Глава 26

Лиза

Он вел себя… как лорд. Чертов Малфой с головы до ног. Рядом с ним Красное море бы замерзло.

Я бы сбежала, если б могла. Чувствовать себя Золушкой, разносящей напитки на свадьбе принца – не предел моих мечтаний.

А Джей и был чертовым принцем. Я достаточно услышала, чтобы оценить масштаб собственной глупости. Джеймс Карлайл-младший, наследник одного из самых крупных состояний Британии, будущий граф. Такие как он женятся только на леди, причем не на всякой леди. Тут же – и порода, и объединение капиталов, и безусловное сходство взглядов на мир.

Мне даже убить леди Камиллу не хотелось. Не хотелось даже пролить ей на лавандовое платье красное вино. Скорее просто отойти в сторону, доработать этот чертов прием и уйти. Куда-нибудь.

Я думала, что должна объясниться с Джеем по поводу своего глупого поведения, да? Как же. Нужны ему мои объяснения. Вот прямо бегом нужны. Под его взглядом мне очень не хватало бабушкиной шали. Холодно. Наверное, примерно так себя ощущает говядина в витрине-холодильнике. Холодно и мерзко.

– Идем к тем джентльменам, Поль, – тихо позвала я, когда вокруг Джея и Камиллы начала образовываться толпа. – Тут бесперспективняк. Тебя способны оценить люди постарше.

– Скорее мою прелестную женушку, – так же тихо хмыкнул Киса. – У тебя в груди скоро дырка будет.

– Ничего, моя грудь привыкла еще с тех пор, как ты меня рисовал, – огрызнулась я.

– Я думаю, детка, мы с тобой – отличная пара. Куртизанка и художник, это же классика!

– Я поменяю имя на «Гала», когда твои картины будут стоить столько же, сколько картины Дали.

Киса рассмеялся, спустил руку на мое бедро и прижал меня к себе.

– Тебе идет электрик… хм… чулки… Мне нравятся чулки на тебе.

– Джентльмены хотят твои картины, а не смотреть, как ты лапаешь меня.

– Одно другому не мешает, – задумчиво протянул Киса, ощупывая пальцами кружевную резинку чулка. Сквозь шелк платья, разумеется. – А трусики лишние. Пойди и сними.

Я вспыхнула. Даже не знаю, от чего больше – от возмущения или от сладких воспоминаний. Когда-то… не так уж и давно… Всего-то с год назад – нам было хорошо вместе. Очень хорошо. Всего год назад я любила Кису. И побежала бы снимать трусики, горя от предвкушения. Мне не так-то часто обламывался хороший секс, чтобы отказываться.

То есть я считала его хорошим, пока не встретила Джея. Все познается в сравнении, не так ли? А Киса всегда возбуждается, когда им восхищаются и покупают его картины. Его прет не по-детски. И сейчас это пипец как некстати, потому что Джей…

Потому что Джей, да. Где-то рядом. С невестой. И ему плевать на меня. Он смотрел на меня, как на кусок неплохой говядины на прилавке. Прямо сейчас смотрит, я кожей ощущаю его взгляд. Или же я просто принимаю желаемое за действительное. У него невеста, и смотрит он на нее.

Черт! Надо перестать думать о Джее.

– Поль, это неприлично. Ты же сам говорил, в обществе следует вести себя…

– Шлюха из тебя выходит гораздо лучше, чем леди, – усмехнулся Киса и ущипнул меня за зад. – Не спорь, моя маленькая дорогая девочка. Я заплатил за тебя чертову прорву денег и хочу видеть тебя послушной. И готовой.

– Не заплатил, а дал взаймы.

– Маленькая сучка, – хрипло прошептал Киса, – я заплачу тебе. Пятьдесят тысяч за твои трусики. Бегом.

Я подняла на него неверящий взгляд. И поняла, что очень, очень многого не знала о своем муже. Он был возбужден до крайности. Таким я видела Кису, разве что когда он зажимал меня в туалете на своей первой московской выставке… Черт. А ведь были же моменты, были! И эта его ревность… Иногда мы очень жарко мирились после его заходов на фонарный столб. Может быть, для него это просто такая эротическая игра?

Черт. Черт! Если это игра – почему было не сказать мне об этом?! Зачем было меня бить и унижать? Извращенец чертов!

– Поль, не здесь, пожалуйста. Я не хочу.

– Я хочу. Не забывайся, детка.

В этом «не забывайся» так ясно прозвучало «ты от меня зависишь, и мне это нравится», что меня передернуло. От возбуждения не осталось и следа. А Киса это ощутил – и разозлился. Сузил глаза, раздул ноздри…

Но не успел ничего сказать.

– Вы гениальны, мистер Одоевски! – пропел совсем рядом нежный голосок.

Мы с Кисой синхронно обернулись с одинаково профессиональными улыбками. Вот только моя улыбка при виде леди стала куда искренней, а Кисина поднатянулась. Ибо леди была далеко не девицей. Скорее бабушкой. Моложавой, подтянутой, холеной и обвешанной бриллиантами бабулей лет так шестидесяти. То есть на вид около сорока, но если учесть достижения пластической хирургии и косметологии…

– Благодарю вас, миледи. – Киса склонился к протянутой ему холеной лапке.

– Можете звать меня Флор. Флоранс Гровер. – Сказано это было примерно как «королева датская», да наверняка как-то так примерно и было. – Я обожаю современное искусство, у меня весьма интересная коллекция.

Флор так улыбнулась Кисе, что слепой еж бы понял: очередным украшением ее коллекции будет именно он. Киса.

– Вы прекрасны, Флор, – с кошмарным акцентом сказал Киса, успевший оценить бриллианты, гонор и серьезность намерений леди. – Зовите меня Поль.

– Мы счастливы знакомству, Флор. – Я просияла улыбкой. – Поль не очень хорошо говорит по-английски…

– Пустяки! Настоящее искусство не признает границ. Я через два дня собираю небольшую вечеринку, только для истинных ценителей прекрасного. Буду рада видеть вас.

– Пати? – услышал Киса знакомое слово. – О, пати это прекрасно!

– Мы непременно будем, леди Флор.

– Здесь подают неплохое шампанское. Лиз, дорогая! – На меня посмотрели очень выразительно, мол, пришли официанта и исчезни, детка. Ты лишняя.

– О, кажется, я вижу официанта, – просияла я. – Прошу прощения, я ненадолго покину вас. Не оставляйте Поля одного, леди Флор, гению так легко заблудиться в незнакомом месте!

– Не беспокойтесь, дорогая, – довольно кивнула леди Гровер. – Я как раз хотела взять урок русского языка.

– Прекрасно! Поль, я ненадолго выйду в сад, у леди Аманды великолепные розы.

Я оставила Кису в цепких лапках леди Флор и сбежала в сторону террасы. Дом Данишей был не особо старым, всего-то век девятнадцатый. Широкие и высокие французские окна были распахнуты, тюлевые занавеси колыхал легкий вечерний бриз. С террасы доносился запах роз. По залу, занимающему добрую половину первого этажа, сновали официанты с шампанским и дайкири. Неподалеку от окон тапер в белом фраке любил белый же концертный рояль. Тот вздыхал, стонал и пел от счастья под его ласковыми руками.

А я… я завидовала. Роялю. Как бы я хотела ощутить на себе руки Джея! Оказывается, это очень больно, любить чужого мужчину. Даже не так. Не чужого. Инопланетного. Здесь, в естественной среде обитания, инопланетность аристократов ощущалась особенно остро. А еще острее – мое место прислуги. Что-то между горничной и куртизанкой.

Попытку какого-то джентльмена напоить меня шампанским и составить мне компанию в саду я проигнорировала. Мило улыбнулась, сказала «не сейчас» и ускользнула в дверь, ведущую в глубину дома. Стрелки с надписью «WC» здесь не водилось, так что если кто-то спросит, зачем я брожу по чужому дому, всегда можно сослаться на поиск заветной комнаты.

Моя успокоительная прогулка в тишине прервалась неожиданно быстро. Голосами, доносящимися из-за приоткрытой двери «WC». Женскими. Обычный такой разговор о мужчинах, явно между близкими подругами. Я бы прошла мимо без остановки, если бы не узнала по голосу леди Камиллу.

Она сбивчиво и мечтательно рассказывала подруге о потрясающем мужчине, таком умном, таком талантливом и в целом великолепном. Я не поняла, когда и где они встречались, зато поняла одно – леди Камилла влюблена. Эти мечтательно-восторженные интонации ни с чем не перепутаешь.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы едва обретенное спокойствие дало трещину.

Не хочу слушать, как леди Камилла будет счастлива с Джеем. Не хочу даже думать о том, почему она вместо того чтобы прямо сейчас танцевать с Джеем или заниматься с ним любовью – треплется с подругой. Мало ли. Приспичило поделиться счастьем.

Не хочу видеть чужое счастье. Не могу ему радоваться. И не буду плакать.

Не буду, я сказала.

Я сорвалась с места, почти убежала оттуда. Только вылетев через какую-то дверь в сад, я остановилась и огляделась.

Летний вечер в Англии прекрасен. Особенно когда нет дождя. Соловьи поют, лягушки квакают, где-то кто-то лает. Ветер шумит в ветвях. Желтая надкусанная луна отражается в чаше журчащего фонтана. И оглушительно сладко пахнут розы. Кругом – розы. Красиво подсвеченные, разноцветные, оплетающие арки и балюстрады, совершенно сказочные розы.

Именно то, что надо для восстановления душевного равновесия. Пройтись среди роз, потрогать шелковистые лепестки. Коснуться чуть влажной, прохладной каменной стены. Вдохнуть густой от запахов воздух. Запрокинуть голову и найти среди мерцающих звезд Полярную, прямо над Ковшом…

Наверное, с полчаса я бродила вокруг дома. Изумительно красивого, больше похожего на музей или рекламную картинку «из жизни миллиардеров». У меня никогда такого не будет? А пофиг. Любоваться красотой можно и просто так, независимо от того, на кого оформлены бумаги. Красота – она как воздух, как свет. Принадлежит всем, кто осмеливается на нее смотреть.

Наверное, когда-нибудь я смогу так же подумать и о Джее. Просто радоваться тому, что у меня были эти три изумительные ночи с ним. Целых три ночи! У большинства женщин и этого нет, и не будет никогда. Вот сидела бы я в своих Люберцах, жаловалась бы соседкам на жизнь, как теть Лена – и не встретила бы Джея. Вообще. Никогда. Разве это лучше?

С пониманием того, как мне на самом деле повезло, я вернулась в зал, к томным звукам рояля и контральтовым стенаниям о последнем поцелуе. Через террасу и французское окно.

И там же, на пороге окна, столкнулась с Джеем. Увидела его, от неожиданности запнулась о край тюля – и оказалась в его руках.

– Мисс, вам хорошо? – спросили меня невыносимо нежно.

– Мне отлично, – твердо ответила я и подняла взгляд. Улыбаясь. Жизнь прекрасна. – Я не упаду, милорд. Вам не обязательно меня держать.

– Обязательно. Рейнбоу, ты нужна мне. Я…

– Вот ты где, Джеймс! – прервала его выскочившая как из-под земли леди Даниш и смерила меня скептически-презрительным взглядом. – И вы тут, миссис Одоевски… Джеймс, отпусти девочку.

О святый Будда, как стыдно-то! Как будто меня застали на панели, предлагающей себя. И кому?! Почти женатому мужчине!

– Тетушка Мэнди, не стоит вмешиваться, – ледяным тоном ответил Джей, и не подумав меня отпустить.

– Еще как стоит, мой мальчик. Надеюсь, ты еще не слишком пьян, чтобы не соображать, что делаешь.

– Я отлично соображаю, миледи.

– Со мной все хорошо, милорд. Поверьте, я не собираюсь больше падать, – заявила я, отталкивая Джея, и едва не упала, потому что он все же разжал руки. – Вы не видели моего мужа?

– Ваш муж где-то в зале, ступайте к нему скорее, – велела леди Аманда.

– Благодарю. Ваши розы божественны! Полю непременно следует их нарисовать, – пролепетала я какую-то хрень, отступая.

Миледи милостиво улыбнулась, Джей заледенел, а я – сделала еще шаг назад.

– Рейнбоу, стой! – приказал Джей. – Мэнди, не вздумайте…

Я так и не услышала, чего Мэнди не должна была вздумать. Потому что внезапно круг света переместился от певицы – ко мне… О боже…

Нет. Не ко мне. К Джею и леди Аманде. А второй луч софита высветил леди Камиллу, идущую к нам в сопровождении лорда Даниша и старших Карлайлов.

– Дорогие мои!.. – радостно сказала леди Аманда в невесть откуда взявшийся микрофон.

Это было последним, что услышала я перед тем, как гости дружно зааплодировали и заулюлюкали.

А я… а что я? Как и положено Золушке, спряталась за печку. То есть отступила обратно на террасу. К розам, соловьям и мокрому ветру. Ветру мокрому, я сказала! Потому что мне не о чем плакать. Жизнь прекрасна. А я сильная, я справлюсь. С чем угодно справлюсь.