Пришло письмо, а там вот такие строки: «Когда я не была верующей, я просто старалась делать добро, как этому меня учили родители. Мне было легко на душе. Но когда я пришла в Церковь, все стало намного сложнее. Такое впечатление, будто с Богом труднее, раньше все было как-то проще. Светлана (Киев)».

Действительно, труднее и сложнее с Богом. Ведь до прихода в Церковь наши добрые дела были сродни тем, которые совершал превращенный в медведя Иванушка в фильме-сказке «Морозко». За любование собственной красотой и гордыню стал добрый молодец зверем, а для того, чтобы вернуть облик человеческий, он должен был три добрых дела совершить. Помните рев на весь лес: «Кому доброе дело сделать?».

Вот и мы без Бога и Церкви добрые дела планируем, подготавливаем, рассчитываем и… ждем награды. Причем очень часто публичной, во всеуслышание: «Чтобы все видели и знали, какой я добрый и хороший».

Не столь давно отмечали у нас церковными наградами тех, кого мы на великом входе поминаем как «строителей, благоукрасителей и попечителей святаго храма сего». На всех орденов у архиерея не хватило, поэтому кому грамоту, а кому и «Спаси Господи!». До дня нынешнего некоторые обижаются и упрекают, что их заслуги плохо отмечены…

Требование награды за добрые дела естественно для человека вне Церкви. Для того же, кого мы называем воцерковленным, критерий иной: когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая (Мф. 6, 3).

Творить дела добрые Бог призывает без ожидания награды и похвалы. Сложно это. Непривычно и изначально огорчительно. Бескорыстие не приходит само собой, путь к нему тернист и долог, да и лукавый обязательно старается смутить и на ложный маршрут направить. Недаром многие подвижники наши предупреждают: «Делаешь доброе дело — жди искушений».

По окончании литургии, после отпуста, когда к кресту прихожане подходят, довольно часто слышу просьбу: «Батюшка, благословите на дела добрые…»

Благословляю. Понимаю, что боится человек Бога огорчить непотребным делом, плохим словом или невольным грехом, и боязнь эта — уже начало доброделания. Ведь совершить какое-то одно, конкретное, угодное Богу дело не составляет труда, несравненно труднее стремиться постоянно жить в парадигме добрых дел. Здесь нужно самоотречение и неослабный внутренний контроль.

Достичь умения не делать зла можно лишь одним способом — любить. Тут надеяться только на собственные силы и ублажать себя тем, что якобы достиг каких-то совершенств в доброделании, никак нельзя. Так уж устроен наш мир, что, видя твое стремление сделать кому-то что-нибудь хорошее, «доброжелатели» обязательно тебе сообщат что-то негативное о том или той, о ком ты заботишься. Лишь любовь может покрыть мнимые и истинные недостатки. Здесь, как бы это пафосно ни звучало, мы уподобляемся Христу, Который любил и любит без условий.

Человек — создание Божие. Даже без веры и Церкви он может в главных чертах различать добро и зло, поэтому доброе дело для него вполне возможно. Вопрос в ином: почему есть желание сделать что-то хорошее для другого? Можно перевести старушку через дорогу, потому что «так поступают культурные люди», а можно сделать это как само собой разумеющееся.

К сожалению, ожидание награды и признания стало главной побудительной силой современного мира. Отношения «ты мне — я тебе» уже возведены на пьедестал совершенства и честности. Более того, когда работаешь, делаешь доброе дело не во благо чего-либо, а во Имя Бога, то есть во славу Божию, то реально рискуешь вскоре услышать колкую реплику: «Оно тебе надо?» — и отнюдь не лестную характеристику вроде «жить не умеешь».

Именно поэтому тяжелее с Богом быть. Зато есть и преимущество: когда я, как Иванушка из «Морозко», просто так, не задумываясь о награде, на плечи к себе старушку слепую с вязанкой дров посажу и домой ее без включения в голове таксометра отнесу, то в свое время, может быть, это добро и станет соломинкой моего собственного спасения в вечности. Вот только как бы этот «таксометр» не включать?