Часть IV
Страна чудес

– Принц миновал большой двор, вымощенный мраморными плитами, поднялся по лестнице, вошел в залу дворцовой стражи. Латники спали стоя, выстроившись в ряд, с карабинами на плечах, и храпели вовсю. Он прошел множество покоев, полных разодетыми придворными дамами и нарядными кавалерами. Все они тоже крепко спали, кто стоя, кто сидя. И вот наконец он вошел в комнату с золочеными стенами и золоченым потолком. Вошел и остановился. На постели, полог которой был откинут, покоилась прекрасная юная принцесса лет пятнадцати-шестнадцати. Принц невольно закрыл глаза: красота ее так сияла, что даже золото вокруг нее казалось тусклым и бледным. Дрожа от восторга, он приблизился и опустился перед ней на колени и дарит ей поцелуй истинной любви, и девушка, как и весь замок, просыпается от зачарованного сна. Принцесса проснулась, открыла глаза и взглянула на своего избавителя. «Ах, это вы, принц? – сказала она. – Наконец-то! Долго же вы заставили себя ждать!..». Не успела она договорить эти слова, как все кругом пробудилось.

– Пап, он ее поцеловал и она проснулась?

– Именно так!

– Поцелуй обладает такой силой?

– Не просто поцелуй, принцесса. А нежный поцелуй, наполненный любовью. Просто любовь – это самое сильное в мире чувство. Любовь способна преодолеть любые преграды и препятствия.

– Любовь даже сильнее смерти, получается?

«Как жаль, что не могу сказать ей правду», – подумал я и произнес:

– Кристина, пора спать. Завтра будет прекрасный день.

Я поцеловал свою дочь в лоб, накрыл покрывалом и добавил:

– Спокойной ночи, принцесса.

– Спокойной ночи, папочка.

В комнате, где не было никакой мебели, пустота буквально давила изнутри. Весь смысл моей жизни – в прекрасном создании, что ютится сейчас в уголке этой комнаты и спит сладким сном. Ей всего десять лет. Я не могу ей рассказать всей правды об этом мире сейчас. О всей жестокости и несправедливости. Я даже не мог сказать, что ее мамы больше нет. Проклятая болезнь. Не успел найти я вовремя лекарства, и Сальма, моя жена, умерла от банального гриппа пять лет тому назад. И не спасла ее ни моя любовь, ни любовь ее прекрасной дочери. Теперь вот мы вдвоем с Кристиной скитаемся по миру, ищем самые безопасные места и поселения. Когда-то я пообещал найти для своей принцессы самое прекрасное место на земле, где мы будем счастливы – Страну чудес. И будет в этой Стране чудес все, как в сказке: любовь, добро, исполнение всех желаний. Я даже когда-то сказал, что мама будет ждать нас там. Надеюсь, когда Кристина вырастет, она все поймет и не станет меня судить.

В этот раз судьба завела нас в Дортмунд. Город, сохранивший старое название, вот только вряд ли старые нравы. Однако здесь было предельно безопасно. Я тут же снял комнату у одного старика. Старый маразматик пытался заломить цену. Все кашлял, дергал рукой, ругался и проклинал. Я был готов убить его. Но все же мы договорились. И теперь живем тут. Конечно, спим на полу, как следует укутываемся одеялами, потому что стены старого города веют холодом и сквозняками. Комфорта нет, но есть чувство безопасности и надежды.

Я смотрел на свою принцессу и уже сам начинал засыпать, как в дверь постучали. Я насторожился. Гостей я явно не ждал. Я достал свой пистолет – Mauser HSc. Пистолет, конечно, старого образца, но очень надежный. Никогда он меня еще не подводил. Легкими, еле слышными шагами, насколько мне позволили скрипучие полы, я подошел к двери и спросил:

– Кто там?

– Алекс, открывай, – последовал ответ.

Голос был доброжелательным по ту сторону двери, однако я не верю в добро этого мира, поэтому привел свой Маузер в боевую готовность, приоткрыл слегка дверь и стволом прицелился в щель. В темном коридоре был виден лишь чей-то силуэт. Он наклонил голову, посмотрел на мой пистолет, потом усмехнулся и проговорил:

– Я, конечно, ценю твою осторожность, но ты ведь не собираешься убивать старого друга?

Голос мне его и правда показался очень знакомым. Я полностью открыл дверь, но пистолет все так же держал в руке, целясь в его сторону. Он усмехнулся и подошел ближе. Я только хотел его остепенить и попросить отойти назад, как в последний момент разглядел его лицо. Годы не взяли свое, он ничуть не изменился, мой старый друг, с которым мы многое вместе пережили – Джон Андерсон по прозвищу Игрок.

– Рад видеть тебя, Алекс, – спокойно проговорил Джон и слегка улыбнулся.

В ответ я кинулся ему в объятья. Мы не виделись года три. А он, живой, невредимый, стоит передо мной. Все те же глаза, полные спокойствия и решимости. Все то же нестареющее умиротворенное лицо и та же легкая улыбка.

– Друг, как я рад тебя видеть, – говорил я, не веря своим глазам.

– Это взаимно, Алекс. Но ты пистолетик убери. А то от счастья случайно пристрелишь еще кого.

Я засмеялся, отошел от Джона и засунул пистолет за пояс.

– Как ты меня нашел? И где так долго пропадал?

– Земля слухами полнится, Алекс. Я сейчас работаю наемником у одного человека хорошего…

– Подожди, – сказал я и вышел за порог, закрыв за собой дверь. – Кристина только недавно заснула.

– Так пойдем, выйдем. Тут рядом бар есть.

– Не… Я Кристину не оставлю тут одну.

– Ничего с ней будет. В окно вряд ли кто заберется, дверь закрой на ключ. А на улицах Дортмунда так тихо и спокойно, что только волки не воют. Не в коридоре же нам стоять.

– Ладно, убедил. Подожди меня.

Я зашел в комнату, убедился, что Кристина спит крепким сном, укрыл ее как следует, выглянул в окно и пошел на выход. Закрыв дверь, я как следует проверил, что запер ее надежно.

– Ты еще минное поле вокруг комнаты расставь, – съязвил Джон.

– Иди ты!

И вот мы присели за баром рядом с моим домом. Баром это место, конечно, назвать сложно было. Уже снаружи он больше походил на заброшенное здание, где из светящейся вывески «Bar Gunter» горели только буквы «r» и «n». Внутри пустое полутемное помещение, где работало только три лампы, одна из которых мигала и мерцала так, что, глядя на нее, мог начаться нервный тик. Мусорные ведра по углам были настолько переполнены, что мусор валялся уже в метре вокруг этих ведер, а над ним летали мухи. Полы скрипели так, что казалось, сейчас провалишься в саму преисподнюю. Да и молодой бармен выглядел злым и заспанным. Думалось мне, что этот бармен вместо выпивки достанет автомат и расстреляет нас с Джоном. Но нет. Он все же налил нам выпить и отошел в сторону листать какой-то журнал и думать о чем-то своем.

– За встречу, друг, – поднял свой бокал Джон.

– Давай, – поддержал его я.

Мы сделали по глотку и отставили стаканы в сторону. Я только приготовился говорить, как Джон, не дав сказать мне ни слова, заговорил сам:

– Подожди. У меня есть для вас подарки.

– Для нас? – удивился я. – Ты прямо Санта Клаус…

Он потянулся за своим портфелем и начал в нем рыться. Через секунду он достал небольшую куклу в розовом платье, пухлыми щеками и большими голубыми глазами. Когда эту куклу наклоняешь, глаза у нее закрываются.

– Ух ты! – обрадовался я. – Кристине понравится.

– А с чего ты взял, что это для Кристины? – спрашивал Джон, нагло улыбаясь мне в лицо.

– Чего? – не понял его я.

– Это тебе, друг мой дорогой.

– Что? Мне? Да пошел ты! – Джон в ответ засмеялся, а я, положив куклу на стойку бара, сделал еще глоток виски и, повернувшись к этой наглой смеющейся морде, сказал: – Хватит уже строить из себя юмориста года. Интересно, что же тогда ты Кристине решил подарить…

Джон покопался еще в своем рюкзаке, достал оттуда пистолет и положил его прямо передо мной.

– Ладно. Если серьезно, это тебе.

Темно-серая сталь пистолета внушала ужас и завораживала взгляд. Было видно, что он новый и выпущен недавно. Но царапины и потертости намекали на то, что уже не раз эксплуатировали его. На ручке рядом с курком я заметил запекшуюся кровь и тут же спросил:

– Что это?

– Это Беретта. Получше твоего Маузера будет. Как минимум перспективнее. На сколько патронов магазин Маузера рассчитан? Восемь? А тут пятнадцать. Пользуйся, дорогой друг.

– Я имею в виду, что за кровь рядом с ручкой?

– Ах, это. Не переживай. Предыдущему хозяину эта игрушка больше не нужна.

– Ох, Джон… Спасибо тебе. А помимо вместительности магазина, чем он еще лучше моего?

– Понятия не имею. Ты меня знаешь. Я больше ножи люблю. А что касается пистолета… Стреляй в голову и будет действенно.

– В голову?

– Ах да… Ты же тот еще стрелок. В любом случае большее количество патронов все равно тебе во благо. Просто стреляй. Куда-нибудь попадешь.

Я убрал свой новый пистолет за пояс и продолжил разговор:

– Где ты был так долго? И на кого работаешь.

– На Рикардо.

– Не слышал о таком…

– Да и не надо. Человек он нормальный. Трясется за свою репутацию. Отчего никого не кидает и всю работу в сроки старается выполнить. Забавно, не правда ли? Промышляет темными делишками по-честному.

– А чем он занимается таким «темным»-то??

– Всем. Держит какую-то территорию, продает алкоголь и наркотики, целая бригада наемников у него в подчинении. Я в том числе.

– Не думал, что ты когда-нибудь станешь у кого-то в подчинении.

– Я и не стал. С Рикардо у меня все честно. Я не делаю того, чего делать не хочу. Вдобавок именно он сказал, что ты тут. Я и примчал.

– Как это он обо мне сказал? – удивился я.

– Это я его попросил. Благо ты недалеко оказался. Как принцесса твоя поживает?

– Хорошо. Взрослеет на глазах. Такая умная, ты не представляешь. Я общаюсь вот с ней, как на равных. Порой о тебе спрашивает. Ты, кстати, надолго зашел?

– Я временем не ограничен как бы.

– Это хорошо. Подожди тогда до утра. Пусть она тебя увидит. А то соскучилась по дяде Джону.

– Хех… Дядя Джон…

В нашем разговоре наступило молчание, будто с Джоном мы одновременно подумали об одном и том же. Только я собирался нарушить это молчание, как скрип входной двери сделал это за меня. Мы Джоном одновременно обернулись. В этот момент в бар вошла компания из четырех парней. На вид им было не более двадцати лет. Наглым и надменным взглядом они все внимательно оглядывали и не спеша шли к барной стойке. Один шел впереди всех, как вожак. Он держал руки в карманах, что-то жевал и плевался по пути. Другие трое следовали прямо за ним, перешучивались и мерзко посмеивались. Хотя и не производили они впечатления серьезных бойцов: все худые, все небольшого роста, с тонкими руками, пафоса им было не занимать. Шагали они вальяжно, как хозяева мира. Подойдя к барной стойке, их главный вожак тут же хлопнул ладонью по ней и наглым голосом сказал:

– Четыре пива. И поживей!

Мы с Джоном почему-то заострили внимание на них. Ребятам это не понравилось. Их вожак злым и колючим взглядом посмотрел на нас и мерзко вымолвил:

– Чего уставились, придурки?

– Остынь… – спокойно ответил ему Джон и, повернувшись ко мне, полушепотом проговорил. – Не обращай внимания. Пьяная молодежь. Чего с них взять?

– Эй! – крикнул «главный». – Не смей отворачиваться, когда я с тобой разговариваю, урод! Смотри мне в глаза, мразь!

Джон спокойно повернулся в его сторону и смотрел, как глаза этого парня наливаются кровью, из ушей будто вот-вот пар пойдет, а руки начинают трястись. В этот момент молодой бармен поставил четыре кружки пива на стойку и отошел в сторону, не желая участвовать в начинающихся разборках.

– Мальчик, – заговорил Джон все таким же спокойным голосом, – давай пей свое пиво и иди скорей домой в кроватку. Уже поздно. Не надо огорчать свою маму.

– Мальчик? – голос «главного» начал повышаться. – Мальчик?!

И тут он окончательно вспылил. Схватил кружку со стола, с криком отшвырнул ее в сторону и пошел к Джону. Его шаги словно сотрясали землю, а напряжение чувствовалось в воздухе. Его друзья посмеивались и с интересом наблюдали за происходящим. Он шел и громко ругался по пути:

– Ты, тварь, кого мальчиком назвал?! Ты не знаешь, с кем связался, ты, потомок мерзкой шлюхи. Я тебя сейчас здесь дерьмо жрать заставлю, ублюдок.

Он подошел вплотную и показательно достал свой нож. Джон же оставался предельно спокойным и просто смотрел на него.

– Знаешь, что меня больше всего возмущает в этом мире? – заговорил Джон, глядя «главному» прямо в глаза. – Так это то, что дешевки вроде тебя возомнили себя неизвестно кем.

После сказанных слов, Джон схватил этого парня за запястье и закрутил руку так, что тот закорчился от боли и выронил нож. Второй рукой Джон взял его за затылок и начал его головой дубасить стойку бара. Трое дружков кинулись на помощь, но тут за дело взялся я. Достав свою новую Берету, я решил их припугнуть и выстрелил в пол. На мое удивление, один из нападавших схватился за ногу, закричал и упал. А два других остановились на секунду как вкопанные. А в следующее мгновение развернулись и побежали с удвоенной скоростью от меня. Тем временем Джон подубасил головой «главного» стойку еще несколько раз и отпустил его. Тот постоял, покачался и упал в бессознательном состоянии. Джон, довольный, повернулся в мою сторону и посмотрел на лежащего парня с простреленной ногой, потом на меня. Улыбка резко пропала с его лица, он еще раз посмотрел на одного лежащего парня, потом по сторонам, потом на меня и заговорил:

– Алекс, где остальные двое?

– Выбежали, – ответил я, засовывая обратно Берету за пояс.

– В смысле выбежали?

– Ну я вообще в них не стрелял. Молодежь ведь, жалко. Я стрелял по полу. Хотел припугнуть.

Джон посмотрел на лежащего и стонущего от боли парня и ухмыльнулся.

– Страх налицо, – Джон еще раз посмотрел на отрубленного «главного», на держащегося за ногу и стонущего его дружка и добавил: – Короче, надо уходить. Пока те, кого ты напугал, не привели подмогу.

Джон положил на стойку три золотые монеты, взял куклу со стойки и показал мне на выход.

– Прости. Не хотел, – сказал я перед уходом парню, в которого попал. – Но ты не переживай. Оно заживет.

Выйдя, мы тут же посмотрели по сторонам. На улице было все так же тихо и спокойно. В обычное время такая тишина завораживает, но только не сейчас. Сердце бьется в бешеном ритме, гоняет по телу адреналин. Все как в старые времена. Я и Джон, всегда мы из любых ситуаций выходили победителями вместе.

– Я поражаюсь тебе, Алекс, – нарушил тишину ночного Дортмунда Джон. – Мне кажется, что ты даже в стену в упор не попадешь. Тебе надо не пистолет с пятнадцатью патронами дарить. Тебе нужен пулемет. И то, это чтобы одного простачка завалить. Это ж надо так умудриться. Стрелял в пол, попал несчастному парню в ногу.

– Ой, Джон. Перестань.

– А что?

– Да ничего. Все же хорошо закончилось. Пошли лучше ко мне сейчас. Время позднее. Спать чего-то хочется.

– Это верно…

Только мы начали отходить, как нас догнал молодой бармен.

– Подождите, ребята! – кричал он.

– Чего тебе? – повернулся в его сторону Джон. – Мы расплатились. И даже на чай тебе там оставили.

– Нет. Я не об этом. Вам лучше уходить.

– Если ты не заметил, мы и уходим, – сказал ему я.

– Нет. Вам обоим лучше вообще из города убираться.

– Чего? – возмутился Джон.

– Те, кого вы уделали, серьезные ребята.

– Шутишь? – ухмыльнулся Джон. – Обычная шпана. Сто процентов, еще и наркоманы.

– Да нет, – в глазах молодого бармена я начал замечать какое-то беспокойство и даже ужас. – Вот этот, которого вы головой об стойку долбили, – это Уильям Миллер, сын Арнольда Миллера. А Арнольд Миллер держит весь Дортмунд и прилегающие поселения. Это очень страшный человек. Делая бизнес, он своего брата не пожалел и убил. Страшно представить, по скольким трупам он прошелся в свое время. Такой дерзости с вашей стороны он не простит.

– Серьезно, – проговорил я.

– Не особо, – ответил Джон и, повернувшись к бармену, добавил: – Значит так, если тебя будут спрашивать, чьих рук дела, скажи, что здесь был Игрок.

– Игрок? – удивился бармен.

– Да. Игрок – это я.

– Джон, зачем ты? – заговорил я.

– Успокойся… Я из таких «серьезных» людей уже целое кладбище составил. За меня не переживай, – Джон повернулся к бармену и сказал: – Ладно, пока. Больше ничего не говори.

Мы подходили с Джоном к моей комнате, разговаривая полушепотом.

– С чего ты взял, что я боюсь этого Миллера? – говорил я.

– Да в тебе то я не сомневаюсь, Алекс. Учитывая даже, какой ты «стрелок», все равно не сомневаюсь. Подумай о Кристине. Ей эти разборки уж точно не нужны. Как ни крути, ей ты точно не будешь рисковать.

Подойдя к самой двери, я резко загрустил. Что пришло мне в голову? Страх. Не за себя и даже не за Джона, перетянувшего дальнейшие разборки на себя. Я испугался за свою принцессу, что ее может коснуться эта ситуация, что подонки Нового мира не играют честно, в результате чего Кристина окажется больше всего в опасности.

– Что ты предлагаешь? – спросил я, открывая дверь.

– Убираться из города. И как можно быстрее. Я одолжил у Рикардо телегу в упряжке двух лошадей. К утру мы будем уже далеко за пределами этого города. А Миллер младший будет рыдать и пускать слюни от своего бессилия что-то сделать.

В знак согласия я покачал головой и открыл дверь. Мы вошли в комнату. Кристина все так же сладко спала и немного улыбалась. Ее личико было счастливым. Мне даже хотелось пересмотреть план, дабы не отрывать ее от того прекрасного мира, в котором она сейчас оказалась.

– Ну чего ты застыл? – чуть громче сказал Джон. – Надо скорее собираться. Давай, ты собирай вещи, а я разбужу Кристину.

Я принялся в спешке набивать рюкзак всеми нашими вещами. А Джон только подошел к Кристине и начал ее будить.

– Принцесса. Давай просыпайся. Сейчас мы отправимся в новое королевство.

Кристина неохотно открыла глаза, потянулась и моментально подскочила от радости.

– Дядя Джон! – закричала она и кинулась Джону в объятия.

– Привет, принцесса, – засиял улыбкою и сам Джон, после чего достал из рюкзака куклу и, дав ее в руки Кристине, добавил: – Это тебе, маленькая принцесса.

Кристина засияла еще сильнее. Она рассматривала внимательно эту куклу, обнимала ее и нежно-нежно улыбалась.

– Ух ты! Спасибо, дядя Джон.

В этот момент я закончил собирать вещи и, подойдя к Кристине, произнес:

– Милая, мы должны уходить.

– Куда мы пойдем? Ночь ведь на дворе.

– Все туда же, дорогая. На поиски Страны чудес.

На окраине города находилась конюшня, где Джон оставил свою небольшую повозку, запряженную двумя кобылами. Владелец конюшни запросил небольшую плату за «стоянку» телеги – бутылку рома.

– Счастливого пути, – желал нам этот владелец, еле стоя на ногах и допивая ром.

Под покровом ночи мы покидали Дортмунд. Джон управлял повозкой, рядом с ним сидела Кристина и все не уставала болтать. А я разлегся сзади и смотрел им в спины. Лошади скакали небыстро, их цоканье разносилось по пустынным долинам пустоты, а телега слегка покачивалась.

– Дядя Джон, – говорила Кристина. – А вы море видели?

– Да, видел, – отвечал ей Джон.

– А правда, что море бесконечное?

– Ну как тебе сказать… Вот представь, стоишь ты на берегу и смотришь в эту даль. В этот момент кажется, что действительно нет ни конца, ни края и море сливается с небесами. И это поистине захватывает.

– Так, значит, если только кажется, то конец у этого моря есть.

– А ты смышленая девочка. Управляла когда-нибудь такой вот повозкой?

– Нет.

Джон дал в руки Кристине поводья и сказал:

– Смотри. Это поводья. Если потянешь их в правую сторону, то лошади побегут направо. Если в левую – то налево.

– А как сделать, чтобы они поскакали быстрее?

В этот момент я привстал, схватился за телегу покрепче и слегка напрягся.

– Кристина, не надо быстрее. Ночью никто не гоняет, – сказал я.

Но Кристина меня не послушала и вдарила поводьями по спинам лошадей. Те поскакали так быстро, словно их подогнала не маленькая девочка, а сам дьявол.

– Эй! Помедленней! – закричал я в этот момент.

Но никто не услышал мой крик. Кристина смеялась, веселилась и подгоняла лошадей еще быстрее. Джон довольный повернулся в мою сторону и нагло подмигнул. Телега начала скрипеть, подпрыгивать на кочках. Тогда я потянулся к Кристине, выхватил у нее поводья и начал тормозить лошадей. Через несколько секунд мы остановились.

– Здорово! – кричала довольная Кристина.

– Милая принцесса, – сказал я, – давай на будущее: ты попытаешься меня слушаться.

– Да ладно тебе, Алекс, – вступился Джон. – Твоя дочь прирожденная гонщица. Молодец, принцесса. Дай пять!

Джон поставил ладонь перед Кристиной, а она тут же хлопнула по ней своей ладонью. Улыбка буквально светилась на ее личике.

– Ладно, Джон, – сказал я, – давай все же дальше ты поведешь.

Джон взял поводья в свои руки. Телега поехала все с такой же размеренной скоростью. Я успокоился и вновь устроился поудобней в лежачем положении.

– Твой папа – скряга, – шепнул Джон Кристине, а та хихикнула в ответ.

– Я все слышал! – недовольно отреагировал я на такие заявления.

В дальнейшем мы поехали спокойно и размерено. Кристина еще немного поговорила с Джоном, потом зазевала и захотела спать. Поменявшись с ней местами, я сел рядом с Джоном, а она легла во вторую часть телеги. Я достал из рюкзака ее любимое покрывало с нарисованными парусными кораблями и укрыл ее. Она всегда мечтала увидеть эти корабли вживую. Грезила морем и бескрайними дальними просторами. Даже в скачущей по кочкам телеге Кристина уснула быстро, и на ее невинном личике появилась улыбка. Казалось, что снится ей именно такой парусник. Как на нем она уплывает в Страну чудес. Признаться, такие фантазии умиляли и меня.

Ночь была спокойной и тихой. Эту тишину нарушал лишь топот копыт и скрип телеги. А фонарь, прикрепленный к этой телеге, словно ножом разрезал тьму, освещая дорогу.

– И все же, – заговорил я с Джоном, – где ты пропадал так долго?

– Сложно сказать, – ответил он, вздрогнув, будто бы от холода. – Доходил до восточных земель. Там войны, разрухи, рабство. Ничего хорошего, короче. Долго там не пробыл, как понимаешь.

– А чего так? Подзаработал бы там… Открыл бы рабовладельческий бизнес, – улыбаясь, говорил я.

– Патронов не хватит там бизнес открывать.

– И все? Больше ничем не занимался?

– Ну, в Виго был. К Рикардо вот устроился. Да больше и ничем… Все ходил, думал.

– О чем?

– Обо всем. Непросто, знаешь ли, смотреть на брошенные здания, небоскребы, заржавевшие автомобили, от которых ничего не осталось, кроме оболочки. А музеи и театры? Теперь это разграбленные, брошенные и никому не нужные руины. Представляешь, сколько все это мы строили веками, а потом мы же и уничтожили.

– Не мы… А чьи-то амбиции.

В нашем разговоре вновь наступила тишина. Словно согласившись друг с другом, мы ехали и молча, обдумывали все, что сказали. Я уже был готов сменить тему, как Джон заговорил:

– Знаешь, я уже начинаю думать, что Старого мира и не существовало. Что все картинки и старое кино – это сказки, чтобы сейчас мы стремились к лучшему, а не напоминание о прошлом, – я лишь улыбнулся, а Джон продолжил: – Не, а правда, представь, что все будет иначе потом. Что все люди возьмут и начнут строить это светлое будущее. Вместе. И Старый мир возродится.

– Не знаю, Джон. Это чушь. Никто ни за что не возьмется. Я хочу лишь, чтоб моя дочь выросла без страха. Чтоб у нее была надежда и мечта. А что будет с остальным миром… Да пусть он в аду сгорит. Все эти руины и брошенные здания, о которых ты говоришь, – это лишь доказательство того, что человечество себя уже показало во всей красе. Вот только Кристине я желаю совсем другого. И все для этого сделаю.

– Завидую я тебе, Алекс. Тебе есть ради кого жить, и… – Джон улыбнулся и добавил: – И ради кого умирать…

– Джон, почему твоя кличка Игрок, а не Философ? Куда мы едем, лучше скажи.

Джон ехидно улыбнулся и посмотрел на меня. Я заподозрил что-то нездоровое, потому что нечасто Джон так подозрительно улыбается.

– В таверну к Гансу… – сказал он.

Внутри меня сверху пронесся ураган огня вниз, и где-то в районе живота у этого урагана состоялся ядерный взрыв.

– Куда?! – громко переспросил я, а потом обернулся к Кристине, убедился, что не разбудил ее, и переспросил еще раз: – Куда?

Во мне бушевало сразу несколько стихий в этот момент. Думаю, по моей реакции и выражению лица это было заметно, что и веселило Джона.

– Брось, Алекс. Зачем дважды переспрашивать, если ты все и так прекрасно слышал?

– Да, я тебя понял, Джон. Давай куда-нибудь в другое место поедем просто.

– Я пошутил, на самом деле. Мне нужно к Рикардо заехать. Поэтому давай вначале туда отправимся. Я просто хотел посмотреть на твою реакцию.

– Посмотрел? Доволен?

– Ты все еще ее любишь?

От этого вопроса Джона я загорелся еще сильнее, отчего едва не подскочил на месте и не спрыгнул с телеги. Я даже хотел ударить Джона, чтобы он перестал меня выводить.

– Никого я не люблю! – едва ли не криком ответил я своему другу.

Речь шла об одной прекрасной девушке. Года три назад я, Джон и Кристина заехали к Гансу. Небольшое поселение из нескольких домов и одной большой таверны. Сама таверна пользовалась невероятной популярностью среди путников, торговцев и бандитов. Поговаривали, что единственное место, где можно отдохнуть во всей Европе, – это таверна у Ганса. Сам Ганс был строгим статным стариком с нахмуренными бровями. И ему было чем гордиться. Иметь в таком возрасте восемь детей, младшему из которых было на тот момент двенадцать лет, не каждый может позволить себе в Новом мире. Однако самого Ганса никто никогда не трогал: ни бандиты, ни еще какие-либо фанатики. Так уж сложилось.

И вот сидели мы дома у Ганса.

– Алекс, пойдем в таверну сегодня! Тебе надо отдохнуть, – уговаривал меня Джон.

– Я Кристину не оставлю, – парировал я.

Не то чтобы я не хотел пойти оторваться. Напротив, я старался никогда не упускать такой возможности. Просто я действительно не хотел оставлять Кристину. Но тут в разговор вмешалась жена Ганса – Ева. Славная старушка с добрыми глазами.

– Не бойтесь за Кристину, – говорила она, – я за ней пригляжу. Тем более я ей обещала рассказать сказку про Белоснежку. Скучать она не будет, поверьте. Она у вас славная девочка. Такая умная…

Махнув рукой, я согласился. Однако не переставал переживать, что оставил Кристину и ушел куда-то веселиться. Но мои переживания испарились, когда свет померк, сменилась музыка и на сцену вышел ангел с дьявольской красотой – Лаура. Она пленила мое сердце. В ту же я с ней познакомился.

На следующий день Джон уехал в неизвестном направлении, а я продолжил снимать комнату у Ганса, чтобы быть с Лаурой. Вместе мы проводили сказочные дни, гуляли до ее работы, а потом я любовался ее танцами на сцене. Все свистели и визжали, видя ее полуобнаженное тело на сцене, а для меня она была воплощением красоты. Одной ночью я не вернулся в свою комнату, оставшись у Лауры. Это была божественная ночь. Мне давно не было так хорошо. Возможно, в этой таверне я бы мог найти свое счастье и остаться там жить. После смерти моей жены Сальмы я еще никого не мог так полюбить, как полюбил Лауру. Но после этой божественной ночи мы с Кристиной уехали и больше там не появлялись.

Джон спросил, люблю ли я еще Лауру. Да, люблю.

– Долго нам еще ехать до твоего Рикардо? – спросил я.

– Не очень. Завтра будем на месте.

Неожиданно в свете фонаря кто-то или что-то резко перебежало через дорогу. Краем глаза я хоть и заметил, что это был человеческий силуэт, но до конца я уверен не был. Лошади испугались и резко остановились, встали на дыбы и заржали.

– Что это было?! – подскочил я и вытащил из-за пояса пистолет.

Джон спокойно и не торопясь достал из своего рюкзака фонарь и начал смотреть по сторонам. Вдалеке виднелись очертания какого-то дома. Было слышно, как легкий ветер покачивает скрипучую дверь этого дома, которая то и дело постукивала. В зарослях вокруг нас начали раздаваться какие-то шорохи, которые становились все ближе и ближе.

– Кто здесь?! – крикнул я.

Ответа не последовало.

– Не нравится мне это, – промолвил Джон и достал свой кольт.

– Как думаешь, это люди? – полушепотом спросил я.

– Сомневаюсь… – промолвил он, взял в руки поводья и добавил: – Держись.

Джон резко вдарил этими поводьями, отчего лошади помчались, как от огня. К такому повороту я оказался не готов и тут же выпал из телеги. Упал я на что-то мягкое и вроде сильно не ударился. А лошади понесли телегу дальше, набирая скорость. Вокруг меня были лишь высоченные заросли, в которых кто-то копошился. Сняв свой пистолет с предохранителя, я замер и начал внимательно смотреть по сторонам. Зрение постепенно привыкало к темноте, и становилось лучше видно. Так, я увидел, как через дорогу от меня зашевелились заросли. Я затаил дыхание, медленно поднял Беретту и прицелился в эту сторону. Но сердце мое замерло, когда в ночной тишине я услышал чье-то дыхание прямо за спиной. Медленно повернув голову, я увидел, как что-то сидит в метре от меня. Сквозь темноту были видны очертания большого и крепкого человека с мордой волка и светящимися красными глазами. Оно будто не видело меня, потому что смотрело куда-то в сторону. Я решил ничего не предпринимать и надеяться, что эта тварь куда-нибудь уйдет, так и не заметив меня, потому что в Беретте не найдется столько пуль, чтобы причинить хоть какой-нибудь урон этому огромному зверю. Я лишь смотрел на него и слушал его низкое дыхание, сопровождаемое периодическим рычанием. Я так и мог остаться незамеченным, но старушка-судьба сильно подставила в этот миг. В горле у меня что-то так сильно запершило, что я не выдержал и кашлянул. Зверь с красными глазами резко обернулся ко мне. Оно меня заметило, оно оскалило зубы, зарычало и встало на две задние лапы. Тогда я увидел, как эта тварь встала выше зарослей. Следующие две секунды длились целую вечность, и их можно описывать долго. Я направил пистолет и не раздумывая принялся стрелять. Эта огромная тварь, отреагировав на мои выстрелы, как на укусы комаров, кинулась на меня. Но добраться своими клыками не успела, потому что свет моментально ослепил его. А вместе со светом раздался выстрел чего-то более тяжелого, чем пистолет. Тварь заорала диким криком и убежала в заросли. Я оглянулся.

– Алекс, твою мать! – кричал Джон, стоя на телеге, и держал в руках дробовик.

Несмотря на то что свет бил мне в глаза, я разглядел, как за Джоном стояла и проснувшаяся Кристина. Я еще раз оглянулся и посмотрел по сторонам. Никого уже не было.

– Так и будешь пейзажами любоваться?! – продолжал кричать Джон. – Давай, сматываемся отсюда!!!

Я встал на ноги и буквально заскочил на телегу. Ко мне в объятия тут же кинулась Кристина.

– Папочка, папочка, как ты? Что это было? – кричала она неспокойным голосом.

– Ничего, принцесса. Просто папа упал с телеги. Ничего страшного. Я даже не ударился.

Джон развернулся и помчал прочь из этого места. Кристина продолжала со мной говорить. Было видно, как она сильно испугалась, и от этого испуга у нее выступают слезы. Я обнимал ее и пытался успокоить.

– А в кого вы стреляли с дядей Джоном? – говорила она испуганным голосочком.

– Нам только показалось, милая. Это же ночь. А ночью даже тени деревьев могут казаться жуткими монстрами. Но они все равно остаются всего лишь тенями.

Я посмотрел на Джона. Он мчал, внимательно смотря на дорогу. Брови его были нахмурены. Ехал он молча, думая о чем-то своем. Тем временем, я рассказывал очередную сказку своей принцессе. На сей раз это была сказка моего собственного сочинения.

Не успел я рассказать до конца историю, как Кристина уснула. Я погладил ее по волосам, поцеловал и вновь присел рядом с Джоном и оглянулся. Ночь начала уходить, становилось светлее. Скоро наступит утро, и это хорошо, потому что эта ночь явно мне не понравилась.

– Интересные ты сказки рассказываешь. Сам придумываешь? – спросил Джон.

– Иногда сам, иногда рассказываю уже существующие сказки.

– Здорово! Мне мама в детстве тоже много сказок рассказывала. Каждая из историй дарила мне какую-то радость и помогала отвлечься от ужасов этого долбаного мира. Я часто даже сам представлял себя в роли героев этих историй.

– Да уж… – вымолвил я, о чем-то задумался, но тут же вспомнил ужасное существо, которое видел этой ночью. Я наклонился к Джону и тихо спросил, чтобы Кристина не услышала: – Что это было, Джон?

– Ты о чем?

– Там, в зарослях, я увидел нечто. Я подумал, что это волк. Но когда оно встало на задние лапы, я четко увидел тело человека. А еще глаза… Красные глаза, которые светились в темноте. Черт побери. Да я эти глаза до конца жизни теперь не забуду!

– Это пустоты Нового мира, Алекс. Ночью они живут своей жизнью. Многие странники не просто так наотрез ночью не хотят никуда выходить. Потому что ночь таит много загадок, которые нам лучше не просто не знать, а вообще не пытаться их разгадать. На то это и ночь…

– Да уж… Я же стрелял в эту тварь. Я пол-обоймы выпустил. Ей хоть бы что было.

Джон посмотрел на меня и язвительно улыбнулся.

– Чего ты так подозрительно улыбаешься? – спросил его я.

– Алекс, зная, как ты стреляешь, мне кажется, ты просто в нее просто не попал.

– Да пошел ты!

Джон не выдержал и засмеялся. Засмеялся и я вместе с ним.

Дорога пролегала тихая и спокойная. Наступило утро, и можно было видеть просторы пустот на многие километры. Так, вдалеке виднелись руины разрушенного города. Не знаю, какой именно это был город, но на своем веку я поведал много руин заброшенных городов. По большей части там можно встретить обычных бродяг. Так, как-то раз мы вдвоем с Кристиной проходили по одному такому заброшенному городку. Неймеген – небольшой город на территории старой Голландии. Я хотел показать Кристине, насколько там красивые сооружения древних зданий, похожих на замки. Как в окружении реки они стояли, непоколебимые ни временем, ни катастрофой. В Неймегене давно никто не жил, поэтому я был уверен, что наша прогулка пройдет без эксцессов. Но не вышло. Мы шли по одной из улиц этого города. Длинная узкая улица в окружении разрушенных трехэтажных зданий. Было тихо, мы шли, смеялись. И тут из одного из зданий вышел бородатый и грязный мужик в каких-то лохмотьях. Он вышел и остановился в трех метрах от нас. Испугавшись, мы тут же отошли от него, а я приготовился достать свой пистолет. Но неизвестно, кто больше в тот миг испугался, потому что мужик этот забежал обратно в здание и больше не выходил. «Бродяга», – подумал я в тот момент. Они не опасны. Они просто не нашли себя в этом времени, боятся его и предпочитают прятаться от всего мира в заброшенных городах. Хотя страх посещает далеко не только их.

– А скоро мы приедем? – спросил я у Джона.

Он в ответ кивнул головой, потом посмотрел в сторону и произнес:

– Сейчас будет небольшое поселение. Айго называется. Остановимся там ненадолго. Мне нужен отдых. А то вторые сутки поспать не могу.

– А до твоего Рикардо не поедем?

– Не сейчас. От Айго до Рикардо ехать всего несколько часов. Просто Рикардо мне отдохнуть не даст. А я поспать хочу…

– В смысле не даст?

– Либо будет просить что-нибудь сделать, либо выпить с ним, либо и того хуже. Я сам не знаю, когда он спит.

– Хорошо, а что это за поселение такое – Айго?

– Обычное поселение крестьян и земледельцев. Славные люди.

– Крестьян? Обычно такие поселения грабят…

– Ну да. Но это земли Мурата. Жестокий человек. Попробуешь посягнуть на его земли, прилюдно казнит тебя, чтоб другим неповадно было. Четвертует, повесит либо кожу сдирать будет, пока ты не умрешь от боли. Все это знают, и никто против него не идет.

Я аж вздрогнул, представив такое наказание.

– А твой Рикардо тоже у него в подчинении?

– Понятия не имею. Вроде нет. Да и чего ты пристал с Рикардо? Как будто поговорить больше не о чем.

– Ладно, давай поговорим о месте, где остановимся в Айго. Я так понимаю, ты к конкретным людям едешь?

– Да. Остановимся у одной моей знакомой.

– Знакомая? Молодая?

– Лет двадцать пять.

– А как зовут?

– Виктория.

– Хорошая девушка?

– Да.

– Красивая? – спрашивал я, не скрывая своей широкой улыбки.

– Красивая, – отвечал Джон. Было видно, что его будто бы злила моя улыбка.

– У вас что-то было?

На этот Джон повернулся и посмотрел на меня. Одним только взглядом он мог испепелить меня дотла. Мне стало немного неловко.

– Что за допрос? – недовольным голосом спросил он.

Я пожал плечами, улыбнулся еще сильнее и проговорил:

– Значит, было…

Джон тяжело вздохнул, покачал головой и продолжил смотреть на дорогу.

Только я приготовился начать новую тему разговора, как кто-то ударил меня сзади по плечам и громко закричал пронзительным рычащим голосом. Я сразу понял, что это была Кристина и решил ей подыграть – схватил Джона за плечо и наигранным испуганным голосом закричал:

– Джонни, Джонни! Помоги! Кто это сзади?! Что за чудище?! Помоги, Джонни!

Кристина не выдержала и засмеялась. Я повернулся, схватил ее и посадил себе на колени.

– Принцесса, ты чего так пугаешь? – говорил я ей и держался за сердце. – Ты что, отца лишиться хочешь?

Кристина пересела с моих колен на сидушку между мной и Джоном, потом положила мне голову на плечо и нежным голосочком произнесла:

– Прости, папочка.

Я ее обнял и поцеловал.

– Ох, принцесса. Люблю я тебя!

Кристина, недолго просидев в тишине, повернулась к Джону и спросила:

– Дядя Джон, а почему вас все называют Игрок?

– Ох, детка, имена себе мы зачастую не выбираем. Мама назвала меня Джоном в честь моего дальнего родственника. Когда-то в 1944 году он высадился в Нормандии и стал в этих краях настоящим героем и примером для подражания. И я горд, что знаю о нем и ношу его имя. Но об этом знаю лишь я, ты, твой папа. Все люди, которые мне дороги. Остальным это знать ни к чему. Второе имя мне дала жизнь – Игрок. Потому что жизнь моя – сплошная рулетка или игра в покер. И так, и так правильно. И я должен всегда выходить победителем. Потому что победителям достается все. И все знают меня как Игрока и уже тогда решают, стоит ли со мной играть или нет.

– А меня папа называет принцессой.

– Ну, ты ведь принцесса, – Джон посмотрел на нее и улыбнулся.

– Я не знаю. Во всех сказках принцессы живут в королевствах.

– Твое королевство еще впереди.

Впереди показалось поселение. Я повернулся к Джону и спросил:

– Это то, куда мы едем?

Джон в ответ покачал головой.

Само поселение оказалось оживленным. Уже с самого утра было видно много людей. Все они выходили работать в своих огородах. Проезжая, мы не оставались незамеченными. Кто-то махал нам рукой, кто-то просто провожал взглядом, а кто-то и приветствовал. В ответ мы тоже всем махали рукой.

– Чего они все такие приветливые? – поинтересовался я.

– Крестьяне, – отвечал Джон, – не похожи мы с тобой на недоброжелательных негодяев. Вот они и приветствуют вновь прибывших сюда.

Проехав еще немного, мы остановились у небольшой деревянной хижины. На нас тут залаяла собака. Мы слезли с телеги и пошли к входной двери этой хижины.

– Тут песик где-то лает на нас, – с осторожности говорил я, оглядываясь по сторонам. – Надеюсь, это не питбуль.

– Алекс, тебя даже такса может напугать. Так что не наводи панику.

Кристина хихикнула, а я, не оценив шутки своего друга, толкнул его в плечо. Джон не успел постучать в дверь, как она открылась. На пороге стояла прекрасная девушка. Большие зеленые глаза, правильные черты лица, розовые щеки, темные вьющиеся волосы до плеч, гладкая кожа и изумительная фигура. Ее глаза тут же заслезились, как только она увидела нас.

– Привет, Виктория, – произнес Джон.

– Джонни, – произнесла она и тут же кинулась ему в объятья.

Я смотрел на них молча. Она обнимала Джона, руками щупала его затылок, его спину, словно пытаясь убедиться, что он ей не кажется.

– Сволочь, – говорила Виктория сквозь слезы, – ушел тогда. Я думала, что никогда не увижу тебя. Я же просила тебя остаться. Я же просила тебя.

– Успокойся, Виктория, – отвечал ей Джон. – Мы не одни.

Виктория отошла на шаг, посмотрела на меня, потом на Кристину, вытерла слезы и сказала нам:

– Да-да. Конечно, проходите.

– Где я могу лошадей с телегой оставить? – спросил Джон.

– Давай я покажу. А вы… – застыла она.

Я понял, что мы не познакомились, поэтому тут же решил исправить эту неловкую ситуацию.

– Меня зовут Алекс, – сказал я и протянул руку, Виктория тут же ее пожала и улыбнулась. – Это Кристина. Принцесса, поздоровайся с девушкой.

Кристина улыбнулась и тоже протянула руку.

– Эй. Какая милая девочка, – пожимая руку Кристине, говорила Виктория. – Меня зовут Виктория. Ну, что же вы стоите, проходите. Чувствуйте себя как дома. Я сейчас помогу Джону, и мы вернемся.

– Да, Алекс, располагайся, – похлопал меня по плечу Джон и тут же вышел с Викторией, захлопнув за собой дверь.

Внутри хижины было тепло и уютно. На стенах висели картины, в углу стоял старый, но симпатичный диван, а в другом углу стояла полка с книгами. Увидев, какой на полу чистый ковер, я решил разуться и велел то же самое сделать Кристине. Я подошел к полке с книгами и посмотрел, что там интересного можно найти. Братья Гримм, Джордж Орвел, О’Генри и многие другие. Я взял одну из книжек в руки и аккуратно полистал страницы. На пожелтевших страницах были написаны шедевры прошлых веков, шедевры старого мира. Эти рукописи пережили Старый мир, переживут и Новый. И будут эти книги оставаться самой лучшей связью между поколениями, между мирами. Что-то мы потеряем навсегда, но шедевры переживут вместе с нами любую катастрофу. Я осознавал их значимость. Хотя данная книга была на немецком языке, поэтому прочитать ничего не смог и отставил ее в сторону. Кристина тем временем уселась на диван и с улыбкой рассматривала хижину.

– Тебе здесь нравится? – спросил я.

– Очень! – радостно отвечала она.

Я покачал головой и начал дальше все разглядывать. В комнате я увидел еще одну дверь. Я предположил, что ведет эта дверь в другую комнату. Но заходить туда не стал, решив дождаться хозяйку.

– Пап, – заговорила Кристина, – а ты мне расскажешь историю про пирата?

– Конечно, родная. Ты все узнаешь.

Я сел на диван и откинулся. Проведя ночь на твердой деревянной сидушке в трясущейся телеге, присесть на мягкий чистый диван в теплом помещении – настоящее блаженство. Открылась входная дверь. На мое удивление, в хижину вошла не Виктория и даже не Джон. Это был здоровый бородатый мужик, два метра роста, и казалось, что в плечах такой же. В одной руке он держал ружье, в другой – двух убитых зайцев. Мужик входил в хижину с улыбкой на лице, но, увидав нас, его улыбка моментально исчезла.

– Вы кто такие? – грубым голосом спросил он.

Что мне было делать в этот момент? Доставать свою Беретту было бы не по гостеприимному, а стараться что-то объяснить здоровому мужику с ружьем в руках крайне неблагополучное занятие. Поэтому я вжался в диван, потерялся в своих мыслях и просто поднял руки вверх.

– Спокойно… – размеренно сказал я. – Давайте без резких движений. Тут дети. Мы пришли с миром.

С каменным выражением лица и строгим взглядом он смотрел на меня, испепеляя дотла. Я даже на расстоянии слышал его дыхание, которое можно было сравнить с дыханием разъяренного быка.

– С миром? – вдруг резко вспылил этот громила. – Да как вы вообще здесь оказались?

Я готов был рассказать ему историю про Джона, про то, как они знакомы с хозяйкой этой хижины, а в данный момент отошли, но на мое спасение как раз та самая хозяйка.

– Гарольд? – обратилась она к этому здоровяку. – Ты уже вернулся?

– Да, – он повернулся к ней и, показав рукой в нашу сторону, спросил: – Кто это, Виктория?

– Успокойся. Это наши гости.

– Гости? – вдруг резко заулыбался этот здоровяк. – Так и нужно было говорить. Гости – это здорово!

Он заулыбался еще сильнее и походкой смешного медвежонка подбежал ко мне.

– Я Гарольд – старший брат Виктории, – говорил он, радостно пожимая мне руку.

– Очень приятно. Я Алекс. Это моя дочь – Кристина.

Кристина тоже не растерялась, привстала и преклонила одно колено перед здоровяком.

– Да она у вас прям принцесса, – улыбался Гарольд.

– Это точно, – ответил я.

– Вы уж простите, что я вас так грозно встретил. Не каждый день, знаете ли, приходишь с охоты, а дома сидят незнакомые люди.

– Ничего страшного. Я вас понимаю.

Вдруг за порогом раздался голос Джона:

– Кстати, Виктория, а где твой брат? Опять на рыбалке или куда он там ходит?

Джон зашел в хижину и, увидев Гарольда, застыл на месте. Вновь поменялось выражение лица и самого Гарольда. Из веселого медвежонка он вновь превратился в быка, чьи глаза налились кровью, а из ноздрей шел пар.

– Виктория! – грозным голосом чуть ли ни закричал Гарольд. – Скажи, что он здесь делает?! Я же велел, чтобы этот урод здесь больше не появлялся!

Джон спокойно смотрел на Гарольда, не выдавая никаких эмоций. Никакая мышца не дрогнула на его лице и когда Гарольд, сотрясая своими шагами всю хижину, подошел вплотную к Джону. В этот миг мне стало страшно. Ведь здоровяк оказался на голову выше моего друга, да и в плечах гораздо шире. Но Джон не растерялся.

– Спокойно, здоровяк, – произнес он, – ты забыл, как я в прошлый раз тебя уделал?

Я посмотрел на Кристину. Она смотрела испуганными глазами на происходящее. Мне следовало вмешаться, но за меня это сделала Виктория. Она встала между ними и приказным тоном заговорила:

– Так! Никаких драк у меня в хижине! Гарольд, ты слышишь?! Гарольд!

– Что?! – закричал он, посмотрев на нее.

– Я уже взрослая, чтоб решать, кого в дом приглашать, а кого нет. Понятно?! – Гарольд стоял на месте и не знал, что ответить, и тогда Виктория переспросила еще раз: – Гарольд… Понятно?

Здоровяк еще постоял на месте, потом ругнулся и вышел из дома, захлопнув за собой дверь.

– Он что, еще злится? – спросил Джон.

Виктория глубоко вздохнула и тут же перевела тему:

– Вы, наверно, устали. Я пойду, сделаю вам теплой воды помыться, а потом будем обедать. Или завтракать. Не знаю, как вам удобней…

В течение дня Гарольд больше не появлялся. Виктория нагрела нам несколько ведер горячей воды, и мы с удовольствием смогли помыться. Это такое блаженство. Вода обновляет организм и очищает дух. После воды и хорошего отдыха ты готов к покорению новых вершин. Вершины нас ждали впереди, но для начала – отдых.

После обеда Виктория и Джон уединились. А нам разложили диван в зале возле камина. Я наконец смог лечь и вытянуться в полный рост. Обняв свою принцессу, я прикрыл глаза и в полудреме с ней пытался общаться.

– Папа, – говорила она, – а почему тот большой дядя злился на дядю Джона?

– Сложно сказать, принцесса. Взрослые часто ссорятся из-за всяких пустяков. Еще и говорят друг на друга: «Как дети малые».

После этой фразы я уснул. Лишь иногда подскакивал и видел, как Виктория что-то показывает и рассказывает Кристине. Видя, что все в порядке, я продолжал спать. Иногда Виктория подходила, чтобы подкинуть дров в камин. Треск огня пел мне колыбельную. Я давно так хорошо не отдыхал. Думаю, Джон тоже, потому он собирался побыть здесь до вечера, а на деле оказалось гораздо дольше.

Посреди ночи меня разбудил какой-то тревожный разговор. Я приоткрыл один глаз и увидел, как на пороге стоял Гарольд и Виктория. Они о чем-то общались, порой переходя на крик. Что я сразу понял, так это то, что Гарольд еле ворочал языком и с трудом стоял на ногах. По всему виду был пьян.

– Вот что, братец, – говорила Виктория, – иди протрезвей, а потом возвращайся!

– Он еще тут? – в ответ повторял одну и ту же фразу ее брат.

В конце концов Гарольд пригрозил пальцем, что-то сказал невнятное и, шатаясь, ушел. Виктория захлопнула дверь и, повернувшись ко мне, испуганно произнесла:

– Ой, простите. Мы вас разбудили.

– Все в порядке, – отвечал я, переходя в сидячее положение, – я уже выспался. – Потом я посмотрел по сторонам и спросил: – А где Кристина?

– Она в соседней комнате, разбирается в моих старых игрушках. Я в детстве так любила разные игрушки. Как оказалось, Кристина тоже.

Я покачал головой, душевно и протяжно зевнул и вытер глаза. Даже в полутемном помещении я заметил заплаканное лицо Виктории. Она попыталась выйти из комнаты, но я ее тут же задержал.

– У вас все в порядке? – спросил я. – Если что, мы завтра покинем вас. Мне правда очень неловко за доставленные неудобства.

– Да бросьте, – заулыбалась она, а в глазах вновь выступили слезы. – Признаться, я бы и не хотела, чтобы вы покидали нас.

– В смысле? – спросил я.

Виктория подошла ко мне и села на стул, стоявший рядом с диваном.

– Понимаете, – говорила она, – Гарольд злится не на Джона. Он злится, потому что Джон появляется здесь лишь иногда. Лишь когда ему нужно. Мой брат думает, что я страдаю из-за этого. Но на самом деле это не так. Я люблю Джона, как никого никогда не любила. Но он свободный человек и не сможет спокойно жить в одном месте. И я не хочу у него эту свободу отнимать. Хотя, признаться, очень хотела бы каждое утро просыпаться в его объятьях.

Виктория не смогла сдержать слезы и заплакала.

– Простите, – сказала она.

Я взял ее за руку, покачал головой. Что я мог ей сказать? Никакое мое слово не могло бы успокоить ее сердце. Поэтому я предпочел просто промолчать.

Под утро я встал и походил по комнате. Неожиданно я нашел старый граммофон и несколько пластинок. Моему счастью не было предела, я поставил музыку. Искусство – это все, что нас связывало со Старым миром, и каждый из нас дорожил каждой пластинкой, книгой, картиной либо кинолентой. Да, старые пластинки были на вес золота. Потому что они помогали отвлечься. Вот так увидишь старую картинку улыбающейся молодежи где-нибудь на морском побережье, включишь легкий джаз или рок-н-ролл, закроешь глаза – и ты уже рядом с этой молодежью, рассекаешь по пляжу, окунаешься в волны соленого моря, бегаешь, веселишься. И плевать, что ты уже не молод. В этот миг возраст не имеет значения. Лишь смех, веселье, солнце, море и музыка. Поэтому старые пластинки и ценились.

Я нашел пластинку Рея Чарльза и тут же поставил ее. С первых нот я затанцевал и запел на всю хижину:

– Hit the road Jack and don’t you come back no more, no more, no more, no more!

Я пел и танцевал, даже не заметив, как Джон с Кристиной смотрят на меня и улыбаются. Лишь под конец песни я увидел их и остановился.

– А вы что, уже проснулись? – спросил я.

Признаться, мне стало неловко, что меня увидели настолько отрывающимся и веселым. Со стороны я, наверно, напоминал психа.

– Ох, Кристина, скажи, кто старше – ты или твой папа? – спросил Джон с ироничной улыбкой на лице.

Кристина в ответ хихикнула.

– Что, нравится смеяться надо мной? Давайте, смейтесь-смейтесь, – махнул я на них рукой.

– Нам пора ехать, – моментально переключился Джон на серьезную ноту.

– В смысле? – удивился я.

– Мы и так тут задержались. Я сейчас пойду телегу подгоню ко входу, а вы будьте наготове.

Джон стремительно вышел наружу, а я начал упаковывать те вещи, которые мы успели достать за ночь.

– Папа, а мы не можем остаться? – спросила Кристина.

Я увидел, как она была расстроена, а ее прекрасные глаза становились кристальными от наворачивающихся слез. Я ее прекрасно понимал. Самому не хотелось уезжать. За последние годы это было первое место, где веяло настоящим домашним уютом – тепло, хорошо и совершенно ни о чем не задумываешься. Проблема в том, что мы с Кристиной тут лишь гости.

– Не переживай, принцесса, – сказал я. – Наша Страна чудес еще впереди.

Кристина в последний момент сдержала слезы и обняла меня. Я провел рукой по ее волосам и поцеловал в нежный лобик. Что мне пришло в голову в этот миг, так это то, как быстро растет моя девочка. Раньше я наклонялся гораздо ниже, чтобы поцеловать ее.

Виктория стояла на пороге и провожала нас взглядом, когда мы уезжали. Она смотрела, не отойдя ни на миг, пока мы не скрылись. Сильная девушка, не показала ни тоски, ни печали, ни слез, хотя чувствовалось, как ее сердце разрывается на части. Джон сохранял привычное спокойствие и, управляя повозкой, смотрел на дорогу. Но один раз он все же обернулся, после чего встряхнул головой и вновь принялся молча смотреть на дорогу.

Уже второе утро подряд приходится любоваться просторами Нового мира. Приятного мало – пустота, руины и серое над головой. Мы ехали, и каждый думал о своем. Кристина достала куклу, которую ей подарил Джон, и поглаживала ее по волосам. В определенный момент мне надоела тишина и я, не выдержав, спросил:

– Почему ты не хочешь остаться у Виктории? – Джон в ответ просто пожал плечами и продолжил молчать, тогда я спустя минуту задал другой вопрос: – Куда теперь?

– К Рикардо, – спокойно ответил Джон.

– Хочешь показать места своей боевой славы?

– Нет. Я решил все перечеркнуть и начать жить иначе. Рикардо предоставлял мне комнату. Я просто приеду, попрощаюсь с ним и заберу кое-какие вещи. А потом…

Джон задумался и посмотрел вдаль. Я не стал сбивать его с мысли. Он глубоко вздохнул и продолжил:

– Потом отправлюсь в Виго.

– А что там?

– Ты знаешь.

– Я имею в виду, чем заниматься там будешь.

– А, ты об этом. Поселюсь на берегу. Стану рыбаком. А что? Хорошее дело. Поехали со мной. Будем вместе рыбачить. Принцессу сделаем капитаншей нашего рыбацкого судна. Что скажешь?

– Поехали! – обрадовавшись, закричала Кристина. – Пап, поехали!

Я засмеялся и сказал:

– Да черт с вами. Желание дочери для меня закон.

В дальнейшем мы ехали, уже не умолкая. Джон рассказывал разные истории, смешные анекдоты. Потом я тоже что-то рассказывал. Поездка была веселой, я даже не заметил, как быстро мы добрались до Необера. Тут я насторожился. Обычное поселение нового мира, при виде которого стынет кровь в жилах. Вооруженные люди в округе с явно недобродушным видом внимательно нас разглядывали. Благо Джона тут все знают, поэтому нас никто не трогал. Женщин, детей, стариков почти не было. Я лишь один раз заметил одну девушку, которая буквально бегом передвигалась к своей хижине. К слову о хижинах. Окна всех были завешены, а некоторые даже заколочены, на дверях висели замки. Признаться, было не по себе от этого места. Мы подъехали к одной из хижин и остановились.

– Хочешь, познакомлю с Рикардо? – спросил Джон.

– Не очень, – ответил я.

– Брось. Славный мужик. Тебе понравится. Правда, не обращай внимания на его поведение.

– А что с ним?

– Алкоголь, наркота. Он практически не выходит из состояния эйфории.

– Ладно, пойдем.

Я слез с телеги и, взяв Кристину на руки, помог ей спуститься.

– Не бойся, родная. Это все знакомые дяди Джона.

– А я и не боюсь, – гордо ответила Кристина.

«Да уж, – подумал я, – неизвестно, кто из нас больше боится». Следуя за Джоном, мы вошли в помещение одной небольшой хижины. Глаза мои моментально резануло от смога дыма, застоявшегося в этой хижине. В самой хижине было достаточно темно, потому что я увидел лишь одно полузакрытое окно. Но в этом темном помещении мне удалось разглядеть в углу тощего мужика с длинными волосами. Он сидел в коричневом халате и с чем-то возился. Как только мы вошли, он тут же дернулся и отпрыгнул на пару шагов назад, но потом как-то расцвел и, побежав нам на встречу с объятиями, весело кричал:

– Игрок! Игрок! Игрочище ты мой! Как я рад тебя видеть! – он обнял Джона, потом резко повернулся в мою сторону и, пожимая мне руку, так же весело говорил. – Вас я не знаю. Но вас я тоже чертовски рад видеть! Меня Рикардо зовут! – на его лице была натянута какая-то странная улыбка, а глаза блестели. С этой улыбкой и блестящими глазами был он похож на куклу. Не дождавшись моего ответа, Рикардо повернулся к Кристине, поцеловал ее руку и заговорил галантным голосом: – Юная мисс, приветствую вас в нашей скромной обители.

Кристина засмущалась немного от такого поворота, но не растерялась и преклонила колено перед Рикардо.

– Ну, Игрок, – вновь повернулся Рикардо к Джону, – рассказывай. Где был? Давно тебя не видел. Ты, кстати, очень вовремя. У меня подвернулось хорошее дело.

– Я об этом и хотел с тобой поговорить… – начал Джон, но его тут же перебил Рикардо.

– Может, вы чего-нибудь желаете? – говорил все так же, не снимая с лица своей улыбки. – Я не предложил вам выпить. Или покурить сигары… Да. Мне недавно доставили целую партию шикарных сигар. Уверен, в Новом мире они будут пользоваться спросом.

Рикардо отбежал от нас к шкафу. Там он, недолго возившись, повернулся к нам с уже закуренной сигарой. И вальяжной походкой, держа в руках коробку других сигар, он произнес:

– Угощайтесь. Юной мисс не предлагаю. Она еще мала.

– Рикардо, – все-таки заговорил Джон, поймав момент, когда тот затягивал дым и наслаждался каким-то моментом. – В общем, я пришел забрать свои вещи. Я решил в корне поменять жизнь. И…

– Стоп! Стоп, стоп. Стоп!!! Я этого не слышал. Ты не можешь. Ты больше ничего ведь не умеешь.

– Не надо меня оскорблять!

– Да, Игрок. Извини. Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что ты профессионал в этом деле. И тут наметилось новое дело, в котором мне нужен профессионал.

– Я пас. У тебя много людей.

– Нет, Игрок. Для этого дела мне нужен убийца с мозгами. Коим являешься у меня лишь ты.

– Извините, – вступил резко я в разговор, решив, что пошла лишняя информация для Кристины. – Может, мы подождем вас снаружи?

Рикардо повернулся и, еще сильнее улыбнувшись, сказал:

– Да, конечно. Если вам что-то нужно, вы говорите. Как говорится, мой дом – ваш дом.

На улице мы присели на лавочку, стоящую возле хижины Рикардо. Какие-то люди с оружием в руках проходили мимо, о чем-то перешептывались, смотря на нас, и смеялись. Но Кристина на них словно и не обращала внимания.

– Папа. А дядя Джон убивал? – спросила она.

От неожиданного вопроса я впал в небольшой ступор. Кристина любила дядю Джона. Для нее он был похож на рыцаря из сказок, что я ей когда-то рассказывал. И мне не хотелось бы как-то омрачать представления о нем.

– Почему ты спрашиваешь?

– Волосатый дядя с улыбкой назвал дядю Джона убийцей с мозгами. Что это значит?

– Понимаешь, принцесса, – начал отрывисто говорить я, пытаясь подобрать нужные слова, – наш мир очень сложен. Это мир хищников. Порой, чтобы защитить себя от хищника, нужно выпустить свои когти. Дядя Джон никогда бы не стал обижать слабых или невинных. Он, напротив, защищал всегда простых людей. Тот волосатый дядя просто неправильно выразился. Дядя Джон, конечно же, не убийца.

Я говорил все это, а сам до конца не верил себе. Несмотря на то что мы с Джоном являемся лучшими друзьями, я многого о нем не знаю. Возможно, он и является самым настоящим убийцей. Новый мир даже из святых может сделать грешников. В любом случае Кристине многих вещей знать пока ни к чему.

Мы сидели уже минут двадцать, наверное. Я порой оглядывался на хижину в надежде, что вот-вот Джон все-таки выйдет. Но он по-прежнему оставался внутри. К нам неожиданно подошел мужик и хриплым голосом заговорил:

– День добрый. Вижу, вы не местные.

Сгорбившийся, небольшого роста, весь в морщинах, но с простым и добрым взглядом, он стоял и смотрел на нас.

– Здравствуйте, – ответил ему я. – Вы тоже не похожи на остальных местных жителей.

– Э, нет. Я как раз самый коренной среди всех тут живущих. Пятьдесят девять лет уже живу. Столько хозяев пережил… Рикардо еще неплохой такой… Меня, кстати, Сид зовут.

– Алекс. А это моя дочь – Кристина.

Мы пожали друг другу руки, Кристина тоже поздоровалась, Сид сел рядом и продолжил говорить своим хриплым голосом:

– Раньше тут была целая война. Земли эти принадлежали каким-то религиозникам. Называли себя они крестоносцами. Всех обращали в истинную веру. Даже инквизицию возродили. Так, к примеру, сестру моего друга сожгли на костре. Ужас какой был, – Сид остановился, покашлял и продолжил: – В этих краях они собирались церковь строить. Но ничего у них не получилось. Власть в свои руки взяли разбойники. А люди им больше обрадовались. Ну и правильно. С бандитом или разбойником всегда можно договориться. С теми фанатиками – нет. У них понятия о жизни одни: кто не с нами, тот против нас.

Сид замолчал, о чем-то подумал, потом вновь откашлялся и, повернувшись ко мне, спросил:

– Вы куда собираетесь?

– В смысле?

– Я сомневаюсь, что вы решили остановиться в наших краях надолго. Вот и спрашиваю, куда собираетесь?

– Виго, – спокойно ответил я, не поворачиваясь.

– Виго? Это Старая Испания, кажется. Не советую.

– Чего это? – возмутился я, все же повернувшись.

– В тех краях сейчас неспокойно. Какие-то смуты, войны, раздоры. Тебе с такой прекрасной дочерью там нечего делать.

Я хотел сказать, что это не его дело, но решил просто промолчать. Но Сид не успокоился. В очередной раз он громко закашлял, а когда успокоился, продолжил:

– Не знаю, правда или нет, но говорят, что на Востоке есть большой город, огороженный высокими каменными стенами. Этот город называют Рай. Потому что он является последним пристанищем на земле, где мир, спокойствие и равновесие, добро и процветание.

– Перестань. Я такие сказки дочке перед сном рассказываю, – сказал я, а сам заинтересовался.

– Я сам этот город не видел. Просто являюсь сборщиком всех новостей по миру. Знаю, что творится даже в Нью-Йорке. У меня большое радио в моей хижине стоит даже. И я днями напролет слушаю голоса со всего мира. И слышал много раз про этот город. Попасть туда практически невозможно. Стены здоровые, толстые, а вход лишь через одни ворота.

– А зачем там вход?

– Кое-кого туда пускают. Не всех, конечно. К примеру, один мой знакомый пытался туда попасть, но его не пустили.

– И где этот Рай находится?

– На востоке. Где Черное море. И полуостров.

– Какой полуостров?

– Крымский полуостров.

Я всерьез заинтересовался. Сид не был похож на сумасшедшего. Возможно, когда-нибудь я и выдвинусь на поиски этого Рая. Неожиданно Сид посмотрел на меня так, словно ему в голову пришла светлая идея.

– Слушай, – заговорил он, – через четыре дня у нас будет проходить большой конвой. Он остановится тут для кое-какой торговли с Рикардо и поедет дальше. Он доедет аж до Старого Львова. Далеко, в общем, заберется. В конвое будет много гражданских. Я бы мог договориться, чтобы вас взяли за небольшую плату.

– Сейчас свой ответ я тебе точно не дам, – резко ответил я.

– Как знаешь. Там от Старого Львова до тех мест просто рукой подать. Если что, моя хижина вон там, возле холма стоит. Если за четыре дня надумаешь, стучись в любое время.

– Хорошо.

В этот момент к нам неожиданно подошел Джон и заговорил. Я аж дернулся от такой неожиданности.

– Привет, Сид.

– О, Игрок! – Сид подскочил, чтобы пожать руку Джону. – Как поживаешь? Давно тебя не видел.

– Потихоньку. Когда конвой?

– Через четыре дня.

Джон кивнул и, повернувшись ко мне, сказал:

– Пойдем.

Джон в этот момент был каким-то странным, загадочным и немного суетным. Он даже пошел так быстро, что мы с Кристиной едва успевали за ним.

– Джон, – говорил я, следуя за ним. – Все в порядке?

Но он ничего не отвечал и лишь целеустремленно двигался в одном направлении. Мы проносились настолько быстро, что я даже не успевал смотреть по сторонам. Возможно, это и к лучшему. Видеть вооруженных людей, которые взглядом словно сканируют тебя с ног до головы, не самое приятное ощущение. Меня больше беспокоило, что в этот момент думала Кристина. Не появилась ли у нее тревога, не испугалась ли она. Хотя, надо отдать должное, все такие мысли заканчиваются лишь моими переживаниями, а моя принцесса оказывается сильной и стойкой девочкой. Многие вещи, о которых переживаю я, ей даже в голову не приходят.

И вот мы подошли к какому-то двухэтажному дому. Внешне он ничуть не отличался от остальных хижин этого поселения. Обычное деревянное здание. Скрипучее и не внушающее доверие своей стойкостью. Однако одно отличие все же было. Своими размерами этот дом был гораздо больше остальных строений. Войдя внутрь, я понял, почему так. Это оказалось общежитие в два этажа. Внутри сразу попадаешь в большой холл, а по бокам шли лишь двери одна за другой. Всего по одной стороне можно было насчитать восемь дверей, восемь на другой стороне и так же на втором этаже. Джон тут же направился в конец холла, к лестнице на второй этаж. Не задавая вопросов, я просто шел следом за ним, держа Кристину за руку. Спертый запах этого помещения сразу ударил в нос. Белые стены своей яркостью резали глаза. Жизнь за каждой из дверей было слышно так отменно, словно этих дверей и не было, поэтому, следуя за Джоном, я слышал, как там кашляют, разговаривают или храпят. Поднявшись на второй этаж по шатающейся лестнице, Джон подошел к первой же двери, достал ключи, и через мгновение эта дверь отворилась, мы вошли внутрь.

– Ну, ты будешь разговаривать? Что происходит? – спросил я, только войдя в комнату.

Комната оказалась небольшой. В ней помещалась лишь односпальная кровать и шкаф рядом с ней. От входной двери до кровати было расстояние лишь в два шага. А за кроватью сразу было небольшое окно. Света особо не попадало через него, потому что окно было заклеено то ли бумагой, то ли старыми журналами.

Джон захлопнул дверь и шепотом мне ответил:

– Тише. Громко тут не говори. Здесь со всех сторон все прослушивается.

– Хорошо, – так же шепотом ответил я. – Ты можешь все-таки сказать, что происходит?

– Мне нужно уйти. Дня на три.

– Что? Ты о чем?

– Дослушай. Рикардо меня уговорил последний раз послужить ему верой и правдой. Сказал, что пришел к нему какой-то русский в полном отчаянии и жаждой мести. Сам русский не знает Нового мира совсем. Прожил в каком-то глухом поселении. Наемников сейчас особо нет здесь. Только Жан Поль – французский парень, ничего не умеющий. Ларс – бугай без мозгов. И Риччи…

Джон как-то замялся, скривил лицо, словно при имени «Риччи» он испытал дикую неприязнь.

– Что еще за Риччи? – поинтересовался я.

– Отморозок редкостный. Человек, который мать родную продаст и глазом не моргнет. В общем, чтобы все хорошо прошло, вся надежда лишь на меня. Иначе этот русский парень только выйдет из города – его сразу прирежут.

Я подвинулся к Джону ближе и шепнул ему на ухо, чтобы Кристина не слышала:

– А тебе есть до этого дело?

– Не знаю, Алекс. Порой мне кажется, что один простой неравнодушный поступок сможет изменить мир.

– Или уничтожить его, – добавил я.

– Неважно. Я попрошу одного своего друга приносить вам еду. Он будет стучать три раза. Остальным дверь не открывай. А лучше вообще прикинься, что вас тут нет. Туалет – спускаешься на первый этаж и первая дверь возле лестницы. На случай, если я не вернусь через три-четыре дня…

– В смысле не вернешься?

– Не перебивай. В этом случае откроешь шкаф и внизу под плиткой найдешь все, что тебе необходимо. И не задерживайся в этом поселении. Покидай его как можно скорее. Все. Мне пора.

Джон посмотрел на Кристину, увидел ее печальные глаза, на которые наворачивались слезы. Она пыталась что-то сказать, но не получалось из-за кома в горле. Джон наклонился к ней. Его лицо в этот момент стало добрым, глаза заблестели и появилась какая-то легкая улыбка.

– Ты чего, принцесса? – чуть громче шепота заговорил он.

– Вы… Дядя Джон. Вы куда? – отрывисто говорила Кристина, с трудом сдерживая слезы.

– Мне нужно по делам сходить, – спокойно отвечал ей Джон.

– А вы не вернетесь?

– Ну почему сразу не вернусь? Никто из нас не знает наверняка, что будет завтра, – Джон достал из кармана монету 50 центов и показал ее Кристине. – Видишь? Это монета Старого мира. Ее сейчас не используют. Но она, как любая другая монета, отображает нашу жизнь. В нашей жизни есть тысячи путей и только два варианта развития на каждый из этих путей. Как у монеты. Либо получится, либо не получится.

Джон вложил эту монету в ладошку Кристины и сказал:

– Пусть эта монета будет с тобой. Их всего две у меня. Обе счастливые. И вот этот кусочек счастья останется у тебя, а второй у меня. И из тысячи путей развития наша встреча будет определена лишь одним вариантом.

– Каким? – спрашивала Кристина успокоившимся голоском.

– Получится. Конечно, получится, – улыбнулся Джон, обнял Кристину и добавил: – Не скучай, принцесса. И следи за папкой. А то он у тебя любитель попадать в нелепые ситуации.

Потом Джон встал на ноги и будто бы попрощался и со мной. Протянул мне руку, потом обнял меня.

– Прощай, друг, – сказал он.

– Так ты же вернешься, – отвечал ему я.

– Ты же слышал… У нас всегда два варианта.

Он оставил ключи, захлопнул за собой дверь и покинул нас. Не знаю, удастся ли с ним еще встретиться. Но мне будет не хватать моего друга рядом. Мы остались с Кристиной вдвоем. Что будет дальше – непонятно. Я все дни лежал на кровати, рассказывал Кристине сказки и истории, а сам думал: «Что дальше?». Мальчик лет двенадцати приносил нам еду три раза в день. Его звали Игорь. Небольшого роста, худощавый и с напуганным взглядом, он бегом передвигался по поселению. Игорь стучал три раза в дверь, передавал пакет с едой, а потом сразу же убегал. Но на третий день он постучал и не убежал. Я понял, что мальчик что-то сказать хочет, однако не может и как-то мнется. Потом все же выдавил из себя, что Джона больше нет, что он был застрелен в баре у Ганса. Мой мир рухнул, я не мог поверить, что это правда. Джон был тем человеком, которого боялась сама смерть и не решалась его забрать, но… это случилось.

– Пират плыл один куда глаза глядят. Плыл на край света. Плыл туда, где не ступала еще нога человека. Хотел он убежать от прошлого, забыть все, что было и что не давало ему покоя. Его команду, друзей, которых уже не вернуть. Ведь даже месть не сможет утолить горя и вернуть прошлое. Пират это понимал и не хотел проливать еще чью-то кровь. Но королю не давала покою вольная жизнь пирата. Король приказал, найти его и отправить вслед за всей его командой. Поэтому пират и плыл на край света, далеко-далеко. Так, приплыл он на один необитаемый остров, не тронутый цивилизацией. Прекрасней места пират в жизни не видел. Высокие пальмы, удивительной красоты растения, мягкий воздух. Казалось, что даже время здесь двигается иначе. Пират высадился на этом острове и тут же избавился от следов, отправив свой корабль в свободное плавание. Тогда пошел он в центр, чтобы…

– А что побудило пирата остаться на этом острове? Ведь он был бы абсолютно один. Ему же скучно будет… не боялся он одиночества?

«Какая у меня все-таки смышленая дочь», – подумал я и улыбнулся. Мне пришлось выкручиваться. Историю про пирата я ведь на ходу придумывал.

– Понимаешь, принцесса, – заговорил я, – любого человека может настигнуть отчаяние. В этот момент хочется уехать куда подальше, спрятаться где-нибудь, забыться и начать все сначала. Самое лучшее – это найти такой вот необитаемый остров. Тот Рай, где все хорошо, все идеально. Пират просто потерял свою команду. А команда для него была не просто сборищем пиратов, а друзьями.

– И у него наступило отчаяние?

– Именно. Отчаяние поразило всю его душу.

Кристина посмотрела на меня чистыми глазами. Усталость сказывалась на ней. Эти ангельские глазки тут же закрылись, и она мило засопела.

– Сладких снов, принцесса, – сказал ей я и легонько поцеловал ее в лобик.

Вот уже вторые сутки мы едем в старом автобусе вместе с конвоем. Сидя в одном автобусе с торговцами, негодяями и людьми, которые по каким-то причинам бегут от старой жизни. Многие через этот конвой ведут дела, передают посылки или товар. Маршрут конвоя простирается через всю Европу. Помимо нашего автобуса в конвое следовало множество частных автомобилей, телег, запряженных лошадьми, и целая дюжина охраны – бешеных отморозков, у которых в голове две извилины, которые только и умеют убивать. Конвой они охраняли хорошо. Несколько раз от кого-то отстреливались. Я не знаю от кого. Окна автобуса изнутри были занавешены черной тканью.

Мы с Кристиной едем на Восток, в город под названием Рай. Там, где мы сможем обрести покой и уверенность в завтрашнем дне, где не придется больше бежать навстречу неизвестному.

В шкафу комнаты Джона я нашел тайник, о котором он говорил. Там было много золота и различных драгоценностей. Через Сида удалось договориться, чтобы нас взяли в автобус и довезли до конечной точки его следования. В этот раз конвой шел дальше Старого Львова, в некое поселение под названием Степановка. «Как только доберетесь до Степановки, – рассказывал мне Сид, – выходите из конвоя и идите на юг. Места там должны быть тихие и спокойные. Главное в пустотах ночью не бродите, старайтесь найти убежище до темноты. Так вот, от Степановки примерно день пути до моря. Прямая дорога на юг. Главное – не сворачивать. Как только дойдете до моря, справа увидишь город. Он будет от тебя примерно километрах в двух. Это Старая Одесса. Город-призрак. Туда лучше не ходить. Там страшнее, чем даже в Госларе. Поворачиваешь налево и идешь вдоль моря. Полдня пути и перед тобой Рай». Я внимательно выслушал Сида, все запомнил и уже ждал, когда конвой доберется до места.

Очень много я думал о Джоне. Мне еле удавалось сдерживать свои слезы, не говоря о грусти. Нельзя было показывать это Кристине. Хотя она догадывалась. Плохой я актер все-таки. Но ей я говорил просто об усталости. А у самого душа на части разрывалась. Не мог я смириться с тем, что друга моего больше нет. Всякий раз, когда закрывал глаза, передо мной, как живой, появлялся Джон. Со своим спокойным взглядом и монетой, которую он любил подбрасывать. «У нас как минимум два варианта, – любил говорить он. Как и у монеты, две стороны: на одной жизнь и полет, на другой смерть и забвение». Кристине я так и не сказал о его смерти. Надеюсь, когда вырастет, она меня поймет.

Конвой двигался и двигался. Иногда мы останавливались в каких-нибудь поселениях, городах. И тогда мы выходили, чтобы размяться после жестких кресел и надышаться свежим воздухом после душного автобуса. Торговцы выбегали в надежде что-то заработать. Кто-то уходил с концами, а кто-то новый появлялся в автобусе. Я же когда выходил, тут потягивался. В этот момент я слышал, как хрустело все тело. Один раз даже вышел и долго не мог расходиться от того, что затекла нога. Кристина, видя мою походку, громко смеялась. Иной раз мы с ней начинали играть в догонялки вокруг автобуса. Наемники лениво смотрели в нашу сторону и о чем-то переговаривались друг с другом. Мы с Кристиной ни на кого не обращали внимания, просто бегали и резвились.

Вообще, не похоже было, что Кристину эта поездка как-то утомляет. Она резвилась, не умолкала и с наслаждением слушала все мои истории, облокачиваясь на мое плечо. А потом она засыпала, сложив ноги в колени, а голову кладя мне на ноги. Я же спал мало в эти дни и обо многом думал. О Джоне, о своей жене и о Лауре. Почему я тогда ушел от нее? Чего я испугался? Может, того, что могу Лауру полюбить сильнее своей жены и сильнее Кристины? Так это невозможно… Я бы хотел вернуться к ней, да боюсь, она меня даже на порог не пустит. Ну вот, опять я чего-то боюсь. Боялся остаться и боюсь вернуться. Да в моей дочери решительности и мужества больше, получается. Ох, как же я хочу скорее добраться до этого «Рая». Не ради себя, ради нее. Я хочу, чтобы боли и разочарований в ее жизни было гораздо меньше, чем в моей.

Ранним утром автобус сделал очередную остановку. Это было не маленькое поселение, а целый город – Старый Львов. В сам город наш конвой пускать не стали. Я вышел и от увиденного побежали мурашки по спине. Повсюду грязь, слякоть и жуткая вонь. А среди этого пулеметные вышки, окопы, колючая проволока, все, как солдаты, одеты в одну темно-зеленую форму, у всех одинаковые автоматы в руках, а некоторые из них и вовсе в масках. Они маршировали, стояли по стойке смирно и внимательно холодным взглядом смотрели по сторонам. Вдалеке я увидел по пояс раздетого мужчину, которого ставят к стенке и наставляют на него винтовки. Подъехавший грузовик тут же загородил мне часть обзора, но через мгновения раздались выстрелы. А из грузовика тем временем еще повыпрыгивали люди в темно-зеленой форме и в масках. На фоне серого все это зрелище выглядело жутко и устрашающе. Хорошо, что Кристина в этот момент спала и не увидела всего этого.

– Здесь делать нечего! – кто-то крикнул из одной машины из нашего конвоя.

Мы все тут же погрузились и отправились дальше. Люди в автобусе тут же начали переговариваться о том, что случилось и почему наш конвой не пустили в Старый Львов. Одни говорили, что в городе военное положение, что город с кем-то воюет и готовится к бою. Другие утверждали, что в Старом Львове произошла смена власти и установление диктатуры. Третьи возмущались, что Старый Львов просто перестал сотрудничать с западными торговцами, поэтому нас и не пустили. Были и самые бредовые идеи, и какие-то логичные. Мне было наплевать. Единственное, что мне пришло в голову и чего я действительно испугался, что этот Рай может оказаться таким же местом, куда не пустят.

– Пап, а дядя Джон приедет туда, куда мы направляемся? – спросила Кристина, когда мы отъехали уже на приличное расстояние.

Она посмотрела на меня каким-то жалобным взглядом, словно хотела, чтобы я ее успокоил и сказал, что дядя Джон уже ждет нас в том месте, куда мы направляемся.

– Понимаешь, принцесса, – замешкался я, – мы и дядя Джон пошли разными дорогами. Когда-нибудь мы еще увидимся. Когда-нибудь…

Мне стало тяжело говорить, словно какой-то ком в горле мешал.

– Мы едем в Страну чудес? – продолжала Кристина.

– Да, милая. Именно туда мы и направляемся. Тебе там понравится. Вот увидишь.

Кристина о чем-то задумала и легла на бок, положив голову мне на колени. Я проводил рукой по ее шелковистым волосам и шепотом напевал колыбельную мелодию. Почему-то я резко вспомнил ту песню, которую мне пела мама перед сном. Свою маму я смутно помню, а вот колыбельную песню забыть не могу. У меня по лицу потекли слезы. Я их тут же вытирал и пытался спокойно дышать. Так мы проехали довольно долго.

Наш конвой остановился ненадолго, в автобус зашли двое парней лет двадцати. С виду они показались мне веселыми и довольно неплохими ребятами. Крепкие телосложением с улыбками на лицах, они шли, о чем-то перешучиваясь и осматривая весь автобус. Найдя свободное место лишь рядом со мной, они уселись на него и вежливо поздоровались.

– Добрый вечер.

Я в ответ кивнул головой. Конвой тронулся дальше. Они общались друг с другом на непонятном мне языке. Потом один из них повернулся ко мне и с улыбкой произнес:

– Вы с Запада едете? – эту фразу я понял.

– Да, – тихо ответил я, стараясь не разбудить Кристину.

– Милая у вас девочка, – так же тихо и деликатно заговорил со мной этот парень. – Как ее зовут?

– Кристина.

– Красивое имя…

Я повернулся и лучше рассмотрел этих двух парней. Тот, что общался со мной, был длинноволосым, кареглазым и очень улыбчивым. Второй, наоборот, коротко стриженным, с щетиной, со смуглой кожей. Еще на что я обратил внимание, так это на их одежду. Из-под коричневой куртки виднелась полосатая бело-голубая майка.

– Меня Виталий зовут, – продолжил беседу длинноволосый парень. – Это Игорь, – показал он на своего друга.

– Я Алекс, – представился я.

Мы пожали друг другу руки.

– Алекс – это Александр? – с интересом спросил меня Виталий.

– Нет. Алекс – это Алекс.

– Признаться, не думал, что такие имена бывают. Вы откуда вообще?

Я вздохнул, пытаясь вспомнить, откуда я родом. Кристина родилась в окрестностях Старого Марселя. А я… не помню, где родился я. Признаться, не помню я, и когда родился.

– Мы с Запада, – подумав, ответил я.

– В наших краях не были еще?

– Нет.

– Вам тут понравится. Правда, война тут сейчас идет. А так все очень здорово.

– Какая война? – удивился я.

– Сложно сказать. Одни называют себя дружиной Перуна и ратуют, что наше спасение в возрождении корней, другие называют себя Анклав Войцеха. Эти просто за какую-то диктатуру великого Войцеха. С юга вообще орды турков прут. В общем, нехорошие нынче времена тут наступили. Смутные времена, – Виталий отвернулся от меня, его взгляд оказался направлен в никуда. – Вот она наша расплата. Старого мира больше не существует. А в новом мы разрываем друг друга на части не понятно за что… Расплата за наши грехи. Смутные времена всегда были наказанием.

Я готов был продолжить беседу и спросить насчет Рая, как вдруг раздался взрыв, наш автобус перевернулся на бок. Все под действием притяжения попадали со своих мест в общую кучу, на боковое стекло. Своим телом я прикрыл Кристину, как только смог. Она моментально проснулась и нервно начала смотреть по сторонам.

– Что случилось?! – испуганно спрашивала она.

Было слышно, как наружи раздавались взрывы, выстрелы и крики.

– Выходим из автобуса, живо! – кто-то крикнул.

Тут же открылись люки на крыше, все начали выходить через них. Я встал на ноги и живо помчался к этому люку, схватив Кристину за руку. Как только мы выбрались, я осмотрелся. В потемках ночи лишь мерцающий свет огня давал какое-то освещение. Я обратил внимание, что охрана нашего конвоя стреляет в одну сторону. Видать, кто-то напал. И судя по тому, какой бой ведется, это была не обычная шайка разбойников, а кто-то пострашнее. Не думая ни секунды, я взял Кристину на руки и побежал в другом направлении от этой передряги. Так я бежал минут десять по какому-то разрушенному городу. Я не обращал ни на что внимания, проносился мимо разрушенных зданий по разрыхленному асфальту. Выстрелы становились все тише и тише. Только я хотел остановиться, как споткнулся о какой-то булыжник и, ударившись головой, потерял сознание.

Голова разламывается, все тело болит, словно прошло через мясорубку. Я начинаю приходить в себя. В тусклом свете мне не удалось полностью рассмотреть помещение, в котором я лежал. Деревянные стены, низкие потолки и бьющий в нос запах сена. С большими усилиями я приподнялся и, облокотившись на стену, сел. Какие-то странные видения преследовали меня, пока я был без сознания. То ли Джон что-то мне говорил, то ли видел я Лауру. Ничего не помню. Немного придя в себя, я тут же запаниковал и нервно начал осматриваться по сторонам: «Где Кристина?». С большими усилиями я встал на ноги и головой уперся в потолок. От резкой боли в глазах потемнело. Я схватился рукой за голову и нащупал там засохшую кровь чуть выше лба. Сильно же я ударился. Но это сейчас не сильно меня волновало. В небольшом помещении я точно был один. Поэтому нужно было найти дочь. В углу была небольшая дверца. Я направился к ней. Не дойдя до нее пару шагов, она открылась прямо перед моим носом, в глаза резко ударил яркий свет, отчего я тут же зажмурился.

– О, прийшов в себе, – кто-то сказал на непонятном мне языке. – Як себе почуваеш?

– Чего? – жмурясь, переспросил я.

Через некоторое время глаза начали привыкать к яркому освещению, и я увидел крепкого мужичка в белой рубахе, красных штанах. Было ощущение, что и рубаха, и штаны на несколько размеров больше и на нем сидят слишком свободно. Голова его была выбрита, лишь по центру торчал, связанный в косичку, длинный чуб. Он был веселый, что-то мне пытался объяснить на том же непонятном языке. Мое непонимание его веселило, он смеялся и что-то еще приговаривал.

– Чего смеешься? – начал злиться я. – Где моя дочь?

Я разозлился еще сильнее, схватил его за рубаху, начал трясти. Он одним движением руки оттолкнул меня, отчего я упал на пол. После этого мужичок вышел и захлопнул за собой дверь. Я кинулся ему вдогонку, но дверь была уже заперта. Я тряс дверь, стучал в нее, пытался выломать плечом, но эта дверь ни в какую не отпиралась.

– Вы, ублюдки, отвечайте, где моя дочь?! – кричал я, тарабаня в дверь.

Я ходил по помещению, искал какие-нибудь лазейки. Окон не было, лишь небольшие щели между досками, через которые пробивался яркий свет с улицы.

Прошло еще минут десять, может больше. В этой ситуации время тянулось необычайно долго. Если ли передо мной стояли песчаные часы, можно было бы заметить, как падает каждая песчинка. Дверь вновь открылась, и в помещение на этот раз вошли трое мужчин. Все они были одеты в такие же белые рубахи и широкие красные штаны. У каждого на голове были такие же чубы. Все трое здоровые и крепкие. Конечно, одному мне было их нереально одолеть, но я чувствовал прилив агрессии такой мощи, что готов был посостязаться. Однако один из них со мной заговорил хоть и на ломаном, но понятном языке.

– Ты падеш с нами. Атаман хотеть гаврить с тобой, – сказал он.

– Никуда я не пойду, пока вы не ответите мне, где моя дочь, – резко ответил я.

Но эти мужики были не согласны с моими намерениями. Двое подошли, скрутили меня и вывели меня из помещения. На улице они вели меня, скрутив руки и наклонив в пол. Смотря себе под ноги, я толком не видел, что происходит в округе. Только слышал много голосов, песен и радостных криков. Кто-то, проходя мимо, заговорил с этими мужиками.

– Слава Атаману!

– Вильного життя слава! – радостно ответили эти мужики, тащившие меня.

Я попытался посмотреть, кто это был, но не успел. Быстрым шагом меня потащили дальше. Пройдя еще немного, мы вошли в какую-то хижину. Мужики меня отпустили и кому-то сказали:

– Ми привели його, Атаман.

– Залиште нас, – ответил им хриплый голос.

Мужики вышли из хижины и закрыли за собой дверь. Я размял кисти рук, которые от скручивания сильно заболели, и осмотрел помещение. Внутри было довольно уютно. На стенах висели картины, на подоконниках стояли цветы, на полу лежал шикарный ковер, а по центру стоял огромный стол, за которым сидел седовласый мужчина лет пятидесяти с густой бородой. Он смотрел на меня внимательно своим пронзающим взглядом. Сразу за ним на стене висело здоровое черное знамя с черепом и костями и надписью «Воля або смерть».

– Прошу, присаживайтесь, – спокойным голосом сказал он мне и показал на стул, стоящий рядом со столом.

– Если вы не скажете, где моя дочь, если с ней вы хоть что-нибудь сделали, клянусь, я все ваше поселение превращу в кладбище! – грозно проговорил я, не сдвинувшись с места.

Мужчина в ответ улыбнулся, посмотрел в окно и, подумав немного, ответил мне:

– Не беспокойтесь. С вашей дочерью все хорошо. Она жива, здорова и сейчас играет с нашими детьми. Славная у вас дочь. Растет настоящая принцесса.

После его слов на душе моей стало гораздо легче, однако я решил этого не показывать, а продолжал гнуть свою грозную линию.

– Я не поверю вашим словам, пока ее не увижу!

Мужчина пальцем показал на окно. Я не сразу понял, что он хочет.

– Подойдите, убедитесь, что я не вру.

Подойдя к окну, я посмотрел в него и увидел Кристину. Она бегала и смеялась в окружении детей. Давно я не видел свою дочь такой счастливой. На ее голове был сплетенный венок из ромашек. Все дети прыгали и кружились, смеялись и веселились, и Кристина бегала вместе с ними. Я улыбнулся и прослезился. Это были слезы радости. Это неописуемая радость, когда с твоим ребенком все хорошо, когда ребенок твой счастлив.

– Я Атаман Святослав. Этим утром мои хлопцы Васька и Петро прогуливались по окраине Старой Ивановки и обнаружили там вас. Вы лежали без сознания, а ваша дочь сидела рядом, вжав в голову в колени, и рыдала. Увидев моих хлопцев, она кинулась с мольбами о помощи. В общем, повезло вам…

– Наш конвой… – начал говорить я, но Атаман тут же меня перебил.

– Ваш конвой ночью атаковали турки. Сейчас вы находитесь в казачьей сечи. Никто сюда не рискует явиться. Ни турки, ни татарва, ни язычники. Все знают о славной силе казаков. Все знают, что жизнь наша – это свобода. И за свою мы умрем.

Я повернулся и посмотрел на Атамана. На секунду я подумал, что мы оказались в городе Рай, в который и направлялись.

– Так это Рай? – спросил я.

Атаман рассмеялся, встал со стула и, встав рядом со мной, устремил свой взгляд в окно.

– Ну уж точно не ад, – сказал он своим спокойным хриплым голосом. – Знаю я, про какой Рай вы спрашиваете. Ходят легенды, мифы, да и просто сказки про какой-то город, огороженный стенами. И что в этом городе все идеально. Но, поверьте мне, Рая на самом деле нет. Ну, по крайней мере на Земле. Человечество давно его уничтожило.

– Да-да, – кивнул я головой, – в той катастрофе, уничтожившей Старый мир.

– Нет. Гораздо раньше. Гораздо раньше, – Атаман вернулся к своему стулу и, откинувшись на спинку, удобно за него сел. – Как вас зовут, кстати?

– Алекс, – ответил я и обратил внимание, что одежда Атамана отличалась от остальных в этом поселении (синие штаны и коричневая меховая жилетка). – А почему у вас все одинаково одеты? Какие-то красные штаны, большие рубахи, а вы… Вы иначе.

– Ах, это! – Атаман засмеялся. – У нас, в сечи, есть кинотеатр. Раз в неделю мы показываем какие-нибудь фильмы или мультики. Полгода назад показали мы серию мультиков «Казаки». И все, пошла у нас мода на такие одеяния. Забавно…

Я усмехнулся.

– Давайте прогуляемся, – сказал Атаман.

Мы вышли на улицу. На этот раз я внимательно осмотрел поселение. Все в деревянных хижинах, на приличном расстоянии друг от друга. А вокруг хижин много-много людей, счастливых, улыбающихся. Одни мужики пили, другие плясали, женщины ходили с повязанными платками на голове и в длинных платьях. Кто-то копался в огороде, кто-то мыл лошадей. И одна разносилась по поселению фраза: «Слава Атаману! Вильной життя слава!». Признаться, я был удивлен, что в новом мире можно было встретить такое поселение. Лишь серое небо омрачало картину. Но к этому небу я уже привык.

Мы шли с Атаманом Святославом неспешным шагом и разговаривали. Люди, проходя мимо нас, здоровались и улыбались.

– Как у вас тут все здорово, – говорил я.

– Алекс, почему вы оказались в этих краях?

– Из-за дочери. Я обещал ей показать Страну чудес. Я поклялся, что не увидит она ужаса Нового мира. Я потерял своего лучшего друга. В отчаянии я кинулся на поиски этого Рая.

– Как звали вашего друга?

– Джон.

– Я соболезную вашей утрате. Близких людей, друзей невообразимо тяжело терять. Я сам потерял много родных и близких в свое время. Это только внешне наша сеча кажется прекрасным местом. Да, у нас нет эксплуатации человека человеком. Да, мы живем в мире и согласии. Это свобода, которой мы добивались. Но вы не представляете, Алекс, сколько крови впитала эта земля, чтоб тут так все было. – Атаман остановился и посмотрел на меня: – Вашей дочери не нужна страна чудес, не нужен никакой рай. Ей нужны вы. Чтобы вы были рядом. Были счастливым и здоровым. Вы ее страна чудес, Алекс. Помимо вашего друга, есть ли еще человек, с которым вы бы хотели быть рядом?

Я задумался. Понятно, что посвятил я свою жизнь Кристине. Но действительно, есть еще человек, одна девушка, с которой я хотел бы быть вместе.

– Есть, – ответил я, подумав о Лауре.

– Это женщина, я так понимаю…

– Да. Я ушел когда-то от нее. Я подумал, что так будет лучше для меня, для Кристины, для нас обоих.

– Зря вы так подумали, Алекс. Ваш «Рай» рядом с этой женщиной, рядом с вашей дочерью. Вы еще любите ее? – я кивнул головой в ответ, а Святослав подошел ближе и сказал: – Значит, вы сейчас не в том месте.

– Так она далеко… Да и не примет меня, наверняка.

– Примет, – кивнул Атаман. – А расстояние не помеха. Что-нибудь можно придумать.

Я поселился в хижине у Федора и Ольги на одну ночь. Милая молодая пара. Улыбчивые, веселые. Правда, я ни слова не понимал, что они мне говорят, а просто улыбался в ответ и кивал.

Вечером ко мне прибежала Кристина и сразу кинулась в объятия.

– Папа, я так рада, что с тобой все хорошо!!!

Я обнял свою дочь нежно-нежно, почувствовав любовь и тепло ее души.

– Какой у тебя красивый венок, – говорил я, поправляя эти ромашки.

– Это мне Юля сделала, – с улыбкой отвечала она, смотря прямо мне в глаза.

– Юля? – переспросил я.

– Так зовут одну девочку. Она такая забавная. Мы с ней весь день играли.

– Здорово!!! Слушай, принцесса, а ты помнишь тетю Лауру?

– Конечно, помню! – расцвела она при одном упоминании о Лауре.

– А ты хочешь, чтобы мы к ней вернулись?

– Так ведь ты говорил, что это невозможно!

– Возможно, принцесса, возможно.

Я обнял Кристину и обо многом подумал в этот момент. Скоро мы покинем казачье поселение. Покинем, чтобы прийти в нашу Страну чудес. Там, где осталась частичка меня, частичка моего лучшего друга, и где мы найдем свое счастье.