Кун Цзя

Этот антигерой был правителем из династии Ся. Её основал Юй – великий усмиритель потопа. Но Кун Цзя, в отличие от своего предка, был на редкость безнравственным человеком:

«После Ци (сына Юя. – В. Д.) престолом в течение более десяти поколений владели его потомки, и в конце концов престол перешёл в руки Кун Цзя, который не занимался государственными делами, а проводил время в поклонении божествам и бесам, в пирах, охоте и развлечениях с женщинами. Могущество династии Ся с каждым днём ослабевало. Вассальные князья стали проявлять непослушание, однако глупый правитель Кун Цзя ничего не замечал и целые дни лишь развлекался» (Юань. С. 210).

Кун Цзя, как правило, подбирал на службу таких же безнравственных людей, как он сам. Так, смотрителем драконов он назначил Лю Лэя. Вот как он служил своему господину в этой должности:

«Поскольку у Лю Лэя не было ни знаний, ни опыта, то вскоре самка дракона издохла. На его месте любой испугался бы, но Лю Лэй приказал вытащить из пруда мёртвого дракона, счистить с него чешую, выпотрошить внутренности, изрубить на мелкие куски и сварить в огромных котлах-треножниках на пару. Приготовленное кушанье он преподнёс Кун Цзя, говоря, что оно изготовлено из убитого им зверя. Кун Цзя, отведав блюдо из «дикого зверя», которое преподнёс ему любимый чиновник, убедился, что оно вкусно. Он попробовал ещё раз, и ему понравилось ещё больше. Затем он велел показать ему драконов, чтобы полюбоваться и позабавиться с ними, и увидел всего одного дракона-самца. Дракон был чуть живой. Кун Цзя спросил, почему не привели самку, но получил уклончивый ответ. Так повторялось много раз. В конце концов Кун Цзя, разгневавшись, потребовал, чтобы немедленно привели самку. Но она была уже съедена и, конечно, не могла воскреснуть. Лю Лэй не мог больше морочить голову и, перепугавшись, ночью вместе с семьёй бежал в Лусянь» (там же. С. 212).

Кун Цзя нашёл себе нового смотрителя драконов – Ши-мэня. В отличие от своего предшественника он знал своё дело.

«Поэтому вскоре после того как Ши-мэнь приступил к своим обязанностям, больной дракон стал опять живым и весёлым. Он начал снова резвиться, и люди радовались при виде свернувшегося клубком дракона» (там же).

Ши-мэнь был учеником знаменитого чародея Сяо-фу:

«Он был учеником чародея Сяо-фу, который питался цветами персика и сливы и мог, подобно древним Чисун-цзы и Нин Фэн-цзы, сжечь самого себя в огне и в дыму вознестись на небо» (там же. С. 212).

Поначалу Кун Цзя был доволен Ши-мэнем. Но вскоре он его невзлюбил. Почему? Ши-мэнь был смелым человеком и резал правду-матку своему правителю прямо в глаза. Дело кончилось плохо:

«Он не любил глупых речей, даже если они исходили от правителя. Он отказывался их слушать, что вызывало крайнее недовольство самолюбивого правителя, не терпевшего возражений. Кормление драконов было развлечением для Кун Цзя, но теперь оно постоянно вызывало у него гнев. Однажды Ши-мэнь стал беспощадно высмеивать его нелепые рассуждения. Тогда правитель, больше не сдерживаясь, вскипел гневом и тотчас приказал людям схватить Ши-мэня и отрубить ему голову. Тот повернулся к нему и, смеясь, сказал:

– Ты волен отрубить мне голову, но ты проиграл, во всём проиграл, – и с гордым видом вышел вслед за стражниками.

Вскоре была принесена его голова, залитая кровью» (там же. С. 213).

Злобный Кун Цзя решил, что он избавился от Ши-мэня. Но он забыл, что тот был учеником великого чародея. Его дух после смерти хозяина стал насылать на Кун Цзя то бурю, то ливень, то пожар. Правитель понял, что дело плохо»

«Не зная, какие ещё чудеса совершит безвинно убитый чародей, он сел в колесницу и отправился за город, чтобы обратиться к нему с мольбой больше не творить чудес» (там же. С. 213).

Не удалось Кун Цзя скрыться от возмездия. Этому жестокому и трусливому правителю пришёл конец:

«После молитвы огонь немного спал. У Кун Цзя отлегло от сердца, он сел в колесницу и в сопровождении свиты поехал во дворец. Перед дворцом начальник охраны открыл дверцу колесницы и предложил правителю выйти. Но тот продолжал сидеть молча, не шевелясь, и глаза его неподвижно смотрели в одну точку. Начальник охраны посмотрел внимательно и убедился, что Кун Цзя мёртв» (там же).

Дзе-ван

Этот антигерой был внуком Кун Цзя. Как и его дед, он был правителем из династии Ся. Природа подарила ему прекрасное телосложение:

«Цзе-ван обладал крепким телосложением, величественной осанкой и огромной силой. Он с лёгкостью мог одной рукой сломать твёрдый олений рог и разогнуть железный крюк. В воде он храбро сражался с драконами, на суше мог голыми руками драться с волками, шакалами, барсами и тиграми» (Юань. С. 213).

Чем не герой? Героем он выглядел лишь по своим телесным качествам, а по своим нравственным качествам он был антигероем. Юань Кэ пишет:

«Он был похож на героя, но за этим геройским обликом скрывалась гнилая душа. По преданию, для своего развлечения он на поте и крови людей, не считаясь с деньгами, возвёл великолепный дворец под названием «Яшмовая башня». В нём были собраны редкие вещи и красавицы со всей Поднебесной, он окружил себя танцорами, актёрами, шутами и карликами и приказал исполнять сладострастные танцы, сопровождавшиеся музыкой. Он не совершил ни одного праведного поступка, а только знал, что пил вино и развлекался с красавицами в задних покоях, веселился с танцорами и шутами» (там же).

С таких мифических императоров брали пример живые императоры. По поводу гарема у китайского императора М. Е. Кравцова пишет: «Число обитательниц императорского гарема не ограничивалось и могло достигать нескольких тысяч женщин. Что касается его минимального состава, то Сыну Неба полагалось иметь: одну императрицу, трёх старших жён, девять жён второго ранга и 81 наложницу» (Кравцова М. Е. История культуры Китая. СПб., 1999. С. 295)

Цзе-ван посвятил свою жизнь удовольствиям и развлечениям. Государственнывми делами он никогда всерьёз не занимался. Ему не было никакого дела до народа. Он приносил ему одни бедствия. Люди его ненавидели:

«В речах он уподоблял страну солнцу на небе, на самом деле считал солнцем себя. Он не имел никакого представления о том, как ненавидел его народ, которому он причинил столько страданий. Каждый, с проклятием указывая на солнце, говорил: «Ты, проклятое солнце, почему ты не умерло раньше? Я охотно бы умер, если бы знал, что и ты умрёшь»» (там же. С. 215).

В окружении Цзе-вана нашлись люди, которые не побоялись сказать своему безнравственному правителю правду. К ним принадлежал мудрый сановник по имени Гуань Лунфэн: «Он часто упрекал Цзе-вана за его безнравственное поведение. Однажды сановник вызвал гнев своего безрассудного правителя. Тот приказал схватить его и убить» (там же. С. 215).

Другим смелым человеком в окружении Цзе-вана оказался И Инь. Он приехал из княжества, где правителем был Тан-ван. У этого правителя он был главным поваром, а заодно и учителем его дочери:

«Он много занимался и, прочитав множество книг, стал образованным человеком. Вскоре его назначили учителем при дворе, и он обучал дочь правителя» (там же. С. 217).

Тан-ван ценил таланты И Иня, но сановником его не сделал. И Инь обиделся и перебрался к Цзе-вану. Но и тот назначил его поваром. Между тем этот повар позволял себе критиковать своего господина:

«Однажды, когда в Яшмовой башне собралась компания, чтобы предаться разнузданным увеселениям, И Инь поднял кубок и, увещевая Цзе-вана, сказал:

– Вы, правитель, не хотите слушать моих слов и поэтому своими глазами увидите, как страна рано или поздно придёт к гибели» (там же. С. 215).

После этих слов И Инь поспешно вернулся к своему прежнему хозяину – мудрому Тан-вану. Его честолюбивые ожидания во дворе Тан-вана, наконец, оправдались. Тан-ван назначил его первым министром в своём правительстве. Он мечтал о том, чтобы Тан-ван стал императором всей Поднебесной и разработал план войны с Цзе-ваном. Тан-ван принял этот план.

«Вскоре разврату и бесчинствам Цзе-вана был положен конец. Дождавшись времени жатвы, Тан-ван собрал большое войско со всех частей страны. Войска против Цзе-вана он вёл сам, сидя в колеснице со стягом и держа в руках боевой топор. Колесницей правил Фэй Чан, перешедший на его сторону. Вслед за ним ехал в колеснице И Инь» (Юань. С. 225).

Тан-ван для начала уничтожил войска трёх вассалов Цзе-вана. Тем самым он подготовил почву для уничтожения самого Цзе-вана. Тот был в великом смятении:

«Цзе-ван был в полной растерянности. С одной стороны, он собирал немногочисленных солдат, а с другой – слишком поздно хватившись, начал совершать жертвоприношения, надеясь с помощью богов разбить врага и защитить страну. Но после двух-трёх схваток в ущелье, которое было воротами в страну, пал его главнокомандующий Гэн» (Юань. С. 225).

Для Цзе-вана пришло время расплаты за его безнравственную жизнь. Между тем к его губителю явился бог огня Чжужун. Он предсказал Тан-вану его скорую победу над Цзе-ваном:

«Небесный правитель приказал мне помочь тебе в сражении. Войска в столице уже в полном смятении. Ты быстро поведёшь армию на город и одержишь победу. Когда увидишь в северо-западной части города большой огонь, начинай наступление» (там же).

Цзе-ван, прихватив всех своих наложниц, покинул столицу. Как и предсказал бог огня, его войска были разбиты наголову. Он оказался в изгнании, где он и принял свой бесславный конец: он умер от тоски.

Победитель Цзе-вана был прямой противоположностью Цзе-вана. Он стремился не к собственным наслаждениям, а к служению своему народу.

Новый император, в отличие от прежнего, готов был для своего народа пожертвовать своею жизнью, когда в Поднебесной началась страшная засуха. Тан-ван, не дождавшись её окончания, решил принести себя в жертву Небесному владыке, чтобы он послал дождь. Пройдя все церемонии, связанные с человеческим жертвоприношением, Тан-ван поднялся на приготовленный для его сожжения хворост. Но произошло чудо! Верховный владыка смилостивился, не дождавшись сожжения императора. Полил обильный дождь:

«Дождь затушил и огонь в жертвенном тазу, и хворост, остались только струйки синего дыма. Обрадованные люди от всей души пели хвалебные песни, а шаманы снимали с костра гуманного Тан-вана, который готов был отдать свою жизнь людям» (там же. С. 227).

Жители Поднебесной славили гуманного императора Тан-вана и продолжали проклинать своего прежнего императора – бесчеловечного Цзе-вана.