3.4. Правовое регулирование в интернет-пространстве Китая

Как правило, Китайская Народная Республика рассматривается как вторая по значимости экономическая система мира, которая характеризуется бурным экономическим ростом и серьезными целенаправленными усилиями правительства по результативному увеличению ВВП, демонстрировавшими внушительные успехи на протяжении последних лет. Поскольку современная деловая активность невозможна без использования информационно-телекоммуникационных технологий, направление нормотворческой и правоприменительной активности в данном случае актуализируется в КНР в полной мере. При этом нельзя забывать и о том, что Китай представляет собой значительную фигуру на геополитической арене, в связи с чем особую остроту в данном контексте получают и вопросы регулирования информационной безопасности в КНР.

По сравнению с другими юрисдикциями в Китае был принят беспрецедентный подход к организации информационной безопасности на высоком государственном уровне и, таким образом, был значительно усилен контроль за реализацией отношений, опосредующих коммуникативный аспект информации. Нормы, регулирующие отношения в сети Интернет в КНР, как правило, не рассматриваются в свете возможного экстерриториального применения. В то же время весь интернет-трафик в Китае подлежит обязательному мониторингу китайскими властями, обладающими полномочиями по осуществлению технического контроля над данным трафиком. В связи с этим обстоятельством в любых отношениях, связанных с КНР, возникает достаточно необычная ситуация, обусловленная особенностями интернет-архитектуры: даже при условии, что фактические отношения напрямую с КНР могут быть и не связаны, устройство DNS-системы позволяет предполагать, что часть интернет-трафика проходит через китайские каналы, а значит, также доступна для мониторинга властей КНР.

В том числе и по этой причине китайский опыт правового регулирования отношений в сети Интернет заслуживает отдельного самостоятельного раздела для изучения в сравнительном синхронном аспекте.

Несмотря на общую направленность правового регулирования в области интернет-отношений, можно с уверенностью утверждать, что именно в Китае в полной мере органы публичной власти осознают Интернет как особое информационное пространство, что выражается в пристальном внимании как к регулированию контента, так и к регулированию особенностей сетевой архитектуры.

Обобщая проведенные ранее исследования относительно динамики регулирования сети Интернет в Китае, допустимо процитировать авторов одной из работ по этой теме: «Развитие данной структуры (регулирования отношений в сети Интернет. – Р. А.) можно в целом разделить на два этапа. В течение первого этапа (выделено полужирным мной. – Р. А.) Интернет в основном рассматривался как альтернативная, но традиционная издательская платформа. Соответственно, существующая регуляторная модель для письменных и аудиовизуальных средств коммуникации была расширена и для того, чтобы включить Интернет. Модификаций было лишь несколько. С институциональной точки зрения это означало, что регуляторы традиционных средств коммуникации включили в объем своих полномочий и онлайн-средства. Поскольку большая часть интернет-бизнеса была частной, нежели государственной, возникли дополнительные формы контроля – например, саморегулирование через секторальные организации. В течение этой фазы регулирование преимущественно сосредотачивалось на роли и обязанностях интернет-провайдеров и провайдеров контента в сети Интернет, точно так же, как и коммерческих точек доступа, таких, как интернет-кафе». Рассмотрим подробнее первый этап, уделив особое внимание аспектам уровня (слоя) контента.

Другие исследователи отдельно подчеркивают, что регулирование контента в Китае всегда было предметом особого внимания со стороны властей. В целом интернет-контент подразделяется как минимум на двенадцать общих категорий по степени и характеру нежелательности. В результате в Китае существует постоянная конфронтация на цифровом поле между официальными властями и представителями «либертарианцев высоких технологий».

Значительная часть позитивного права, непосредственно касающаяся правовых отношений в сети Интернет, затрагивает вопросы регулирования контента. Например, Правила оказания информационных услуг в Интернете от 2000 года прямо запрещали производство, копирование, выпуск и распространение девяти категорий информации. В отношении следующих категорий информации был установлен абсолютный запрет в отношении распространения в сети Интернет:

1) информация, противоречащая базовым конституционным принципам;

2) информация, которая подрывает национальную безопасность, раскрывает государственную тайну, нацелена на дискредитацию действующей власти, подрывает национальное единство;

3) оскорбляет честь и интересы государства;

4) провоцирует этническую ненависть или дискриминацию, подрывающую этническое единство;

5) подрывает государственную политику в отношении религий, либо пропагандирует «злые» культы, либо культы, поощряющие феодализм или суеверия;

6) распространяет слухи, нарушающие социальный порядок или подрывающие социальную стабильность;

7) распространяет порнографию или иные непристойные материалы, поощряет азартные игры, насилие, убийства, терроризм или иные преступления;

8) оскорбляет или дискредитирует других людей либо посягает на права и законные интересы других людей;

9) содержит иные сведения, запрещенные законами или подзаконными актами.

Впоследствии подзаконными актами была добавлена еще одна запрещенная категория – информация, которая противна общественной морали или благопристойной культуре и традициям, и затем – еще две. К числу таковых относится информация, содержащая призывы к незаконным собраниям, объединениям, демонстрациям, акциям протеста и сборам, которые нарушают общественный порядок, а также информация, которая касается незаконных объединений граждан.

Кроме того, фактически объем запрещенной информации в Китае может расширяться за счет судебной практики. Так, в 2013 г. Верховный суд и Верховная прокуратура КНР в совместном акте, обобщающем судебную практику («О рассмотрении уголовных дел в связи с использованием информационных сетей для уголовно наказуемой диффамации и совершения иных преступлений»), определили, что информационные сети включают в себя Интернет, а также телевизионное вещание, телефонную связь и мобильные информационные системы. При этом уголовно наказуемая диффамация предполагает в том числе «сознательную фабрикацию» и распространение недостоверной информации в информационных сетях, которая «серьезно подрывает социальный порядок и национальные интересы». Далее, именно в этом акте толкования содержится критерий в 5000 посещений (количественный критерий, отраженный теперь в несколько ином виде в «Законе о блогерах» в Российской Федерации, впервые появился именно здесь). «Серьезные обстоятельства», собственно, и означают посещение заметки в блоге или где-либо еще 5000 или более раз, либо распространение ее другими пользователями («репост») более чем 500 раз. Другие установленные критерии «серьезности» («существенности») связаны с более традиционными уголовно-правовыми основаниями – например, самоубийством. Дело может быть возбуждено как в порядке частного, так и в порядке публичного обвинения.

Более того, данный акт судебной интерпретации, дополнительно конкретизируя случаи такой диффамации, фактически добавляет еще целый ряд оценочных терминов для определения факта нарушения. Так, диффамация в информационных сетях происходит тогда, когда соответствующая информация провоцирует:

1) массовый инцидент;

2) общественные беспорядки;

3) этнические или религиозные конфликты;

4) негативный социальный эффект в случае диффамации группы лиц;

5) нарушение национальной безопасности или интересов;

6) негативный международный эффект;

7) иные ситуации, которые могут поставить под серьезную угрозу социальный порядок и национальные интересы.

Очевидно, что, поскольку «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется» (Ф. И. Тютчев), правовое регулирование в КНР не может сравниться по своей жесткости ни с одной другой правовой системой, а сами китайские граждане, пользующиеся Интернетом, особенно доступными социальными сервисами, как отмечают исследователи, «осторожно прокладывают путь через юридическое минное поле».

Более того, не только государственные органы осуществляют прямой контроль за распространением информации в Интернете, такие обязанности возложены и на представителей интернет-индустрии в рамках систем направляемого государством саморегулирования.

Развитие норм сообщества в КНР активно направляется государством, и саморегулирование во многом представляет собой, скорее, «со-регулирование», поскольку сводится к тому, что интернет-провайдеры создают «архитектурные» инструменты для обеспечения возложенных на них общих обязанностей по фильтрации, мониторингу и предоставлению отчетов государственным органам об активности пользователей Интернета.

В этом смысле общая обязанность «обеспечивать легальность информации» возложена на информационных посредников в соответствии с Правилами оказания информационных услуг в Интернете 2000 г. Интернет-провайдеры должны хранить в течение 60 дней информацию, которую они распространяют, с указанием времени распространения и интернет-адреса, по которому можно получить данную информацию. Аналогичным образом интернет-провайдеры в течение 60 дней должны хранить информацию о действиях пользователей Интернета (их обращениях на определенные сайты и т. п.). Дополнительные обязанности по мониторингу и отчетности возложены на государственные органы в соответствии с Законом об охране государственной тайны 2010 г. На сервис-провайдеров, обеспечивающих пользователям возможность взаимодействовать в рамках различных ресурсов (первоначально закон был обращен на форумы, электронные доски объявлений, чаты и др.) в соответствии с Положениями об оказании услуг в области электронных бюллетеней 2000 г., также возложена обязанность осуществлять активный мониторинг и уведомлять уполномоченные органы о незаконных действиях пользователей. Компании, оказывающие услуги электронной почты, также должны хранить информацию и уведомлять государственные органы о незаконных действиях в соответствии с Мерами по администрированию услуг электронной почты 2006 г. Наконец, на все указанные компании возложена обязанность по воспроизводству официального новостного контента, формируемого правительственными медиаорганизациями КНР.

Более того (и это в большей степени относится к архитектурному подходу), владельцы «физических» площадок для выхода в Интернет – интернет-кафе и других подобных мест – обязаны устанавливать программное обеспечение для отслеживания поведения пользователей, ведения мониторинга. Они обязаны также уведомлять государственные органы о незаконной деятельности пользователей.

Таким образом, нормы, которые создают информационные посредники такого рода между собой (т. е. нормы саморегулирования), развиваются прежде всего как особая разновидность нормативных правовых актов, принятых во исполнение норм государственно-организованного права.

Следует заключить, что из числа рассмотренных в рамках синхронного сравнительно-правового исследования правовых систем именно китайская правовая система реализует в полной мере принцип архитектурного регулирования сети Интернет. Однако возникает и другой вопрос – о том, к каким результатам в области защиты прав человека и построения свободного информационного общества (если принимать эти идеалы в качестве приоритета) это приводит.

Как видно из представленных фактов, ключевая предпосылка архитектурного регулирования Интернета в Китае – необходимость контроля за контентом. Китайская конституция гарантирует свободу выражения, но на практике любая политически чувствительная информация всегда находится в поле зрения властей, а определение критериев такой информации затруднительно. Существует разветвленная система законодательства и подзаконных актов. Она дополняется рассмотренной ранее системой саморегулирования интернет-индустрии, нормы которой распространяются на интернет-провайдеров, основной задачей которых является фильтрация незаконной или нежелательной информации, мониторинг действий, совершаемых онлайн, хранение данных и предоставление информации государственным органам.

Наиболее яркий и известный результат «архитектурного» подхода к регулированию Интернета в Китае получил неофициальное название «Великая китайская огненная стена» (The Great Firewall of China). В нем отражается принципиальный подход, предпринятый властями Китая для контроля за Интернетом. Устанавливается техническое разграничение между «глобальным киберпространством» и «внутренним киберпространством», для чего используется массивная виртуальная система контроля трафика, фильтрации и блокирования информации. На национальном уровне информационно-телекоммуникационные сети, образующие часть Интернета, может создавать только ограниченное число назначаемых государством агентств, которые обладают и правом выдачи лицензий интернет-провайдерам. Физическим и юридическим лицам запрещается устанавливать прямое международное соединение, а точки входа в глобальную сеть находятся под строгим государственным контролем. Потенциально китайская система может существовать независимо от внешней (международной) сети, даже в случае полного отключения от нее. Соответственно, в рамках домашней сети исключительно просто, по сравнению с обычными международными условиями, организовывать контроль за контентом. Большая часть населения в Китае живет именно за этой «Великой китайской огненной стеной», и в некоторых регионах (хотя технически эти запреты все же можно было обойти) в разное время запрещались (а в некоторых до сих пор остаются запрещены) отдельные сервисы “Web 2.0” – YouTube, Twitter и Facebook.

Другим примером «архитектурного» подхода является обязательная для интернет-провайдеров установка программного обеспечения. Так, в 2009 г. (пусть в итоге от этого проекта и отказались, пример остается наглядным) правительство потребовало обязательной установки программного обеспечения для обеспечения контроля информации в целях защиты детей. Отказ от проекта, однако, был обусловлен, по мнению исследователей, все же массовым недовольством как рядовых пользователей, так и международного делового сообщества.