Он пришёл поздно, и хотя мне не терпелось узнать, как прошла выставка, я сделала вид, что сплю. Немножко обиделась, что не взяли с собой на открытие. И на него, и на Вангу. Надеялась, что они бы смогли подружиться с Форелью. Тем более, учитывая, что всё продолжается. Смогли бы помочь друг другу. Глупо, наверное, но такая у меня была мечта.

Открыл дверь моей спальни и немного посмотрел, как я сплю. Я хотела было повернуться и почувствовала, что он опять мрачный. И опять выпил. Нормального разговора не получится. Ладно, утро вечера мудренее.

Он тихонечко затворил за собой дверь, и я поняла, что опять закрылся в комнате с маминым компьютером. Он очень скучает по ней. Я тоже, хотя почти её не помню. Папа, мой папа, как мне помочь тебе? Как помочь нам всем? Скажи! Я сделаю всё, что угодно, лишь бы тебе не было так печально. И не было так больно.

Сообщение. Их несколько. Новые окошки в неведомый мир. И стилизованный значок. Супергерой. Адреса меняются, а корреспондент всё тот же. Неопределяемый электронный адрес. Письма из прошлого и письма из будущего. От неизвестного друга. Или врага. И это её компьютер. Лучшая модель 2008 года. Корреспондент опять ждёт. Друг или враг. И запотевшая рюмка водки. На столе. Как в бездарной песне.

«Привет, – отвечает Сухов и быстро набирает: – Скажи, ты знал?»

«Я знаю всё, что может быть в Сети. О чём ты спрашиваешь?»

«Форель. И Телефонист», – набирает Сухов.

Рюмка водки. Но пока подождёт.

«Конечно» – смайлик. Недолгая пауза. «И сразу тебе об этом сообщил».

Это правда. Сухов думает, что хорошо, что он слегка пьян. С этим корреспондентом так общение выходит лучше.

«Опять анализ? – набирает он. – Всего лишь анализ?»

«Так точно! Но тебе следует корректней задавать вопросы».

Смайлик. Рожица смеётся над Суховым. Но это доброжелательный смайлик. Возможно, пока.

«Международная разведка давно всё получает из анализа прессы».

Теперь уже много смайликов. И не таких уж и доброжелательных.

«И не надо никого вербовать», – и одиночный смайлик.

Сухов пишет: «Почему ты мне помогаешь?»

Ответ приходит незамедлительно: «Не тебе».

Сухов ждёт. Тишина. Сухов знает, что так ничего не получится. Нужен немного обходной путь. Сухов морщится, смотрит на запотевшую рюмку, набирает, чувствуя что-то шальное в своём вопросе: «Скажи, ты тогда заработал?»

Молчание. Нет ответа.

«Прямой вопрос, – пальцы быстро бегут по клавиатуре. – Ты воспользовался той информацией для себя? В 2008? Или только дал мне?»

«О чём речь?», – мрачный недовольный смайлик.

«Польза».

«Формулируй корректно вопросы».

«Деньги», – пишет Сухов.

И опять множество смайликов. Над Суховым хохочут.

«Мне это не надо. Устал повторять».

«Устал?» – Сухов пытается поймать его.

«Приемлемый для тебя термин», – смайлики, целый карнавал.

«Но ты ведь помог мне, – не даёт передышки Сухов, или ему кажется, что не даёт. – Почему?»

«Она была мне другом. Я выполняю её просьбу. И своё обещание».

На этот раз никакого веселья.

«Другом?» – пишет Сухов.

«Приемлемые для тебя термины», – ответ. И после недолгой паузы: «Да. Другом».

Пауза, чуть дольше. И вот на мониторе: «Так она понимала свою заботу. О тебе и своём ребёнке».

Сухов больше не собирается ждать. Чего водку греть? Опрокидывает рюмку залпом. Становится спокойней. Теплей и приятней. Жаль, монитору нельзя набить морду. Он усмехается. И вдруг пишет: «Ты можешь назвать Телефониста?»

Ответ опять незамедлителен: «Только то, что в Сети. 386 дней назад ты уже задавал этот вопрос».

«Для ответов на вопросы о моей мёртвой жене тебе требуется больше времени, – усмехается Сухов. – Дольше соображаешь», – водит пальцем по монитору, наверное, он уже пьян. Друг или враг. Польза или вред. Да только не становится легче. И разговоры эти ни к чему не приводят, упираются в одно и то же. Водка помогает лучше.

Сухов думает выключить компьютер. И уйти спать. Только это как с Форелью: от себя же не заснёшь.

Всё же можно ещё рюмочку перед сном. Пусть ждёт. Если отключится, то «пока-пока», спокойной ночи! А он торопиться не будет. Форель решил нажраться, чтоб не видеть снов?! Эх, писака, не ты у нас один такой посередь этой ночи. Сухов бы выпил, да и спел бы, да и сплясал…

– Ну что там, мать твою, кто там вылез из твоей книги? – хихикает Сухов. Потом морщится, не сразу поняв, что сказал.

Следующая рюмка делает жизнь прекрасней и ещё спокойней. А этот не отключается, ждёт.

– Супергероев-то развелось, – бурчит Сухов.

И набирает то, что ему кажется прекрасной идеей: «Мы можем встретиться лично?»

На сей раз пауза даже длинней, чем с мёртвой женой. Сухов глубокомысленно поднимает указательный палец. Наконец ответ приходит: «Мы встретились».

– Лично, – бубнит Сухов и это ж набирает на клавиатуре. – Можно назначить встречу? Или встретиться здесь, у меня.

Мысль о необходимости следующей рюмки прервана ответом: «Я уже здесь».

– Где это – здесь? – пьяно вопрошает Сухов, но всё же оборачивается, не отнимая рук от клавиатуры, словно за его спиной кто-то стоит.

«Надо прекращать бухать, – думает он. – И прекращать расстраивать Ксюху».

А потом он видит ответ на мониторе на свой последний вопрос. В ореоле карнавала, гирлянд, салюта и разлетающихся смайликов радостно светится одно слово:

«Везде».