75

Спустя два часа с того момента, как Рино разговаривал со Смайли и пилотами, последовала долгожданная команда. Рино первым получил ее по радио и тотчас сообщил своим бойцам.

Те мгновенно повскакивали с мест, будто подброшенные пружинами. Жилое помещение наполнилось топотом, и люди устремились в коридор. Бойцы на ходу надевали шлемы и подтягивали крепления брони, стараясь действовать спокойно, однако избегали смотреть в глаза друг другу. И только по этому можно было понять, что они пытаются справиться с волнением.

– Первый!.. Второй!.. Третий!.. Давай быстрее!.. – выкрикивали командиры взводов, стоя возле люков капсул и считая своих солдат.

А когда отделение грузилось полностью, взводные помогали закрыть дверцу и бежали к следующей капсуле, чтобы проконтролировать правильность посадки.

Скоро уже все капсулы были заполнены, и Рино тоже забрался в одну из них. Захлопнув тяжелую крышку, он включил блокирующий механизм, и стальные винты, провернувшись несколько раз, надежно закрыли выход. Над дверью загорелась красная лампочка, и теперь никто не мог открыть люк снаружи, не разрушив при этом всю капсулу.

Следом за блокировкой включился воздушный насос, который начал поднимать внутри десантного отсека давление. В ушах появились неприятные ощущения. Впрочем, скоро насос отключился, и эти неудобства исчезли. Датчики определили, что кабина надежно загерметизирована, и над дверью загорелась вторая лампочка – зеленая.

Согласно инструкции Рино тут же связался со Смайли:

– Посадка закончена, сэр.

– Отлично, лейтенант. Теперь можете подремать. Часа два вас никто беспокоить не будет…

– Хорошо, сэр, – отозвался Рино.

Он знал, что до рубежа обороны нужно добираться не менее двух часов, но это на скоростном перехватчике, а чего было ждать от обшарпанного корыта, которым являлся старый геологический корабль.

Однако вскоре он понял, что ошибался. Разгонявшиеся судовые установки корабля создавали такие вибрации, что они были заметны даже внутри капсулы. Чувствительные перегрузки давали о себе знать, и это свидетельствовало о чрезмерной мощности судовых двигателей.

В пневмопроводах зашипел воздух, и пружины катапульт заскрипели под натиском высокого давления. Теперь все было готово к выбросу капсул.

Рино посмотрел на солдат своего отделения. Под открытыми забралами шлемов их лица выглядели мертвенно-бледными. Возможно, виной этому были осветительные панели, излучавшие голубоватый свет.

Напротив сидел капитан Пежо. У него на Ламберте осталась жена и двое детей. Пежо никому о них не рассказывал, и Лефлер узнал о его семье только из досье.

Рядом с ним – лейтенант Годар. В свои сорок два года он продолжал оставаться лейтенантом, хотя у себя в городе был лучшим сыщиком. Годар плохо уживался с начальством и не переносил давление ЕСО.

Далее вдоль стены – лейтенанты Ростоцкий и Эль-Риас. Они не успели прослужить долго – их угораздило застрелить агента ЕСО. Они приняли его за похитителя и, скорее всего, не ошиблись, но тем самым подписали себе приговор.

У всех этих людей личные привязанности оставались в прошлой жизни. Они уже сделали свой выбор, и было поздно сожалеть об этом.

У самого Рино в Гринстоуне остались родители, которые жили отдельно, и только мать иногда заезжала к нему в гости. Отец же ограничивался телефонными звонками.

Между тем вибрации, вызванные разгоном корабля, вскоре прекратились, но теперь на языке появилось ощущение слабого покалывания. Рино знал, что эти временные неудобства связаны с громадной скоростью, которую развивал корабль.

На пассажирских шаттлах в такие моменты пускали кино или популярную музыку, да и полевые генераторы там были отрегулированы гораздо лучше. Здесь же о комфорте пассажиров никто не думал – в этом не было необходимости. Короткий бросок для подхода на максимально близкое расстояние, сброс капсул и снова отход.

Даже сходить в туалет по-нормальному и то было нельзя. С самого утра все получили по пять таблеток специальной дряни, которая напрочь вычистила кишки. Кроме того, в комплект белья были включены гидрофильные прокладки, в такие – делай что хочешь, и не будет заметно.

«Забота», – невесело усмехнулся Рино.