Глядя вслед, убежавшему в сторону лифтов, Слеру, Агент Климент задумчиво спросил:

— Скажите, леди Теперова, а Вы прочитали рекомендации, которые Вам должны были прислать на почту?

Климент был работником Комитета лояльности, самой влиятельной государственной службы Содружества, и он любил, чтобы любая работа, сделанная им, была сделана не просто хорошо, а идеально. И вот теперь появилась опасность, что он кое-чего не учёл. И как всегда, в его работу вмешался человеческий фактор.

— Конечно! Я внимательно изучаю все документы, что приходят на моё имя из Комитета лояльности.

Врёт ведь наверняка. Читать-то она читает, да только разделы об оплате учёбы и содержания её сына, и ещё о льготах, полагающихся семье учащегося, мне докладывали о наблюдениях активности её инфора. Людей мало, а то бы поставил и её под полное наблюдение.

— Тогда Вы наверняка помните, как там говорится о том, что инициированные моники возраста от десяти до, примерно, четырнадцати оборотов подвержены повышенной эмоциональности и резким переменам настроения. После пробуждения способностей, у них идет перестройка всей нервной системы, настроение прыгает, отношение к чему-то или к кому-то может быть то сугубо положительным, то резко отрицательным.

— Это Вы сейчас к чему это вспомнили? — Её недоумение такой резкой сменой разговора было понятно и без способностей моника, которых у агента и не было. — Я ничего такого за ним не замечала.

— А ещё там указано то, что мальчики очень много фантазируют и сами верят в свои фантазии, что может привести к отрыву от реальности. И надо с ними усиленно заниматься, указывая на их ошибки во взгляде на окружающий мир, при этом усиленно напирая на логику, которая у них бывает очень необычной. Помните такое? — И он, иронично прищурившись, посмотрел на многодетную женщину. — Вы занимались со своим сыном?

— У меня очень много работы, с ним каждый день занималась одна из его старших сестёр.

Ага, занималась, как же. Помню, мальчик говорил, что занимается сам по виртуальным методичкам, и уроки у всей семьи идут онлайн, непосредственно в учебном заведении только старший брат учится на механизатора, там без практики на реальных механизмах ничему по-настоящему полезному научиться нельзя.

— У Вашего сына очень редкая специализация моника, потому он имеет очень большую ценность для Содружества. И он инициировался в довольно небольшом возрасте, а закономерность «чем раньше пробудились способности, тем выше ранг можно развить», известна давно. Как минимум способностей судьи он достигнет, а может и оракула, если повезёт, и будет прилежно заниматься.

— Он у меня очень старательный, и всегда слушается маму. Я всегда верила, что он особенный. Я вот Вам ещё не рассказывала, как он в возрасте двух оборотов…

— Давайте в другой раз расскажете эту, несомненно, занимательную историю. Сейчас мне надо пойти, отдать некоторые распоряжения, а потом мы продолжим разговор о методах воспитания вашего сына.

Агент слегка поклонился и уже хотел отойти, но тут леди Теперова воскликнула:

— Постойте, но ведь ему еще нет десяти оборотов! Почему же Вы тогда об этом заговорили?

Великая галактика! Опять он забыл, что они провинциалы. Давно уже пора привыкнуть.

— Леди Теперова! Вам пора отвыкать от того, что было на Вашей планете. Всё Содружество считает возраст в стандартных оборотах, и Ваше исчисление возраста в оборотах Вашей планеты вокруг Вашей звезды сразу показывает, что Вы недавно в Серединных мирах. В стандартных оборотах Вашему ребенку почти в два раза больше, о чём он уже давно знает и гордится, а Вы все ещё продолжаете говорить, как провинциалы. Давайте встретимся завтра, а пока пообедайте со своим гениальным сыном. А после обеда позанимайтесь с ним, ведь с нами нет его старшей сестры.

*****

Климент ещё не дорос до той должности и дисциплины мозга, когда инфор имплантируют в тело. Да не очень-то и хотелось, если честно. В кулуарах Комитета поговаривали, что там прописаны протоколы коррекции личности, а изменяться в угоду непонятно кому, он точно не желал. А вот внешние инфоры агентам носить хоть и не запрещалось, но крайне не рекомендовалось. Психологи комитета говорили, что экран эмоционально отгораживает собеседника, и его расположенность и правдивость сильно падает, так что рекомендовалось пользоваться экраном комма. Браслет у него был последней модели (большой, занимающий место на руке от запястья и почти до локтя), сделанной специально для их «Службы Контроля за поколением». Все полезные функции стандартного инфора в нём присутствовали, просто экран не перед глазами, а на руке, так что он мог связаться со своими людьми и получить нужную ему информацию, не заходя в каюту, но он всё же принял решение, что личное присутствие тут будет уместнее, чем обмен дежурными фразами по брасу. Да и перехват никто не отменял, хоть это и маловероятно.

Зайдя в каюту, он застал всех троих подчиненных на месте, двое из которых были заняты работой, сидя с опущенными экранами и с подключенными перчатками управления. Третий сидел в углу около столика, заставленного контейнерами доставки, и обедал.

К нему Климент и обратился:

— Клещ, есть что нового?

Вообще, его Служба не предусматривала операции, в которых используются силовые методы, а значит, им были не нужны все эти боевики, с их позывными вместо имен, специальностями по взлому аппаратуры и знаниями по допросам, но этот случай был исключением, вот ему и придали в помощь эту троицу.

— Ничего серьезного, начальник. Объект познакомился с каким-то мальчиком, похвастался, что он моник, так что информация об этом точно будет распространена по независимым от официальных, каналам. Думаем, к концу полёта об этом будет знать даже последний грузчик с нижней палубы.

— Понятно. А что за мальчик, выяснили? Подключились к нему?

— Мальчик — сын Первого Помощника Председателя Правления Корпорации «Информиндастри» Теодора Айрани. — Зануда поднял экран и посмотрел на шефа. — Зовут его Валериус Айрани, ему одиннадцать стандартных оборотов, но пока что это всё, что удалось узнать. У него на инфоре стоит какая-то жуткая защита, подозреваем, что её ставили специалисты с технического отдела нашего Комитета.

— Ого! Это точно?

— Нет, не точно, но есть предпосылки так думать. — Опять вступил в разговор Клещ. — У него на инфоре как минимум две личности, а такое практикуется у наших агентов, да некоторые дипломаты используют эту же систему. У мальчика стоит модуль автопереводчика «Лингвист-12», что тоже ставят дипломатам и их детям. Стандартную личность мы прочитать можем, но подключиться к ней уже нет. — Клещ задумался, перебирая в голове варианты, почесывая прибором, который держал в правой руке, свой нос. — Во всяком случае, подключиться и не оставить следов. Вторая виртуалка сразу нас срисует, а к чему она стоит на инфоре ребенка, непонятно, да и последствия не просчитать. Его отец имеет такие связи, что вполне может устроить нам весёлую жизнь, ведь он мог её поставить просто, чтобы быть спокойным за своего единственного наследника, других мальчиков у него нет. Ну и секреты Корпорации ребенок тоже может нечаянно знать. К нему даже жучка не подцепить, браслет у него тоже не гражданка, военная модель с планеты Перун, там наверняка стоит что-то такое, сканирующее. Встречал я похожие приблуды, наверняка засечёт любое постороннее оборудование, есть такая технология у смежников. В общем, мутно всё, но это вроде как не наше дело.

— Ладно, если это знакомство случайно, то этот ребёнок действительно дело не наше. Сейчас такие времена, за деньги можно всё купить, а уж военные технологии вообще всегда имели свойство утекать на сторону. — Если подумать, это действительно не важно, пусть пока всё идет, как идёт. — На меня заказали?

— Да, и даже ещё не всё съели. Присаживайся, шеф, вот в этой коробочке твои любимые сырники, специально заказал, скинув поварам рецепт. Одноразовые приборы там внутри.