Законник
– Вот вы машину на дорожку поставили, а это пешеходная дорожка. – Он улыбается и смотрит ясными голубыми глазами.
– Хорошо, уберу, – отвечаю я радостному деду. – Мне несложно.
– Конечно, несложно. Пять секунд. Я специально предупредить прибежал, а то, знаете…
Он замолкает и ждет, пока я сдаю назад на своем неповоротливом джипе.
– Что?
– Да тут просто опасно машину оставлять. Клиенты – вон те, что на спа, и те, что в поликлинику частную, ставят машины, а потом дед Законник приходит и бьет их. Прям палкой по капоту…
– Так его в конце концов посадят… – Я заинтересовываюсь. Вижу, что есть возможность узнать об интересном персонаже. Вылезаю из-за руля.
Мой собеседник – подтянутый спортивный мужчина где-то за пятьдесят, может, к шестидесяти. Понятное дело, местный. На морщинистом лице «вечный» загар. И яркие-яркие голубые глаза.
– Не посадят, – отвечает. – Он даже не выплатил ни копейки. Все суды выигрывает. Сутяга.
Я задумываюсь. Смотрю, достаточно ли я отъехал от дорожки. Вроде достаточно. Мне все равно нужно дождаться жену. А голубоглазый не уходит.
– Скажите, ведь вы с ним знакомы?
– С кем?
– Ну с дедом Законником, что машины калечит, а потом суды выигрывает.
– Знаком, конечно. – Он широко улыбается и добавляет: – Его здесь, в Береговом, все знают.
– А в чем его мотив?
– Ась?
– Ну для чего он это делает? Что ему нужно?
– Как «что нужно»? Ясно что. Чтобы не ставили машины на дорожку.
– Понятно. Ну, мне тоже не нравится, когда закон нарушают…
– А машину на дорожку поставили.
– Ведь я же убрал. Но вот скажите. Ну вот мы с вами, например, не лупим машины, которые формально нарушили закон, но никому не мешают…
– А ведь ему мешают. – Мой голубоглазый собеседник становится суровым. – Нарушают же закон, так?
– Так.
– Ну вот. Вот дед их и наказывает. По закону.
– Погодите, ну по закону надо ГИБДД вызвать. Оштрафовать нарушителя. А не палкой по капоту.
– ГИБДД? Вы их вызвать пробовали? Да они к следующему вечеру только и приедут. – Он смотрит на меня вызывающе. Голубые глаза его, кажется, видят меня насквозь.
– Не пробовал. Меня обычно не сильно беспокоят вопросы неправильной парковки.
– Никого не беспокоят. И ГИБДД тоже.
– Ясно, – говорю. – Значит, надо палкой.
– Получается так.
– Так ведь убить его могут.
– Могут. Но не убили пока. Все, кто могли его по голове стукнуть и закопать, сами закопанные лежат. И «каски» у всех. Вот и не связываются…
– Ясно, – говорю. – У меня тоже КАСКО, и гоняться за дедом я бы не стал.
Мы молчим. И раз уж он не уходит, я прошу:
– Расскажите про него. Кто он? Почему стал таким?
– Ась? В чем его мотив? – Он широко улыбается.
– Да нет. Просто про человека.
– Ну жил мужик, жил. Военный он. Служил, пока козлы страну не развалили. Уволился из рядов. Пошел на судостроительный работать. Пока козлы не закрыли завод. Ну и совсем на пенсию переселился. Жена хвостом крутанула.
– Развелась в смысле?
– Ушла. К сестре жить. Ты, говорит, стал невыносим. Законником его прозвала. Мол, придирался к ней.
– А она-то что?
– Много чего. И по счетчику воды не вовремя показания…
– Ясно.
– Жалко ее. – Он вдруг как-то сморщился, точно откусил лимон. – Как теперь одна-то жить будет в пожилом возрасте?
Я вздыхаю. Пожимаю плечами, всем видом стараясь показать, что да. Жизнь трудная.
– Ну, – говорю, – ничего. Ему, наверное, тоже непросто. Обслуживать себя на старости лет.
– Этот справится. Он все умеет. И дел у него много. – Мой собеседник вдруг широко улыбается. – За козлами-то надо следить. Те, которые неверно паркуют автотранспорт. Только, может, вечером трудно. Когда телевизор надоедает.
– Это да. Надо.
– Но вы отъехали. Вам бояться нечего. Ладно. Пойду. На рынок схожу. Счастливо оставаться.
– До свиданья. Спасибо за беседу.
Я смотрю ему вслед. Он идет, чуть сутулясь, уверенной походкой делового человека или бывшего военного… И тут наконец я догадываюсь:
– На рынке тоже парковка?
Он оборачивается и смотрит на меня святящимися голубыми глазами:
– Да. До белой линии. Если, стало быть, по закону. До белой линии.
Передо мной счастливый человек. Он будет занят весь день, борясь и перевоспитывая козлов.
И ему никогда не бывает грустно. Может, только вечером…
Когда надоедает телевизор.
