Контора, как и прежде, выглядела опустевшей, мрачной и мертвой. Толстые стеклянные стены не пропускали наружу ни звука. Здание напоминало затаившегося хищника, терпеливо ждущего своего часа для прыжка. Охранники на входе удивленно покачали головами, когда я вбежал в холл конторы в 11.23. Я еще никогда не приходил сюда так поздно и так торопливо.

Скоростной лифт на сороковой этаж поднимался невероятно медленно. По пути я отметил, что контора внутри приобрела более приятный для моих глаз вид. Она уже не напоминала покинутое здание из ночного кошмара, по длинным коридорам ходили люди, с некоторыми из них я здоровался на бегу. Судя по всему, волна инфицирования пошла на спад.

В 11.26 я постучал в дверь главного кабинета и, услышав изнутри громкий рев, вошел внутрь.

Обычно сразу после приглашения войти я без разрешения садился в кресло, однако на сей раз явно не следовало дополнительно раздражать шефа. Он и так готов был взорваться. А от его взрыва в первую очередь достанется, естественно, мне.

Сэр Найджел демонстративно посмотрел на свои часы и сказал:

– Насколько я помню, вам было приказано явиться в этот кабинет в 11.00.

– Да, сэр, – ответил я, всем своим видом выказывая безграничную покорность.

– А сейчас 11.27. Или меня обманывает зрение?

– Да, сэр.

– Что «да, сэр»? Что меня обманывает зрение?

– Нет, что сейчас 11.27. Приношу свои извинения за опоздание.

Сэр Найджел окинул меня мрачным взглядом и поинтересовался:

– И как я все это должен понимать?

– У меня вчера был очень трудный день, сэр. Я очень поздно вернулся домой и поэтому проспал, – ответил я, изобразив на своем лице предельно честное выражение.

Сэр Найджел еще несколько секунд буравил меня взглядом и, пробурив насквозь, сказал:

– Ладно, садись.

Я с облегчением опустился в кресло. Я еще не полностью прощен, но шансы получить прощение заметно увеличились.

Сэр Найджел взял газету и сказал, протягивая ее мне:

– Насколько я помню, я давал тебе несколько иное задание. Или, может быть, мне изменяет еще и память?

Я посмотрел на газету. На первой странице красовался грандиозный заголовок: «Ветеран-убийца начинает войну в центре Лондона! Этой ночью погибло 28 человек!» Справа и слева от заголовка было помещено несколько красочных фотографий. На одной из них во всех цветах был изображен изрешеченный автоматными пулями пульсар Браунлоу, а на второй – сгоревшая автостоянка. Еще на двух или трех красовались обгоревшие тела Фредди и его друзей. Секунды две я рассматривал их, а потом быстро просмотрел текст, размещенный под заголовком и фотографиями. Текст, написанный мастером своего дела, расписывал во всех подробностях стрельбу около дома Браунлоу и бойню на автостоянке, которую репортер сравнивал по интенсивности огня с армейскими маневрами среднего масштаба. Попутно автор вопрошал, до коих пор такое будет допустимо в крупнейшем городе мира, в столице великой державы, и добавлял, что в отношении перестрелки на автостоянке он полностью на стороне человека, ликвидировавшего самую известную и самую опасную банду из района доков, но, учитывая убийство семьи Браунлоу, он лично будет настаивать на смертной казни для убийцы в случае его поимки.

Я вернул шефу газету.

– И что ты на это скажешь? – спросил Лысый Дьявол, подходя ко мне вплотную и сверля меня взглядом.

– Не поймают они меня, – ответил я и посмотрел прямо в глаза своему шефу. И впервые, глядя в эти смертоносные кусочки льда, ничего не почувствовал. Сейчас мне почему-то было все равно, что скажет сэр Найджел.

Он кивнул и усмехнулся:

– Примерно такого ответа я от тебя и ожидал. Однако не мог бы ты все же объяснить мне, за коим дьяволом тебе потребовалось устраивать это побоище на автостоянке? Ты ведь знаешь, как в нашей организаций относятся к несанкционированным убийствам. И я дополнительно предупреждал тебя о том, что ты должен быть исключительно аккуратен в этом деле, безо всякой самодеятельности и ненужных жертв.

– Это был прокол, – сказал я мрачно. – Но прокол планирования операции! Все из-за недостатка людей. Не следует в одиночку бродить по таким районам, как это пришлось сделать мне вчера. Когда я вышел с той автостоянки, меня попытались ограбить. Мне пришлось защищаться, а драться с такой толпой народу невозможно, поэтому пришлось прибегнуть к оружию ветерана.

– Не горячись ты так. Никто не обвиняет тебя ни в несанкционированных убийствах, ни в провале операции. Пока не обвиняет. С охранником дело посложнее.

– С каким охранником? – вполне искренне спросил я и тут же вспомнил охранников, бежавших ко мне от дома Браунлоу, и мою лихорадочную пальбу, которой я прикрывал свое бегство. – Я ведь стрелял поверх их голов, чтобы никого не задеть!

– Так оно и есть, но одного из них ранило рикошетом от фонаря, – ответил мне сэр Найджел. – Он сейчас в больнице в тяжелом состоянии. Врачи говорят, что его шансы пятьдесят на пятьдесят. Однако в случае его смерти тебя все равно никто не обвинит в убийстве, так как это был несчастный случай. Скажем так, несчастный случай на производстве. – Сэр Найджел усмехнулся, но тотчас снова натянул свою маску бесстрастия.

– Спасибо, сэр, – сказал я как можно искреннее. Откровенно говоря, меня не очень занимало то, что он мне говорил. Я думал, как я буду дальше жить со Светланой.

Сэр Найджел сел и, пристально посмотрев на меня, сказал:

– Кстати, мы нашли твою сероглазую девушку.

– Кого нашли? – спросил я, чувствуя, что из-под меня вырвали землю.

– Эту твою девчонку, которую ты видел около Слейда в день убийства.

– И что вам удалось узнать? – как можно безразличнее спросил я шефа и подумал: «Все, это конец. Он все узнал и просто играет со мной, как кошка с мышкой».

– Ничего особенного, – безразлично ответил сэр Найджел, роясь в каких-то бумагах на столе. – Русская. Работает по контракту в лондонском научном центре специалистом по вирусам. В тот день в нашем секторе она должна была встретиться со своим другом, который работает в той же организации, что и она. Поскольку это запрещено, она воспользовалась чужим межзональным пропуском, поэтому мы и не смогли ее найти.

«Слава богу, он ничего не знает. А если это ловушка?! И он просто успокаивает меня?» – подумал я и спросил:

– А как вы ее все-таки обнаружили?

– Вчера покончил жизнь самоубийством один молодой поэт…

«Так я и думал. Прости меня, Эд».

– …расследуя это дело, полиция вышла на друзей поэта…

«Наверняка это Крис, на квартире которого жил Эд».

– …в том числе на некоего Эрика Кристиансена. Он назвал имя этой самой девушки, Светланы Беловой, и сказал, что она была подругой поэта. Очевидно, она решила его бросить, потому что на его столе полиция нашла прощальное письмо от нее…

«Неужели он догадался? Почему он так пристально смотрит на меня? Знает или нет?»

– …один из наших осведомителей в полиции информировал нас об этом случае, поскольку вспомнил о недавнем общем запросе об этой девушке. Полиция встречалась с ней сегодня утром. Мне доложили об этом за несколько минут до твоего прихода.

– Что-нибудь еще выяснили? – спросил я, с трудом заставляя держать себя в руках.

– Ничего такого, что могло бы представлять для нас интерес. Не думаю, что она представляет угрозу режиму секретности нашей организации. – Мой шеф задумчиво потер подбородок и добавил: – Ликвидировать ее не придется, если ты об этом.

– Да. Я именно об этом.

– Она почти одна из нас, поскольку работает на ВОЗ, пусть и не информирована в достаточной степени о том, для чего была создана эта организация. Кроме того, не в ее интересах что-либо говорить о том дне, когда был убит Слейд, иначе мы легко прижмем ее с помощью имеющейся у нас информации о том, что она собиралась нарушить правила организации и тайно встретиться с одним из своих коллег…

«Не думаю, что это ее волнует, если на ее вечеринках присутствовал ее шеф. Хотя… Смотря с кем она там встречалась и с какими целями».

– Я все понял. Какие будут указания?

– Я, конечно, хотел бы отправить тебя на несколько дней куда-нибудь подальше от города, тебе необходим отдых после такой напряженной работы, однако медики грозятся повторной волной инфицирования, поэтому настоящего отпуска я тебе предоставить не могу. Даю тебе два дня отдыха, однако ты должен все это время находиться в Лондоне, чтобы мы могли в любое время связаться с тобой, если возникнет такая необходимость, – сказал мой шеф и посмотрел в окно.

– Понял, – коротко ответил я и встал.

– Отдыхай, веселись, только не уходи в запой.

«Зачем мне спиртное, если у меня есть Света? Надо только помочь ей перенести смерть Эда, и у нас все будет прекрасно», – подумал я и спросил:

– Я могу идти?

– Да. Но помни, что я тебе сказал.

Мой шеф встал и протянул мне руку, которую я поспешно пожал. С ним многие на короткой ноге, потому что ему это нравится, но вот рукопожатием с ним могут похвастаться немногие. А я могу похвастаться уже вторым всего лишь за два дня. Интересно, это хорошая примета или плохая?

– Зайди к Биллингему, чтобы он выписал все необходимые документы, – сказал сэр Найджел и вновь сел в кресло.

– Конечно. До свидания.

Шеф кивнул головой и снова углубился в свои бумаги, а я вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я не пошел к Биллингему, а завернул в бар. Мне надо было подумать. И выпить тоже. Знает сэр Найджел о том, что я провел ночь у предполагаемого свидетеля по делу Слеида, или нет? А о том, что это я убил Эдварда Хамнера? По лицу моего шефа ничего нельзя было понять. Он с одинаковым выражением лица делает заказ в ресторане и подписывает смертные приговоры людям, которых знает не один десяток лет.

В стакане, который мне выдал электронный бармен, отражалось хмурое задумчивое лицо. Пока я смотрел в стакан, оно внезапно стало лицом мистера Эшби, который с укором смотрел на меня. Я качнул стакан, и отражение превратилось в Эда Хамнера, который что-то пытался мне сказать, но я не слышал ни звука. Потом появилось еще одно незнакомое лицо. Я долго смотрел на него, пока не догадался, что это лицо охранника, которого я ранил вчера вечером. Потом поверхность стакана потемнела, покрылась туманом, и внезапно из него на меня метнулось страшное создание с телом волка, лицом Светланы и огромными клыками. Я зажмурился и отшатнулся. Почувствовав прикосновение к своему плечу, я дико вскрикнул и отпрыгнул в сторону.

– Ты стал очень нервным, Бен, – сказала Дженис, отдергивая руку от моего плеча, словно оно было раскалено докрасна.

– А-а, это ты, Дженис, – протянул я, стараясь прийти в себя. Я сидел на полу бара с мокрыми от пролитого виски коленями.

– Ты действительно стал очень нервным, – сказала она с насмешливой улыбкой. – Если ты хочешь, я тебя могу протестировать по полной программе.

– Иди ты со своей программой! – от души сказал я. – Просто я задумался о своем, а ты незаметно подошла.

– Надо же, такие, как ты, умеют думать! – усмехнувшись, сказала мне психолог.

– В отличие от психологов – да! – бросил я.

– Это я уже не раз слышала от многих из вас. Но о том, что к лучшему сотруднику бюро можно вот так вот спокойно подойти незамеченной и напугать до полусмерти, мне еще слышать не приходилось. А тут даже лично поучаствовать в таком чуде удалось. Это определенно стоит отметить. Или лучше рассказать об этом Мартинелли?

Эту карту мне было нечем покрыть, и я промолчал, сверля глазами собеседницу. Однако мой замораживающий взгляд на нее не подействовал. За несколько лет нашей совместной работы я столько раз сверкал на нее глазами в таком стиле, что она к этому привыкла и не обращала ни малейшего внимания.

– Что тебе купить? – наконец спросил я, подписав капитуляцию.

– Я пока не хочу пить, – ответила она.

– Ну, как хочешь. А я еще выпью. – Я повернулся к электронному бармену.

– До меня дошли кое-какие слухи, – сказала Дженис, решив, видимо, сменить тему, и уселась напротив меня. – Говорят, что этот противный старик загонял тебя чуть ли не до смерти, каждый день давая тебе сложнейшие задания безо всякого отдыха, в отличие от остальных сотрудников.

– Остальным тоже приходилось немало работать. Я имею в виду сотрудников класса А. К психологам это не относится. Как ты знаешь, совсем недавно была волна инфицирования. Поэтому всем приходилось работать на все сто, – сказал я, допил одним глотков свой стакан и встал.

– Ты не откажешься выпить со мной? – спросила внезапно она и повернулась к бармену, делая заказ на двоих.

– К сожалению, откажусь, – ответил я. – У меня нет времени.

– Я слышала, что сэр Найджел дал тебе отпуск, – упрямо сказала психолог.

– Ты много чего слышала, и это действительно так, однако меня ждут более важные дела, чем пьянка с тобой, – отрезал я и направился к выходу.

Она сказала мне вслед:

– Когда восемь лет назад я только начинала работать психологом у вашей сумасшедшей братии, я тогда сразу же выделила тебя из общей массы сотрудников класса А. Ты был более умным, более образованным, я бы даже сказала, более добрым, одним словом, иным, чем все остальные твои коллеги. Они в большинстве своем либо психи, либо садисты, а чаще всего и то и другое, а ты делаешь эту работу потому, что считаешь это своим долгом.

– Это и есть пример блестящего психоанализа? – насмешливо спросил я. – Откровенно говоря, я этим не восхищен.

– Тогда я считала тебя единственным нормальным человеком, который сумел сохранить здесь человеческие чувства, однако теперь я вижу, что ты такой же палач, как и все остальные. Просто грязный убийца!

– Но зато с чувством юмора, приятным лицом и симпатичной улыбкой, – с весельем в голосе, которого я на самом деле не ощущал, ответил я и вышел.

Я прошел через «таможню», которая, кажется, слегка удивилась оттого, что я так рано ушел, и быстро вышел на улицу. Свежий ветерок пахнул мне в лицо. После воздуха конторы, который казался мне затхлым, несмотря на кондиционеры, регенерацию, ароматизаторы и прочие изобретения цивилизации, свежий воздух оживленной городской улицы с пылью, несомой ветром, выхлопами автомобилей, неслышным внутри здания ревом междугородных пульсаров, которые приземлялись через квартал от конторы, и спешащими по своим делам людьми казался олицетворением жизни. Каким-то жизненным эликсиром.

Я глубоко вдохнул живительный воздух и развернулся лицом к зданию «Лондон фармацептик компани». Сорокаэтажная башня из темно-фиолетового стекла, казавшегося сейчас почти черным, закрывала солнце, и от этого мрачного темного здания веяло могильным холодом, тьмой и страхом. Казалось, даже случайные прохожие улавливают эту подсознательную волну смерти и ускоряют шаги, торопясь пройти мимо. А может, это все было лишь плодом моего больного воображения, которое в последние несколько дней и так разгулялось.

В стеклянных стенах здания напротив нашей конторы отражалось солнце, это отражение уловили и преломили темные стекла «Лондон фармацептик компани», и казалось, что из недр здания на меня взглянуло лицо багряного судьи.

Я еще несколько секунд смотрел на мрачное здание, напоминавшее хищника, который именно сейчас, когда вы на него смотрите, сыт и доволен, а потому не прыгнет на вас, если вы не спровоцируете его. Потом я быстро развернулся и торопливо пошел, лавируя между пешеходами. Я не хотел оказаться поблизости от этого хищника, когда он проголодается и начнет искать себе жертву. К тому же дома меня ждала Светлана.