Глава 16

– Эрина, девочка моя, – голос звучал откуда-то издалека. – Эрина…

Он определенно принадлежал Грегорио сан Венте, только не был таким решительным, как всегда, на этот раз в его голосе слышалась боль.

– Эрина…

Я открыла глаза и поняла, что лежу в супружеской кровати.

– Слава всем богам, – сан Венте выдохнул. – Как себя чувствуешь? Ты потеряла сознание.

– Хорошо, только голова немного кружится. А что случилось?

– Деграй решил, что я не заслужил четвертую жену, и выхватил охотничий кинжал.

– Но я ничего не чувствую…

– Он был слишком пьян, тебя не задел, лишь халат порвал. Но за покушение на убийство его ждет суд, король уже вызвал стражу. – Мужчина поцеловал мою ладонь. – Я испугался.

– Так ничего же не случилось. Почему-то потеряла сознание, и все.

– Последствия ритуала, сам виноват, не подумал, что на тебе он мог тоже сказаться. Прости, обещал заботиться и не смог, но такого больше не повторится.

– Ты еще клятву дай. – Я улыбнулась и не сразу заметила, как болезненно напрягся сан Венте.

– Кстати, насчет клятв… Я обещал быть честным, помнишь?

– Конечно.

Сан Венте поднялся и прошелся по комнате: от кровати до окна и обратно. Он явно нервничал, и это напрягало.

– Что еще случилось?

Он вновь сел рядом.

– Деграй был готов убить, лишь бы отомстить. А я не могу потерять тебя, Эрина. Только не сейчас. – Его голос дрогнул. – Я думал, что никогда уже не смогу полюбить, что никогда не позволю какой-либо женщине завладеть моим сердцем, но ошибался…

Я смотрела прямо ему в лицо, видела, как дернулась щека со шрамом, когда он это сказал, заметила, как запульсировала венка на виске. Сан Венте боролся сам с собой, открывая душу и опасаясь вновь услышать жестокое «ты мне не нужен».

– Ты самое лучшее, что было в моей жизни, самое дорогое. Ты моя мечта, свет в моем темном царстве. И ты заслуживаешь счастья. Долгое время я никак не мог понять, что ты имела в виду, говоря о свободе, для меня эти слова пустой звук, потому что сам никогда не был по настоящему свободным. В плену проклятий и уродства я не заметил самого важного – свободы выбора.

– Грегорио…

– Нет, дай скажу до конца, иначе могу передумать. – Он глубоко вздохнул. – Ты недавно говорила о шансе начать все заново, о доверии и понимании. Об уступках. Я был согласен на все, но теперь… Эрина, я безумно боялся тебя потерять, но сейчас понимаю, как был эгоистичен. Думая о тебе как о своей жене, я совсем забыл, что ты никогда не станешь со мной счастливой. А я не смогу пережить, если с тобой что-то случится. – Лицо сан Венте закаменело, а губы с трудом произнесли: – Поэтому я тебя отпускаю.

– Отпускаешь? – переспросила я.

– Отпускаю. Карета готова. – Мужчина сжал кулаки и отвернулся. – Ты можешь ехать домой, Филин отвезет.

– Но ты меня уже отпускал, а я не ушла. Толку сидеть дома, это бессмысленно, тем более что…

– Я дам развод, – перебил он.

Я нахмурилась.

– Мы приносили магические клятвы, развод невозможен.

Сан Венте рвано выдохнул и поднял на меня полный боли взгляд.

– Помнишь, я говорил про побочный эффект от проклятья, оставившего шрамы? На меня не действуют магические клятвы. Ни те, что я даю, ни те, что дают мне. Ты полностью свободна перед лицом магии.

На одно мгновение я забыла, как дышать. В горле мигом пересохло, и потребовалось время, чтобы понять его слова.

– Значит, мы в любой момент могли развестись?

– Могли.

– Так почему же?… Ах да… Ритуал… – Голова вновь нещадно закружилась. – Подожди, это что же получается… А как же клятва дяди?

– Не имела никакого значения. Недействительна.

Я почувствовала, как перехватывает дыхание. Вся эта история могла закончиться, так и не начавшись.

– О боги… Ты самый беспощадный лжец из всех, кого я знаю.

– Эрина… – Сан Венте хотел что-то добавить, но вдруг передумал. Встал и отошел к дверям. – Я виноват. Ты не сможешь меня простить, знаю, могу в оправдание лишь сказать, что поступал так не только в угоду ритуалу, ты много для меня значишь.

– Много значу?

– Да, много! – сан Венте повысил голос. – И именно поэтому я до сих пор не подтвердил брак. Не тронул тебя, хотя, видят боги, ты самая желанная девушка на свете.

Я покачала головой.

– Каждый раз, когда начинаю тебе доверять, ты вновь разочаровываешь.

– Прости. Про клятвы никто не знал, ты первая… Если решишь сделать это достоянием общественности, пойму.

– А что находится в башне?

– Я люблю тебя.

– Что ты скрываешь в башне?! – крикнула я, понимая, что в моей жизни все вновь переменилось.

– Я люблю…

– Уходи!

– Эрина…

– Уйди немедленно!

Сан Венте опустил голову, занавешивая шрамы темными прядями, и вышел.

* * *

Иногда момент, которого ты так долго ждал, приходит в самое неподходящее время.

Я мечтала вернуться домой, а сейчас растерялась: разум настойчиво подталкивал – беги, а сердце молило – не спеши, сначала разберись во всем. Но привыкнув во всем доверять рассудку, я молча собрала вещи и вышла к карете.

Филин приоткрыл дверцу.

– Значит, решились, миледи?

– Нечего было решать, Фил.

– Не пожалеете?

Я пожала плечами и поплотнее закуталась в меховую накидку.

– Не должна.

Где-то заухали совы; ветер взметнул снежинки, покрывая белым налетом самые нижние ветви деревьев. В замке не спали. Деграй сумел разбудить самых отчаянных, давая пищу для пересудов, но еще никто не знал, что граф сан Венте только что лишился четвертой супруги.

– Готовы, миледи? – Филин подал руку, помогая забраться в карету. – Едем?

– Едем.

Чародей разочарованно покачал головой, словно надеялся услышать другой ответ, но промолчал.

А еще через полчаса Гуллонский лес остался позади вместе с неделями страхов и тревог, с глупыми надеждами и безысходным терпением.

Я вновь стала свободной.

* * *

Дом встретил пустотой и тишиной.

Слуг не было, но оно и понятно, дядюшка не думал, что я вернусь, и забрал людей к себе. Не страшно, камины сама натоплю, а завтра навещу опекуна.

Я поднялась в спальню, скинула плащ и опустилась в кресло. Где-то на верхнем этаже поскрипывали ставни от ночного ветра, наверняка плохо прикрыли, но проверять не хотелось. Сердце размеренно отстукивало ритм, разгоняя кровь по дрожавшим рукам, а в голове вертелось лишь два слова: сан Венте…

Как он мог? Почему? Зачем? Хотя «зачем» я, наверное, понимаю, но все равно… Так страшно смириться, найти оправдание, а потом вдруг узнать, что все это напрасно, что реальность оказалась намного сложнее, беспощаднее.

В окно светила одинокая луна, а я пальцами отстукивала неизвестный ритм на подлокотниках кресла и размышляла. Понимала, что поддаваться эмоциям нельзя ни в коем случае: истерика и глупые слезы не помогут, хотя хотелось выть, подобно дикому животному.

Интересно, что сейчас чувствует граф? Вот уж кто больше всего похож на зверя… Загнанный в клетку, боявшийся доброго слова, готовый к отказам и недоверию.

Я до сих пор помнила его взгляд, когда требовала уйти. Боль и терпение, понимание и прощение, но самое ужасное, что в его черных глазах явственно читалось согласие. Я долго не могла понять, как внутри такого многосущного человека появилась обычная человеческая безысходность?

Откинув голову на спинку кресла, вздохнула. Дикий зверь внутри графа был не чем иным, как страхом в очередной раз оказаться ненужным. И кажется, сегодня я помогла ему выбраться наружу.

* * *

– А платья развешивать как всегда? – щебетала служанка, с интересом рассматривая красный наряд. Наверняка заметила, что недавно надевала.

– Да, как всегда.

– И… красное платье тоже?

Я мельком огладила ткань и отвернулась.

– Конечно.

– Как прикажете, – служанка кивнула.

В доме было слишком шумно, слишком красочно, и это утомляло. Я привыкла к размеренной и спокойной жизни в темном замке, городская суета теперь казалась нарочито живой.

Сегодня поутру я заявилась к дяде, намереваясь застать родственника врасплох, но, к сожалению, никого дома не оказалось. Видимо, стареющий ловелас провел ночь у одной из своих содержанок, либо в игральном доме госпожи Ди. И то и другое было мне отвратительным, поэтому, велев прислуге возвращаться, я покинула дядино жилище, черканув небольшую записку, мол, жива-здорова, почти разведена. Не знаю, как он воспримет подобную новость, но уверена: ничего хорошего не услышу.

Дядя появился только через четыре дня.

Постучал в дверь, удивился, что никто не открывает, попытался заглянуть в окна первого этажа, но тут же отдернулся от стремительно закрывающейся шторы – прислуга была предупреждена.

Я сидела в гостиной и спокойно пила чай, когда кучер Этьен неловко протиснулся в приоткрытую дверь.

– Не уходит, госпожа, – посетовал он.

– Уйдет. Померзнет немного и уйдет.

– Может, открыть?

– Ни в коем случае. Дверь для прислуги заперли? Туда не сунется?

– Все закрыто, как вы и велели.

– Замечательно, – я ласково улыбнулась мужчине.

Этьен был тем самым человеком, который провожал меня в новую жизнь несколько недель назад и больше всех радовался возвращению. Кажется, служба у дяди ему не понравилась.

– Скажи-ка, Этьен, а сколько дядюшка задолжал вам за это время? Наверняка сэкономил на жалованье. – Я отпила чай.

Кучер замялся.

– Двадцать золотых…

– Понятно. Зайди вечером, все выплачу.

– Спасибо, госпожа. Нам вас не хватало. И вовсе не в деньгах дело, не подумайте! Волновались очень, говорят, жены у графа на цепи сидят, с пола едят, как собаки…

– Глупости, – я со стуком поставила чашечку на столик, – сан Венте вовсе не чудовище. Видишь же, ничего со мной не случилось.

– Боги, значит, помогли, – с уверенностью ответил мужчина и, поклонившись, вышел.

* * *

Я скучала по сан Венте. Это единственное объяснение бессоннице и тяге к прошлому. Не помогали никакие отвлеченные занятия, книги и бесчисленные чашки чая, мысли постоянно возвращались к суровому мужчине с черными, как омут, глазами. Я пыталась смириться с болью в сердце и научиться скучать без слез, но пока ничего не получалось.

А еще через два дня, наполненных мукой и тяжелыми раздумьями, в двери дома постучался нежданный гость…

– Госпожа, там какой-то господин вас требует, – сообщила зарумянившаяся служанка.

– Какой господин? – Я отложила в сторону книгу. – Дядя?

– Нет, совершенно неизвестный.

Я нахмурилась. Неизвестный мужчина? Кто бы это мог быть?

Сердце застучало, а во рту пересохло. Первая мысль: сан Венте! Подумала и тут же себя одернула: разве можно вспоминать о нем постоянно? Разве можно позволять сердцу руководить разумом? Да и не мог он прийти, не должен. Глупо это, бессмысленно.

– Пусти и проводи в гостиную. – Я поднялась и поправила воротничок домашнего платья. – Спущусь через пару минут.

– Хорошо, госпожа.

Служанка убежала, а я внезапно поняла, как сильно хочу, чтобы незваным гостем был именно сан Венте.

С замиранием сердца спустилась по лестнице, забывая вдохнуть, открыла дверь гостиной и с огромным разочарованием уперлась взглядом в серебристые волосы стоявшего ко мне спиной мужчины.

– Филин…

– Миледи, – чародей обернулся. – Доброго дня.

– Доброго, – я кивнула. – Не ожидала тебя увидеть. С чем пожаловал?

– Вы забыли питомца, – он указал рукой в угол комнаты, где стояла большая корзина с мирно спящим лисенком. – Милорд сказал, что он подарил его вам и не имеет права оставлять у себя.

– А больше он ничего не сказал?

Филин грустно улыбнулся.

– Вы успели хорошо узнать супруга, миледи, и наверняка понимаете, что граф не из тех людей, кто будет изливать душу прислуге.

– Ты для него не прислуга.

– Именно поэтому я вижу, что он не спит, почти не ест и все свободное время проводит в вашей бывшей комнате. Он корит себя за несдержанность и за то, что посмел поддаться искушению.

– Какому искушению? – я покачала головой. – За все время я не слышала от него ни одного правдивого слова.

Чародей резко вздохнул, будто собирался возразить, но потом передумал.

– Не мне судить ваш брак, миледи. Не мне выпускать на волю чувства графа и тем более ваши. Но вы всегда были разумной, иногда даже слишком, так почему же сейчас, когда ваше благоразумие может сослужить хорошую службу, вы отказываетесь верить рассудку?

– Просто устала, – призналась я и села в кресло. – Присаживайся. Последнюю неделю события сменяют друг друга слишком резко, но думаю, ты не можешь упрекать меня в недальновидности. Кофе, чай? Путь сюда неблизкий, переночуешь? Прикажу приготовить комнату.

– Увы, миледи, в городе есть еще дела, задерживаться не могу, но за кофе буду благодарен, – вежливо ответил Филин, опускаясь на соседнее кресло.

Я проследила, как плавно он двигается. Филин был стройным и приятным мужчиной, многие девушки сочли бы его привлекательным, даже моя служанка зарумянилась, стоило обменяться парой слов с «неизвестным господином». Но разве могла эта мягкость потягаться с необузданной страстью сан Венте?

– Граф говорил, что ты собираешься жениться, это правда? – я улыбнулась.

– Верно, миледи, на Ирис. Она уже согласилась.

– А ты когда-нибудь ее обманывал?

– Приходилось. – Филин расслабленно повел плечами. – А как без этого? Бывают вещи, которые ей знать опасно. Но поверьте, ни одна моя ложь не причинит вреда ни ей, ни ее репутации.

– Вот видишь, – я сделала знак прислуге, и на стоящем рядом столике появились две чашки с ароматным напитком, – ты заботишься о ней.

– Милорд тоже заботился о вас.

– Только его забота какая-то… особенная.

Филин пригубил кофе.

– Ну так милорд никогда и не был таким, как все.

Я вздохнула.

– Верно. Не был.

– А что касается вашей разумности… Граф сильный человек, весьма целостная личность с собственными принципами и правилами, со своим взглядом на окружающий мир и место в нем. Он постарался избавиться от всех слабостей, и это почти получилось.

– Почти?

– Почти. Появились вы и отыскали лазейку в его непробиваемом сердце.

– Неужели его слабость в искренности? – Я подняла взгляд на Филина.

– Его слабость в привязанности, в желании быть не монстром для запугивания детей, а простым человеком. Много лет державший сердце в оковах, он рискнул открыться. Я очень долго подле милорда и могу с уверенностью сказать, что он никому за это время не говорил «люблю». Он даже чувства такого не испытывал. За исключением юношеского порыва, который оставил на память о себе шрамы… Но полагаю, граф вам уже рассказывал эту историю?

– Рассказывал.

– Вы первая, кто затронул его душу. Первая, кому он позволил властвовать в сердце. Это сама по себе уже большая слабость. – Филин допил кофе. – Вы мне глубоко симпатичны, миледи. И граф с вами стал другим… Более открытым, что ли. Но увы, это было лишь мимолетным явлением, вы сделали его податливее, вы же и добавили ему черствости.

– Я? Почему?

– Вы растоптали его сердце. Напомнили, что любовь причиняет боль. – Филин встал. – Общество благоволит к пушистым питомцам, миледи. К ярким и красочным, способным вызвать умиление, – он перевел взгляд на лисенка, – а одинокие, загнанные в угол звери вынуждены всю жизнь обороняться, чтобы проходящий мимо человек не пнул их ради забавы. – Чародей вновь посмотрел на меня. – Милорд уехал к королю во дворец, он намерен добиться полновесного оправдания в глазах общества. Вы можете не беспокоиться, он ни в коем разе не очернит ваше имя причастностью к темномагическим ритуалам. Документы на развод будут готовы через неделю. Граф сан Венте приносит самые искренние сожаления и уверяет, что никогда более не побеспокоит вас. – Мужчина поклонился. – Мне пора, миледи. Надеюсь, вы не пожалеете.

Он уже ступил на дорожку, прямо в чуть подтаявший снег, когда я наконец спросила:

– Что мне делать, Фил? Я совсем запуталась.

– Поезжайте в замок, миледи. Пока графа нет, никто не покусится на вашу свободу.