– Дядя Аркадий, ну куда я сейчас поеду? – проворчал молодой человек с неочевидной рыжиной в волосах. – В межсезонье?

– Не знаю, – отмахнулся Григорьев. – В Таиланд, в Египет, куда люди ездят?

– Мне отпуск, вообще-то, в августе положен. Обещали. Да и дел полно.

– Надо, Макс. Бери свою подружку, и поезжайте отдохните, скройтесь с глаз долой. Пока я тут всё улажу.

– Да что за паника такая вдруг? Мне этот отпуск сейчас…

– А ты не знаешь? Где наследил?! Не е…и, где живёшь, и не живи, где е…шь!

Молодой человек недовольно нахмурился. Почтительно-фамильярное «Аркаша» для сотрудников и, конечно, за глаза и «дядя Аркадий» для него совсем не прав. Но как с ним поспоришь?! Не отец, конечно, но и не старший брат. Что-то типа наставника. Некоторые его любили, многие уважали, и почти все боялись, как огня. Он единственный мог позволить себе называть молодого человека «Рыжим». Иногда, в слишком, мать его, хорошем настроении «Рыжим Максом». Молодому человеку это не нравилось. Да и не был он рыжим! Кое-кому уже пришлось поплатиться за свой длинный язык. То, что можно Григорьеву, можно только Григорьеву! И когда его бывшая, сучка, нажралась… Тогда, кстати, чуть проблемы не вышли. Да дядя Аркадий отмазал. Дядя… Аркаша всегда отмазывал.

– Не сри в колодец, – попытался пошутить молодой человек. Григорьев одарил его холодным, даже колючим взглядом:

– Мне сейчас не до твоих филологических познаний, – бросил он.

– Это был сарказм, – молодой человек вздохнул. – Это обязательно?

– Макс, без обид, – смягчаясь, начал Григорьев. – Мне надо, чтобы ты исчез на время. Официально, по бумагам. Отпуск.

– У них на меня ничего нет, – пробурчал молодой человек.

Григорьев усмехнулся:

– Ой ли? Ты не знаешь эту сучку, Макс, эту их Вангу.

– Может, её пугануть? – серьёзно предложил молодой человек.

Дядя Аркадий посмотрел на него несколько оторопело:

– Рыжий, ну ты совсем уже…

– Шутка.

– Угу… Мне будет спокойней, если уже в ближайший уик-энд ты будешь попивать коктейль со своей подружкой где-то на далёком синем море. И не выступать.

Молодой человек помолчал. Со «своей» они разосрались. Пошла она! Так что не с кем ему пить вечерний коктейль. Хотя, может, и правда…

– Тогда на Гоа, – сказал молодой человек.

– Что?

– На Гоа поеду. Там хоть тёлки нормальные, и кайф дешёвый. Оплатите?

– Шантажист, – усмехнулся Григорьев. – Ладно, это достаточно далеко… Только не прокури там все мозги.

Молодой человек предпочёл не отвечать. Занялся рассматриванием постеров в кабинете у шефа. Особенно с работами Форели… По селектору сообщили, что в приёмной давно ждут.

– Давай, Макс, – сказал Григорьев. – Только чеки вези, чтоб всё через бухгалтерию.

«Вот жмот, – подумал молодой человек, но, скорее, одобрительно. – Куркуль прямо».

– Как это? – спросил он.

– Так. Гоа даже подойдёт. Там живёт дауншифтер один, они сериал делали, – дядя Аркаша указал на постер Форели. – Оформим тебе командировочку.

– А-а, понятно, – ухмыльнулся. – Но в августе мой отпуск остаётся.

– Говорю ж, шантажист, – рассмеялся Григорьев. – Всё, давай, люди ждут. И лимон-то выплюнь, а то лицо прямо… Отдыхать всё-таки едешь, Рыжий.

Молодой человек снова предпочёл не отвечать. Развернулся и направился к выходу.

– Там «не плюй» было, – сказал ему вслед Гри горьев.

– Чего?

– Про колодец… «Не плюй», – пояснил шеф.

Молодой человек, который терпеть не мог, чтобы его называли «Рыжим», в третий раз предпочёл не отвечать. Всю жизнь было так. Сколько Макс себя помнил, дядя Аркадий всегда давал ему то кнута, то пряника. «Субару», конечно, была пряником. Тем ещё, даже не ожидал! Когда он на ней впервые приехал, бывшая так возбудилась, что отсосала ему прямо в тачке. Сука долбанная, да и хер с ней. Нормальная была тёлка, кстати, пока Макс не узнал, что она мутит за его спиной с каким-то хером на «Лексусе». Тогда она, кстати, и назвала его «Рыжим»…

Сейчас «Субару» ждала внизу. На парковке, оплаченной на год вперёд. И цвет такой, неброский, для тех, кто понимает. Пряник. Но Макс за него сильно постарался. Когда надо, Макс умел всё делать чисто и выкладываться на полную. А ему тут «не сри в колодец», «не е…и, где живёшь»…

Да отлично! Значит едем к тёплым водам и золотым закатам. А перед тем, как покинуть кабинет Григорьева, он обернулся и негромко произнёс:

– Они не смогут ничего доказать.

Ванге приоткрыли дверцу, и она забралась в машину. Дюба ждал на заднем сиденье, устроился за водителем и приветливо, хоть и чуть смущённо смотрел на неё.

– Здравствуй, аморе, – Игорь Рутберг наклонился к ней, коснулся ладони и тут же убрал руку. Его жест, наверное, никто и не увидел. Но Ванга успела ответить лёгким пожатием.

«Чёрт, – подумала Ванга. – Он всё ещё рад меня видеть. А я? И не знаю… Рада, наверное. Фигня. Чёртова фигня!»

– Ну привет, – сказала Ванга Дюбе.

– Привет, – тот ей улыбнулся. Игорь действительно сотворил с ним маленькое чудо. Его деньги сотворили, конечно. – Ты уж прости, что тогда сбежал от тебя.

– Да чего уж, всё понятно! – сказала ему Ванга. Обернулась к Игорю, указала глазами на водителя и охранника.

Тот пожал плечами:

– Если б ты знала, сколько они всего слышали, точнее, не слышали в этой машине, – сообщил он. – Верно, Николай?

– Так точно, Игорь Марленович, – последовал бодрый ответ.

Всё же Ванга не отвела вопросительного взгляда.

– Ох, Екатерина, – Игорь вздохнул с усмешкой. – Если тебе так будет легче… парни, пойдите, подышите воздухом немного.

На таком формате их встречи настоял сам Игорь Рутберг. Точнее, он наотрез отказал Ванге в возможности любого другого.

– Кэтрин, я не отдам тебе Дюбу, – заявил он. – Прости.

– Ты понимаешь, что он проходит свидетелем по особо важному делу?

– Давай-ка без ваших терминов, – предложил он.

– Ты… Вообще-то, это удар ниже пояса, – насупилась Ванга.

– Почему?

– Ясно, что нам с тобой не бодаться! Официально к тебе будет трудно подъехать.

Он помолчал. И она услышала в его голосе искреннюю печаль:

– Неужели мы докатились до такого?

– Ты докатился! – бросила она. – Пользуешься своим положением.

– Жаль, что ты так смотришь на вещи. Кэтрин, это же я вообще-то. Не самые чужие люди.

– А как мне смотреть?! Не отдам, и всё…

– Аморе, ты чего-нибудь слышала о дружбе? Вообще-то, я ему жизнью обязан.

– Я знаю.

– Про ногу его ведь тоже знаешь?

– Ты мне всё уже рассказал, – спокойно напомнила Ванга.

– Тогда что с тобой?!

– Со мной всё нормально! Тебе напомнить детали дела, которым сейчас занимаюсь?

– Слушай… я не ссорюсь. Просто не хочу, чтобы вы его там чумарили. И так ему по жизни досталось. Приезжай и говори, сколько влезет.

Ванга выдохнула. Подумала: «Может, и правда, я иногда бываю эгоистичной стервой?»

Всё, что ей надо было, – это задать пару вопросов и показать Дюбе кое-что. И если не напирать и не горячиться, то Игорь, скорее, прав.

– Ладно, прости, – попросила она. – Если бы не обстоятельства, я бы даже гордилась тобой.

И встречу было решено организовать в центре, в машине Игоря Рутберга. Ей надо было показать Дюбе фотографию сына Пифа. Дело срочное, дело не ждёт. Что Ванга сейчас и сделала.

Дюба быстро взглянул на фото. И кивнул:

– Это он.

Ванга почувствовала, как ускоряется её сердцебиение. Всё же она подождала немного, прежде чем спросить:

– Ты уверен? Посмотри внимательно.

– Зачем? – улыбнулся Дюба. – Это он.

Ванга смотрела на него – хэппи бомжик… ну вот наконец и встретились. Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, насколько! И ты какое-то удивительное создание: тебя перемолотила жизнь самыми беспощадными жерновами, а ты вот сидишь и улыбаешься. И так – это странно! – от этого становится спокойно. Ванга усмехнулась, но про себя, конечно. И взгляд, как тогда: в глазах совсем нет тени, то ли понимание, то ли сочувствие… Скажешь, в чём секрет? Я молодая, более чем привлекательная девушка с интересной работой и любовником-миллиардером, и мне сочувствует бомжик… Скажешь?! Тёзка, значит, моего любовника-миллиардера; я даже понимаю, отчего Игорь так ухватился за тебя. Только не понимаю, как ты сотворил такое со своей жизнью. Или, – Ванге опять пришлось подавить нервный смешок, – ты следовал некоторым примерам? Сам того не зная, следовал некоторым примерам, – она всё-таки усмехнулась, – из великой русской или великой индусской литературы?! Дюба, тёзка. По фамилии Родченко…

Ванга остановила этот свой поток сознания, эту немного нервную эйфорию, – похоже, правда, бинго!.. Как бы по-дурацки это ни звучало – ей надо было лишь удостовериться наверняка.

– Это было двадцать седьмого марта? – уточнила она.

– Да, – подтвердил Дюба. – Днюха Колька. Он был в красной кепке. Не Колёк. Этот…

Игорь усмехнулся.

– Одет, как разносчик пиццы, – пояснил Дюба. – Пришёл пешком. Тачку оставил у метро. На Первомайке. Ту же, что на фотке.

– Вот как?

– Да. У него была большая коробка. Это он принёс резиновую куклу в квартиру Борова.

Это фигово сердцебиение. Ванга спросила:

– Кривошеева?

Ну вот и всё. Вопрос лишний, конечно. Он был там, Дюба. И не надо ничего уточнять про запах и про… «Доместос».

– Кривошеева, – согласился Дюба. – На районе его Боровом прозвали.

– А… как ты понял про… куклу?

– Подался за ним следом, дверь в квартиру была открыта, – просто сказал Дюба. – Он мне показался подозрительным.

– Почему?

Дюба пожал плечами. Игорь Рутберг улыбнулся, тепло улыбнулся:

– Глаз разведчика уловил несоответствия, да, тёзка? Точно так же он мне жизнь спас.

Дюба слегка удивился и снова пожал плечами. Сказал, обращаясь к Ванге:

– Боров вредный. Но не очень злой. Ты уж смотри, чтобы там плохого не случилось.

Ванга помолчала. Поймала себя на том, что всё с той же улыбкой смотрит на Дюбу. Собралась спрятать фото в свою сумочку. Игорь скосил взгляд на карточку:

– Ваш клиент?

– Боюсь даже предположить, – призналась Ванга. – Вероятно. Похоже на то.

– Кто он?

– Прости, Игорь.

– Не хочешь, не говори, скрытная ты моя.

– Не в этом дело, – Ванга посмотрела на него прямо. – Он сотрудник твоего друга. Григорьева. Помощник.

– Аркаша? – удивился Игорь Рутберг. – Ну, не то чтобы друга… Тогда за что «прости»?

– Что сразу не сказала.

Он улыбнулся:

– Кэтрин, знаешь, сколько у меня сотрудников? Разве за каждым уследишь?! Аркаша-то тут при чём?!

– Здесь другой случай, – убеждённо сказала Ванга. – Если я не ошибаюсь. Совсем другой.

Игорь Рутберг подумал. Состроил, скорее, отрицательную мину. Сказал:

– Вряд ли он замешан – Аркаша. Он жестил немного в девяностых, но сейчас, – Игорь сделал круговой жест ладонью у себя под подбородком. – Он – шейные платки. Не ошибись, Ванга.

Она хмыкнула.

– У всех свои скелеты в шкафах, – указала на фото. – Это сын его друга, кстати. Служили вместе. Друг спился. Аркаша, можно сказать, растил мальчонку с детства. Мальчонка вырос… Вот так.

– Это всё странно, – сказал Игорь Рутберг. Снова мина на лице, выражающая несогласие.

– Что?

– Ну… вы столько лет не могли его найти, и так всё быстро. И прямо под боком…

Ванга раскрыла сумочку.

– Да. Есть в чём разбираться, – согласилась она. – И над чем подумать.

Игорь снова чуть склонился к ней. Произнёс:

– Ну, я хоть как-то реабилитирован?

– Хоть как-то, – отозвалась Ванга. Убрала фото. Эту сумочку ей также подарил Игорь. Как и многое другое.

– Спасибо тебе большое, – сказала она Дюбе. – Если понадобится…

– Да, – кивнул Дюба. Снова улыбнулся. – А я вспоминал тебя, – признался он. – Ты хорошая. Это хорошо, что ты… дружишь с командиром. С тёзкой.

– Наверное, – тихо откликнулась Ванга.

– Приезжай ещё, – позволил Дюба.

Теперь Игорь хмыкнул.

Дюба серьёзно посмотрел на Вангу, указал на сумочку, куда она убрала фото. Тень всё-таки на мгновение упала на его лицо. Ванге даже показалось, что он смотрел на её сумочку с опаской.

– Это хорошо… Ты… приезжай, – повторил он. Помолчал. А потом сказал что-то странное: – Тебе придётся сделать так, чтобы здесь стало темно, – теперь он указал на своё сердце. – А потом придётся научиться там видеть.