ГЛАВА 33

Круг был священным местом, храмом для лесных созданий. Он вовсе не предназначался для того, чтоб быть местом ристалища.

Но в храмах тоже бывают сражения. И совсем нередко. Испокон века люди бежали в священные строения, надеясь, что Их Бог оборонит их от нечестивых иноверцев. И бились в храмах своих до последнего, сражались за веру свою, умирали, вдохновляемые возможностью быстро и без лишних разбирательств попасть в самый лучший уголок Того Света. А другие люди, с азартом носителей Не Менее Истинной Веры, вдохновленные Своим Богом, радостно рубили их головы, а заодно и разрушали эти самые храмы до основания, уверенные не менее первых, что теплое местечко в раю обеспечено. Кто из них был прав? Все они были правы по-своему, ибо тешили свою человеческую страсть, неуемную тягу к убийству и разрушению. И, как это бывает свойственно человеку, перекладывали всю ответственность на чужие плечи. На плечи того, кого они называли Богом.

Круг был храмом. Но он не был ни человеческим храмом, ни храмом Червя. Он был нейтральной территорией.

И когда Демид вступил в Круг, он надеялся уже только на себя.

Он пришел к той отправной точке, к которой возвращался всегда.

Их было всего трое. Узнать карха было легко. Только побольше, пожалуй, он стал, повыше и поупитанней. Увеличился в габаритах раза в полтора, раскормился на своих кошмарных харчах. Стоило убить его поскорее, пока не вырос до размеров медведя.

Двое других были людьми.

Никакого Червя не было.

Это расстроило Демида. Он предпочел бы увидеть главного противника сразу. Демид не боялся людей, не боялся даже карха – он уже убил его однажды и знал, что зарубка страха на сердце этой облезлой нежити не зарастет никогда. Демид боялся лишь неизвестности.

– Червь, ты тут?! Я хочу тебя видеть, Демон-Червь!

Демид сделал шаг на поляну и ступил на странную траву Круга – почти синюю в призрачном свете.

Ответом ему было молчание.

Двое людей были знакомы ему. Правда, лицо первой закрывал золотой шлем с высоким шишаком, но он узнал ее – Волчица, Фоминых. Второй человек – псоглавый жрец из храма. Бутафорская волчья голова торчала над воротником, оскалившемся металлическими шипами. Оба человека были обряжены в одежды, состоящие из золотых пластинок и ниспадающие почти до самой земли. Волчица опиралась на золотой трезубец с длинной ручкой и убийственными остриями, заточенными на манер огромных рыболовных крючков. У жреца не было оружия. Даже рук его не было видно из-под ризы, переливающейся драгоценным водопадом.

Круг был поистине волшебным местом. Здесь не было ночи, как, впрочем, не было и дня. Холодное синее сияние освещало поляну, и тени пяти исполинских дубов непостижимым образом падали внутрь круга, сходясь темными лучами в середине его. Демиду никогда не приходилось видеть такой гигантской пентаграммы. И в самом центре ее, там где тени древних стволов втыкались друг в друга и поглощали друг друга, превращаясь в непроницаемую черноту, горел огонь – холодный язык синего пламени, почти неподвижный, отстраненный и неземной. Демид с трудом оторвал взгляд от этой свечи потустороннего мира. Он вдруг почувствовал желание вытянуть руки, и идти к этому огню, и коснуться его, и спокойно стоять и смотреть, как ледяное пламя пожирает тело, обгрызает плоть с костей, добираясь до души – самого лакомого кусочка для Охотника За Душами.

Лесные остались за пределами Круга. Они молча стояли и смотрели. И Степан стоял там же, и сжимал свой топор, и не мог сделать шага, хотя, может быть, и хотел бы встать рядом с Демидом.

– Ну-с, господа! – голос Демида прозвучал наглым, чужеродным диссонансом в этой первородной тишине. – Предлагаю выяснить отношения! Есть у меня подозрение, господа уродливые монстры, что друзьями мы с вами так и не станем. Да и не к чему это пошлое братание, как вы полагаете? Поэтому я предлагаю вам очень простой вариант. Вас двоих, – он показал мечом на Волчицу и жреца, – я отпускаю. Вы много напортачили, но к сожалению, вы – человеки, поэтому я не могу отрубить вам головы, хотя вы этого и заслужили. В конце концов, это не мое дело, пусть вами занимается милиция. А вот ты, карх, известный также под именем Король Крыс, как раз по моей специализации! Помнится, ты хвастался, что единственный во всем мире можешь убить меня? Может быть, ты и прав. Во всяком случае, никому другому сделать это пока не удалось. Только знаешь, любая теория поверяется практикой. И я хочу предоставить тебе отличный шанс проверить ее снова.

– Человек, человек, человек… – тихий голос карха усиливался, превращаясь в визгливый скрежет. – Ты дурак, человечек! Ты даже представить себе не можешь, до какой степени ты слаб! Мы выросли. Все мы выросли. Даже смерть моя пошла мне на пользу. А ты съежился, человечек, ты растерял всю свою силу. И ты еще пытаешься напугать нас! Ты похож на ежа! На ежа с иголками – маленького, с мокрым носом и мягким, беззащитным брюшком. Ты ел когда-нибудь ежей, человечек?

– Ежей? – Демид недоуменно покрутил головой. – По-моему, нет.

– А я – ел! Я очень люблю ежей!

– Извращенец, – сказал Демид. – Я всегда говорил, что ты – извращенец! Давай, ешь меня, вонючий ежеед!

На Демида набросились все трое – одновременно, с трех сторон. Карх с визгом, с обычным своим кличем. Жрец и Волчица – безмолвно, словно им вырвали языки. Демид скользнул вбок – так, чтобы между ним и кархом оказалось синее пламя Круга. Король Крыс не решился прыгнуть через огонь, испуганно шарахнулся в сторону. Это дало Демиду выигрыш в несколько секунд.

Трезубец просвистел в воздухе, едва не вонзившись Демиду в голову. Удар был точен, он достиг бы цели, но кимвера спасла его нечеловеческая реакция. Он прыгнул, закрутившись в невероятном боковом пируэте, он покатился по траве. И в конечной точке замысловатой траектории ударил ногой в живот жреца, в солнечное сплетение.

Обычный человек сложился бы от такого удара пополам, лишился бы сознания, и выдох его – пополам с кровью и хрипом – оказался бы последним в жизни. Но жрец был сделан из чего-то прочного. А может быть, магические латы защитили живот его, сделав его тверже камня. Поэтому жрец просто пролетел в воздухе несколько метров, починяясь законам физики, как любое твердое тело, и врезался в дерево.

Волчица снова неслась на Демида, выставив свое страшное оружие перед собой. Карх появился с другой стороны. И, когда тело волколака уже взметнулось в воздух мохнатой торпедой, а убийственные жала трезубца запели победную песнь, Демид свалился на землю.

Карх и волчица столкнулись над Демидом. Они упали на Демида, барахтаясь, не в силах расцепиться, потому что трезубец вошел Королю Крыс прямо в пасть и пронзил его насквозь. Окровавленные крюки торчали из спины его. Волчица, с вытаращенными от ужаса глазами, тупо дергала свое оружие, пытаясь вытащить его из тела карха. Но Демид не видел этого, он пытался выбраться из-под туши Короля Крыс – бьющейся в муке агонии, хрипящей, раздирающей страшными когтями спину Демида. Демид воткнул меч свой в землю и подтягивался на нем – сантиметр за сантиметром, пока не вытянул туловище свое, ноги свои, уже не слушающиеся его, из-под двух врагов. Сил у него больше не было. Позвоночник Демида был раздавлен тяжестью. Кровь хлестала из спины его. Демид полз и полз, пока не уткнулся лицом в ноги.

Ноги жреца.

Демид медленно поднял взгляд. Жрец стоял, прислонившись к дереву – вполне живой и здоровый. Демид увидел его красные глаза в глубоких прорезях волчьей маски. Демид уперся руками в землю и тяжело, со свистом в легких, отжался от земли.

Теперь он стоял на четвереньках. Это было уже лучше. Бессмертное тело кимвера перебарывало недуг, заращивало новой кожей рваные раны, скрепляло сломанные позвонки наскоро изготовленной костью. Но Демид знал, что не успеет. Сейчас золотой сапог жреца тяжелым молотом въедет в лицо Демида и раздробит череп его на мелкие кусочки…

Секунды шли, громко тикали в ушах Демида. И ничего не происходило.

Жрец дернулся, и Демид увидел, что тот вовсе не стоит, а скорее висит на дереве. Жрец был распят на стволе древнего дуба, распластан и обездвижен, и ноги его не доставали до земли. Толстые корявые сучья прижимали его к стволу. Он был невредим, этот жрец с картонной головой волка, но не мог пошевелить и пальцем. Мог только яростно вращать глазами.

Демид медленно поднялся на одно колено. Ноги уже начинали слушаться его, хотя и отзывались на побуждения хозяина слабо, с равнодушной ленцой.

Демид начинал понимать.

Лесные, их работа. То, что вначале он принял за сучья, было конечностями нескольких лесных тварей, больше похожих на высохшие коряги, чем на живых существ. Лесные облепили дуб, вцепились в руки и ноги жреца, распяли его на древнем дереве и сделали его просто зрителем.

Лесные держали свое слово. Они пытались сохранить равенство.

Но в уравнении этом не было пока истинного тождества. В нем имелось одно лишнее слагаемое.

Демид оперся на меч, и со второй попытки, встал на ноги. Левая нога так и не слушалась его, волочилась по траве, как неживая. Демид заковылял к Волчице. Она уже поняла, что выдернуть из карха трезубец можно только вместе со внутренностями карха. И теперь она, наоборот, пропихивала оружие глубже и глубже, и золотое древко его почти исчезло в безжизненно открытой зубастой пасти, зато из спины карха трезубец торчал уже на полметра, полностью освободив свои лезвия.

Демид ковылял к Волчице, выставив вперед меч. Он спешил воспользоваться равенством, пока оно снова не превратилось в трехчлен. Но тело его отказывалось спешить. Тело мечтало о постельном режиме и гипсовом корсете.

Волчица испугалась. Она перепрыгнула через голову дохлого карха, схватилась за трезубец, уперлась ногой в собачий хребет. Рывок – и оружие снова оказалось в ее руках.

– Скажи хоть слово, красавица… – Голос Демида хриплым свистом разносился по поляне. – У тебя сегодня симпатичный костюмчик, Волчица! Ты сама его шила? Я знаю, ты хотела произвести на меня впечатление. Только вот фасон… Фигуру полнит. Лучше бы что-нибудь в обтяжку…

Демид бормотал что-то, нес какую-то ахинею, а сам ковылял шаг за шагом вперед. Волчица медленно отступала, держа трезубец свой наперевес. Чего больше всего хотел сейчас Демид? Протянуть время, дать телу еще хоть немного восстановиться? Или быстрее напасть на Волчицу, обезвредить ее, пока не очухался карх?

Потому что карх должен был ожить. Демид был уверен в этом.

Короля Крыс нельзя убить просто так. Он бессмертен. И поэтому убивать его нужно так, как убивают бессмертных.

А Волчица была не глупа. Не глупа, и уж, конечно, не труслива. Вначале она перепугалась, потому что осталась одна, самая слабая из троих, наедине с убийцей-кимвером. Да только кимвер был уже совсем не тот. Прав был Король Крыс: Демид был сейчас лишь жалкой тенью того кимвера, равного которому когда-то не было на всем свете. Он едва передвигался, и приволакивал ногу, и с трудом удерживал в руке дурацкое оружие – самодельный серебряный меч, похожий больше на бутафорскую саблю из фольги, чем на настоящий клинок.

Волчица поняла, что ждать ей нельзя.

– Я тебя убью… – прошептала она. – Убью тебя, гнусный кимвер!

Неизвестно, кто обучил эту стерву владению столь экзотическим оружием, как трезубец. Но сделал он свою работу довольно неплохо. Фоминых нельзя было назвать виртуозом, действовала она грубо, напролом. Но для еле двигающегося Демида ее трайдент был страшнее любого меча.

Убийственные жала замелькали в воздухе, превращаясь в золотые молнии. Демид едва успевал отклоняться, отбивать мечом трезубец. Теперь он был лишен возможности сделать свой излюбленный трюк – упасть, покатиться по земле, выпасть из поля зрения врага хоть на секунду. Он просто не смог бы подняться после этого. И Демид совершал путешествие назад – отступал тяжело, шаг за шагом, и все еще надеялся на что-то, хотя и не на что было надеяться в этой гиблой ситуации.

Золото, из которого был изготовлен трайдент Волчицы, было необычным. Оно было прочнее стали, и удары его были тяжелее чугунного молота, хотя для Волчицы оружие ее казалось легче бамбукового шеста. Таковы были свойства сего артефакта. Создавая свой меч, Демид надеялся, что сила священного серебра сможет противостоять нечестивой мощи золота. Но, похоже, он обманулся. Пальцы его, сжимающие рукоять, уже онемели от ударов, а лезвие меча покрылось вмятинами. Клинок погнулся, клепки, стягивающие серебряные пластины, начали расходиться. И только маленькая фигурка Христа над гардой еще оставалась нетронутой.

Удар, еще удар… Меч вылетел из руки Демида, прочертил серебристую дугу в воздухе и упал на траву. Волчица завопила. Она вложила в торжествующий вопль всю свою силу, всю ненависть, все нетерпение – скорее расправиться с ненавистным кимвером.

Демид успел отклониться. Автоматически, не думая, схватил за древко трайдент, мелькнувший у правого бока. И тут же пожалел об этом.

Ладони его прилипли, боль волной огня покатилась по телу. Демид закричал и упал на колени. Губительное золото еще не успело запустить щупальца в его плоть, но обездвижило его, ослепило, погрузило в невыносимую муку. Демид корчился на земле и не мог оторвать пальцы от трезубца, как от провода высокого напряжения.

Демид сделал ошибку. Не стоило ему притрагиваться к порченому золоту.

Волчица схватилась обеими руками за древко трайдента, уперлась ногой в живот Демида и вырвала трезубец из его рук. Демид закричал от боли, кожа с его ладоней сорвалась клочьями. Он перекатился на спину. Лежал с закрытыми глазами и едва дышал.

– Я тебя убью… – снова произнесла Волчица, голос ее глухо прозвучал из-под шлема. Она подняла оружие над головой и нацелила жуткие блестящие крюки на Демида.

Она готовилась к удару. Последнему удару.

Демид открыл глаза.

– Привет, сука! – сказал он.

И выстрелил. Выстрелил в упор, не вынимая пистолета из кармана.

– Это мой козырь, – прошипел он, всаживая в Волчицу пулю за пулей. – Теперь моя очередь стрелять.

Пули высекали искры из золотой ризы Волчицы. Они не могли пробить ее панцирь, но вминали золотые пластинки в ее тело. И каждая пуля отбрасывала Фоминых назад. Несколько секунд она еще держалась на ногах, а потом выронила свой трезубец и рухнула на землю, как сломанный манекен.

Демид поднялся на ноги. Он чувствовал себя лучше. Лучше с каждой минутой.

Он подошел к Волчице, распростертой на траве, дотронулся до ее магической одежды носком ботинка. Трогать ее голыми руками ему больше не хотелось.

Карх дернул всеми лапами одновременно. Карх с хрипом втянул воздух и сделал первый свой вдох.

– Подожди, псина… – бормотал Демид, хромая, как аист с подбитой ногой, к своему мечу. – Подожди оживать… Потерпи минутку, мать твою…

Доделать начатое. Установить равенство…

Он поднял меч – полурастерзанный, но еще сохранивший одну острую кромку. Взял свое оружие и подошел к Волчице. Взмахнул мечом и лезвие со звоном рассекло ее золотую одежду, осыпав дождь блестящих пластинок на траву.

– Скорлупа. Я выдерну тебя из скорлупы, тварь… – Демид орудовал мечом, как консервным ножом, очищал Волчицу от магической одежды.

Под золотой одеждой не было ничего.

Снова Демид увидел Фоминых голой, и снова не испытал ни малейшего вожделения. Единственное удовольствие, которое он мог бы получить от Волчицы – задушить ее. Но он не имел на это права.

Он схватил бесчувственное тело за руки и поволок его по траве. От кожи Волчицы пахло горячим потом. На животе ее синими квадратиками отпечатались пластинки, попавшие под пулю. Восемь квадратиков – и все рядом друг с другом.

Для стрельбы из кармана – неплохая кучность выстрелов.

Король Крыс поднял голову и зевнул, вытянув лапы. Похоже, он хорошо выспался.

– Ты прав, кимвер, – сказал Король Крыс. – Я чувствую себя так, словно спал целый день. Умирать – страшно неприятная штука! Но каждое мое воскрешение идет на пользу моему здоровью. Теперь я как новенький!

Демид не ответил. Некогда ему было. Он все еще старался привести математическую формулу в простой вид, единственно устраивающий его.

1=1

Конечно, потом можно сделать и вычитание. 2-1=1. Если получится. Но сейчас – хотя бы это.

Главное, чтоб вычтенным не оказался он сам. Демид.

Он постарается не ошибиться. Хотя… Он всегда был слабоват в математике.

Карх уже побежал – лениво, разминая свежевосстановленные мышцы. Но намерения его были очевидны. Он тоже решил заняться арифметикой – в свою пользу. И надо сказать, что его единица была сейчас намного больше и весомее, чем единица Демида. Так иногда случается, что один не равен одному.

Демид, задыхаясь, доволок Волчицу до старого дуба, приподнял ее и кинул спиной на дерево.

Волчица ударилась спиной о ствол, о бурую растрескавшуюся кору. И не упала. Так и осталась висеть – подхваченная лапами живых коряг.

А карх уже прыгнул. Демид не видел, но знал, что карх прыгнул сзади. Он хорошо знал вурдалачьи повадки. И в тот момент, когда карх достиг его, Демид ушел влево, в развороте полоснув воздух мечом. Удар был не слишком удачным. Будь это настоящий меч, он развалил бы волколака пополам – от плеча наискось. Но тупое, во вмятинах, лезвие только рассекло толстую шкуру твари. Карх покатился по земле, воя от боли.

– Поймал кайф, карх? – Демид сделал шаг вперед. – Знаешь, что тебя погубит? Твоя наглость. На твоем месте я бы не высовывался. Ты просто болотная тварь, которой повезло с хорошим телом!

Карх рывком вскочил на ноги и зарычал. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, зубы оскалились. Сейчас он был страшен как демон из ада. И невероятно силен. Аляповатое оружие Демида не нанесло ему серьезного вреда.

– Иди сюда, человечек, – проскрежетал он. – Иди сюда, и ты поймешь, что карх – это не просто тварь…

– Сам иди. Ну? Давай!

– Ты прячешь свое бессилие, обезьяна! – Вурдалак кружил вокруг Демида. – Ноги еле слушаются тебя. Ты не в состоянии сделать больше пяти шагов!

– А я и не собираюсь идти к тебе! Ты сам придешь. Не выдержишь. Ты не сможешь уйти отсюда, не напав на меня! Потому что, если ты не убьешь меня, будешь наказан. Твой хозяин накажет тебя, шавка!

– Вот тут ты ошибаешься! – Карх неожиданно сел на задние лапы метрах в пяти от Демида, и уставился на него немигающими желтыми буркалами. – У меня есть сюрприз для тебя. Раньше этого не было. Но тот, кого ты называешь Хозяином, дал мне это . Да. Да. Теперь у меня есть это . Сейчас ты почувствуешь…

– Заткнись. – Демид собирал силы для последнего удара, но суетливые слова Короля Крыс расслабляли его разум, мешали собрать ненависть в единое сияющее острие. – Заткнись. Ты не собьешь меня с толку своей болтовней.

– Собью, человечек! – Вурдалак вскочил на все четыре конечности, словно подброшенный пружиной. Спина его выгнулась дугой, как у разъяренной кошки. – Неужели ты ничего не чувствуешь? Тебе должно быть очень плохо сейчас!..

Демид схватил рукоять меча двумя руками. Он сделал два шага вперед, вложив в будущий удар всю свою силу, всю свою ненависть и желание выжить.

Но удар не состоялся.

Глаза карха вспыхнули двумя бешеными огнями. Две желтые молнии вылетели из глаз его, невидимые для других людей, и ударили Демида. Ужалили его сознание как ядовитые змеи.

Демид пошатнулся. Гнилой смрад воли Короля Крыс ворвался в его мозг, растекся зловонной волной, разнес на части барьеры, отделяющие разум от безумия. ОНО – то неизвестное, что сидело взаперти в подсознании Демида, скованное, скрученное цепями забвения, яростно сбрасывало свои кандалы. ОНО было хозяином в этом сознании не так давно. И ОНО пыталось вернуться на свое место.

Демид еще боролся. Он сжимал пальцы в попытке удержать меч. Но пальцы уже не слушались, они превратились в вялые сосиски. Меч вяло шлепнулся на землю.

– Здорово, Защитник? – Король Крыс хихикнул. – Удивительно, правда? Вот к чему привело твое тупое упрямство, чело век. Тебе предлагали помощь. Твоя скрытая суть кимвера хотела помочь тебе. То, что ты называл своим внутренним голосом, раз за разом предлагало тебе вспомнить все, что ты забыл. Забыл специально, из-за тупого желания остаться простым человеком. Но ты отверг эту помощь, изгнал из души своей все то, что делало тебя кимвером! Я скажу тебе неприятную вещь: простые люди не сражаются с кархами. Простые люди – всего лишь мясо, еда для кархов. Ты простой человек, и сейчас я съем тебя! Только я хочу, чтобы ты вспомнил кое-что перед смертью, чтобы не умер невежей! Ты натворил много, Защитник, а теперь умыл руки и притворился, что этого никогда не было. Ты не хочешь ни за что отвечать…

Демид шатался. Он еще стоял на ногах, но уже с трудом удерживал свое многотонное одеревенелое туловище, потерявшее вдруг всякую связь с головой. А в голове был сумбур. Свистопляс там был, торнадо и тайфун, ветер поднимал в воздух целые дома, как пушинки, свивал пыль в жуткие смерчи и разметывал обломки мыслей по полям, по долам. Не было сейчас в голове Демида ни одной неподвижной детали, ни одного столба, за который он мог бы зацепиться.

Всегда он боялся этого. Он знал, чем закончится, если его прошлое найдет лазейку в настоящее. Он просто разваливался. Разваливался на куски. И ничего не мог сделать.

Он хотел спать. Заснуть, отключиться от всего. Пускай карх сожрет его. Просто пришло его время.

Внутренний голос прозвучал на удивление спокойно.

"Так ты еще жив, чертов внутренний голос, кимверская суть! Я думал, ты сдох! И карх сказал…"

"У меня есть шанс?"

"Что я могу? Я обычный человек."

"Если я вспомню, я перестану существовать. Перестану быть самим собой."

– Эй, человек! – голос Короля Крыс звучал несколько обеспокоенно. – Похоже, что ты не слушаешь меня? А у меня еще есть что сказать. Во всем виноват ты сам! Твоя гордость погубила тебя. Сам Кииг-Амикаатемья предлагал тебе дружбу, предлагал стать равным с ним. Но ты пренебрег великим даром, решил, что сумеешь переиграть всех. Глупец! Переиграть Духа Тьмы может только…

Демид не понимал той белиберды, что нес болтливый оборотень. Да и не слышал он ее. Почти не слышал. Он отгородился от внешнего мира, заткнул воском пробоины ушей и ноздрей, задраил люки глаз. Он был там, в спасительном хаосе внутренней пустоты. Он был наедине со своим вторым Я. Он искал выход.

"Что я должен вспомнить?"

"Я должен вспомнить свои прежние воплощения?"

"Но как это сделать?"

Демид неожиданно увидел перед глазами мандариновую рощицу, небольшую бамбуковую хижину с квадратной крышей и огромное древнее дерево, под которым на циновке сидел старый узкоглазый человек, обритый наголо.

– Лю Дэань, – сказал человек, – ты забыл, что только в истинной пустоте можно найти начало…

Он говорил по-китайски, но Демид понимал его без труда.

Внутренний голос торопил, и Демид прыгнул дальше – туда, в колодец прошлых жизней. Он прыгнул в черноту, но не упал, а приземлился в маленькой комнате каменной вонючей комнате, заполненной смрадом пота, испражнений, предсмертного пота и смертельного страха. Там было много всяких приспособлений, в этой камере пыток. И стул, утыканный шипами, и щипцы для вырывания глаз, и тиски для дробления пальцев, и металлические груши, которые вставляются в задний проход, а потом разрывают его острыми лепестками к чертовой матери. А еще там было нечто вроде огромного деревянного ложа, снабженного воротом и веревками для растягивания человеческого тела. На этой-то самой дыбе и лежал Демид, или тот, в чьем теле он сейчас присутствовал. Он был растянут надлежащим образом, и сухожилия его трещали, а кожа на ногах уже полопалась, и жирные черные мухи ползали по ранам.

– En nombre de la Santa Inquisicion, – провозгласил толстый человек в черной сутане с откинутым капюшоном, – otra vez te pregunto, hereje Alberto Alba de Calpe, en que lugar tu entraste en comunicacion con el diablo, que comunicacion es decir contra Dios, y quien te aydo? ..

Глубже! – завопил внутренний голос, но Демид и так уже ушел, потерял сознание от боли. И очнулся на берегу холодного вечернего моря, с шумом разбивающего валы свои о камни скалистого фьорда.

– …махать мечом – искусство нехитрое, – говорил ему одноглазый горбун, одетый в меховую безрукавку. Рыжие космы горбуна свисали до плеч, чудовищный шрам пересекал лицо наискось, а единственный глаз мерцал в полумраке зеленым огнем. – Грубая сила – удел воинов, а мы, скальды, владеем иным искусством. Наше ремесло древнее, сам Один спустился из Асгарда, чтобы даровать его людям. Запомни, мальчик мой Сигурд: две руны, правильно составленные и начертанные в нужный момент, могут спасти жизнь твою лучше, чем самый лучший щит.

Он поднял с песка два овальных белых камня, на которых вырезаны были два знака. Два простых знака из прямых черт. Два знака, древних, как знание Мимира, великана, охраняющего источник мудрости.

– Авальд и Торвальд, – сказал он. – Знак Беркута. Не только против зверя спасут они тебя, но и против любой нечисти…

Карх почувствовал, что что-то не так. Что-то произошло с этим человеком. Слишком долго стоял он неподвижно, закрыв глаза. Воля человека должна быть сломлена полностью, он уже должен был лежать бездыханно на земле, но все стоял. Он полностью ушел в себя, этот человек, и это было опасно.

Настала пора ужина.

Карх приближался к добыче мелкими, нетерпеливыми, трусливыми шажками. Он все еще боялся Бессмертного, хотя бояться было нечего. Бессмертный был безопасен. Он не мог пошевелить и пальцем, а в голове его – карх слышал это – мыслей было не больше, чем в мертвом камне.

Он не должен больше думать об ЭТОМ, как о Бессмертном. Это просто мясо.

Карх с визгом кинулся на добычу, бросился в прыжке. И не долетел до добычи. Столкнулся в воздухе с невидимой преградой, ударился, обжегся, прянул прочь, зафыркал, взвыл, и свалился на землю.

Потому что за долю секунды до того, как зверь прыгнул, Демид ожил. Он поднял руку и нарисовал перед собой в воздухе знак большим пальцем.

Охранное заклятие, Знак Беркута. Карх слышал про него, но не представлял, что это может быть так больно. Морда его горела, словно ошпаренная кипятком. Кархи не боятся боли. Но это было больше, чем боль. Это была старая магия.

Карх попытался вскочить, но ноги его только слабо дернулись – непослушные предатели. Все предали его в этом мире – а теперь и тело, прекрасное тело, созданное Духом Тьмы Гоор-Готой, отказалось от него. Он снова превратился в бруксу – маленькую черную нечисть, запертую в чужом туловище.

Демид наклонился и поднял свой меч.

– Человек!.. – карх заскулил. – Демид! Ты ведь не убьешь меня? Это нечестно – убивать беззащитного…

– Что-то я не заметил, что ты соблюдаешь это правило. – Двигаться Демиду было трудно, но он делал шаг за шагом. – И ты прав! На нас с тобой это не распространяется. Это правило – для людей. А мы с тобой – два демона!

– Ты – не демон, Дема! Ты – человек!

– Я человек, вспомнивший, что люди произошли от демонов. Может быть, когда-нибудь я снова забуду это. Но сейчас я это вспомнил – благодаря тебе, Король Крыс! И я хочу отблагодарить тебя за это! Отблагодарить по-королевски.

Демид опустился на одно колено рядом с Королем Крыс. Движение далось ему тяжело. Он вскрикнул от боли, пронзившей его спину раскаленным стержнем, он едва не свалился рядом с кархом.

Он стоял на одном колене, и смотрел на свой меч, и молчал.

Это не было королевской почестью. Просто Демид уже не мог нагнуться, чтобы отрубить вурдалаку голову. Ему пришлось встать на колени. И теперь он собирался с последними силами.

И карх молчал. Притих. Он уже начал чувствовать, как проклятые магические путы отступают, и кровь притекает в занемевшие конечности. Карх ждал.

Степан и Лесные обеспокоенно зашевелились за гранью круга. Демид почему-то медлил. Теперь, когда он почти победил, когда оставался лишь один взмах меча, Демид стоял на коленях и ничего не делал. А карх медленно оживал. Отсюда, из-за края поляны, ясно было видно, как дергаются его ноги, и расправляются жуткие когти, и напрягаются бугры мышц под облезлой шкурой, в ожидании команды "фасс".

Король Крыс уже ожил,. Неужели Демид не видит этого?!

– Демид!!! – заорал Степан.

Степан опоздал. Король Крыс уже вскочил на ноги, вырос горой, волной накатился на Демида. Закрыл маленького Демида черной тенью.

Степан почти не увидел удара. Только короткая серебристая дуга на миг нарисовалась в воздухе. И был звук – такой, с каким мясники рубят туши на колодах. "Туккк!"

Голова Короля Крыс отделилась от туловища и покатилась по траве.

Степан и Лека бросились в Круг одновременно. И на этот раз он пропустил их.

Демида не было видно. Обезглавленная туша Короля Крыс накрыла его, заграбастала мертвыми лапами, как медведь. Степан никогда не подумал бы, что может прикоснуться к этому отвратительному чудовищу, пусть даже мертвому. А теперь вцепился в жесткую шкуру Короля Крыс, потащил на себя. Весу в кархе было теперь не меньше центнера. Он хорошо питался при жизни.

Лека помогала ему. Рывок, еще рывок. Смердящая туша карха медленно сползла на траву. Задние ноги ее еще дрыгались.

Демид лежал на спине и улыбался.

– Лека… – Сказал он. – Привет, зайчонок. Опять без трусов бродишь?

Он попытался приподняться на локтях и снова бессильно повалился на траву.

– Степа… Топор не потерял?

– Нет…

– Иди… Выруби кол. Из осины молодой. Надо закончить дело…

Степа исполнительно помчался огромными прыжками за пределы круга. Срубил какое-то деревце, похожее на осинку, заострил на манер кола. Руки его дрожали – чуть в ногу себе топор не всадил.

– Вот, Дема. Кол…

Демид уже оживал. Медленно встал, поддерживаемый Лекой. Наклонился над кархом.

– Давай.

Он взял кол из рук Степана, нацелил его в сердце Короля Крыс и ударил.

Кол отскочил от толстой вурдалачьей шкуры, как резиновый мячик от пола.

Дема опустился на колени, приставил кол к грудной клетке карха и навалился всем своим весом. Кол едва проткнул шкуру и остановился. Демид совсем ослаб.

– Помогите…

Степан и Лекаэ встали с двух сторон от него и сжали руками своими осиновый кол.

Кол еще мгновение сопротивлялся, а потом дернулся, пропоров что-то внутри и провалился в сердце Короля Крыс.

Карх, созданный, чтобы жить вечно, прекратил свое существование. Три руки остановили сердце его – рука кимвера, рука лесного создания и рука обычного человека.

Демид отпустил кол и сел на траву. Он сидел и молчал. А Степан и Лекаэ стояли рядом и смотрели на карха.

О чем они думали?

Этого не знал никто.