Часть II
Исповедь

Новый мир. Тысячи километров выжженной земли. Европа, лежащая в руинах. Что это было? Глупость человечества или Божья кара? Апокалипсис случился, и уже не одно поколение выросло на этих обломках, не помнящее красот старого мира. Выросло под колпаком серого неба, хаоса и разрухи, полной анархии и проповеди того, что твой единственный Бог – это оружие. Но было ли и правда так все безнадежно? Или даже в этом ужасе можно было найти веру, надежду, любовь? Меня зовут Стефан. Именно в поиске всего самого светлого я хожу по миру. Я странник. Как и все странники, я зарабатывают тем, что нахожу старые эксклюзивные вещи и перепродаю их. Ведь порой нужно где-то спать и что-то есть. А в бескорыстности новый мир не обвинишь. Правда, бывает, встречаются поселения, которые тебя примут, накормят и спать уложат. Добрые люди всегда найдутся даже в новом мире. Весь мой груз – это мой пистолет для самообороны и одна-единственная книга. Книга, в которой хранится моя душа. Убить человека ничего не стоит. Гораздо страшнее – забрать его душу. Мою душу забрали…

Родился и вырос я в не самом худшем месте на земле – в городе Белграде. Нас было немного, но все держались друг друга, словно крепко спаянная цепь. Выбрав небольшую часть города, мы огородили ее стеной от набегов диких племен с юга и востока. Каждый раз об их приближении извещал колокол, разносивший свой звон по всему Белграду. Тогда все мы брались за оружие и готовились защищать свою жизнь, свою крепость, свое единство, свою свободу. Благо, набеги эти были нечасто.

Так, в основном все мы занимались земледелием, выращивали скот. Иногда в Белграде проходили гуляния. Тогда весь город собирался вечером вместе и веселился до утра. Танцы, пляски, песни. Было здорово. Когда я впервые пошел на такое гуляние, мне было всего двенадцать. И именно тогда я встретил девочку по имени Мила. Светлые волосы, голубые глаза, милейшая улыбка. Это девочка сверкнула, как ангел, в моей жизни. Я понял, что я ее полюбил. С Милой мы росли вместе. Бегали по городу, резвились. Иногда сбегали за пределы стены. Забирались на один холм и любовались Дунаем, уходящим прямо в горизонт. Когда мы выросли, на этом самом месте я сделал Миле предложение. В этот миг ветер, доносивший бриз реки до самого холма, ласкал наши с Милой миры. Не было нового мира, не было хаоса и разрухи. Были лишь я и Мила.

Свадьбу отгуляли всем городом. Каждый житель относился друг к другу, словно брат. Все видели, как мы с Милой любим друг друга, и радовались, как за самих себя. Шли годы. На свет появилось двое детей – Никола и Майя. Мои сокровища, мои ангелы. Я ими дорожил больше всего на свете.

Как-то вечером я вызвался быть дежурным. С автоматом я должен был делать обход возле стены и смотреть на горизонт. Ох, как же было тогда холодно. Погода в новом мире очень капризна. Независимо от времени года может идти снег, дождь или быть очень жарко. В этот вечер с холодом на город опустился туман. В Белграде многие ложились спать рано. Этот вечер не был исключением, поэтому в городе было тихо. Я ходил, укутанный в свое шерстяное пальто. В руках держал старый добрый АК-47. Его мне подарил мой друг Милан. К сожалению, Милана давно нет в живых, и его автомат – это все, что у меня от него осталось. Но с этим автоматом, казалось, что я даже стреляю точнее.

Проходя мимо очередного угла стены, я остановился, забрался на выступ и начал вглядываться в горизонт.

– Ох, что в таком тумане разглядеть то можно? – недовольно пробурчал я.

– Здорово, Стефан! – окликнули меня сзади.

Это был восемнадцатилетний парень по имени Златан. Когда был последний набег, ему было всего пятнадцать. Тогда албанцы убили его родителей прямо у него на глазах. У парня поехала крыша. Он стал чересчур доброжелательным. Видел везде только светлые краски и все время улыбался.

– А, Златан. Ты тоже, я смотрю, на дежурстве…

– Да. Погода хорошая, не правда ли?

– Я надеюсь, ты так шутишь. Ты видел, туман какой? А холод в дежурство тебя не смущает?

– Брось, Стефан. Это же наша с тобой возможность насладиться личным пространством. Наши горизонты, благодаря туману, сужены до минимума. И таким образом мы получаемся наедине с собой, – Златан улыбался и с наслаждением дышал полной грудью. – Ты лучше скажи, как там Мила?

– Да хорошо. Завели недавно козу, теперь молоко у нас есть.

– Да? А у кого купили то козу?

– Дед Леон. Он совсем старый стал. И совсем один. Ему с этой козой очень тяжко. Вот он и поменял ее на два мешка картошки. Ну а мы все равно каждую неделю носим деду молоко. Уж очень он любит козье молоко.

– Да… Здорово-здорово. Угостишь как-нибудь молоком?

– Заходи в гости, угощу.

– Ну а как там дети твои? Никола и Майя. Скоро же у Николы день рождения. Я же ничего не перепутал?

– Нет. Восемь лет ему исполнится.

– Восемь лет? Уже такой большой! Надо же… Что подаришь сыну?

– Ну… Еще не решил.

– Только не надо оружие.

– В смысле?

– Ну понимаешь, Стефан… твой сын не должен с малолетства знать, что такое оружие. В мире много прекрасного. Убийства и кровопролитие лишь малая часть этого мира. Она самая худшая, но она и самая малая. Ведь если с детства верить, что мир – это не только война, может, мысль и материализуется, и все сбудется. Прекратится кровопролитие, прекратятся смерти. Будут лишь улыбки и счастье. Как думаешь?

Я постоял в немом молчании пару секунд и резко психанул:

– Златан! Что за чушь ты несешь? Видишь эту стену? Знаешь, для чего она тут и мы для чего тут ходим? Туда на юг албанцы, а туда, на восток, турки. В тех краях процветает рабство. Они приходят и забирают наших родных и близких в рабство! И вот чтобы моих родных не забрали в рабство, я буду убивать. Убивать их всех понимаешь, Златан?

– Да, Стефан. Но ведь жизнь – это не только убийства. Понимаешь…

– Ничего не хочу понимать! Все! Иди на дежурство.

Я уходил от Златана спешным шагом, что-то бурча себе под нос. Не следовало мне на него психовать. Ведь он в чем-то был прав. Да и вообще, таких, как Златан, нужно жалеть и просто слушать. Возможно, устами сумасшедших и сдвинутых говорит сам Бог? Во всяком случае, где-то я слышал эту фразу.

Не успел я отойти от Златана, как услышал какой-то странный шум за стеной. Он меня насторожил. Я забрался на выступ стены и начал вглядываться вдаль. Из-за этого тумана ничего не было видно. Но я четко слышал, будто что-то приближается, так как шум был все ближе и ближе.

– Что там, Стефан?! – крикнул Златан.

– Ни черта не вижу из-за этого тумана!

И тут я увидел, как в тумане неподалеку промелькнуло багровое знамя. Мое сердце екнуло и своим стуком ударило по вискам, отчего меня немного повело. Моментально собравшись, я повернулся к Златану и громко закричал:

– Албанцы, Златан! Беги, бей в колокол!

Златан, не медля ни секунды, развернулся и побежал. Через минуту колокольный звон извещал весь Белград о приближающейся беде. Багровое знамя с черным двуглавым орлом виднелось все четче. В приближающемся шуме я услышал, будто это были копыта тысячи лошадей. От их топота тряслась земля под ногами. Стало страшно. Но нужно было собрать всю волю в кулак. Я глубоко вздохнул, посмотрел на небо и тихо произнес:

– Отче, помоги.

После чего тут же перекрестился, взял свой АК, передернул затвор и приготовился. За моей спиной начали собираться люди. Никто из них не успел дойти до стены, как раздался выстрел из какой-то пушки. Взрыв тут же прогремел в стене метрах в десяти от меня. Я отпрыгнул и отбежал ко всем остальным.

– Что такое?! – донеслось из толпы собравшихся.

Через пару секунд раздался еще один выстрел, взрыв прогремел на том же месте. Стена начала рушиться.

– Они пытаются стену пробить! Из чего-то крупного палят! – крикнул я в толпу.

– А у нас есть что-нибудь помощнее того, из чего они стреляют? – спросил стоявший рядом со мной парень по имени Милош.

– Да! – уверенно ответил я. – Есть! Помощнее их жалких пушечек будет. Это мы сами!

Тем временем через пару взрывов в стене образовалась дыра, через которую начали забегать всадники в черных одеяниях. Огнестрельного оружия у них не было. Лишь сабли, которые они обнажали, забегая на территорию нашего города. В ту же секунду я обратился ко всей толпе:

– Не уступим этим тварям ничего! За наш народ! За родных и близких! За нашу веру и нашу свободу! Убьем их! Убьем их всех!

С громогласным кличем толпы все заняли позиции: кто-то спрятался за углом ближайшего дома, кто-то в этом доме засел в окнах, кто-то, перевернув на бок уличный стол, встал за ним. И все тут же начали стрелять. Всадники падали один за другим. Но чем больше их умирало, тем еще больше проникало к нам через дыру. Я стрелял хладнокровно, одиночными выстрелами. Казалось, что уже и тумана того нет, потому что видел все хорошо и бил прицельно. Отстреляв целую обойму, я тут же перезарядился. Через мгновение всадники отступили. Мы все заняли выжидательные позиции.

– Что? И все? – удивился Милош. – Покорежили нам стену и успокоились?

Но тут за стеной раздался странный шум. Стена начала трещать, дыра расширяться. В последний момент я понял, что это шум едущих гусениц. И тогда через повалившуюся стену в наш город заехал танк.

– Твою ж мать… – проговорил я.

Танк моментально выстрелил по нашей толпе. Несколько человек от взрыва отлетело. Все начали паниковать и разбегаться. Нужно было что-то делать. Тогда я взял ситуацию в свои руки.

– К колоколу! Все к колоколу! – закричал я в надежде, что меня услышат.

Услышали далеко не все. Но те, кто услышал, сразу побежали туда. У меня появился план. Рядом с колоколом был оружейный склад, где мы брали себе автоматы. Но можно было там поискать и взрывчатку. Нужно было албанцев вместе с танком заставить следовать за нами. Улочки возле колокола узкие, так что все они должны были попасть в нашу западню.

Мы бежали по нашим улицам, сломя голову. Танк, как я и рассчитывал, последовал именно за нами. Как никогда, я чувствовал запах смерти. Я знал, что она рядом, что в эту ночь мы устроим ей настоящий пир. Женщины, дети и старики прятались в домах. Албанцы врывались в эти дома и силой вытаскивали всех наружу. Больных и немощных убивали на месте. Немногие из нас кидались в защиту, но против танка все оказывались бессильны. Я думал о своей семье: О Миле, Николе и Майе. Это прибавляло мне сил, отчего я еще быстрее буквально летел к тому складу. Так я и не заметил, как быстро мы домчались до места и моментально вломились в помещение. В само помещение вбежали лишь я и Милош. Остальные заняли боевые позиции вокруг здания. Слышались перестрелки по всему городу.

– Что мы ищем?! – прокричал Милош.

– Что-нибудь потяжелее! – ответил я и, разгребая руками все по складу, бормотал себе под нос. – Как же мы так упустили прорыв? Почему мы оказались не готовы? Что теперь с нами будет?

Разгребая автоматы, пистолеты, патроны, какие-то непонятные коробки, я уже и не надеялся хоть что-нибудь найти. И как только за дверью я неподалеку услышал звук гусениц, я психанул и крикнул:

– Да, твою мать, в этом бардаке хоть что-нибудь найти можно?!

Со злости я пнул одну из коробок, и мой взгляд тут же остановился на углу помещения. Облокотившись на стену, там стоял ручной противотанковый гранатомет РПГ-7, и рядом с ним два заряда.

– Вот оно. То, что нужно, – радостно проговорил я и, повернувшись к Милошу, крикнул: – Милош, родной! Я нашел!

– Что нашел? – спрашивал Милош, выдвинувшись в мою сторону.

Я взял в руки этот гранатомет и, поглаживая его, отвечал:

– Это РПГ-7.

– Что?

– РПГ-7.

– Что-что?

– Милош! Ты что, компотом уши чистишь, что ли?

Милош подошел ко мне, почесал затылок и попробовал оправдаться:

– Да я слышу. Просто и не знал, что у нас на складе валяется этот, как его. РГ-7.

– РПГ-7. Ручной противотанковый гранатомет. Настоящий убийца танков. Вроде в 60-х в СССР был принят на вооружение.

– Когда?

– Это еще в старом мире было. Мощная штука, знаешь ли.

– Понятно.

Неподалеку прозвучал мощный выстрел, и последовали звуки рушащегося здания. Я взял РПГ, два заряда и тут же пошел на выход.

– Все, меня эта штука бесит уже. Пойду разнесу ее к чертям.

Милош пошел за мной прямо по пятам. Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам. Неожиданно в двух шагах от меня мчались два всадника. Они обнажили уже свои сабли и были готовы нанести удар. Я понял, что ничего не успею сделать в этот момент: ни отскочить, ни выстрелить. Неужели моя смерть застала меня так резко врасплох? Что ж, я закрыл глаза и был готов. Но прозвучало два выстрела, а я остался стоять на месте. Через пять секунд, когда я понял, что еще жив, я открыл глаза. Эти два всадника лежали мертвые на земле, а их лошади поскакали дальше.

– Стефан, ты как?! – кто-то выкрикнул из-за угла.

Не до конца придя в себя, я лишь покивал в ответ головой. Все-таки ребята, которые попрятались за углом, на колокольне и в здании, четко следили за ситуацией. Только я приготовился сделать шаг, как услышал звук едущих гусениц за соседним зданием.

– Оставайтесь все на местах! – крикнул я.

Схватив Милоша за рукав, моментально рванул в это здание. Внутри было пусто и сыро. Расположившись возле одного окна, я принялся заряжать гранатомет и одновременно говорил Милошу:

– Значит, так. Я палю по танку, ты прикрываешь меня. И еще… Из танка, скорей всего полезут люди.

– Как так – полезут?

– Как крабы из горящей сковородки. Убивай их без пощады.

– Понял.

Я приготовился и высунулся из окна. Танк уже был в поле зрения неподалеку. Своим металлическим звуком передвигающихся траков он наводил ужас. Я взвалил РПГ на плечо, прицелился и задержал дыхание. Мир в один миг замер. Слышались лишь его скрипучие гусеницы и мое сердцебиение. В один миг я нажал на спусковой крючок, и снаряд полетел. Прямое попадание под башню. Танк моментально остановился и затих.

– Да!!! – обрадовался я. – Так тебе, тварь!

Открылся люк танка, и оттуда начали вылезать албанцы. Милош тоже не спал и автоматной очередью никому не дал вылезти.

– Молодец, Милош!

Однако меня насторожило, что за танком не бежало никаких всадников, никого вообще не было.

– Странно… – удивился я. – Они оставили танк в одиночестве.

Подождав еще немного, мы вышли на улицу. В городе по-прежнему слышались крики и перестрелки. Но вокруг нас была одна лишь тишина и уничтоженный танк. Я подошел к этому танку и внимательно посмотрел на него.

– Забавно, столько силы, а такой беспомощный…

Вдруг что-то екнуло в груди, я повернулся к Милошу и произнес:

– Идите со всеми к стене. Нужно выдавливать этих гадов из города.

– А ты куда?

– Я вас догоню.

– Хорошо.

Я оставил Милошу гранатомет, сам взял свой автомат и побежал домой. Не знаю, что случилось. Я чувствовал беду и мчал со всех ног. Звуки выстрелов и криков усиливались. Прибежав на место, я увидел свой дом в огне.

– Нет. Нет. Нет.

Меня резко охватила паника. Не медля ни секунды, я вбежал в здание. Все было в огне. Мое сердце буквально разорвалось на куски, когда я увидел на полу Майю и Николу. Я громко закричал, откинул автомат в сторону, своих детей под руки и пошел на выход. Я положил Майю и Николу на землю и начал трогать их лица, щупать пульс.

– Никола. Майя! Очнитесь! Боже… Боже, нет, прошу тебя.

Я кричал им и пытался привести в чувство. Но они не отвечали. Мои слезы буквально ручьем потекли по щекам, я пытался сделать искусственное дыхание. Ничего не помогало. Тогда я огляделся по сторонам. Вокруг здания лежало несколько трупов как моих знакомых, так и албанцев. Среди всех них я увидел свою жену, лежащую в крови. Она лежала, не двигаясь. Я подбежал к ней, провел рукой по ее холодному лицу и понял, что больше никогда не увижу ее улыбку, не услышу ее смеха и не усну в ее теплых объятиях.

– Мила. Боже… Милая моя. Только не это! Пожалуйста. Ну нет.

Неподалеку я услышал речь не на нашем языке, я схватил первую попавшуюся саблю, лежащую на земле, и пошел на звук. Это шли трое албанцев. Они просто шли и осматривали территорию. Я выбежал к ним навстречу. Они ничего не успели сделать. Я рубил беспощадно этой саблей их. И когда они упали замертво, я все равно продолжал рубить их тела саблей в надежде, что они оживут и я вновь смогу их убить.

Это была страшная ночь. Албанцы отступили, но из всего города живых осталось всего около тридцати человек. В плен никто не сдался, и все были убиты. Белград мы покидали навсегда. Оставив там свои души в этом городе.

Мила, Никола, Майя. До сих пор в моих глазах их безжизненные лица. До сих пор я не могу забыть эту ночь. И не могу я простить себя, что не смог их защитить. Именно тогда и забрали мою душу.

Как много времени прошло и воды с тех пор утекло. И вот, сижу я в таверне совсем один за столиком этим ранним вечером. Большое здание. Но сейчас народу тут немного. Как правило, путники стараются лишь ночью найти место, дабы укрыться. Пустоты Нового мира пугают всех по ночам. Звучит негромко спокойная музыка. Зазвучала новая песня. Молодой человек пел спокойным умиротворяющим голосом. Казалось, что от его пения стало так хорошо и спокойно на душе, что в одночасье стерлись все печали и невзгоды. Просто под эти звуки хотелось расправить крылья и полететь далеко-далеко. О чем он пел, я не знаю, но это было так замечательно, что я не удержался и проговорил вслух:

– Боже, какая дивная песня.

– Это Элвис, – раздался голос за соседним столом.

Я неспешно повернул голову. Это был юноша лет пятнадцати. Длинные волосы, худощавое лицо и абсолютно невинные глаза.

– Элвис? – переспросил его я.

– Да. Элвис Пресли, – юноша оживился еще больше и немного пододвинулся ко мне.

– Не стесняйся. Присаживайся ко мне, – решил я моментально убрать какой-либо барьер.

Юноша так и сделал. Сел рядом и тут же продолжил говорить:

– Элвис Пресли – это король рок-н-ролла. Все его песни наполнены жизнью и глубоким смыслом.

– Да. Мне нравится вот эта песня. Элвис, говоришь?

Песня продолжала звучать, наполняя тишину таверны неземным смыслом, который невозможно описать словами.

– Она называется «Love me tender». «Люби меня нежно, люби меня, милая, и никогда не отпускай. Ты сделала мою жизнь полной, и я люблю тебя». Он об этом поет в песне.

Я немного задумался, стало грустно, но я попытался ничего не показывать.

– Мне знакомы эти слова… – произнес я.

Я понимал их, как никто другой, будто бы этот Элвис пел про меня.

– Я хочу выучить эту песню на гитаре и спеть ее Марте, – продолжал мне говорить юноша.

– Это твоя девушка?

– Нет пока что. Но по ней все поселение сходит с ума. Все мальчишки говорят лишь о Марте. Она прекрасна! Она настоящий ангел. И я хочу добиться ее внимания и быть с ней.

– Ну что ж. Я думаю, эта песня произведет впечатление на Марту. Ты довольно смышленый и умный парень. Уверен, она разглядит в тебе эти качества. Как тебя зовут, кстати?

– Я Оливер. Мой дедушка – хозяин этой таверны. Он днем разрешает сюда приходить и послушать Элвиса, а вечером говорит, что делать мне тут нечего.

– Твой дедушка прав, наверное. Меня Стефан зовут.

– Рад знакомству, Стефан. Вы тут надолго?

– Да я везде ненадолго. Путник, так сказать.

Песня доиграла, наступила недолгая тишина, после чего заиграла другая песня, более энергичная и веселая.

– Это тоже Элвис? – спросил я.

– Нет, – Оливер задумался и начал вслушиваться в мелодию, после чего произнес. – Я не знаю, кто это поет.

– Ну и ладно.

Оливер резко приободрился и спросил:

– Скажи, Стефан, а ты много где был?

– О да…

– Здорово как!!! Я тоже мечтаю повидать весь мир. Больше всего хочу побывать на море… Стефан, ты был у моря?

– Да…

Я улыбнулся, на секунду прикрыл глаза и вспомнил тот день, когда я оказался у моря. Ветер перегонял по водной глади волны, которые беспощадно разбивались о каменный берег. Он доносил издалека соленый привкус прохлады и блаженства. Казалось, что все в этот момент будто ласкает каждую клеточку твоей души. Оно уходило далеко в горизонт и будто бы манило в эту бескрайнюю даль.

– Ох, Оливер. Золотые у тебя мечты. На земле нет ничего прекрасней моря. Я уверен, что у тебя все получится и ты увидишь его. И убедишься, как оно прекрасно.

Оливер засветился весь и воспрял духом. Было видно, что он готов еще очень многое спрашивать, будто бы нашел того человека, который ответит на все вопросы жизни. Но в этот момент стоящий возле стойки старый бармен крикнул:

– Эй, Оливер! Ты тут засиделся. А ну бегом домой!

– Дедушка нервничать начинает, – слегка огорченным голосом проговорил Оливер. – Стефан, ты завтра будешь здесь? Я хочу еще обо многом тебя спросить.

– Конечно, буду! – улыбнулся ему я в ответ. – Увидимся тут. Я все тебе расскажу.

– Пока, Стефан.

Оливер вышел из таверны. «Смышленый парень», – подумал я. А ведь я и сам был таким. Только вот Элвиса в моей жизни не было. Но песня мне и вправду понравилась. Возможно, теперь в моей жизни этот самый Элвис и появится.

В таверне становилось все более людно. С наступлением ночи путники, торговцы и просто бандиты ищут место, дабы спрятаться от пустот. Многих пугает открытое небо и бескрайние просторы под покровом темноты. Чего они боятся? Призраков? Или, может, хищных зверей? Неужели в этом мире есть кто-то страшнее человека? Лично я в этой таверне решил переждать ночь, потому что надвигается гроза и мне просто не хотелось мокнуть. А так я часто ночевал на открытых пространствах. Да, было всякое: и странные звуки, и бешеных собак приходилось прогонять от себя. Но я по-прежнему живой. А это главное.

Я освободил свой столик и сел за бар. Освободил место большой компании, пришедшей отдохнуть. Ко мне тут же подошел бармен.

– Что будем? – строгим голосом спросил он.

Я понимаю, что этого бармена уже давно все достало и работает он здесь от безысходности. Имея такую таверну, у тебя будут и деньги, и авторитет, и, я так думаю, были и бандиты, защищающие его. От этого всего строгость в его голосе вполне оправдана.

– Мне, пожалуйста, стакан молока, – ответил ему я.

– Молока? Не пьешь? – удивился бармен.

– Нет. А зачем?

Бармен усмехнулся и съязвил:

– Ты что, планируешь жить вечно, что ли?

– Нет. Планов вообще никаких не строю. Сколько мне осталось: день, два или лет пятнадцать? Просто не хочу это время провести в пьяном угаре. Ведь в мире так много прекрасного…

– Надо же… – пожал плечами бармен, потянулся за кувшином и, наливая молоко в стакан, говорил. – Кто-то в Новом мире прекрасное находит…

Он протянул мне стакан молока. Я сделал глоток и улыбнулся.

– Это самое вкусное молоко, которое я пробовал в своей жизни.

– Чушь не неси. Это дерьмовое молоко. Потому что я не фермер, я бармен. Лучше скажи, чем расплачиваться будешь.

Я достал из кармана ожерелье и протянул бармену. Как-то нашел я это ожерелье в одном разрушенном доме. На полке со старыми выцветшими фотографиями лежало оно. У фотографий, на которых была изображены пара счастливых молодоженов, больше не было никакой цены, а вот ожерелье мне пригодилось. Оценил его и бармен. На его лице появилась улыбка, и он сказал мне:

– Хорошая штука. Мой бар полностью в твоем распоряжении!

Он поставил кувшин с молоком рядом со мной и отошел. Не знаю, вкусным ли было это молоко, но оно напоминало мне о прошлом. Прошлом, которое я уже никогда не верну.

После той роковой ночи мы все собирались, чтобы покинуть Белград навсегда. Все кооперировались и выдвигались на север. И только я готовился пойти на юг, к албанцам. Я был опьянен ненавистью и жгучей яростью. На юге я хотел найти саму смерть, взглянуть ей прямо в глаза, поквитаться за то, что она посмела забрать у меня самых дорогих и близких мне людей.

– Стефан, не надо! – говорил мне перед уходом Златан.

Он смотрел на меня грустными глазами, просил остаться и, умоляя, говорил:

– Я тебя понимаю. У меня тоже убили моих родных. Но их уже не вернуть. Нельзя вернуть и твою жену с детьми. Ты уже ничего не изменишь.

Я паковал сумку, внимательно перепроверяя, все ли я положил. Консервы, ном, вода, немного драгоценностей, патроны и, конечно же, мой счастливый автомат.

– Знаешь, Златан, – отвечал ему я. – В городе все считают, что ты того… Сумасшедшим стал после своего горя. Порой несешь какую-то откровенную чушь. Я не говорю, что ты сейчас что-то не так сказал. Просто часто ты выглядишь откровенным шизофреником. Но я тебе ничего не предъявляю. Возможно, твое сумасшествие – это твоя защитная реакция на окружающий мир. Чтобы не было этой боли и огня, что я сейчас испытываю… Ох, Златан, вот скажи мне. Готов ли ты уничтожить весь мир, испепелить все дотла за жизнь своей матери? Чтобы она была рядом. Готов?!

У Златана заслезились глаза, он покачал головой и еле произнес голосом, срывающимся на плач:

– Нет…

– А я готов!

Я взвалил рюкзак на плечо и пошел.

– Стефан! – кричал мне вслед Златан. – Принеся в чью-то семью горе, твое горе не исчезнет, а лишь усилится!

Но я его не слушал, а шел, не оборачиваясь. Златана я больше никогда не видел. Но еще долго вспоминал о нем. Потом мне было интересно, жив ли он, чем занимается и куда его судьба занесла.

Перед уходом я зашел на старый холм, с которого был виден Дунай. Там мы с Милой проводили очень много времени, там я сделал ей предложение и там же я ее похоронил. Ее и своих детей. Мила, Никола, Майя. Я стоял на коленях возле их могил долго, опустив голову. По щекам текли слезы. Потом я резко встал и пошел.

Шел я долго на юг, останавливаясь на ночлег в заброшенных автомобилях либо в разрушенных домах старого мира. Я шел и пытался найти хоть кого-то, кто ответит мне за ту ночь. Но находил лишь пустоты и тишину. В определенный момент я начал думать, что на юге просто никто не живет. Но в один день я остановился возле вывески и долго на нее смотрел. На ней было написано «Косово». Я направился прямо туда.

Перейдя черту этого знака, я почувствовал, как в воздухе что-то изменилось. Я узнал этот запах. Сама смерть обитала тут, будто бы это был ее дом. Старушка приглашала к себе на пир. Что ж, я был готов.

Пройдя немного, мне повстречались два путника. Молодой парень будто из последних сил тащил на себе изнемогающего от боли старика. Сам старик цеплялся за жизнь что есть мочи, но держал его в основном этот молодой парень. Когда меня заметили, парень насторожился и остановился шагах в десяти. Одной рукой он начал быстро и судорожно нащупывать что-то у себя на пояс. Через мгновение парень резко вытащил пистолет и направил в мою сторону.

– Стой, где стоишь! – крикнул он.

Старик в этот момент едва не упал на землю, но парень настойчиво не отпускал. Я поднял руки, оставаясь при этом полностью спокойным. Конечно, я бы мог и за автомат схватиться. В этой ситуации перевес был в мою сторону, но угрозы никакой я не ощущал, поэтому просто стоял на месте и следил за его следующим ходом.

– Ты кто такой?! Откуда идешь?! – кричал мне парень.

– Меня зовут Стефан. Иду я из Белграда, – спокойно ответил ему я.

– Белград? – удивился парень и чуть опустил пистолет. – Мы с отцом туда и направляемся. Нам нужна помощь.

– Помощи вы там не найдете! Белград пал, и все оставшиеся жители покинули его. А ты кто? Как тебя зовут?

– Трифон. Меня зовут Трифон.

Трифон был явно напуган, слаб и нуждался в помощи. На вид ему было лет двадцать, не больше. Черный волос, карие глаза и абсолютно невинный вид, будто бы вчера родился. Чем я ему мог помочь, когда сам не знал, нужна ли мне помощь? Самого же Трифона я явно расстроил вестью, что Белград пуст. Глаза его заслезились, губа задергалась, и он за малым не зарыдал.

– Трифон, может, ты опустишь уже пистолет? – после небольшой паузы прервал я молчание.

Его глаза налились кровью, а в голосе вылилась вся ненависть.

– Нет! Я тебя не знаю и не могу тебе верить! Белград не может пасть! Он веками стоит, нерушим под защитой непокорного народа! Уйди с пути, чужак.

Трифон вновь взял крепко пистолет и уверенно нацелился в мою сторону.

– Тише, тише, Трифон. Не шути с этой штукой, – начал успокаивать его я. – Мне нет смысла тебя обманывать. Я сам иду оттуда.

– Не ври! Только безумец пойдет из Белграда в эти края! А ну уйди с дороги! Иначе завалю! – нервно прокричал Трифон.

Я начал отходить в сторону. Трифон, не опуская пистолета, со злобой смотрел на меня и шел дальше. Он еле передвигал ноги, потому что старался не спускать с меня глаз и тащить несчастного умирающего старика. Я долго провожал его путь взглядом, пока он не скрылся на горизонте. Он же оглядывался через каждые пять секунд и что-то кричал.

Я достал флягу с водой, выпил немного и, будто бы ничего не было, пошел дальше. Над головой висели серые тучи, воздух становился все тяжелее и тяжелее. И тишина… Тишина, к которой я привык, медленно растворялась в каких-то жутких и непонятных звуках. Я вошел в разрушенный город. Что это был за город, не знаю. Все было в руинах зданий старого мира. Я медленно и аккуратно шел, внимательно смотря по сторонам. Вдруг, на одном здании я увидел надпись, которая меня привлекла. Я подошел к этой стене и внимательно начал разглядывать эту надпись. «Покаjте се. То jе нови свет тек поцетак краjа». Я вздохнул и пошел дальше.

Легкий ветер перегонял пыль по разрушенному городу. Все то, что когда-то построил человек в этих краях, оказалось заброшенным и ненужным. Я проходил и все видел. Видел, как скрипела старая заржавевшая карусель, а детские качели мрачно стояли возле домов и слегка покачивались от ветра, видел асфальт, превратившийся в решето.

Вдруг за одним из небольших зданий я услышал голоса. С распростертыми объятиями вряд ли кто-то ко мне кинется, поэтому я прижался к стене этого здания и медленно начал двигаться к углу, прямо на голоса. Речь была явно на незнакомом языке. Уже через мгновение я подкрался к углу и слегка высунул голову. Четыре человека стояли по стойке смирно, а один ходил возле них и, словно вожак, что-то каждому высказывал. Все они были одеты полностью в черные одеяния, и лишь красная повязка с черным орлом, скрывавшая их лица, бросалась в глаза. Ярость начала подкрадываться из глубины моего Я. Это были албанцы. Приготовив автомат, я начал ждать подходящего момента. На всякий случай я осмотрелся по сторонам, нету ли еще кого в округе. И тут этот самый вожак что-то громко закричал на своем языке, достал пистолет и пошел к зданию, за которым я прятался. Дабы разглядеть, куда он так уверенно направился, я высунул голову сильнее. И тут от увиденного все мое нутро охватил ужас. Молодые парень и девушка стояли на коленях, держа руки за головой. Они тряслись, рыдали и что-то говорили. Уже через секунду албанец подошел к парню и выстрелил ему в затылок. Безжизненное тело по инерции упало рядом с девушкой. Она завизжала, подскочила на месте, а албанец моментально выстрелил и ей в затылок. Не передать словами, какая ненависть овладела мной. Еще до того, как девушка упала на землю, я передернул затвор автомата, слегка высунулся из-за стены и начал стрелять. Стрелять без пощады, внимательно прицеливаясь в каждого и не давая шанса убежать в сторону никому. Мои выстрелы были точны. Сперва свалил я самого главного, а потом мне не составило труда очередью перебить и оставшихся, которые так и не успели разбежаться. Потом я подошел к каждому, достал нож и начал проводить контрольные удары, дабы твари не ожили вновь. Когда я подошел к самому главному, я понял, что он еще жив и корчится от боли. Пуля попала ему в живот, и он держал руки прямо на своей ране. Только протянув к нему нож, как он меня ухватил за рукав и жалобно начал мне говорить с ломаным акцентом:

– Пожалса. Нэ нада.

Но я, даже не слушая его, одним движением перерезал горло этому гаду, отчего утолил жажду своей мести ненадолго.

Убедившись, что мне больше ничего не угрожает, я подошел к телам парня и девушки. Им не было и двадцати на вид. Молоды, красивы и абсолютно невинны. Неужели они заслужили так умереть? Оставшуюся часть дня я потратил на то, чтобы выкопать им могилы и что-то сказать.

– Ох, не знаю я, кто вы… Спите спокойно… – все слова, которые сумел я найти на этот момент.

Начало темнеть. Мне стоило бы найти укрытие, переждать ночь, но бешеный адреналин, бивший по вискам, заставлял двигаться дальше. И я пошел по заброшенному городу, куда глаза глядят. Свой автомат держал наготове, смотрел внимательно по сторонам, вслушивался в каждый шорох. В ответ доносилась лишь тишина, изредка прерываемая легким порывом ветра, который колыхал ветки высохших деревьев и перегонял пыль по асфальту. Ночь окутала город незаметно. С собой она принесла кое-какие ответы. Возможно, именно их я и искал. Сразу за городом я увидел, как зажглись огни. Я сразу же отправился в ту сторону уверенным шагом.

Это было небольшое поселение. По идее, ночью в таких местах должно быть тихо и спокойно, а при входе незнакомца вроде меня тишину должен нарушать лай собак. Но тут не было собак, было лишь большое столпотворение людей. Я проходил, осматривая их всех. Бродяги и старики, валявшиеся в грязи, изнемогали от усталости и боли. Женщины, рыдавшие в полный голос. Юноши и девушки со страхом в глазах проносились мимо. Некоторые хижины горели, и никто не пытался их потушить. Все было наполнено ужасом и хаосом. Изредка я видел отряды албанцев. Когда они проходили маршем, люди разбегались в стороны и где-то прятались. Мурашки побежали по всему моему телу. Даже атмосфера была пропитана тяжелым воздухом, словно здесь, помимо людей, миллионы стонущих душ. А под ногами то и дело виднелись лужи крови.

Я шел дальше. И тут на моих глазах какой-то парень тащил за собой девушку. Она сопротивлялась, плакала и кричала ему:

– Стипе, не надо, пожалуйста!!! Стипе!!!

Я двинулся следом за ними. Буквально через несколько хижин показался большой шатер. Возле входа в шатер стояло двое стражей, одетые в черное одеяние, а на лице красные повязки с орлом. Все знакомо. Тот парень подошел к этим двух стражам и кинул девушку к их ногам.

– Вот вам девка! – проговорил этот парень. – Меняю ее на еду.

Албанцы переглянулись, потом один подошел к этой девушке. Она кинулась обратно парню в ноги и начала умолять его.

– Стипе, не надо!

Албанец подошел к девушке, схватил ее за волосы, несколько раз ударил по лицу и, когда она перестала сопротивляться, потащил ее в шатер. Через минуту он вернулся и кинул в ноги парню мешок.

– Вот! Тут тебе на наделю еды. Если будешь экономить, конечно…

Двое албанцев засмеялись в полный голос, а парень взял мешок и побежал прочь. Я проводил этого парня взглядом, пока он не скрылся за одной из хижин и пошел к шатру. Не было во мне ни сомнения, ни страха. Наверное, такое чувство бывает у людей, когда нечего терять. В такие моменты начинаешь играть с жизнью в опасные игры. И хорошо, если выходишь победителем.

Подойдя к албанцам, я стал пристально на них смотреть. Красные повязки закрывали лица, но по их глазам я понял, что это молодые ребята, которые толком и жизни не видели. Я стоял и просто смотрел на них. Поначалу они игнорировали меня и о чем-то друг с другом общались на своем языке. Когда один из них закончил говорить, они оба засмеялись и только тогда обратили на меня внимание.

– Тебе чего? – еще не закончив смеяться, произнес один из них.

В ответ я просто покачал головой, развернулся и приготовился уходить, как вдруг что-то остановило меня. Словно какая-то неведомая сила схватила за руку и дернула назад. Я набрал полную воздуха грудь, достал свой нож, резко развернулся и воткнул его в горло одному из этих стражей. Глаза его моментально наполнились ужасом, он начал падать, а я вытащил свой нож и лишь подтолкнул его. Второй охранник запаниковал и, тут же доставая саблю, уронил ее на землю. Я стоял и просто, без каких-либо эмоций, смотрел, как он в спешке наклоняется, поднимает саблю и становится в боевую позу, а руки его при этом трясутся, на глаза наворачиваются слезы, а его частое дыхание слышно даже за пару шагов.

– Не надо… – проговорил я ему. – Уходи отсюда.

Через пару секунд он, набравшись смелости, поднял саблю вверх и с криком побежал на меня. Я сделал шаг в сторону и одним ударом вонзил ему нож в сердце. Он жалостно посмотрел на меня и упал рядом с первым. Я вздохнул, посмотрел по сторонам, убедился, что никто нас не видел, и оттащил их тела в сторону.

Я зашел в шатер. Внутри было тусклое освещение и много клеток, в которых сидели люди. Я проходил неспешным шагом. Все, кто был в клетках, отворачивались от меня и отбегали вглубь клетки. Молодые красивые девушки, крепкие парни и юноши. Все они были напуганы. Пройдя еще немного, я услышал стон и крики. Стремительно я пошел на эти звуки. В конце шатра двое охранников избивали девушку.

– Заткнись, тварь! – кричали ей, нанося новые удары. – Ты будешь повиноваться!

По ее лицу текли слезы вперемешку с кровью. И стоны ее не стихали. Тут я принял решение действовать. Один из охранников заметил меня и был готов сказать второму. Но в этот момент я поднял свой автомат и нажал на курок. Выстрелы моментально скосили этих двух охранников. Я подбежал и вошел в клетку. Девушка испугалась меня и вжалась в угол клетки. Я подходил к ней медленно и пытался успокоить словами:

– Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Она будто бы не слышала моих слов и продолжала вжиматься в решетку клетки.

– Ключи, – вдруг раздался мужской голос из соседней клетки.

Я оглянулся. Там стоял молодой крепкий парень лет двадцати. Одет он был в одни драные штаны, а торс весь в синяках, побоях и царапинах. На его левой руке я заметил татуировку. Два ангела и распятие.

– Что? – переспросил его я.

– У этих двух козлов, что ты завалил, есть ключи от всех этих клеток. Дай их мне, пожалуйста.

Устремив свой взгляд на трупы, я и правда заметил на поясе одного охранника связку ключей. Наклонившись и взяв эту связку, я сразу устремился к клетке этого парня. Один за другим ключом я пробовал открыть дверь, но все никак не подходили ключи.

– Ты кто такой? – тем временем общался со мной этот парень.

– Меня зовут Стефан. Я из Белграда.

– Я Огнен. Очень рад, что вы пришли за нами. Мы верили, молились и знали, что придет к нам помощь.

– Я здесь один, Огнен. Так что не обольщайся.

– Один? Как так?

– Белград пал, Огнен. Я не знаю, почему я здесь. Что-то заставило меня сюда прийти.

– В любом случае спасибо.

– Пока не за что.

Когда не подошел девятый по счету ключ, я был готов психануть и буквально выломать эту чертову дверь. Однако на десятый я нашел подходящий ключ и открыл клетку. Огнен выбежал, одной рукой обнял меня и произнес:

– Спасибо, брат. Рад тебя видеть. Давай сюда.

Он взял у меня связку ключей и побежал открывать остальные клетки. Я же пошел осматривать шатер дальше. Ни какого-либо оружия, ни какой-либо охраны я больше не нашел. Словно все были уверены, что побег невозможен. А если и задуматься, бежать этим людям и некуда было, только что навстречу судьбе. Огнен бегал и быстро открывал клетку за клеткой. Люди выбегали и начинали обниматься друг с другом. На их лицах не было радости. Лишь желание бежать из этих мест куда подальше, а также осознание того, что их жизнь уже никогда не будет прежней. Огнен взял с собой ту девушку, которую недавно избивали, собрал всех вместе и крикнул.

– Бежим скорее из этих мест. Второго шанса у нас не будет! – потом обратился ко мне: – Стефан, брат, давай с нами!

Я покачал головой и ответил:

– Вы бегите. У меня здесь еще дела есть…

– Как знаешь… Надеюсь, пересечемся еще на этом свете.

Через мгновение всех этих людей уже не было в шатре. Вышел и я следом за ними. Все убежали быстро, потому что, выйдя, я никого не увидел.

Пройдя пару шагов, кто-то ударил меня сзади, и я моментально отключился. Тот момент надолго мне запомнился. Я увидел Милу, увидел своих детей. И Я шел рядом с ними. Они были счастливы и улыбались мне. А я не мог радоваться с ними. Почему-то у меня в этот момент текли слезы. Я пытался обнять свою любимую жену, взять на руки своих детей, но между нами была преграда.

– Мила, я люблю тебя! – произносил я ей. – С тобой я отправлюсь прямо сейчас.

Она улыбнулась, провела рукой по моей щеке. Я вновь ощутил прикосновение ее бархатной кожи. На душе стало, как никогда, хорошо. То чувство, которое не поменяешь ни на какие горы золота и богатства.

– Не время, милый, не время, – ответила она мне.

И в этот момент я очнулся от того, что кто-то плеснул мне в лицо холодную воду. Пришел в себя я не сразу. Все плыло, и не мог ничего разглядеть. Лишь слышал знакомую мне албанскую речь.

– Так это ты устроил беспорядки на моей территории! – кто-то гневно крикнул в мою сторону.

И тогда я зажмурился, потряс немного головой, открыл в глаза и, начав приходить в себя, все разглядел. В небольшом полутемном помещении стояло человек десять вооруженных албанцев. В углу сидели за столом какие-то мужики, одетые в широкие длинные рубахи до пят и с обмотанными тряпками вокруг головы. Явно были не военные. Они играли во что-то за столом, кидая кости и перемещая круглые черные и белые фишки по доске, лишь иногда оглядывались в мою сторону. А посреди помещения на большом стуле, похожем на трон, величаво возвышался мужчина – Господин, или Царь. В общем, я сразу понял, что он был тут главный. Грозными были его черные глаза, страшный шрам от пореза, проходивший от виска до самой шеи. А так был он небольшого роста, лысоват и с явно неспортивным животом. Одет он был в черное одеяние, но не так строго, как остальные албанцы. Одежда больше напоминала обычное тряпье, нежели военную форму. Он смотрел с ненавистью в мою сторону, и казалось, что вот-вот испепелит взглядом.

– Значит, это ты ворвался к нам в шатер и освободил рабов… – с легким акцентом и хриплым голосом заговорил этот Господин.

Я ничего не стал отвечать, будто бы и не ко мне обращались, а продолжал рассматривать помещение. В этот момент я заметил, что один старик, сидящий за столом, где играли, пристально смотрел в мою сторону. И чего это я привлек такое внимание, сразу я и не понял. Да мне и не дали понять. Потому что в этот момент прилетел удар прямо по лицу.

– Отвечать, когда с тобой господин разговаривает! – закричал один из охранников, ударивший меня.

– Что, это вопрос был? – заговорил я. – Я думал, это констатация факта.

– Умничаем? – разгневался Господин, подскочил с трона и пошел в мою сторону. – Да я тебя живьем сгною. Продам в рабство задарма туда, где ты будешь выполнять самую грязную работу – убирать дерьмо скота, вылизывать ноги своих хозяев. И тебя будут пытать каждый день, пока ты сопли на кулак не станешь наматывать и умолять о пощаде. Понял?!

– Грозно звучит, – покачал я головой. – Вот только меня этим не напугаешь. Самое худшее, что можно со мной сделать, твои выродки в черных костюмах уже сделали. А все эти грозные речи можешь оставить бабушкам, сидящим на лавочках. Дерьмо я ни за кем убирать не буду. И соплей моих вы не дождетесь, ублюдки! Прикончи меня сразу. Самому будет легче.

У Господина прямо глаз дернулся, он замолчал и тихо вернулся на свой трон. Еще около минуты он гневно смотрел на меня, после чего вымолвил:

– Будем считать, это твое последнее желание. Я милосердный. Вот только умрешь ты медленно и очень мучительно. Последние часы своей гребаной жизни для тебя будут длиться вечно. Увести его!

Только меня схватили албанцы и приготовились уносить, как подскочил с места тот старик, пристально смотревший на меня, и закричал:

– Стойте!

Он стремительно направился в мою сторону и, подойдя вплотную, спросил:

– Скажи мне, как тебя зовут?

– «Идите в задницу» меня зовут. Мать была против, но отец настоял на этом имени.

Старик, прикрыл глаза, вздохнул, словно пытаясь успокоиться, и еще раз обратился ко мне:

– Наглец… Не выводи меня из себя! Просто скажи свое имя.

– Зачем тебе его имя? – с любопытством спросил Господин, сидящий на троне и с любопытством вглядывающийся в происходящее.

Старик в ответ лишь жестом показал, мол, подожди, и продолжил смотреть на меня в ожидании ответа. Я не почувствовал какой-то злобы от этого старика, и мне стало неловко от моих слов.

– Стефан. Меня зовут Стефан, – спокойным голосом сказал я.

– Стефан? – удивился старик и добавил еще вопрос. – А как звали твоего отца?

– А это вам зачем?

– Мне самому интересно, чего это наш лучший покупатель спрашивает всякую чушь, – засмеялся Господин, развалившись на своем троне.

Спустя несколько секунд, не знаю почему, но я вновь решил ответить:

– Моего отца звали Михайло. Довольны?

Глаза старика резко наполнились изумлением, будто в голову прилил весь адреналин. Он моментально кинулся к Господину и, приклонив голову, заговорил судорожным голосом:

– Фитим, я твой давний партнер и наши сделки всегда были выгодны обоим. Я тебя умоляю сейчас лишь об одном. Продай мне этого раба.

– Чего? – удивился Господин и слегка привстал с трона. – Али, ты совсем с ума сошел? Возраст дает о себе знать, что маразм какой-то несешь?

– Фитим, прошу. Продай мне его. Плачу любые деньги.

– Да какие деньги? Он убил моих людей, освободил двадцать восемь…

– Двадцать девять, – тут же поправил Фитима рядом стоящий охранник.

– Тем более! Двадцать девять рабов. И ты хочешь, чтобы я его так просто продал тебе?

– Фитим. Всех рабов этих обратно отловим. Далеко не денутся. А хочешь, я и за них тебе заплачу. Но мне нужен этот наглец!

Фитим посмотрел на меня внимательно. Его взгляд был полон недоброжелательности. Но любви от этого подонка я и не ждал. Однако поведение старика меня тоже очень удивило. Спустя минуту Фитим что-то прокричал на своем и сказал:

– Ладно. Мы с тобой давние партнеры. Ты и правда всегда был честен со мной и нашими сделками. В общем так, заплатишь за половину сбежавших рабов, а этого забирай так. Мне он не нужен.

– Спасибо, Фитим, – подытожил старик.

Всю ночь меня везли в каком-то грузовике с железным кузовом. Веревки стянули мои запястья так сильно, что вскоре мне казалось, что протерто у меня там до крови. Внутри кузова было темно, холодно и жутко воняло скотиной. До меня тут явно перевозили либо коз, либо баранов, либо свиней, а может, и всех сразу вместе.

Вдруг грузовик резко остановился, и через минуту открылась дверь. Свет моментально ударил в глаза и ослепил. Тут же меня вытащили и поволокли по земле какие-то люди. Я начал оглядываться. Это были не албанцы, а какие-то темнокожие парни, одетые в военную одежду с обмотанными тряпками на голове. Так протащив метров сто, они кинули меня на землю и развязали мне руки. Я обернулся. Позади был длинный конвой из автомобилей, грузовиков и обычных телег, запряженных лошадьми.

– Оставьте нас, – услышал я голос того старика.

Он подошел ко мне вплотную и принялся внимательно меня рассматривать. Те темнокожие парни вернулись к конвою. Я тем временем встал, отряхнулся и принялся чесать себе запястья. Они так болели после веревок.

– Что происходит? – спросил я.

Старик засмеялся и ответил:

– Я знал, что ты не будешь сейчас убегать. Любопытство порой берет верх.

При свете дня мне удалось лучше рассмотреть этого старика. Одетый в длинную рубаху до пят, седая борода и мудрые глаза.

– Али? – спросил у него я.

– Да, верно. Меня зовут Али.

– Я Стефан, как вы уже поняли. Скажите же уже, что происходит…

– Ох, Стефан, знаешь, нет ничего в этом мире страшнее идейных людей. С обычными предпринимателями, вроде Фитима, ты сможешь просто договориться, подкупить, насколько кровожадными бы они ни были. Но идейного человека ты не переубедишь никогда. Он будет крушить, ломать, убивать за свою идею. И ничто его не остановит. Много лет тому назад я был обычным фермером. У меня была жена и трое замечательных детей. Но на наше поселение напали настоящие варвары. Им не нужно было наше продовольствие или наша рабочая сила. Их идея состояла в том, что все зло, даже разрушенный старый мир, от мусульман. И они безжалостно убивали всех, кто был в нашем поселении. Лишь за то, что мы мусульмане. Мой дом сожгли. И на моих глазах приготовили четыре петли на дереве. Четыре, понимаешь. Мою жену и детей хотели повесить у меня на глазах, лишь потом убив меня. Я бы испытал самую страшную смерть, пожалуй. Но раздались выстрелы, и все эти варвары попадали. Путник, остановившийся в ту ночь в нашем поселении, спас меня и мою семью. Он увел нас оттуда. Я не мог заплатить ему за спасение и лишь попросил назвать его свое имя. Его звали Михайло. Он сказал, что у него самого растет сын – Стефан. Тогда я поклялся именем Аллаха, что как только будет возможность, я отплачу ему добром. Не пожалею на это ни сил, ни средств. Все отдам.

Признаться, я был немного шокирован этой историей. Ведь отца своего я не помнил. Он умер от какой-то болезни, когда мне было четыре года.

– Стефан, ты как две капли воды похож на своего отца. Я обязан был тебя спасти. А теперь, – Али показал вдаль на горизонт и протянул мне рюкзак, – тут все твои вещи. А там… Там Швейцария, Франция, Германия. Страны, которые когда-то так назывались. Они в тех краях. В Косово не возвращайся. Второй раз уже не спасу. Удачи. Да хранит тебя Аллах.

Али развернулся и пошел в сторону конвоя.

– Али, – окликнул его я. – Спасибо. Но этот Фитим… Его люди… Они отняли у меня…

– Чтобы они ни отняли, ты еще жив. А значит, все не просто так.

Он сел в самый бронированный автомобиль, и конвой поехал в противоположную от меня сторону. Я еще долго смотрел молча ему вслед. А потом сам пошел навстречу судьбе.

Те дни в Косово я еще долго вспоминал. Но ни разу не пожалел о том, что остался жив.

Судя по тому, как в таверне стало людно, можно сказать, что на улице уже ночь. Я сидел возле бара, попивал молоко и просто ненавязчиво смотрел по сторонам. Неожиданно мое внимание привлек парень, подсевший рядом со мной. Он был не один, а с каким-то спутником. Спутник, судя по взгляду, был явно опытным человеком, знавшим эту жизнь не понаслышке. А вот парень как раз производил впечатление только что родившегося на свет. Совсем ничего не видевшего. Хотя нет. Горе в его глазах я увидел точно. С ними были еще двое, но те сразу ушли.

Почему я обратил именно на них такое внимание, не знаю. То ли из-за бармена, который сразу узнал и кинулся в объятия тому, что опытнее, то ли потому, что они сели рядом. Хотя на пьяницу, сидевшего рядом с другого боку, я не особо и смотрел.

Чуть позже я понял, почему я обратил на них внимание. А точнее, на этого парня. Он рассказал о своем горе. Он сказал, как убили его семью, как похитили его сестру, как он полон злобы и ненависти и жаждет только мести. Я обратил внимание на него, потому что увидел в нем себя. Себя таким, каким я был несколько лет тому назад. Когда пошел в Косово. Я понял, что настала моя очередь помочь человеку, попавшему в беду.

Услышал разговор этих двух не один я, но и бармен. Зачем-то он позвал к себе своего друга, а этот парень остался один за барной стойкой. Уже через секунду стало заметно, как это одиночество будто душит его изнутри. Как ему не по себе сидеть в этой таверне и чего-то ждать. Я решил взять ситуацию в свои руки и помочь ему.

– Доброй ночи, – сказал я.

Тот немного испугался от неожиданности, что к нему обращаются, и даже не сразу ответил. А потом, повернувшись и внимательно рассмотрев меня, все же прерывисто вымолвил:

– Доброй… ночи…

– Разрешите представиться, меня зовут Стефан.

Он немного кивнул головой и вновь не сразу ответил мне:

– Николай.

Мое сердце немного сжалось. Я вспомнил своего сына – Николу. Их имена так похожи. Невольно этого парня я стал называть так же – Никола. Через секунду я перевел дыхание и вновь переключился от своих воспоминаний к Николаю.

– Никола, я невольно стал свидетелем твоего разговора. Признаться, я очень тебе сочувствую, что ты потерял родных и близких. Дай бог, с твоей сестрой все хорошо и ты найдешь ее.

Он смотрел на меня каким-то недовольным взглядом. Как он понять, что я просто хочу помочь? Со стороны я скорее был похож на какого-то придурка в таверне, которому не с кем поговорить. Однако я продолжил:

– Знаешь, Никола. Все, что произошло, – это ужасно. Но, поверь, месть не решит твоих проблем. Боль не утихнет, она лишь усилится. Убив монстра ради мести, ты сам станешь этим монстром.

– Что вам от меня нужно?! – не дав мне закончить, возмутился он.

– Я лишь хочу тебе помочь.

– Чем вы можете мне помочь?

И тогда я поведал ему, как был недавно в Белграде и своими глазами увидел, как там восстанавливается жизнь. Люди вновь живут там. И увидел я в Белграде храм святого Саввы. Монахи смогли мне помочь. Они принимают любого путника, который заблудился в себе. Я говорил Николаю, чтобы он нашел свою сестру и бежал вместе с ней туда. Их там примут, им там помогут. Я это точно знал, потому что понимал, как этому парню сейчас тяжело.

Тут вернулся его спутник и позвал за собой.

– Доброй ночи, – сказал я этому спутнику. – Меня зовут Стефан.

– Очень приятно. Я Игрок, – ответил он мне и тут же потащил Николая за собой.

– Что наша жизнь – Игра! Удачи вам, – крикнул я им вслед.

Проводив их взглядом, я продолжил пить свое молоко и думать обо многом. Но вскоре мое внимание переключилось на сцену. Там мужчина объявил выход королевы местного заведения. Прекрасная девушка по имени Лаура вышла танцевать под удивительную музыку. Ее красота была сравнима лишь с ангелами на небесах, в то же время это было поистине дьявольски обворожительная красота. Ее плавные движения и взгляд настоящей хищницы пронзали мою душу насквозь.

– Она божественна! – раздался того пьяницы, стоящего рядом.

Я на него не обратил никакого внимания. Он же ткнул меня в плечо и вновь сказал:

– Ну согласись, Лаура просто прекрасна!

– Да. Согласен, – не оборачиваясь, ответил я.

Уж не знаю, чего мне больше хотелось: не отводить глаз от Лауры или чтобы этот пьяница исчез. Однако он не унимался и продолжал со мной общаться.

– Я бы ей отдался, – говорил он. – Я бы полжизни отдал, чтобы провести с Лаурой ночь. Да что уж там… Я бы даже пить бросил ради нее.

– Весомый аргумент… – холодно произнес я, все так же не отрываясь от сцены.

Пьяница притих на минуту. И эту минуту я спокойно досмотрел танец божественной Лауры. Она уходила за кулисы под буйный рев толпы и шквал аплодисментов. Кто-то попытался залезть на сцену и побежать вслед за Лаурой, но охрана моментально остудила его пыл электрошокером, а потом и вовсе выкинула смельчака из таверны. На улице наверняка ему добавят. Это мне было неинтересно, поэтому я повернулся к бару и продолжил думать о своем. Точнее, хотел продолжить думать о своем. Мой собеседник не дал моим мыслям уйти в свободный полет.

– Что пьешь? – спросил он.

– Молоко.

– Молоко? – удивился пьяница и едва не подпрыгнул на месте.

– Да, молоко.

– Ты меня разыгрываешь?

– Нет. Я же не комик какой-нибудь. Пью обычное молоко.

– Ну ты даешь… Давай я тебя шнапсом угощу. Или вином каким…

– Не. Мне это неинтересно.

Я старался не поворачиваться к нему, отвечать короткими фразами и с надеждой ждать, когда я ему наскучу и он наконец отстанет.

– Я вот все скитаюсь по территории старой Германии. Ну знаешь, везде ищу подработку какую-нибудь. Потом все заработанное спускаю в этой таверне, у Ганса. Уж поверь, где я только ни побывал. Но в этой таверне всегда много людей, красивых девушек и масса веселья. Поэтому одинокому путнику есть чем тут заняться.

Он примолк, чтобы выпить. В этот момент я повернулся, чтобы разглядеть его и понять, кто со мной общается. Худощавый лысый мужик. Он был не стар, но все лицо в морщинах.

– Бармен! – крикнул он. – Бармен! Повтори мне шнапса!

Бармен открыл новую бутылку, заполнил полулитровый стакан и, стукнув стаканом по столу, поставил рядом с этим мужичком. Тот довольно схватился за стакан и тут же залпом выпил половину, вытер рукавом губы и вновь повернулся ко мне.

– А знаешь, я вчера вернулся из Берлина…

– Боже, за что мне это… – пробурчал я себе под нос.

Следующие минут тридцать я буквально чувствовал, как мне засоряют мозги. Как бы я ни пытался игнорировать и не слушать этого мужика, он упорно мне рассказывал всю свою жизнь. Я услышал и про его хорошую сделку в Берлине, и про то, как он своими глазами видел НЛО, и про каких-то призраков на окраине Мюнхена, и про то, каким он в молодости был красавчиком, что от девчонок отбоя не было. В один момент я прервал его рассказ и слегка психанул:

– Слушай, добрый человек. У тебя что, друзей в этой таверне нет, что ли?

– А разве мы с тобой не друзья? – искренне удивился он.

– Нет! Представляешь? Нет! Я даже не знаю, как тебя зовут.

– А-а. Так это не проблема. Я Йозеф.

– Йозеф? В честь политического деятеля назвали?

Он немного завис, а потом, подумав пару секунд, громко засмеялся. Смеялся Йозеф долго. А потом глубоко вздохнул и продолжил рассказывать мне свою биографию. Уже вскоре я сидел с печальным взглядом, не двигаясь, и с безнадегой в глазах уткнувшись в свой стакан. Ко мне подошел бармен и спросил:

– Что-нибудь еще желаете?

– Таблетку от головы, – ответил я и тут же добавил: – И револьвер, если можно. Застрелиться… Или этого застрелить. Не решил пока.

Бармен улыбнулся. Покачал головой и отошел в сторону.

Допив шнапс, Йозеф задумался, словно о чем-то великом, а потом вымолвил:

– Знаешь, друг, мне, пожалуй, надо отойти.

И, качаясь из стороны в сторону, медленными размеренными шагами он направился в сторону туалета. Провожая его глазами, я вздохнул с облегчением и искренне надеялся, что он забудет обратно дорогу либо найдет какие-нибудь другие уши.

И тут краем уха я услышал какие-то разборки. Обернувшись на звук, я увидел Николая со своим спутником Игроком и какой-то девушкой, на которой была надета лишь куртка на несколько размеров больше нее и голые ноги. Напротив них стояло двое. Один волосатый и немного упитанный, вызывавший самые мерзкие и неприятные ощущения. По всему виду – явный негодяй. А другой был небольшого роста с остренькими наглыми глазами. Недолго они о чем-то разговаривали, как вдруг Игрок и этот мелкий достали свои пистолеты и практически одновременно выстрелили друг в друга. Все в таверне обернулись в сторону выстрелов и смотрели за происходящим. Еще до того, как Игрок с тем мелким упали, Николай достал нож и одним ударом пронзил сердце того негодяя. И тут в моей голове все встало на свои места. Этот негодяй и был тем самым Шимундом, которого и искал Николай. А та девушка, стоящая рядом, скорее всего, его сестра. Как все порой быстро в мире происходит. Я и подумать не мог, что Николай так быстро найдет. И он все-таки утолил жажду мести.

Когда Шимунд упал, Николай подбежал к Игроку. Тот еще был жив. И в последние секунды своей жизни он что-то передал Николаю. По таверне понеслась ругань, начали раздаваться выстрелы. Лиза дернула своего брата, и они побежали к выходу. Конечно, у такой «шишки», как Шимунд, должна быть своя свита. Но неужели они до того верны своему хозяину, что даже после его смерти продолжают преследовать убийцу? Николай со своей сестрой убегал к выходу. А их догоняли и стреляли вслед. Что-то захватило мой дух в этот момент. Я привстал на месте. Им чуть-чуть оставалось до двери.

– Давайте… Бегите! Не оглядывайтесь, – произносил я, переживая за них.

Двери открылись, и когда они были готовы выбежать, как пуля попала в Николая.

– Твою ж… – ругнулся я.

Но сестра не бросила брата. Она взвалила его на плечо, и было ощущение, что побежала еще быстрее. Решил и я не оставаться безучастным. Под шумок я схватил свои вещи и быстрым шагом направился к выходу.

На улице лил сильный дождь, от грома сотрясалась земля, а молнии своей яркостью освещали километры пустот. Люди Шимунда беспорядочно носились вокруг таверны, заглядывая за каждый угол и в каждую яму. Кричали, ругались, но никак не могли найти только что выбежавших убийц своего босса. Я спокойно смотрел по сторонам и думал. В сторону пустот эти бандиты не бегут искать. Всех прожженных знатоков пугают ночные пустоты нового мира. Николай со своей сестрой не были такими знатоками. Поэтому, увидев, что рядом начинается лес, я огляделся, убедился, что никому не интересен, и направился в его сторону. Было и мне страшно идти туда. Не имея собственного дома и скитаясь по миру, многое успел насмотреться. И меньше всего люблю ночные пустоты. Полные зловещей тишины и населяемые непонятными тварями, которых в свете дня не видно.

Благо, только зайдя за первые деревья, тут же увидел лежащего на земле Николая, а рядом сидела на земле его сестра, держала его за голову, плакала и пыталась с ним разговаривать. Как только она меня заметила, тут же достала нож из-за пояса брата и направила в мою сторону.

– Тише, тише… – подняв руки, начал я успокаивать. – Я не из людей Шимунда. Я здесь для того, чтобы помочь. Тебя ведь Лиза зовут.

Но Лиза молча смотрела в мою сторону и не убирала нож. Ее взгляд был полон боли и ненависти, руки тряслись то ли от переизбытка адреналина, то ли от холода. Я подошел еще ближе.

– Назад! – гневно вымолвила Лиза.

– Лиза, прошу тебя. Твоему брату нужна помощь. Я смогу вам помочь. Доверься мне.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросила она.

– Сегодня в таверне мы с твоим братом познакомились. Я знаю вашу историю. Мне очень жаль. Но именно поэтому я должен вам помочь. Прошу, доверься мне.

Я подошел еще ближе, медленно взял ее за руки и тихо забрал нож. Она не стала сопротивляться. Лишь зарыдала еще сильнее. Потом я наклонился к Николаю и пощупал его пульс. Он был без сознания, но пульс прощупывался и дыхание тоже присутствовало.

– Так, Лиза… – заговорил я. – Сейчас нужно быть быстрыми, но спокойными. Скажи, какой у вас был план. Куда вы собирались бежать?

Но Лиза молчала и ничего не отвечала, даже не смотрев в мою сторону.

– Лиза! – громко окликнул ее я, и она тут же обернулась. – Прошу, соберись! Это очень нужно. В таверну нам нельзя, в глушь леса тем более. Твой брат до утра вряд ли протянет. Скажи, какой у вас был план?

– Хозяин таверны дал какой-то ключ. Какой-то автомобиль стоит на заднем дворе таверны.

Я начал обыскивать карманы Николая и действительно нашел ключи от автомобиля с брелоком «Мерседес».

– Так. Лиза, брата своего тащить можешь? – она кивнула в ответ. – План такой. Ты берешь его и идешь следом за мной. Я иду чуть впереди и расчищаю нам путь. Если будет тяжело, скажи. Выступаем прямо сейчас. Соберись, детка. Мы выберемся отсюда.

Лиза взвалила своего брата. Тонкая, утонченная и прекрасная девушка с легкостью потащила на себе парня. Не было ни единой мысли, что ей тяжело. Она готова была преодолеть любые трудности.

Я шел немного впереди и внимательно смотрел. Мы обходили таверну стороной, держась ближе к лесу. Выдать нас могли только сверкающие иногда молнии. А так путь наш был довольно незаметен. Вокруг таверны те бандиты продолжали бегать. Однако многие из них успели забежать обратно в таверну. Пройдя еще немного и обойдя таверну, вдалеке я увидел автомобиль. Он стоял под навесом небольшой пристройки. Это был единственный автомобиль в округе, так что нужно было идти сразу к нему. Я огляделся. Людей Шимунда видно не было, поэтому я повернулся к Лизе и только приготовился сказать, что нужно быстро побежать к этому автомобилю, как вдруг сверкнула молния. И метрах в десяти позади Лизы в свете молнии я увидел ужасную тень. Это явно был не человек. В высоту не меньше двух метров, с широкими плечами и большой головой. Я замер на месте. Это тень просто стояла и смотрела в нашу сторону.

– Лиза… – тихо произнес я. – Быстро. Как только можешь. Побежали к тому автомобилю. Быстро! Давай!!!

И со всех ног мы понеслись к пристройке у таверны. Николая я взял под второе плечо. И мы бежали, как только могли. Эта пробежка по ощущениям длилась вечно. Однако, оказавшись у автомобиля, я посмотрел назад. Тень нас не преследовала, поэтому стало легче. Бандитов тоже не видно. Я вздохнул и посмотрел на автомобиль. Это был «Mercedes-Benz Type 300». Классическая модель 50-х годов XX века. Автомобиль был более 5 метров в длину с хромированными бамперами и радиаторной решеткой, а также со знаменитой и известной звездой на капоте. Все это придавало автомобилю величие и престиж. Это был самый большой, самый дорогой и самый быстрый автомобиль, построенный Западной Германией.

– Боже, как я обожаю немцев… – с умилением произнес я.

Открыв двери, мы с Лизой положили Николая на заднее сидение. Я еще раз проверил его пульс и дыхание. Парень крепкий, жизнь не спешила его покидать. Лиза села рядом с ним и положила его голову себе на колени. А я заскочил за руль и тут же принялся заводить. Рычание мотора моментально показало всю мощь немца. Только я приготовился трогаться, как увидел в зеркале заднего вида, что нас кто-то заметил и побежал догонять.

– Ну что, мрази, поиграем в догонялки? – произнес я и нажал на педаль газа.

Машина тронулась и повезла нас прочь из этого места. В другую сторону от леса шла дорога. Именно по ней я и поехал. Через несколько минут поселение окажется далеко позади. А мы будем наслаждаться красотами ночных пустот из автомобиля.

– Коленька, не умирай, – шептала Лиза и гладила брата по волосам.

А я просто ехал вперед. Фары освещали дорогу, дворники работали, разнося в разные стороны капли дождя. А я просто управлял этой махиной и думал о своем. Забавно порой в жизни получается. Этих двух людей на заднем сидении я вообще знать не знал, а уже рискнул своей жизнью ради них. Оно и правильно. Что мне терять в этой жизни сейчас? Все, что можно, я уже потерял, но зачем-то еще живу. Видать, за этим. Давать шанс другим людям не испытывать того горя, что черпнул я.

– Так кто вы? – спросила Лиза.

Ее голос уже не дрожал. Она явно начала приходить в себя и решила пойти на контакт со мной.

– Я Стефан. Странник, путник. Называть можно как угодно, – заговорил я, поглядывая на нее в зеркало заднего вида. – Сегодня оказался в таверне и встретил вашего брата. Никола… Моего сына так звали. Никола. Знаешь, как он улыбался и носился по двору? Рос таким хулиганом. Но так было весело. И ругал я его, и в угол ставил. Но как я любил своего сына, ты не представляешь.

– А что случилось? Почему…

– Да что может случиться в новом мире? – перебив, я заговорил и тут же ударил по рулю. – Ничего хорошего. Ублюдки одни отняли у меня и сына, и дочь, и жену… А меня на этом свете оставили.

– Я сочувствую… – с грустью произнесла Лиза.

– Тебе тоже сочувствую. Но ничего не сделаешь. Ну да ладно… Как там твой брат? Жив еще?

– Да. Он дышит. Но он весь горячий. У него жар.

– Жар – это хорошо. Лучше пусть побудет горячим, чем холодным.

– Не смешно… – сказала Лиза и повернулась в сторону окна. – Куда мы едем.

– В Берсум.

– Куда?

– Поселение такое. Здесь недалеко. Там у меня есть знакомый лекарь. Я как-то спас его жизнь. За ним должок. Твоему брату он поможет.

Лиза кивнула головой и долго еще сидела молча. Лишь когда подъезжали к Берсуму, вновь заговорила:

– Стефан. Спасибо за помощь.

– Да не за что…

И вот он. Берсум. Уж не знаю, какие тут края были в старом мире. Но сейчас тут большое поселение, укрывшееся в зарослях леса. Хижины своим видом показывали, что тут живут не обычные крестьяне. Большинство выложены из белого кирпича, огороженные внушающим размерами забором, у некоторых даже с колючей проволокой. Дороги в этом поселении были ровные и ухоженные. А на улицах освещение фонарей. Могло показаться, что тут нет охраны. Но стоит тут появиться каким-нибудь отморозкам, на них найдется специальный местный отряд особого назначения, который следит за порядком. Вот такое поселение. Поговаривают, что здесь живут потомки парламента старой Германии. Но это всего лишь слухи. До них мне нет дела. Тот, кто мне нужен – это старина Йенс. Лекарь от Бога.

Пару лет назад Йенс заблудился в лесу, и на пути ему повстречалась стая волков. Бедняга уже попрощался с жизнью, когда те начали скалить клыки. Но старушка-судьба частенько подкидывает случайности. В этот раз случайно проходил я. Очередью автоматного выстрела я разогнал волков. Пугливые твари оказались.

– Спасибо тебе большое! – распылялся в благодарности он. – Если бы не ты, я бы…

– Да понимаю я…

– Меня Йенс зовут. Проводишь меня до поселения Берсум? Оно тут рядом. Я заплачу.

Я согласился сопроводить его. Йенс мне понравился. Такой худощавый мужичок в кругленьких очках и зализанной прической. Но очень забавный.

– А что ты тут делал в лесу? – спрашивал я.

– Собирал ягоды для своего лекарства, – отвечал он, – Да вот только заблудился немного. Я местный лекарь. Ко мне ездят со всей старой Германии. Знаешь, скольких я уже с того света вытащил?

– Ну да. А сейчас я тебя вытащил.

Мы вместе засмеялись, а Йенс сквозь смех добавил:

– Это точно. Вряд ли мне себя удалось бы зашить.

В пути мы обо многом с ним общались, смеялись и мечтали. Когда я его проводил до дома, он сказал мне:

– Давай я сейчас заплачу.

– Не надо. Я сделал это не за деньги.

– В таком случае заходи в любое время. Проси, что хочешь. Я твой должник.

И вот мне наконец понадобилась его помощь. Машина остановилась возле дома Йенса. Величественно возвышающийся двухэтажный особняк, огороженный железным забором. По самому забору пущен ток, а собака внутри – настоящий цербер. В этот момент Николай пришел в себя и в панике постанывая начал бредить:

– Что? Где я? Корабль! Нужен… Лиза…

– Что с тобой, Коленька? – занервничала Лиза.

– У него жар. Поэтому и бредит, – спокойно ответил я, заглушив мотор. – Успокойся. Главное, что он жив. Сиди с ним в машине. Я сейчас вернусь.

В поселении царила тишина и покой. Словно ужасы нового мира никогда и на касались этих мест. Я подошел к забору и нажал на звонок. Пес по ту сторону залаял так, что уже через пару секунд собаки всего поселения лаяли и будили своих хозяев. В особняке зажегся свет, и уже через минуту на пороге появился знакомый мне мужичок. Он стоял в коричневом халате и ежился от холода. Без очков и в темноте он не разглядел меня и крикнул:

– Кто здесь?!

– Доброй ночи, Йенс. Это Стефан. Помнишь меня?

– Стефан? – удивился он и уже через мгновение по его лицу потянулась улыбка. – Стефан! Какими судьбами? Подожди.

Йенс тут же побежал своего пса в будку загонять.

– Арнольд, домой, – кричал он своему зверю, и тот послушно бежал. – Домой, я сказал. Фу!

Загнав пса в будку, он спешно прибежал, открыл ворота и тут же начал пожимать мне руку.

– Стефан! Как же я рад тебя видеть. Знаешь, мы, немцы, говорим: Beziehungen Pflege. Это значит, что друзья должны беречь отношения. И держать связь со знакомыми во что бы то ни стало. Связаться даже ради того, чтобы просто спросить, как дела. К сожалению, я никак не мог с тобой связаться, мой старый друг. Но благо ты сам меня нашел.

Я кивнул в ответ и обернулся к машине. На заднем сидении сидела Лиза и с надеждой смотрела в нашу сторону. Йенс заметил автомобиль и кинулся в его сторону.

– Какой автомобиль!!! Это же классика немецкого автопрома. Откуда у тебя эта машина? В покер выиграл?

– Почти. В лотерею, Йенс. У меня нет времени. Мне срочно нужна помощь.

Йенс наклонился, увидел в окне Лизу, кивнул в знак приветствия и сказал:

– Салют! Да какие проблемы, Стефан. Для тебя все что угодно.

Несли мы Николая до самой операционной. Он кричал и стонал от боли. Потом Йенс надел перчатки, халат, захлопнул дверь и приступил к работе. Небольшая комната возле операционной была довольно уютной. Древесного цвета, ковер на полу, на стенах множество фотографий, в углу горел костер в камине. Лиза сидела в кресле, укутавшись пледом, и молча смотрела в одну сторону. А я ходил по полутемному помещению и разглядывал все фотографии. Йенс был довольно сентиментальным и любил фотографироваться со всеми на память. Эти фотографии и висели возле операционной. Нашел я и свое фото. Коварно оно висело прямо возле зеркала. Я там улыбался вместе с Йенсом и перекидывал руку через плечо. Посмотрев в зеркало, а потом на фото, я ужаснулся. Как же я за эти 2 года состарился… Появилась и седина в волосах, и морщины на лице, и глупый шрам, полученный от пореза во время драки в Берлине. Ох, Берлин. Не хочу даже вспоминать об этом городе. Грудь поглотила мое сознание в этот миг. Мир, может, моими глазами и вращается вокруг меня, но время так же беспощадно. Мое уныние резко прервал Йенс, вышедший из операционной.

– Ну что… Парень сильный. Жить будет. Пуля никаких органов не задела. Отлежаться ему только пару дней надо. Ну я ему дал обезболивающее и успокоительное. Пусть отдыхает.

– Спасибо, – тихо сказал я и кивнул.

Бедная сестра Николая уснула прямо в кресле. Я подошел к ней и поправил плед.

– Давно ты их знаешь? – спросил Йенс и закурил трубку.

– Нет. Только этой ночью и узнал.

– Ох, Стефан, любишь ты спасать незнакомцев все-таки…

– Ну зачем-то на земле этой грешной живу ведь.

– Ох, тяжелая ночь. Пойду я спать. Ты тоже располагайся. Мой дом – твой дом. Завтра обо многом поговорим. А сейчас я устал.

Йенс вышел из помещения и ушел. А я сел в кресло возле камина и еще долго смотрел на горящий костер и слушал его треск.

Кто-то остался в таверне допивать остатки, кто-то попрощался с жизнью этой ночью, а я в этом доме. С людьми, которых толком и не знаю, но которые, возможно, стали мне родными. Как бы я хотел кому-нибудь рассказать историю своей жизни. Это был бы не просто рассказ, а целая исповедь.