– Сухов, я прошу тебя, – сказала Ванга.

– Да, – сказал он.

– У нас нет на него ничего. Не наделай глупостей.

– Если хочешь, останови машину и выходи. Дальше я поеду сам.

Некоторое время назад Сухов не мог быть за рулём, некоторое время назад у него дрожали руки. Теперь он казался спокойным. Они уже знали, что произошло ночью в доме Орлова, и знали, что Форель задержан. В качестве главного и пока единственного подозреваемого. У Ванги всё ещё не укладывалось это в голове. Оказывается, и в сердце тоже. Она хотела уйти, она была готова предположить всё, что угодно, но вот всё ещё не укладывалось. Хотя был звонок от Алексея. И хотя маячок, вшитый в её сумку Valentino, указал, куда направилась Ольга.

«Ведь он был со мной, весь тот вечер, – мучительная мысль, и от неё больно. – Весь тот вечер, когда… «Две свечи»… он был со мной».

Ольга – сестра Игоря. И Мадам тоже. Брат и две сестры. И всё ещё может остаться не более, чем семейными тайнами. У них нет никаких доказательств. Никаких! Только никто ведь из них больше не верит в критическое количество совпадений. Ольга ведь тоже больше не верила, поэтому и направилась туда, куда указывал сейчас маячок. Иногда весь твой мир может внезапно рухнуть, но об этом ты подумаешь потом. И весь этот вроде бы бред, который прошедшей ночью прислал Сухову Форель, вдруг становится знаками, зловещими, но беспощадно точными знаками того, что весть твой мир рухнул куда-то в Тёмную зону. И у них нет доказательств. Только соломинка, жалкая соломинка эфемерной надежды для тех, кто тонет в Тёмной зоне: «Может, это всё-таки не он? Ведь весь вечер…»

Сухов расценил её молчание по-своему:

– Если тебе страшно – выходи, – сказал он.

Ванга посмотрела куда-то вниз, потом взяла его за руку, подняла голову:

– Она жива. Я знаю это.

– Да, – снова сказал Сухов. В его глазах плясали огоньки; он тоже летает над Тёмной зоной. – Я заберу её.

Ему потребовалось переключить скорость, хотя необходимости такой не было. Но свою руку он смог высвободить. Она не знала, что говорить дальше. Стена… В ней тонут слова, в ней тонет доверие, этой стены не должно быть. Он сам сказал дальше:

– Я ведь понимаю тебя… Пойму, если выйдешь.

Стена. И как бы ей сейчас ни было плохо, ему, за этой стеной, хуже, чем ей. Никуда она, конечно, не выйдет. Но скажет:

– Сухов, не надо так…

– У нас действительно нет на него ничего. Только домыслы. Только уверенность.

– Не беспокойся за меня, хорошо? – попросила Ванга.

Сухов кивнул, не поворачивая головы. Один кирпичик только что вылетел из стены.

– Просто не наделай глупостей, – сказала она.