Нравственность

Мэн-цзы утверждал: «Человек по своей природе добр». Сюнь-цзы с ним не согласился: «Человек по своей природе зол». Кому из них верить? Сюнь-цзы. Вот доказательство его правоты:

«Доброе в человеке – это благоприобретённое. Нынешний человек от рождения стремится к выгоде. Это приводит к тому, что люди начинают соперничать между собой и проявляют неуступчивость. Человек от рождения проникнут ненавистью. Если следуют этому свойству человеческой природы, то у людей появляется желание причинить друг другу зло и уже не придётся говорить о доверии и преданности. От рождения уши и глаза обладают жадностью к наслаждению: уши любят приятные звуки, глаза любят красивые, хорошо сочетающиеся цвета. Если следуют этой стороне природы человека, то появляется развращённость и уже не придётся говорить о правилах ли, справедливости и долге» (там же).

Остаётся уповать на воспитание в человеке добра:

«Поэтому необходимо путём воспитания изменять природу человека, обучая его правилам ли, справедливости и долгу. Только после этого люди будут проявлять уступчивость друг другу, их поступки будут соответствовать древним книгам и установленным правилам и в государстве восстановится покой» (там же).

Политика

Больше всего на свете Сюнь-цзы боялся хаоса в государстве. Чтобы его избежать, необходимо одно – соблюдать социальные различия.

Сюнь-цзы писал: «В сущности люди не могут поддерживать свою жизнь, не объединяясь. Но если они, объединяясь, не соблюдают различий, уделом их становится грызня и раздоры между собой. Грызня и раздоры ведут к беспорядку, с беспорядком приходит бедность… Всегда одинаково правитель остаётся правителем, подданный – подданным, отец – отцом, сын – сыном, старший брат – старшим братом и младший брат – младшим братом. Также [всегда] одинаково земледелец остаётся земледельцем, образованный человек – образованным, ремесленник – ремесленником и торговец – торговцем» (там же. С. 234).

Короче говоря, всякий сверчок знай свой шесток.

2.5.2.3. Искусство

Красота – вот главная эстетическая категория. Не обошли вниманием эту категорию и древнекитайские мифы. Они воспевают красоту небесной и земной природы, они воспевают красоту небесных и земных дворцов. Они воспевают красоту небесных и земных женщин.

Чрезвычайно поэтичен образ богини Фу-фэй (Ло-пинь). Она была дочерью Фуси и женой речного бога Хэ-бо:

«Ло-пинь или Фу-фэй была дочерью Фуси. Она утонула при переправе через Лошуй и стала феей этой реки. Она славилась красотой, поэты посвящали ей самые восторженные хвалы и гимны… Цао Чжи в оде «Фея реки Ло» пишет о ней: «Она грациозна, как летящий лебедь или парящий в облаках красавец дракон. Если смотришь на неё издали, – видишь сияние, подобное солнцу, поднимающемуся на небе в утреннем тумане. Если смотришь на неё вблизи, – она подобна белому лотосу, который распускается на зелёной волне. Все пропорции её тела – образец гармонии и совершенства. Её плечо как выточенное, её талия будто стянута блестящей тканью. У неё прелестная длинная шея и кожа белая, как жир. Ей не надо румян для украшения, и с красотой её ничто не сравнится. Высокое и чёрное, как воронье крыло, облако прически, тонкие изогнутые брови, красные ароматные губы, ослепительно сверкающие белые зубы, кокетливые яркие глаза и на щеках две маленькие ямочки, трогающие до глубины души» (Юань. С. 148).

Во время одного из путешествий небесный стрелок И увидел Фу-фэй. Он был так поражён её красотой, что сразу в неё влюбился. Между ними вспыхнула страсть. Однако Фу-фэй её прервала:

«Она любила И, но ей пришлось порвать с ним, чтобы в обоих семьях воцарилось спокойствие. Иначе их любовь могла превратиться в трагедию. В «Вопросах к небу» говорится: «Небесный правитель послал на землю И, чтобы тот избавил людей от бед и напастей. Почему же И убил Хэ-бо и завладел его женой Фу-фэй?» Поэт Цюй Юань в своих стихах высказывает сомнение в достоверности легенды о том, что И захватил Фу-фэй себе в жёны. Поэтому мы предположим, что между И и Фу-фэй была лишь любовная связь» (Юань. С. 154).

Наиболее почитаемым видом искусства в древнем Китае была музыка. Нюйва была не только творцом людей и богиней бракосочетания, но и богиней музыки. Она подарила людям музыкальный инструмент шэнхуан. Как же он выглядел?

«В сущности это был губной органчик шэн с тоненькими листочками-язычками хуан, стоило только подуть, как из него лились звуки. Он имел тринадцать трубочек, которые были вставлены в полую половину тыквы-горлянки, и по форме напоминал хвост феникса. Нюйва подарила его людям, и жизнь их стала ещё веселее. Значит, великая Нюйва была не только богиней-творцом, но также и богиней музыки» (Юань. С. 57).

Инструмент, подаренный людям Нюйва, в какой-то мере сохранился до настоящего времени. На подобном инструменте и сейчас у народов мяо и тун исполняются мелодии, под которые танцуют юноши и девушки. Теперь этот инструмент называется лу ьиэн\

«Каждый год во втором или третьем весеннем месяце, когда цветут персики и сливы, а небо безоблачно, ночью при ярком свете луны люди выбирали среди полей ровное место, которое называли лунной площадкой; юноши и девушки надевали праздничные одежды, собирались на этой площадке, играли на шэне весёлые и радостные мелодии, становились в круг, пели и танцевали «лунные танцы». Иногда танцевали парами: юноша шёл впереди, играя на лушэне, а девушка следовала за ним, звеня колокольчиками. Так они кружились в танце всю ночь без устали. Если их чувства были взаимны, они могли, взявшись за руки, уйти от остальных в какое-либо укромное место. Как похожи эти танцы на пляски и песнопения юношей и девушек, которые исполнялись в древности перед храмом высшего божества бракосочетания! Ведь создание шэна первоначально было тесно связано с любовью и с бракосочетанием» (Юань. С. 57–58).

Искусным музыкантом был Фуси:

«Согласно преданию, он создал музыкальный инструмент сэ – гусли – и прекрасную мелодию цзябань. У этих гуслей первоначально было пятьдесят струн, но случилось так, что однажды Фуси заставил святую Сунюй из пустыни вблизи Дугуана играть ему на гуслях сэ. Её исполнение вызвало у него глубокую печаль, и он просил не продолжать игру, однако своевольная женщина его не послушалась. Тогда Фуси сломал инструмент пополам, и у сэ осталось лишь двадцать пять струн, а мелодия стала менее печальной. Поэтому сэ в последующие времена имели девятнадцать, двадцать три и самое большее двадцать пять струн» (Юань. С. 45).

Музыку очень любил Хуан-ди. Более того, он сочинил мелодию цинцзяо. «Она была печальной, волнующей и поистине могла тронуть небо и землю, взволновать богов и бесов» (Юань. С. 93).

С этой мелодией связана грустная история о Цзиньском князе Пин-гуне и музыканте Ши-куане.

Князь потребовал музыканта исполнить мелодию, сочинённую Хуан-ди. Тот стал отказываться. Что же произошло дальше?

Музыкант «объяснил, что эта музыка исполнялась, когда Жёлтый император встретился с духами и богами на горе Си-тайшань, и её нельзя играть просто так – можно навлечь беду. Князь настаивал, и музыканту оставалось только подчиниться. Он снова взял цитру и заиграл. Только он тронул струны, как на северо-западе появились тучи и обложили всё небо. Ударил он второй раз – налетел страшный ветер и принёс с собой дождь, крупный, словно град. Он снёс с домов черепицу, а занавеси и полог на башне изорвал в клочья, опрокинул на пол блюда с закусками и котёл супом с пиршественного стола и даже приплюснул их. Испуганные гости разбежались в разные стороны. Пин-гун со страху забрался в угол галереи и дрожал не переставая. После этого в царстве Цзинь три года стояла страшная засуха, а сам Пин-гун тяжело заболел и слёг. – Разве можно было простым смертным слушать эту небесную музыку?» (Юань. С. 93).

Любопытная история произошла с Шаохао, будущим владыкой Запада, и его племянником Чжуаньсюем, будущим владыкой Севера. В молодости племянник Шаохао был весельчаком. Чтобы его порадовать, его дядя смастерил ему цитру цинь и гусли сэ. Когда Чжауньсюй вырос и возвратился домой, Шаохао выбросил музыкальные инструменты в морской ров. Произошло чудо:

«И вот что удивительно: в каждую тихую лунную ночь, когда по изумрудному морю не ходят волны, из глубины рва доносились печальные и мелодичные звуки цитры и гуслей. И прошло уже очень много лет, а люди, плававшие по морю, вдруг иногда слышали среди морских волн таинственную музыку» (Юань. С. 66).

Чжуаньсюй унаследовал от Шаохао любовь к музыке и песне Последний «очень любил слушать чёткие и звонкие звуки ветра, напоминавшие музыкальную мелодию. Он приказал дракону, летающему в небе, создать музыкальные мелодии, подражая музыке ветров восьми сторон, под названием «Песни почитания облаков». Чтобы порадовать своего прадеда Хуан-ди, ушедшего на покой, он преподнес ему эти песни. Усердствуя в создании песни, он назначил дракона-свинью каймана музыкальным наставником» (Юань. С. 74).

Этот дракон-свинья в музыке ничего не смыслил, но люди использовали кожу его потомков для барабанов. «Чёткие и громкие звуки этих барабанов удивительно возбуждающе действовали на людей, и будь то на войне, или во время жертвоприношений, или во время веселья, люди никогда не расставались с барабанами» (Юань. С. 75).

Хуан-ди сочинил ещё несколько песен. Они были посвящены его великой победе над Чию, который пытался отнять у него престол:

«После того, как Жёлтый император казнил Чию, он сочинил в честь победы в войне «Мелодию барабана гангу» в десяти частях, которые назвались «Испугаться раскатов грома и землетрясения», «Содрогание при виде свирепого тигра», «Рёв Куя», «Борьба орла с коршуном» и т. п. По этим названиям видно, какой воинственной и мужественной была эта музыка, а ведь её исполняли во время пиров под специально сделанный большой барабан, и это придавало ей особенную торжественность. Под барабанную дробь воины пели победные песни и танцевали во дворце, имитировали схватки с врагами и уничтожение противника, и можно себе представить, как радовался Хуан-ди, сидя в большом зале на центральном троне, слушая музыку и любуясь танцами» (там же. С. 105–106).

Хуан-ди сочинял торжественные песни, а сочинительницей первых любовных песен была Нюйцзяо – красивая девушка, которая стала женой Юя. Обстоятельства, в которых она сочинила свою самую первую песню, были печальными:

«В Тушани жила очень изящная и красивая девушка по имени Нюйцзяо. Она сразу ему (Юю. – В. Д.) очень понравилась, и он решил взять её в жены. Но он не успел сказать ей о своих чувствах, так как спешил на юг бороться с потопом. Нюйцзяо узнала, что Юй любит её, и тоже воспылала любовью к великому герою, которого почитали все люди. Она послала на южный склон Тушани служанку, чтобы та ожидала возвращения Юя. Нюйцзяо ждала долго, а Юй всё не возвращался. В тоске и печали она сложила песню «Ах, как долго жду любимого!». По преданию, это самая ранняя южная песня. Говорят, что от неё ведёт своё происхождение песня «Наслаждаться, но не терять меры» в разделе «Нравы царств» в «Книге песен»» (Юань. С. 174).

Бог Ди-ку наслаждался музыкой со своим братом Чжуаньсю-ем на небе. По возвращении на землю Ди-ку «приказал главному музыканту Сяньхэю создать мелодии цзюьиао – девять призывов, люле – шесть рядов, люин – шесть цветений и др. Своему музыканту Ючую он велел изготовить барабан гу и барабанчик гао, колокол чжун, каменный гонг цин, флейты лин, гуань и ни, окарину и другие музыкальные инструменты. Затем он приказал одним играть на этих инструментах; а другим стоять рядом и хлопать в такт» (там же. С. 122).

В правительстве Яо был Куй – министр музыки и композитор:

«Куй создал мелодию, подражавшую журчанию горных рек и потоков, и назвал её дачжан – большая пьеса. При звуках этой мелодии люди успокаивались и беспричинные ссоры прекращались. Куй ударял по камням и каменным пластинам и извлекал такие ритмичные звуки, что, слыша их, звери и птицы начинали прыгать и танцевать» (там же. С. 127).

Под музыку китайцы пели гимны и обрядовые песни. У них было два главных назначения – прославление богов и изгнание нечисти.

Известен гимн «Владыке Востока», в котором песнопение ведётся от имени бога солнца, который едет по небу на колеснице и любуется песнями и плясками прекрасных жриц (Янш. С. 111):

 

Лёгким взлётом с востока свой путь начинаю,

И порог свой – Шелковицу Фу – освещаю.

И коней своих резвым аллюром пускаю, —

Ночь светлеет, светлеет, и день наступает.

В колеснице дракона, на громе лечу,

Знамя-облако реет победно.

Вверх взмываю и тяжко вздыхаю.

В сердце грусть, и назад я гляжу с печалью.

Но дев песни, краса их – прекрасны,

На них глядя, ликуешь, вернуться забыв.

Флейты поют, свирели играют согласно,

Мерно бьёт барабан, стройно гусли звучат.

Как умны и прекрасны те жрицы,

Точно птицы в полёте летят.

Строфы песен и плясок их ритмы

Стройно, в такте едином, звучат.

Хороводом тесным сплетаясь,

Они Солнце собой затмевают.

 

Приблизительный смысл обрядовой песни, изгоняющей злого духа и прочую нечисть, Юань Кэ передал такими словами (Юань. С. 69):

 

Злой дух, злой дух,

Не беснуйся.

Нас двенадцать святых.

Каждый смел, с нами не справишься!

Мы не снисходительны.

Одним махом уничтожим гадов, вредящих людям,

Они зажарят твоё слабое тело,

Отрубят ноги и руки,

Разрежут на куски твоё мясо,

Вырвут у тебя лёгкие, печень, желудок и кишки.

Коль ты ещё не знаком с нами,

Убирайся вон побыстрее!

Промедлишь – тебя схватят и съедят!

 

Изредка в китайских мифах встречаются песни, выражающие народный протест против беспросветной и несчастной жизни. В мифе о жестоком правителе Дзе-ване приведены строчки песни, в которых звучит прямой призыв к борьбе с мраком и горем:

 

Пробуждайся! Пробуждайся!

Наша судьба определилась!

Отбросим мрак, устремимся к свету,

И тогда разве останутся горе и несчастье?

 

(Юань. С. 210)