Глава 25

Джей

Отказать матушке, когда она просит навестить отца в больнице – невозможно. Не ради старого упрямого пня, а ради нее самой.

– Ты же знаешь отца, Джеймс. Он ни за что не признается, что был неправ. Но ты-то… Ради меня, Джей. Пожалуйста. Врачи говорят, что его язва может опять открыться, ему совершенно нельзя нервничать.

– Мама, я не женюсь на Камилле, это даже не обсуждается.

– И не женись, мой мальчик, – обрадовалась матушка, ведь он наконец-то вступил в переговоры. – Поедем в клинику, ты очень нужен отцу.

– Вряд ли он обрадуется, матушка, – пожал плечами Джей. – Видишь ли, у нас с ним возникли неразрешимые противоречия в плане бизнеса.

– Да, позавчера Руперт расколотил тростью мебель в курительной, а потом целый час ругался с Данишем по телефону. Я слышала, как он тобой гордится.

– Гордится? Мне кажется, ты что-то путаешь, матушка.

– Я? – Леди Мелисса подняла ухоженную бровь. – Ну что ты, мальчик мой. Я слишком давно знаю Пуппи, чтобы что-то путать. Он очень гордится тобой и жалеет, что уперся. Но отступить не может.

– А ему врачи не говорили, что его язва – от того что он слишком много упирается?

– Говорили, – кивнула матушка. – Толку-то. Джеймс, прошу тебя. Поезжай к отцу, скажи, что ты сожалеешь о своей резкости.

– О своей? – поднял бровь Джей.

– Разумеется. Ты же большой мальчик. Дай отцу возможность сохранить лицо и тебя простить.

– Бизнес я ему не верну.

– И не возвращай. Руперту давно пора передать компанию тебе и уйти на покой. Врачи говорят, ему пойдет на пользу разведение борзых. Он так любит собак! И прошу тебя, не ссорься с Гарри. Ты же знаешь, они с Рупертом одного поля ягоды.

– Миледи, скажите мне, сама Камилла хочет за меня замуж, или это идея исключительно дядюшки Гарри?

Матушка сочувственно вздохнула. Словно Джея бы могло расстроить известие о том, что Камилле он не особо нужен.

– Думаю, Камилла не против стать следующей графиней Карлайл.

Нет. Не расстроило. Зато на горизонте замаячил возможный союзник. Ну или хотя бы не слишком рьяный противник.

– Ладно. Поехали к отцу.

Отца Джеймс застал чуть ли не умирающим на больничной койке. Матушка проводила Джеймса в палату, нежно улыбнулась супругу и «оставила мужчин обсудить мужские дела», то есть совершила тактическое отступление.

Возвращение блудного сына со смиренной просьбой о прощении произвело на умирающего чудесное действие. Лорд Руперт ожил, его глазам вернулся блеск, и он, не слезая с больничной койки, принялся требовать, чтобы Джей немедленно прекратил свои отвратительно непродуманные и скоропалительные игры с «Рейнбоу Инвестинг», вернулся в «Карлайл инк» и…

– Нет. Мужчины нашей семьи никогда не возвращаются туда, откуда их выгнали.

– Упрямый мальчишка!

– Весь в вас, отец. Мне жаль, что я был с вами резок, но отказываться от своего бизнеса я не собираюсь. Мне нужно позаботиться о благополучии своего рода, а не зависеть от старых упрямых пней… – Джей ухмыльнулся, видя багровеющее лицо родителя, и добавил: – Вроде дядюшки Гарри.

– Гарри?! – Лорд Руперт выдохнул, его лицу вернулся естественный бледный цвет. – Ты прав, сын мой. Гарри – редкостно упрямый пень. Только представь, он…

Джей примерно с полчаса выслушивал, как дядюшка Гарри обозвал суку из последнего помета криволапой засранкой только потому, что та обмочилась ему на штаны, и усомнился в непревзойденных охотничьих качествах лучшего производителя. Почему бы и нет? Отцу, в самом деле, давно пора переключиться с бизнеса на любимое дело.

– Гарри обещал в приданое за Камиллой самого Олоферна Шестого! Ты же понимаешь, мой мальчик, упустить такой шанс невозможно! Я уговаривал старого пня целых четыре года!

– Святые каракатицы! – Джей едва удержался, чтобы не прикрыть глаза ладонью. – Отец, вы что, продали меня за какого-то кобеля?

– Не продал, а договорился о дружеском обмене, – насупился лорд Руперт.

– А, производителя на производителя, – кивнул Джей.

– Именно! Я знал, ты у меня умный мальчик, ты поймешь. Что ж, значит дело решенное. Дай руку, Джеймс, помоги отцу подняться. У нас всего три часа до визита к Гарри, а я все еще валяюсь на этой чертовой койке.

Вот тут Джей не удержался, зажмурился и потряс головой. В ней не умещалось, что отец все это говорит всерьез. Жениться на Камилле даже не ради слияния компаний, а ради того чтобы отец получил породистого кобеля для своей псарни?! Святые каракатицы. Истинно аристократический бред.

– Я предлагаю вам другую сделку, отец. Гораздо более выгодную, потому что вы получите еще и внуков.

– Я и так их получу! Камилла достаточно породиста…

– Чтобы стать отличной производительницей для кого-то другого. Я на ней не женюсь.

– Джеймс!

– Так вы хотите этого чертова Олоферна Шестого, или нет?

– Джеймс, как ты разговариваешь с отцом?!

– Как вы меня учили, отец. Итак, вернемся к делу. Вы получите лучшего кобеля Британии…

– И Шотландии! – упрямо вклинился лорд Руперт.

– Ага, и Шотландии, – согласился Джей, – свободу от всех обязательств по бизнесу и в перспективе внуков. Взамен – вы будете любить и уважать мою невесту, будущую леди Карлайл.

– Какую еще невесту? Ты что, сделал щенков какой-то девице?

– Во-первых, не щенков, а ваших внуков, милорд. Во-вторых, не какой-то девице, а красивой, образованной и умной леди. Ее зовут Рейнбоу.

– Рейнбоу, значит, – понимающе хмыкнул лорд Руперт. – Ты что, вздумал привести в наш дом хиппи?

– Истинную леди и талантливого драматурга, отец. И, в-третьих, над вопросом о ваших внуках мы работаем. Но если вы будете вести себя с ней, как старый упрямый пень… то есть как дядюшка Гарри… Боюсь, внуков вам не будет. Видите ли, отец, она упряма, как все Пембертоны.

– Так-так. Джеймс. Ты что-то путаешь. У Пембертона нет ни дочери, ни внучки.

– У младшего Пембертона, вы хотели сказать, отец. У старшего, капитана британский ВВС – есть. Правнучка. И я намереваюсь жениться именно на ней.

– Откуда она взялась, Джеймс? Старший Пембертон погиб во второй мировой, о чем ты прекрасно знаешь.

– Не погиб, а попал в плен, а затем к русским. И у них остался. Вы же сами сто раз говорили, что социалистические взгляды до добра не доводят, не так ли? Вот и довели до гражданства СССР. Зато у него чудесная правнучка. Рыжая, как все Пембертоны. И она не хиппи. Она буддистка.

– Буддистка… Боже мой, за что?! Ты с ума сошел, Джеймс!

– Олоферн Шестой, милорд, – склонил голову Джеймс, констатируя родовой признак Карлайлов: отсутствие здравого смысла как такового.

– О боже. Что скажет леди Мелисса?! Ты совершенно не думаешь о чувствах матушки! – схватился за последний аргумент лорд Руперт.

– Ну что вы, отец. Матушка так вас любит, что ради вашего счастья в лице Олоферна Шестого готова смириться с моим неразумным выбором невесты. Только ради вас, отец.

* * *

Вот как-то так Джеймс и оказался на приеме у дядюшки Гарри. На приеме, посвященном его помолвке с леди Камиллой. Лицом к лицу с Рейнбоу – она шла к нему, держа под руку своего чертова супруга, и не узнавала своего сэра Бизона в упор. Пока не узнавала. А он…

Он боялся чуть ли не впервые в жизни. В его плане все было идеально. Все было продумано и просчитано. Все, кроме реакции Рейнбоу.

Он собирался ей все рассказать. Начиная с того, что он – лорд Карлайл, миллионер и наследник миллиардов, и заканчивая тем, что никакой помолвки с Камиллой на самом деле нет, а женится он только и исключительно на Рейнбоу, она же Лиз Пембертон, и плевать, что она целых четыре года была миссис Одоевски.

Несущественная мелочь. Он даже отцу с матерью этого говорить не стал. А то мало ли, у отца снова откроется язва.

Но вот беда, он так и не смог ей дозвониться. Ни с какого номера. Ее телефон был тупо выключен. Единственное, что он смог – это дать поручение Барри выяснить, что же такое у нее случилось, и начать с записей телефонной прослушки, благо все мобильные операторы хранят записи всех звонков и сообщений минимум за последнюю неделю. Незаконно? Плевать. У Сая осталось достаточно связей в его неназываемой конторе, чтобы эти записи добыть.

Сам же Джей за пару часов до начала приема созвонился с заклятым приятелем.

– Что, Гровер, ты все еще настаиваешь, что Карфаген должен быть разрушен? Тьфу, та развалина в Суррее должна принадлежать тебе?

– Никак в Карлайлах проснулась совесть? Грядет конец свет.

– И не надейся. Она спит в самом надежном швейцарском сейфе со времен Вильгельма Завоевателя. Но у меня есть предложение.

– Если поддержать тебя в драчке с Данишем, то мне это невыгодно.

– Ну что ты, драться с дядюшкой как-то неспортивно. Да и невежливо. То ли дело сделать ему маленький сюрприз.

– К делу, Карлайл. Сколько ты хочешь за поместье?

– Лучшего кобеля дядюшки Гарри, Олоферна Шестого, и девяносто процентов цены, которую ты давал на той неделе.

– Кобеля?.. Сумасшедшие собачники! Ладно. Кобеля и семьдесят процентов.

– Восемьдесят пять, и кобеля я хочу получить сегодня.

Сошлись на семидесяти пяти и кобеле завтра. Джей из принципа не уступил больше, хотя рад был избавиться от дорогой сердцу конкурента развалины хоть даром. Даже приплатил бы, чтобы не тратиться на ее содержание! Но фамильное отсутствие здравого смысла не позволяло так просто расстаться со случайно приобретенным чужим сокровищем.

И теперь Джею было чертовски интересно, что Гровер предложил Данишу за кобеля, и как Даниш будет юлить и выкручиваться на тему приданого своей дочери. Судя по тому, как дядюшка отводил взгляд, с Гровером он уже договорился.

Но еще интереснее Джею было, когда же Рейнбоу его узнает и как себя поведет. Потому что он пока никак не мог разрушить образ ледяной сволочи, явившейся забрать свое по праву, то есть не совсем юную Камиллу и ее кобелиное приданое.

Кстати, Камилла не слишком-то обрадовалась его появлению. То есть осмотрела его с головы до ног – примерно как он ее – и снисходительно позволила поцеловать себя в щечку. Что ж, если ее неосторожное желание видеть Джея у своих ног прошло, тем лучше. Честно говоря, Джей и так-то не очень верил в ее эротические порывы. Разве что взять реванш за любимую куклу, утопленную Джеем в пруду. Лет примерно двадцать назад.

– Вы так прекрасно смотритесь вместе! – умилилась леди Аманда Даниш. – Я же говорила, Мелли, что нашим детям непременно надо пожениться!

По лицу дядюшки Гарри проскользнула болезненная гримаса, словно проданный Гроверу кобель ненароком пометил его штиблеты. Примерно такая же – по лицу лорда Руперта. Человек, не знакомый с обоими старыми пнями меньше тридцати лет, ни за что бы не заметил. Но не Джей. И не матушка.

– Какая прекрасная картина, Менди, я ее раньше не видела, – отвлекла внимание противника матушка, безошибочно выбрав самый надежный объект.

– О да! Подарок этого прекрасного русского художника! Кэм привезла его из России. Ах, Кэм так много делает для искусства!..

Дифирамбы своей вроде-как-невесте Джей пропустил мимо ушей, как и сама Кэм. Она нервничала и украдкой оглядывала зал, словно кого-то искала – и боялась найти. В отличие от Джея. Он-то нашел Рейнбоу сразу. И она наконец-то его узнала – с трех шагов.

К ее чести, она не затормозила и не изменилась в лице, только чуть побледнела, и зрачки расширились. Сегодня она была без очков, в вызывающе-струящемся платье цвета морской волны и с небрежно встрепанными локонами. Солнечными, как ее улыбка.

Ее супруг козлиной породы тоже улыбался, придерживая Рейнбоу за талию. На вид – нежно и заботливо. И Джею совершенно зря казалось, что козлиные пальцы оставляют синяки на нежной коже. И зря кулаки чесались опробовать на карамельной физиономии художника благородный английский хук.

Интересно, он бы отлетел до середины зала или дальше? Наверное, дальше. Мелковат. Трусоват. Подловат. И вообще рожа редкой противности. И что только Рейнбоу в нем нашла?!

– Милорды, миледи, позвольте вам представить мистера Одоевски. – Голос Камиллы отвлек Джея от расчета траектории полета. – Моя самая лучшая находка! Поль – настоящий гений! Я уверена, вскоре его картины…

Все дружно переключились на безопасную тему искусства. Правда, через десяток реплик тетушка Аманда заявила, что современное искусство – это удел молодежи, и пусть Кэм и Джей пообщаются с художником, а они с Мелиссой обсудят новый сорт роз и кое-какие важные дела.

Свадьбу. Это слово было написано у леди Аманды на лице крупными буквами.

– Никогда не видела таких роскошных «Манстен вуд», как у вас, миледи, – восхитилась Рейнбоу.

Леди Аманда просияла.

– Вы тоже выращиваете розы, дорогая?

– О, я только любуюсь. Не всем дано вырастить такую красоту.

– Розы – как дети, – вздохнула леди Аманда и кинула едва заметный косой взгляд на Кэм. – Я непременно покажу вам мою гордость, «Даниш принцесс». Там, с восточной стороны дома. Чуть позже, дорогая.

Старшие Данишы и Карлайлы отошли, и повисла неловкая пауза. Любезничать с супругом Рейнбоу Джею хотелось еще меньше, чем с Камиллой. На самом деле единственное, что ему хотелось сделать сейчас, это схватить Рейнбоу, закинуть на плечо и унести отсюда. В пещеру. К жареному мамонту и свежей постели. Какая досада, что сделать этого нельзя. Хоть отец и старый упертый пень, но язва-то у него настоящая, не дай боже откроется.

– Мамины розы прекрасны, – улыбнулась Кэм. – Я бы хотела, чтобы вы их нарисовали, Поль. Портрет миледи с розами.

Рейнбоу что-то тихо сказала своему супругу по-русски, тот просиял, ответил и приложился к ручке Кэм.

– Поль будет счастлив написать портрет миледи, когда миледи того пожелает, – с профессиональной невозмутимостью перевела Рейнбоу.

На Джея она не смотрела. Вообще. Только скользила взглядом мимо и сквозь, словно вместо него тут был стеклянный экран. Это злило. И желание схватить и унести только росло. Но как назло, к ним уже подходили гости, здоровались, спрашивали о какой-то ерунде, и все как один заговорщицки ухмылялись. И завидовали. Кто-то – ему, кто-то – Камилле.

Идеальная пара. Они всегда были идеальной парой, наверное, именно поэтому предпочитали общаться с кем угодно, только не друг с другом. Визиты – только официальные, когда их невозможно было избежать. Встречи – только на чужой территории. Даже двухнедельной давности намек Камиллы на совместную постель был не слишком убедительным.

А вот уход Рейнбоу сейчас – вполне убедительным. Она увела своего супруга к компании леди и джентльменов постарше, с умным видом обсуждающих пейзаж ее супруга, вывешенный на видном месте.

– Для счастливого жениха ты слишком увлечен задницей этой пастушки, – поддел Джея один из приятелей Камиллы. – Смотри, Кэм передумает выходить за тебя.

Джей даже не сразу вспомнил, как зовут придурка. Кажется, Филипп. Или Уинстон. А, пофиг.

– Кэм, ты передумаешь? – с холодной насмешкой спросил Джей. – Если да, не затягивай. Джентльмены истомились в ожидании.

На мгновение повисла неловкая пауза. Такого демарша от Джея не ожидали. Никто, и меньше всех – Камилла. Она заледенела и окатила его презрением:

– Не беспокойся, дорогой, я сообщу тебе первому.

– Отлично, дорогая. Если что, я на связи. – Джей коснулся смартфона, чей контур угадывался сквозь ткань смокинга. – Развлекайся, ни в чем себе не отказывай.

Кивнув, он отошел от разъяренной Камиллы и ее компании. Вслед ему полетело возмущенное шипение подружек Кэм и пустые угрозы ее бывших-будущих-просто-размечтавшихся любовников.

Свинство? Да. Оно самое. Старшему Данишу об этом свинстве донесут в течение пяти минут, не более. А пока нужно сделать кое-что еще.