше пачки в день. И мне кажется, что мой светящийся жилет больше чем наполовину состоит из вони и пепла.
Пусть себе курит за рулем. А я в кузове щурюсь на солнце и вместо тупых разговоров слушаю оперу в плеере.
Бабушка говорит, что я странный. Ну, может быть.
Она считает меня странным потому, что я, по ее выражению, ни к чему не стремлюсь. И я, по ее же выражению, инфантильный.
Насчет стремления – это она зря. Я стремлюсь накопить на квартиру. Да, я не беру ипотеку. Но каждый месяц я откладываю ту же самую сумму, которую другие выплачивают по ипотеке. Только я никому не должен. Лет через тридцать у меня будет своя квартира.
Когда я так говорю, то бабушка заявляет, что она не верит, что мне двадцать пять лет. Бабушка кричит, что я рассуждаю, как тринадцатилетний. И что через тридцать лет у меня точно будет квартира, так как она умрет, не вынеся моей тупости.
Еще она считает, что от меня пахнет дохлыми кошками. Это точно неправда. Мой жилет пахнет окурками; противно, конечно, но к дохлым кошкам это отношения не имеет. Я внимательно слежу за гигиеной и моюсь два раза в день.
Вероятно, сказывается то, что она ненавидит мою работу. И считает ее главным признаком инфантилизма.
«Другие стремятся», – говорит моя бабушка и вздыхает. А я молчу.
Я вижу, как они стремятся. Однажды впрягшись, как лошади, они тянут лямку бесконечного зарабатывания. У них ипотеки и машины в кредит.
«Ну не всем же жить с бабушкой! – говорит моя бабушка и вздыхает. А я молчу. – Некоторые женятся. Семью заводят. Божеское дело».
Бабушка, как всегда, права. Семья, конечно, дело божеское. Непонятно только, почему все мои семейные ровесники выглядят такими унылыми и мечтают хоть ненадолго улизнуть и отдохнуть, как они выражаются, на стороне.
Вот когда я отдыхаю на этой стороне, то считается, что я в поиске. А когда они – то измена. И возможность лишиться божеского дела и счастья платежей по ипотеке.
Так что я не стремлюсь. Просто коплю на квартиру. Но держу это в тайне. Ведь самое важное должно оставаться тайной.
Мне нравится моя работа. Мы ездим в грузовике и следим за состоянием платной дороги. Есть и свои трудности.
Сейчас наступила весна. Май. И солнышко светит так, что я могу ездить в кузове и слушать оперу. Это, конечно, не трудность, а удовольствие. У меня отличный цифровой плеер.
Тепло, спокойно, в ушах наушники…
А трудность в том, что по весне кошки начинают лезть на трассу. То ли у них миграция какая-то, то ли они тоже к чему-то стремятся.
В принципе, как говорит мой напарник, мы не обязаны убирать кошачьи трупики. Пройдет большая уборочная машина, смоет все струей и соберет крутящимися щетками.
Но я все равно убираю кошек с дороги. Мы останавливаемся, я спрыгиваю и специальной палкой цепляю останки. Противно только поначалу.
Мертвые кошки похожи на костюм, брошенный под колеса. Хозяин давно забыл про его существование, а костюм валяется и постепенно превращается в бесформенную тряпку. Его уже не восстановишь. Не поставишь заплатку, не зашьешь.
Бабушка говорит, что все возможно тому, кто верит. То есть если она с верой помолится Богу, то Он выполнит все, что полезно для ее души.
Не знаю, не знаю. Я пока не пробовал молиться, чтобы душа кошки вернулась в свой костюм. Потому что, во-первых, я подозреваю, что это будет неполезно для кошкиной души, а во-вторых, каждый раз, когда я встречаю кошачий трупик, «костюм» уже сильно испорчен. Будет ли кошке комфортно возвращаться в него?
Бабушка сердится, когда я задаю подобные вопросы. И кричит, что я ничего не понимаю. И что у меня нет никакой логики.
Ну не знаю, не знаю…
Чтобы не слышать ее крики и причитания, я слушаю оперу. Вообще-то я всегда ее слушаю, когда не надо слушать людей.
Мне нравится одна певица. У меня всегда с собой ее арии. Она поет письмо Татьяны Онегину. А кроме того, исполняет много других арий и на русском, и на итальянском. Но когда я услышал эту, то почему-то почувствовал, что она обращена прямо ко мне. Теперь я слушаю ее, когда еду в своем грузовичке. Ее голос в моих наушниках всегда, даже когда я соскребаю испорченные кошачьи костюмы с асфальта…
В интернете я нашел ее фотографию. Певица оказалась очень-очень красивой.
Теперь ее портрет, распечатанный на хорошем принтере, висит у меня над кроватью.
Бабушка говорит, что это тоже признак инфантилизма – пускать слюни на недостижимую светскую львицу, вместо того чтобы найти простую и хорошую девушку.
А я отвечаю, что мне попадались и простые, и хорошие отдельно. Но вместе – никогда.
На это бабушка заявляет, что понимает, почему избавились от меня мои родители и сослали к ней.
А я говорю:
– Ну не знаю, не знаю. Мне хорошо с тобой. Твоя еда гораздо вкуснее.
Бабушка считает, что я так и проживу всю свою жизнь и со мной ничего хорошего не случится.
– А как же совпадения? – спрашиваю я. – Ведь это улыбка Бога.
Но она только машет рукой. Видно, забыла свои же слова.
А я не забыл.
Совпадение произошло со мной вчера. Вчера со мной произошло совпадение.
* * *
Я ехал в кузове, когда увидел ее. Колесо ее «Мерседеса» было пробито. Она остановилась прямо на моем пути. На обочине.
Я бы все равно помог. В конце концов, я помогаю даже измятым кошачьим костюмам перекочевать в утиль. Почему бы не помочь человеку, неспособному поменять колесо на своей машине?
Но – вот совпадение – это оказалась она. Обычно женщины в жизни очень отличаются от своих фотографий. Во всяком случае, все мои подружки отличались. Даже размер груди. Я не знаю, почему так. Наверное, это эффект фотооптики.
А она была такая же, как на фото, только глаза не такие ярко-зеленые.
– Здравствуйте. Помочь вам поменять колесо?
– Конечно!
Она, кажется, хочет рассердиться на меня, но не знает за что.
Глаза не такие зеленые, как на портрете на моей стене. И лицо не спокойное, а нервное. Губа верхняя чуть подергивается.
Видно, она сама пыталась поднять машину и открутить колесо. Шея вся в капельках пота, и одна большая капля скатилась под блузку, между грудей.
– Что это вы на меня так смотрите?
– Вы очень красивая. Только глаза у вас не такие зеленые, как на фото.
Она выглядит растерянной.
– Я им говорила «не надо». А они… – Она замолкает.
И я так и не узнаю, что и кому она говорила. И что говорили ей они. Одно понимаю точно – это она не с глазами разговаривала.
– Наверное, это эффект оптики, – говорю я, чтобы подбодрить ее.
– Что?
– Эффект от фотооптики. Глаза. Но в жизни вы еще красивее, чем на фото…
Она улыбается. И сама рассматривает меня с удивлением, как будто я кошка, пережившая столкновение с «КамАЗом».
– Вы знаете, кто я?
– Конечно.
Я называю ее имя.
– Вы любите оперу?
Я задумываюсь. Да, наверное, я люблю оперу. Но точнее и правдивее будет сказать, что я люблю ее арии и фотопортрет с зелеными глазами.
– Да, я люблю оперу.
– Это очень странно, никогда бы не подумала… – Тут она осекается и замолкает. – Поможете поменять колесо?
– Вы хотели сказать, что дорожный рабочий не может любить арии. Это не совсем так. Когда я слушаю ваше письмо Татьяны, мне кажется, что ангелы вышивают звездами по ночному небу.
– Что?
– Я помогу сменить колесо.
У нее отличный домкрат, хороший баллонный ключ и совсем новая машина. Болты еще не прикипели. Я отлично умею менять колеса. Она стоит надо мной.
– Что вы сказали про ангелов?
Я отвернул уже второй болт.
– Всегда, когда я слушаю, как вы поете эту арию, мне представляются ангелы с иглами для вышивания, которые пришивают звезды к ночному небу.
Я делаю усилие, и вот на земле еще один болт.
– Вы очень странный. Вы знаете об этом?
– Да. Бабушка мне часто об этом говорит. Именно такими словами. Говорит: ты очень странный.
– Ну, я не бабушка, – усмехается она.
– Это точно. Просто говорите точно так же. Еще бабушка говорит, что я инфантильный, потому что люблю вас, а не простую хорошую девушку…
Я кручу домкрат. Это нужно делать внимательно и аккуратно.
– Вы любите меня, вы сказали?
– Ваши арии. Особенно письмо Татьяны.
Достаю запаску из багажника. А в салоне у нее портрет кошки прикреплен к торпеде. Рыжая, ушастая.
– Какая ушастая!
– Это абиссинская кошка. Одна из самых древних пород.
– Красавица.
– Вы любите кошек?
Я не знаю, как ответить.
– Да. Они бывают такие живые.
– Да! И очень веселые.
– Все кошки живые и веселые, – говорю я, – потому что, когда они не живые и не веселые, это уже не кошка, а только ее измятый костюм.
– Вы очень странный.
– Да, так говорит моя бабушка.
* * *
Я поменял колесо, и теперь она роется в кошельке. Ветер растрепал ее волосы. Это тоже очень красиво. Почти как ария Татьяны.
– Вот, – говорит она и протягивает мне тысячу.
– Не надо.
– Почему?
Я не знаю, как ей объяснить это.
– Потому что на эти деньги все равно не купить отдельной квартиры, а брать ипотеку я не хочу. Скажите, ведь то, что мы встретились, это совпадение?
– Да. В определенном роде – да.
– Ну хорошо. Я очень счастлив. У меня всегда с собой ваши арии. До свиданья.
– Подождите! – Она бежит к машине и открывает пассажирскую дверь, наклоняется и роется в бардачке. Я отворачиваюсь, потому что мне стыдно смотреть. На простую хорошую девушку мне смотреть было бы не стыдно. – Вот!
Она протягивает мне CD-диск. Это ее арии, а на обложке тот самый портрет с зелеными глазами.
– Тот самый портрет, – говорю я.
– Тот самый. И здесь есть письмо Татьяны.
– Я очень счастлив, спасибо. Хотя я не смогу слушать этот диск.
– Почему?
– Потому что у меня отличный цифровой плеер, но он не проигрывает CD.
Мы молчим.
– Но пусть все равно он останется у меня. На память.
– Пусть. – Она улыбается. – Хочешь, я распишусь тебе на диске?
– Конечно! Иначе бабушка не поверит в такое совпадение!
– У тебя есть ручка?
– Нет. А у вас?
– У меня тоже нет.
– Ладно. Тогда пусть совпадение останется тайной.
Я задумываюсь и вспоминаю.
– Ведь самое важное должно оставаться тайной.
– Ты очень странный.
Я, конечно, соглашаюсь. Тут они с бабушкой правы.
Мы прощаемся. Она уезжает. А я возвращаюсь в грузовичок. Бужу напарника. Слушаю его скабрезные шутки, и мы опять едем по нашему платному шоссе. Кошки не перебегают нам дорогу. Ни абиссинские, ни простые.
Я щурюсь на солнце.
Вспоминаю о том важном совпадении, которое только что произошло. Благодарю Бога и улыбаюсь Ему.
И чувствую, что Он улыбается мне в ответ.
