Я добрался до дома Светланы примерно через двадцать минут после того, как ушел с автостоянки. Пока я шел, я несколько раз слышал вдалеке полицейские сирены, однако ни один из полицейских пульсаров не пролетел поблизости от меня. Таким образом, до дома Светы я добрался вполне благополучно, если не считать мыслей, отравлявших мне дорогу к любимому человеку.

Я не мог забыть всего того, что произошло за сегодняшний день, всего лишь один день, но мне он казался по меньшей мере годом жизни. Я думал об Эде Хамнере и своих жертвах, убитых мною во имя жизни других. А что, если и среди них были такие же, как и Эд, убитые из-за ошибки, скажем, в постановке диагноза? А деятельность команд усмирения? Кто сочтет людей, убитых во время подавления восстания на острове Джерси? И сколько среди них было убито по ошибке? Кто даст ответ?

Мне не давали покоя мои страшные ночные кошмары. Я все еще не мог избавиться от того панического ужаса, который испытал, увидев в пламени частицу своего кошмара. И блуждание по пустым темным улицам между мрачными, темными, казавшимися абсолютно безжизненными колоннами небоскребов отнюдь не улучшало мое настроение. Эти строения напоминали мне колоннаду какого-нибудь древнего храма, и казалось, что где-то здесь, между домами-колоннами, бродит какое-то ужасное божество, требующее обильных человеческих жертвоприношений в свою честь.

«Чем же это закончится?» – подумал я, сам не зная, о чем я сейчас думаю – то ли о сегодняшнем вечере, то ли вообще о своей жизни. Тяжелая, изъевшая мне душу тоска не давала мне покоя. Я старался не думать ни об Эде Хамнере, ни о только что выполненном задании, ни о маленькой войне, устроенной мною на автостоянке, но мои мысли упрямо возвращались к ним. Сколько из моих жертв было включено в список на уничтожение по ошибке? И сколько еще будет включено? И что меня ждет завтра, когда сэр Найджел узнает, чем завершилась операция? Конечно, Браунлоу я убрал чисто, ни посторонних жертв, ни промахов, но стрельба на автостоянке безусловно относилась к той самой самодеятельности, которую мой шеф мне вчера строго запретил.

«Так что же, надо было дать этой банде прикончить себя?»

И эти проклятые дети. Я попытался улыбнуться, вспомнив про кровавых мальчиков, но сегодня чувство юмора покинуло меня. А если и они – ошибка наших наводчиков?

«Черт, сколько же можно!» – подумал я и попытался отвлечься, но мысли не отпускали меня. Эти навязчивые мысли, от которых невозможно избавиться. Их можно только убить. Водкой. Когда много водки и потом уже ни о чем не надо думать.

«А что же будет завтра, когда я буду отчитываться обо всем сделанном сэру Найджелу? За такое художество можно ведь и увольнение досрочно получить с пулей в спину в виде выходного пособия, и никому не будет никакого дела до того, что я был вынужден расстрелять эту банду, потому что в противном случае в морг бы отправился я. Господи, что же будет? Что же будет завтра? Что меня ждет?»

Я посмотрел на вывеску бара, мимо которого проходил, и решительно зашагал дальше. Сегодня только одно могло прогнать мрачные мысли, которых я боялся даже больше, чем своих галлюцинаций. Далекий свет старомодных окон старинного здания, в котором Света снимала квартиру. С такого расстояния они казались светлячками. Между тьмой современных зданий и затянутым тучами небом эти светящиеся окна еще больше, чем в тот вечер, когда я впервые встретил ее, напоминали огни маяка.

Меня удивила тишина, которая явно была нетрадиционным явлением для вечеринок Светланы. Вспомнив позавчерашнюю вечеринку, я припомнил, что еще за квартал от ее дома услышал музыку. А сейчас все было тихо и пристойно.

«Может, проигрыватель испортился или решили сделать мне сюрприз? Или вечеринку отменили из-за смерти Эда?» – размышлял я, подходя к ее дому.

По дороге я привел в порядок свой костюм, изрядно пострадавший во время выполнения задания и моей схватки с бандой, вытащил из кармана и на ходу повязал галстук, избавился от всего противозаконного, что лежало у меня в кармане, выбросив все в первую попавшуюся мне по дороге урну. При себе я оставил только нож. На всякий случай.

Таким образом, когда я подошел к дому Светланы, я имел вполне приличный вид, чему вскоре сильно порадовался. У входа меня встретили двое здоровенных ребят с бритыми затылками, пистолетами, бронежилетами и рацией.

– Вы куда? – неприятным хриплым голосом спросил один из них, наполовину вытащив из кобуры пистолет.

– Туда, – коротко ответил я, указав пальцем на дом Светланы.

– Вы здесь живете? – спросил второй.

– А вам какое дело? – выйдя из равновесия, спросил я. Откуда-то в спину мне подул ветер. Так, не ветер даже, а легкий прерывистый ветерок, но мне он напомнил дыхание гонящегося за мной чудовища, и от этой мысли я покрылся потом.

– Такое! – отрезал тот из них, который стоял поближе ко мне. – Нам за это платят! – и с этими словами продемонстрировал мне значок частной полиции, в то время как второй не спускал с меня глаз и ствола своего пистолета. С частными полицейскими мне приходилось встречаться довольно часто при своей работе, однако эти были мне незнакомы. Впрочем, в таком мегаполисе, как Лондон, можно работать грабителем всю жизнь и так и не узнать в лицо всех кассиров, как говорил один из моих коллег.

– Я направляюсь на вечеринку, которую устраивает проживающая в этом доме Светлана Белова, – ответил я, решив не спорить с ними. Хватит на сегодня убийств. Я даже прощу им то, что они держат меня на мушке. В конце концов, у ребят, которые подменяют недостающих из-за низкой зарплаты государственных полицейских там, где в спокойствии заинтересованы организации, способные заплатить частным полицейским, наделенным большинством прав обычных, есть и право целиться в нарушителей ночного спокойствия.

После моего ответа оба сразу как-то напряглись, словно солдаты, получившие приказ начать боевые действия. Второй тоже вытащил оружие, а первый развернулся посмотреть, не подкрадывается ли кто сзади. После того как частные полицейские установили, что я один, оба вновь сосредоточились на мне.

– Странная, однако, вечеринка, на которой присутствует один-единственный гость, – сказал с насмешкой хриплоголосый.

– Должно быть, наш друг нас за идиотов держит, – проворчал второй.

– Значит, надо ему объяснить, что так делать нельзя, – сказал хриплый, сделав шаг ко мне.

– А потом запишем в рапорте как сопротивлявшегося аресту, – ухмыльнулся его напарник, пряча в кобуру пистолет и вытягивая из-за пояса резиновую дубинку.

Похоже, оба моих знакомца принадлежали к числу людей, обделенных умом и не способных где-либо устроиться в наш век сверхвысоких технологий, кроме как в каких-нибудь охранных конторах или любых других организациях, где достаточно спинного мозга для управления простейшими реакциями, и срывающих злобу за свою неполноценность на тех, кто не может им сопротивляться.

«Подумать только, пять лет назад я сам голосовал за официальное законодательное оформление института частной полиции!» – подумал я, отступая назад. События развивались чересчур быстро.

– Стоять на месте! – крикнул хриплый, а его напарник поднял пистолет, нацелясь мне в живот.

– Что тут у вас происходит? – раздался чей-то голос, и к нашей компании подошел еще один частный полицейский, ничем не отличавшийся от двух первых.

– Да вот, задержали тут одного умника и решили проучить его, чтоб не смел больше никогда врать нам! – объяснил хриплый прежде, чем я успел раскрыть рот.

– Я и не вру, – сказал я обиженным тоном, старательно разыгрывая простака. – Меня действительно пригласила на вечеринку Светлана Белова, которая живет в этом доме, и если вы ей позвоните, то она сможет вам это подтвердить.

– Я действительно знаю одну Светлану Белову, которая живет в этом доме, – задумчиво сказал их главарь, обращаясь ко мне. – В какой квартире она живет?

Я назвал номер квартиры. Их начальник немного подумал, потирая подбородок. Потом он достал пистолет и сказал, обращаясь к хриплоголосому:

– Обыщи его.

Под дулами двух пистолетов я предпочел стоять смирно.

– Босс, вы только посмотрите, что тут у этого субчика! – воскликнул хриплоголосый, показывая своему шефу черную маску, которую я должен был использовать для роли ветерана-убийцы. Она лежала в заднем кармане, про который я благополучно забыл в пылу баталий. Из другого кармана хриплоголосый извлек мой нож.

– Я понял, – медленно сказал босс. – Решил зайти к одинокой, неспособной себя защитить женщине и что-то с ней сделать.

«Я тоже все понял. Ты уже ее видел, а мужик, который не захотел бы свести отношения со Светланой поближе, не мужик», – подумал я, с ненавистью глядя на него. Однако желание растерзать его мгновенно пропало, когда я вспомнил Эда.

– Что сделать? – глубоко вздохнув, спросил третий коп.

– Может, убить, а может, изнасиловать? – медленно, задумчиво сказал их начальник. – Наверняка он сексуально озабоченный, а может, и маньяк. Иначе для чего ему нож и маска?

Я стоял и слушал этот бред, проклиная свою забывчивость. Нож – это еще куда бы ни шло, но маска… Слава богу, что мне попались частные идиоты, не то бы меня сразу взяли под белы рученьки – и в камеру. Впрочем, судя по развитию событий, мне и здесь ничего хорошего не светит.

– И что теперь с ним делать? – спросил хриплоголосый.

– А вы что собирались сделать? – вопросом на вопрос отозвался главный коп.

– Дать разок по загривку и записать как задержанного за попытку сопротивления аресту, – ответил хрипун.

– Так и сделаем, только увеличим первую часть, чтобы в следующий раз неповадно было! – сказал шеф. – Я начну, а вы закончите. И если он выйдет из больницы при полицейском участке раньше, чем через месяц, я вас вышвырну с работы! Ясно?!

– Да, сэр! – хором отозвались оба.

«Однако вечер становится все интереснее, – подумал я мрачно. – Вот уж не думал, что все так закрутится. И ведь самое смешное, что сейчас я не сделал ничего незаконного. Просто пройти хотел. Мать вашу!»

Начальник вытащил из-за пояса дубинку и шагнул ко мне.

– Не надо, не бейте меня, – заскулил я с самой умоляющей интонацией, на какую был способен. Надо убедить их в том, что я безопасен. Тогда они расслабятся. Так обидно было после сегодняшнего дня, труднее которого у меня еще не было ни разу в жизни, попасть в больницу при полицейском участке, да еще на месяц. К тому же там могут установить, что это за маска, и тогда мне конец.

Коп усмехнулся и ударил меня дубинкой по лицу. Потом еще раз. Глаза мне залило кровью, перед глазами все завертелось. Однако эти удары позволили мне полностью избавиться от блока на убийство, который временами возникал в моей душе после смерти Эда.

Хрипун опустил пистолет и отвернулся, прикуривая, второй и вовсе убрал оружие в кобуру, не ожидая подвоха от безоружного человека.

Я змеей скользнул под занесенную в третий раз дубинку и ударил растопыренными пальцами правой руки командира этих головорезов в пах. Мой противник с визгом согнулся от страшной боли, а я, не теряя ни секунды, обхватил его рукой и приподнял, а затем швырнул прямо в объятья хрипуна. Они упали на асфальт, а я тут же бросился на третьего, который торопливо рвал пистолет из кобуры и в спешке все никак не мог его достать. Он почти успел его вытащить, однако времени увернуться от моего удара у него уже не осталось. Носок моей туфли столкнулся с его нижней челюстью с такой силой, что он упал как подкошенный.

Я тотчас бросился на хрипуна, который сбросил с себя своего визжащего начальника и поднял пистолет. Я успел выбить его ударом ноги в запястье, однако мой противник подсек меня и вскочил на ноги одновременно со мной, вытянув из-за пояса дубинку. Он был хорошо натренирован, но только нападать. Обороняться он умел не лучше, чем любой уличный головорез. Тем лучше для меня. Я нанес несколько точно нацеленных, сильных ударов по корпусу, почти сбив его с ног. Размахивая дубинкой, он отбился от меня, отступил на пару шагов, а потом рванулся вперед, решив, что внезапной атакой сможет добиться успеха. Этим он подписал себе смертный приговор. Я нырнул под дубинку и врезал по Ребрам, а затем ударил в переносицу его же собственной дубинкой и добил ударом ноги в скулу.

Их начальник уже настолько пришел в себя, что пытался вытащить из кобуры пистолет. Пришлось применить к нему прописанное им же лекарство. После пары ударов по голове он успокоился, а я, наконец, смог немного передохнуть. Все-таки денек у меня сегодня и так оказался чертовски напряженным, да и предыдущие были не лучше.

Отдышавшись, я щедро надавал всем дубинкой по загривкам и, убедившись, что в ближайшее время никто из них не доставит мне больше никаких проблем, уселся прямо на землю и немного посидел, отдыхая и изучая раны на своей голове и обстановку вокруг. Все было тихо. Отсидевшись, я начал действовать. Я забрал у частных полицейских все их снаряжение – пистолеты, рации, наручники, дубинки, удостоверения и прочее, вплоть до нагрудных значков. Потом я еще по разу угостил их дубинкой, при этом с трудом удержавшись от желания забить их до смерти, и ушел.

К счастью, на пути от места боя до подъезда Светланы мне больше никто не встретился. Я вполне благополучно добрался до входной двери ее дома. Набрав на электронном замке номер квартиры Светланы, я сказал ей:

– Привет. Я пришел.

– Отлично! Я так рада! – воскликнула Светлана. – Жаль, что ты так поздно. Я сейчас дам приказ замку пропустить тебя.

– Спасибо, – ответил я. Разговор о странной вечеринке, на которую не приглашен никто, кроме меня, я решил отложить.

Я дождался щелчка, с которым открылся электронный замок, преграждавший незваным гостям вход в дом, вошел внутрь, закрыл за собой дверь и направился к лифту. По дороге я выбросил в мусоросборник все отнятое у частных полицейских добро. Не оставлять же себе на память такие улики. Пусть теперь попыхтят, пытаясь объяснить начальству, куда подевалось их оружие и снаряжение. Впрочем, если их выгонят из частной полиции, я нисколько не расстроюсь.

Войдя в лифт, я нажал кнопку подъема, и все мои мысли обо всем произошедшем несколько минут назад тут же испарились. Теперь я думал только о ней, однако смутное чувство тревоги не отпускало меня, отступив на заранее подготовленные позиции где-то в глубине моего мозга, и, как я ни старался освободиться, мои тяжкие думы не отпускали меня. Даже когда я увидел ее.

Светлана, одетая в серое шелковое платье с глубоким декольте и разрезом сбоку, с замысловатой прической в виде башни, встретила меня на лестничной площадке.

– Привет, Бен! – сказала она. – Я так рада тебя видеть!

– Я тоже очень рад тебя видеть, Светлана, – холодновато ответил я ей. – Только у меня есть к тебе один маленький вопросик.

– Какой? – с беспокойством спросила она.

– Что это за вечеринка, на которую не пришел ни один гость, кроме меня?

– Я хотела сделать тебе сюрприз, – виновато потупив взгляд, сказала Светлана.

– Сюрприз? – переспросил я. – Какой еще сюрприз?

– А ты зайди внутрь и сам все поймешь, – ответила она и сделала приглашающий жест рукой.

Подобное предложение звучало, мягко говоря, подозрительно, однако я безрассудно шагнул вперед, сжимая в кармане рукоять ножа. После сегодняшнего дня мне было все нипочем. Я прошел в зал через погруженный в непроницаемую тьму холл и остановился, пораженный увиденным. Я думаю, любой бы удивился, увидев такую картину.

Комната тонула во мраке, разрываемом маленькими желтыми огоньками свечей, установленных по углам комнаты и на стоящем в ее центре столе, накрытом на двоих с поистине королевской роскошью. Но мне огоньки свечей напомнили автостоянку и неподвижные тела, пожираемые огнем.

– Это и есть мой сюрприз, – слегка охрипшим голосом сказала Светлана, словно призрак, возникшая у меня за спиной из темноты, окутывавшей холл ее квартиры. Эта тьма добавила шарма ее и без того совершенной красоте. Выглядела она фантастически. Ради счастья лицезреть ее я был готов выдержать сражение с сотней драконов и тысячей злых колдунов.

– Черт возьми! – только и смог сказать я, когда она взяла меня под руку.

Призраки, взвившиеся во тьме комнаты и затанцевавшие в огоньках свечей, спустя мгновение бесследно рассеялись, и осталась только Светлана. И я.