Что подтверждает и судьба людей, бывших прототипами Ромео и Джульетты – итальянца Луиджи да Порто (1485–1529) и его возлюбленной Лучины Саворньян (?-1541). Молодой военный встретил шестнадцатилетнюю красавицу на балу и был пленен ее пением, но опекуны и родственники девушки были против их союза. Лучина вышла замуж за своего кузена и родила двоих сыновей. Луиджи отправился на войну, однако тяжелое ранение помешало ему построить карьеру, и он стал искать утешения в литературных занятиях; так появилась новелла «Новонайденная история о двух влюбленных» (опубл. 1531), которая сочетала автобиографические детали и канву еще более ранней новеллы Мазуччо Малернитано «Марьотто и Джаноцца» (1476).

Именно так и происходит в одноименной пародийной новелле чешского писателя Карела Чапека (1890–1938), герой которой, молодой англичанин, совершающий свой гран-тур по Италии, оказывается недалеко от Вероны и начинает расспрашивать местного старожила, священника, о легендарных событиях: «Погодите, не та ли это Джульетта, что вышла замуж за графа Париса? Эту я знал. Весьма набожная и превосходная госпожа была графиня Джульетта. Урожденная Капулетти, из тех Капулетти, что вели крупную торговлю бархатом. – Это не она, – сказал сэр Оливер. – Та, настоящая Джульетта, умерла девушкой и самым прежалостным образом, какой только можно себе представить. – Ах так, – отозвался molto reverendo. – Значит, не та. Джульетта, которую я знал, вышла за графа Париса и родила ему восемь детей. Примерная и добродетельная супруга, молодой синьор, дай вам бог такую… А что сталось с Ромео? – С этим? В Мантуе он влюбился в дочь какого-то маркиза. Ах, кавальеро, вот это и было то, что вы называете великой любовью! Он даже похитил ее или что-то такое – короче, весьма романтическая история… говорят, это была этакая passione senza esempio, этакая беспримерная страсть, синьор. По крайней мере, так рассказывали». (К. Чапек. «Ромео и Джульетта», пер. Пер. Н. Аросевой.)

Его отец ходатайствовал о получении титула еще в 1570-х годах, но дело увенчалось успехом только в 1599 году. К сожалению, единственный наследник с трудом добытого титула, Хэмнет, уже скончался (остальные братья Шекспира умерли бездетными или пережили собственных детей), так что драматург вскоре охладел к этой затее.

Лизандр любит Гермию, и она отвечает ему взаимностью, но ее преследует Деметрий, по которому тоскует Елена. Получив от Оберона задание «переключить» Деметрия на Елену, чтобы составились две гармоничные пары, Пэк все усложняет (по ошибке или в силу своего озорного характера), и оба юноши остывают к Гермии и начинают преследовать Елену. Оберону приходится вмешаться, чтобы остановить этот любовный хоровод, но Шекспиру он явно нравится, поэтому подобные мотивы появляются и в других комедиях.

Предводитель секты лоллардов. Был другом юности Генриха V, что защищало его от преследований Церкви, однако выступил в итоге против самого короля и был казнен. Джону Олдкаслу была посвящена одноименная пьеса, напечатанная анонимно в 1601 году. Ее создатели не известны, хотя Шекспир числится как возможный соавтор.

Английский полководец времен Столетней войны. Шекспир изобразил его в первой части «Генриха VI» как труса и предателя, по чьей вине герой Толбот попал в плен. В сражении при Пате Фастольф действительно приказал войскам отступать, но эта мера была вызвана стратегической ошибкой самого Толбота, из-за которой англичане проиграли сражение и потеряли много людей. Сэру Джону Фастольфу потребовалось тринадцать лет – и расследование специальной комиссии, – чтобы вернуть себе доброе имя. Историки считают, что Шекспир безосновательно изобразил Фастольфа в хронике в таком недостойном виде.

Многостраничный эпический роман «Смерть Артура» (опубл. 1485), в котором Мэлори объединил ряд средневековых линий артурианского цикла. Эта книга была одним из первых произведений на английском языке, напечатанных Уильмом Кэкстоном.

У. Шекспир. Генрих IV (1). Пер. Е. Бируковой.

Шекспир строит этот каламбур на оговорке женщины – она хотела использовать библейскую фразу «в лоне Авраамовом», однако выразилась точнее, чем сама предполагала. Артурианский универсум был такой же утопией, как и старая добрая Англия, и если для литературных персонажей существует нечто вроде Элизиума, то «лоно Артурово» как нельзя лучше подходит для этой роли.

Возможно, необходимость «убрать» Фальстафа была связана с уходом из труппы ее ведущего комика, который великолепно исполнял роль старого рыцаря. Существует легенда, что «Виндзорские насмешницы» появились по заказу Елизаветы, которой так понравился Фальстаф, что она приказала Шекспиру написать еще одну пьесу с его участием и изобразить его влюбленным.

Несмотря на художественную ценность пьес о будущем Генрихе V, они не соответствуют историческим свидетельствам о молодых годах короля – он с самого раннего возраста был вовлечен в государственные дела, и никакие источники не подтверждают легенду о разгульном образе жизни наследника.

Коронованный Генрих встречает Фальстафа словами: «Старик, с тобой я незнаком. Покайся! / Седины вовсе не к лицу шутам».

Повстанцы подожгли имение Спенсера в Килкомане; не исключено, что в огне пожара погиб его малолетний ребенок. Семья поэта осталась без крыши над головой и вернулась в Англию. Спенсер умер в 1599 году в полной нищете.

У. Шекспир. Юлий Цезарь Пер. М. Зенкевича.

Епископский запрет 1599 года, под который подпадали многие произведения сатирического характера, опубликованные без разрешения Тайного совета.

В список попали произведения видных елизаветинских авторов: Джона Марстона, Томаса Миддлтона, – посмертное издание стихов Марло, тексты Габриэля Харви.

 

В Испании болел он лихорадкой.

Когда был приступ у него, я видел,

Как он дрожал. Да, этот бог дрожал.

С трусливых губ его сбежала краска,

И взор, что держит в страхе целый мир,

Утратил блеск. Я слышал, как стонал он.

Да, тот, чьи речи римляне должны

Записывать потомкам в назиданье,

Увы, кричал, как девочка больная:

«Подай мне пить, Титиний!» – Как же может,

О боги, человек настолько слабый

Величественным миром управлять

И пальму первенства нести?

 

(Пер. М. Зенкевича)

В Древнем Риме мужчины спали обычно в набедренной повязке, а в прохладные ночи еще и в тунике, которая служила нательным бельем и в течение дня была надета под тогу или плащ. Ночная рубашка (night-gown), в которой появляется Цезарь в трагедии, была частью домашнего гардероба елизаветинской эпохи.

Существовала гипотеза, что Брут приходился Цезарю внебрачным сыном, поскольку его мать, Сервилия, состояла в любовных отношениях с понтификом.

Ричард II. Пер. М. Донского.

Пер. М. Лозинского.

В этом Шекспир противостоит преобладавшей в западной культуре традиции, тяготеющей к отрицательной оценке образа и поступка Брута, ставшего символом предательства. В «Божественной комедии» Данте помещает его в самое страшное место Ада – в пасть самого Люцифера, терзающего самых больших грешников в истории человечества (по мнению самого поэта) – Иуду, Брута и Кассия: «Вот Брут, свисающий из черной пасти; / Он корчится – и губ не разомкнет!» (Пер. М. Лозинского.)

Пер. М. Донского.

Как и Тамора, Клеопатра пережила период неожиданного возвышения, когда Цезарь перевез ее в Рим и заставил знатных и влиятельных граждан выказывать ей свое уважение. На тот момент Цезарь был официально женат и не планировал менять свой статус радикально, поэтому не признал рожденного царицей ребенка. Возможно, этот эпизод, освещенный в «Антонии и Клеопатре» лишь фрагментарно, дал Шекспиру материал для сюжетной линии Сатурнина, Таморы и ее ребенка от Арона в трагедии «Тит Андроник».

Свое знакомство с Юлием Цезарем Клеопатра тоже обставила в эффектном авантюрно-приключенческом духе, если верить Плутарху: чтобы тайком от своего брата-соправителя попасть на прием к римскому понтифику и заручиться его поддержкой, она проникла в его дворец завернутой в ковер (или мешок для постельного белья). «Клеопатра, взяв с собой лишь одного из друзей, Аполлодора Сицилийского, села в маленькую лодку и при наступлении темноты пристала вблизи царского дворца. Так как иначе трудно было остаться незамеченной, то она забралась в мешок для постели и вытянулась в нем во всю длину. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю. Говорят, что уже эта хитрость Клеопатры показалась Цезарю смелой и пленила его. Окончательно покоренный обходительностью Клеопатры и ее красотой, он примирил ее с царем для того, чтобы они царствовали совместно. (Плутарх. Цезарь. / Избранные жизнеописания. Пер. К. Лампсакова и Г. Стратановского.)

Наличие материнской фигуры могло бы смягчить это напряжение и уменьшить степень одиночества юных героинь, лишив при этом пьесу необходимого уровня трагизма. Отсутствие матери даже у комических героинь («Укрощение строптивой», «Венецианский купец», «Много шума из ничего», «Как вам это понравится») позволяет предположить какой-то глубинный, внесюжетный смысл этого приема, который сложно объяснить только литературной экономией Шекспира – обычно он не скупится на второстепенных персонажей. Как правило, подобными вопросами охотно занимаются представители так называемой психоаналитической школы литературоведения, правда, результат их работы может оказаться обескураживающим. К примеру, медлительность Гамлета в осуществлении мести и его непредсказуемость в общении с матерью объясняется, естественно, проявлением Эдипова комплекса.

В поздних пьесах Шекспира, так называемых романтических комедиях, тема отношений отцов и дочерей выходит на первый план и зачастую составляет основу сюжета и проблематики произведения. Особенно это заметно в «Перикле», где нездоровая, извращенная связь царя Антиоха с дочерью противопоставляется нежной отеческой любви Перикла к дочери, с которой героя разлучает судьба. Другую (и по-своему новаторскую) модель отношений описывает Шекспир в комедии «Конец – делу венец», где дочь выступает преемницей отцовского дара врачевания.

Пер. Б. Пастернака

Пер. М. Лозинского.

Брат уезжает, король не торопится дать защиту и покровительство (а по мнению некоторых исследователей, наоборот, подталкивает к смерти) – все мужчины, навязавшие ей свою власть и требовавшие подчинения, покидают ее.

Существует также версия, что Гертруда сама была виновницей смерти Офелии – ее рассказ о последних минутах жизни девушки слишком подробен и содержит детали, которые могли быть доступны только непосредственным свидетелям или участникам этой сцены. Среди возможных мотивов преступления – ревность, стремление скрыть следы другого преступления (убийства Гамлетом Полония, о котором можно догадаться по сбивчивым речам обезумевшей Офелии), забота о сыне – состояние его бывшей возлюбленной могло негативно сказаться на его и без того неустойчивом рассудке. Виктор Гюго вообще полагал, что Офелия на момент своей гибель носила под сердцем ребенка, что делало ее очень «неудобной» для всех.

Пер. М. Донского.

Пер. Ю. Корнеева.

Изначально так называли в Древней Греции добровольцев-помощников, выполнявших мелкие поручения в храмах за право участвовать в общей трапезе; позже слово приобрело отрицательные коннотации и стало использоваться в значении «нахлебник». Типаж парасита часто встречался в античных комедиях.

Пер. П. Мелкова.

У. Шекспир. Мера за меру. Пер. М. Зенкевича.

Гомер. Илиада. Песнь XXIV, ст. 256–257. Пер. В. Вересаева.

Пер. М. Бородицкой.

Пер. Т. Гнедич.

У Гомера Пандар вообще никак не связан с историей Троила и Крессиды; это троянский принц, который нарушает договор троянцев и ахейцев и способствует возобновлению военных действий, выстрелив из лука во время перемирия.

Его роль в истории Троила и Крессиды не сразу стала такой неприглядной – у Боккаччо он предстает благородным и отважным юношей, другом Троила и кузеном Крессиды, бескорыстно помогающим влюбленным.

Шекспир мог знать этот текст по французскому переводу, выполненному в 1583 году; другая новелла Чинцио, «Венецианский мавр», послужила основой сюжета «Отелло».

Пер. Т. Щепкиной-Куперник.

«Пушкин-критик». Под ред. Н. В. Богословского.

Уилкинс был владельцем гостиницы, которая, вероятно, была прикрытием для публичного дома. Сам писатель неоднократно попадал под суд по обвинениям в воровстве, сутенерстве и насилии над женщинами.

У него в любом случае были и другие источники, например поэма «Признание влюбленного» (1393) Джона Гауэра.

Известный шекспировед Эдвард Дауден (1843–1913) именно эти две пьесы – «Тит Андроник» и «Перикл» – считал нарушающими шекспировский канон.

Аналогичным образом определяется жанр и других сочинений драматурга, написанных им на закате творческой карьеры, – «Перикла», «Зимней сказки», «Бури», созданных в соавторстве «Двух благородных родичей». «Романтическими» их предложил называть Эдвард Дауден – тот самый, который хотел «облагородить» шекспировский канон, изъяв из него «Тита Андроника». В любом случае, термин оказался удачным и прочно закрепился в шекспироведении, хотя некоторые специалисты предпочитают называть эти пьесы трагикомедиями.

Нельзя исключить и политический момент: за первые несколько лет своего правления Яков успел проявить себя как слабый, некомпетентный правитель, развенчав надежды своих подданных на продолжение Золотого века. Шекспир принадлежал к поколению англичан, которые родились и повзрослели в елизаветинскую эпоху; они стали свидетелями и участниками того культурного и экономического подъема Англии, который стал возможен только благодаря дипломатическим талантам, уму, проницательности и личному вкладу королевы. Смерть Елизаветы стала не только точкой отсчета нового периода в политике – она символизировала уход великой эпохи, равной которой не было в истории Англии до сих пор. После 1603 года у Шекспира практически не осталось ни повода, ни настроения для веселья, поэтому даже комедии в этот период у него получаются мрачными.

Как термин был впервые использован выдающимся шекспироведом викторианского периода Эндрю Брэдли, обосновавшим превосходство именно четырех зрелых трагедий над прочими сочинениями Шекспира.

Пер. М. Лозинского.

Тайное преступление, появление призрака убитого с призывом к отмщению, противостояние героя-мстителя и преступника, «театр в театре», «апокалиптичность» развязки.

Она сводится к тому, что он соблазнился, все остальное было только следствием его грехопадения. Елизаветинцы относились к нечистой силе со всей мыслимой серьезностью, да и новый король демонстрировал живейший интерес к изучению потусторонних явлений (Яков был автором трактата по демонологии). Современники Шекспира не ставили под сомнение реальность ведьм, как и призрака в «Гамлете». Однако Шекспир показывает грехопадение Макбета как постепенный, растянутый во времени процесс, сопровождающийся утратой героем нравственности, морали, совести, сострадания. Каждое его преступление – грехопадение, а ведьмы – всего лишь отражение внутренних демонов Макбета, проекция его тайных желаний и амбиций.

Пер. М. Лозинского.

«Макбет».

Шекспир пользовался Хрониками Холиншеда как источником для своей шотландской пьесы.

Мнения шекспироведов по поводу датировки и здесь расходятся – обе трагедии были написаны в один период, между 1603 и 1606 годами, однако точный порядок их появления установить все еще не удалось.

«Короля Лира» очень не любил Л.Н. Толстой, считавший эту пьесу напыщенной, неправдоподобной и противоречащей законам здравого смысла.

Исследователи видят в немногочисленных записях, сделанных рукой Шекспира после 1612 года, признаки сильного тремора и другие приметы физического упадка. Впрочем, его завещание, написанное за месяц до смерти, содержит указание на «превосходное состояние здоровья», но это могла быть лишь традиционная формула, входящая в шаблон «жанра».

Драматурги-неоклассицисты перекраивали тексты Шекспира по своему усмотрению: добавляли или убирали персонажей, меняли их местами, превращали финал пьес из трагического в счастливый и т. д.