«Подлинно философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обоих – вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным, – смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую». (Франк С. Философия и религия // На переломе. Философия и мировоззрение. Философские дискуссии 20-х годов. М., 1990. С. 332).

«Как свободные искусства ведут к их госпоже философии, – пишет христианский учитель конца II века н. э. Климент Александрийский, – так и сама философия (любовь к мудрости) в конечном итоге приводит к мудрости. Философия является средством для осуществления мудрости, сама же мудрость есть знание причин вещей божественных и человеческих. Следовательно, мудрость – госпожа философии, подобно тому как философия госпожа всех предварительных наук» (Климент Александрийский. Строматы. I. 5.30 // Климент Александрийский. Строматы. Т. I (кн. 1–3). СПб., 2003. С. 93.

Другая школа античного скептицизма – пирронизм, во главе которого стоит Пиррон из Элиды. Сохранившимся источником этого скептицизма являются труды Секста Эмпирика (2-я половина II века н. э.). См.: Секст Эмпирик. Соч. в двух томах. М., 1976.

См. предисловие Ю. А. Шичалина к переводам первых 11 трактатов Плотина в кн: Плотин. Трактаты 1–11. М., 2007: Прокл. Первоосновы теологии. М., 1993: Прокл. Платоновская теология. СПб., 2001. Доддс Э. Язычник и христианин в смутное время. СПб., 2003.

Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. X. Заключительные замечания // Бахтин М. М. Собр. соч. Т. 3. М., 2012. С. 489–503.

«Как неимоверный бродильный чан Мирового Духа, античная Александрия принимала в себя эллинское умозрение и иудейский монотеизм, науку хождения перед Богом Живым и египетскую религию мертвых, иранский митраизм и зороастризм, доживающие пережитки жестокой ассиро-вавилонской архаики… – и таинственно они перебраживали в ней в новые духовные миры: гносис – неоплатонизм – христианство, которые потом на много веков определили собою жизнь европейской культуры, сложили ее умственный стиль и облик…». (Хоружий С. С. Перепутья русской софиологии // Хоружий С. С. О старом и новом. СПб., 2000. С. 143). Здесь при дворе царей Птолемеев были учреждены Мусейон и Книгохранилище. Александрийский Мусейон был «всемирным» собранием учености, но это не «музей», а скорее что-то вроде придворной Академии наук, даже монастыря. «Мусей, – рассказывает Страбон (конец I века до н. э.), – также <как и книгохранилище> является частью помещений царских дворцов; он имеет место для прогулок, „экседру“ и большой дом, где находится общая столовая для ученых (φιλολόγων ἀνδρῶν), состоящих при Мусее. Эта коллегия ученых имеет не только общее имущество, но и жреца – правителя Мусея, который прежде назначался царями, а теперь Цезарем» (Страбон. География в 17 книгах (XVII. 8). М., 1994. С. 733).

Саврей В. Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. М., 2005.

См. подробнее в моей статье «Афины и Иерусалим» в кн.: Ахутин А. В. Поворотные времена. СПб.: Наука, 2005.

«Знать Бога, – пишет французский философ, словно продолжающий этот древний полемос в XX веке, Э. Левинас, – значит знать, как надлежит поступать. Здесь воспитание – подчинение чужой воле – оборачивается высшим научением: познанием той самой Воли, которая служит основанием любой реальности» (Левинас Э. Трудная свобода // Левинас Э. Избранное: трудная свобода. М., 2004. С. 335.

«Я полагаю, – начинает Прокл „Платоновскую теологию“, – что вся философия Платона изначально воссияла, благодаря благой воле лучших, которая делает скрытый в них ум и истину, возникшую вместе с сущим, очевидными для душ, пребывающих в становлении…» (Прокл. Платоновская теология. С. 7). Философия представляется мистагогией (введением в таинство), соответствующей божественному откровению, запечатленному в текстах Платона.

Филон Александрийский. О соитии ради обучения (79) // Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. М., 2000. С. 367.

Климент Александрийский. Строматы. Кн. I, гл. V (Философия – служанка теологии) // Климент Александрийский. Строматы. Кн. 1–3. СПб., 2003. С. 91.

Там же. С. 93.

«Ибо свои начала она [божественная мудрость] получает не от других наук, а непосредственно от Бога через откровение. Потому-то она и не зависит от прочих наук, как от высших, но использует их, как низшие, как [госпожа] прибегает к услугам служанок; так и наука архитектура использует служебные ей науки, и политика – науку войны. Да и само то, что она все-таки прибегает к ним, происходит не вследствие ее недостаточности или неполноты, но потому, что недостаточно разумение наше, каковое легче происходит от ясного естественному уму, источнику прочих наук, к возможности разума превышающему, о чем и учит эта наука». (Фома Аквинский. Сумма теологии. Вопр. 1. Разд. 5. Ответ на возр. 2 // Фома Аквинский. Ч. I. Вопр. 1–43. Киев: М., 2002. С. 10).

См. подробнее: Конт О. Дух позитивной философии. Слово о положительном мышлении. М., 2011.

Гегель Г. Наука логики. Введение // Гегель Г. Соч. Т. V. М., 1937. С. 28.

«Безмолвный разговор души с самой собой» – так, вспомните, Платон описывает мышление.

Декарт Р. Рассуждение о методе // Декарт Р. Соч. в двух томах. Т. 1. М., 1989. С. 252.

Там же. С. 254.

«Какое-то стояние в звенящей прозрачности одиночества – одиночества, оживляющего все душевные силы, всё, на что способен сам, из собственного разума и характера, без опоры на что-либо внешнее или на „чужого дядю“, в полной отдаче всего себя этому особому состоянию в момент истины (истины, конечно, о себе: смогу ли?!). Возвышающая повязанность всего себя в каком-то деле перед лицом всего мира, стояние лицом к лицу с ним, один на один, как в поединке» (Мамардашвили М. Картезианские размышления // Мамардашвили М. Философские чтения. СПб., 2002. С. 252).

Декарт Р. Метафизические размышления. I // Декарт Р. Указ. соч. Т. 2. С. 19.

Тертуллиан. О прескрипции [против] еретиков / Пер. А. Столярова // Тертуллиан К. Избр. соч. М., 1994. С. 109–110.

Ф. Шеллинг. Кистории новой философии (Мюнхенские лекции). Цит. по изд.: Шеллинг Ф. Соч. в двух томах. Т. 2. М., 1989. С. 389.

Декарт Р. Указ. соч. Т. 1. С. 300.

Декарт Р. Правила для руководства ума // Декарт Р. Цит. изд. Т. 1. С. 260.

Название раннего, незаконченного и не публиковавшегося при жизни трактата Декарта.

Декарт Р. Первоначала философии // Декарт Р. Указ. соч. Т. 1. С. 305.

Там же.

Там же. С. 316.

Творения Блаженного Августина. Ч. 4. Киев., 1905. С. 216–217. В трактате «О геометрическом уме» (1655) Б. Паскаль защищает авторскую оригинальность Декартовой формулы при внешнем сходстве. «Я отнюдь не склонен полагать, будто Декарт не был доподлинным автором этих мыслей, даже если он усвоил их, читая великого святого». Декарт построил на нем «превосходную цепь следствий, доказывая различие материальной и духовной природы и полагая надежное и возвышенное основание для всей физики. <…> Не касаясь вопроса о том, насколько он преуспел в своем притязании, я полагаю, что то был успех, и посему рассматриваемое изречение отлично от изречений, сходных с ним…» (Паскаль Б. Трактаты. Полемические сочинения. Письма. Киев: Port Royal. 1997. С. 101. В примечании (53) к этому комментарию Паскаля приведены все аналогичные места из сочинений Августина (см. с. 485)).

Декарт Р. Письмо К. Кольвию, 14 ноября 1640 г. // Декарт Р. Указ. соч. Т. 1. С. 608.

Заметим, Декартовы «идеи» по смыслу прямо противоположны платоновским: это те самые «идеи», которые знакомы и нам, они приходят в голову и уходят, не оставляя следа. Когда картезианский ум думает о платоновских идеях, он полагает, что Платон ошибочно гипостазирует эти субъективные идеи.

На этом пути Декарт доказывает существование Бога как идеи существа всесовершенного, т. е. необходимо включающего в себя существование. Это так называемое онтологическое доказательство.

Французский текст цитируется по изд.: Descartes. Œvres et Lettres. P. (Bibliothèque de la Pléiade). 1953. Р. 137–138.

Декарт Р. Правила для руководства ума // Декарт Р. Указ. соч. Т. 1. С. 83 (слово facile предпочитаю переводить не как легкое, а как простое).

Спиноза Б. Соч. в двух томах. Т. 1. М., 1957. С. 407.

И определение «картина мира» соответствует расположению только картезианского ума. Ни мир мифа, ни мир языка, ни античный космос, ни тварный мир Средневековья – никак картиною быть представлены не могут. М. Хайдеггер верно назвал эпоху, открываемую в картезианском уморасположении, эпохой «картины мира» (см.: Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С. 41–62).

Перевод мой. См.: Descartes R. Meditations touchant la premiere philosopie. Premiere meditation. – Descartes. Oeuvres et Lettres. Р. 272–273. Ср. перевод в цит. изд. Т. 2. С. 20.

Декарт собирался написать трактат «Мир, или О Свете», но после осуждения Галилея оставил.

Указ. соч. Т. 1. С. 103.

«Изложение философии природы, – пишет Т. Гоббс, – лучше всего начать… с идеи небытия, т. е. с идеи всеобщего светопреставления. Предположив таким образом, что все вещи уничтожены, можно было бы спросить, что еще останется человеку (который предполагается избежавшим светопреставления) в качестве предмета философских размышлений и научного познания…» (Гоббс T. Избр. произведения в 2 т. M., 1964. T. 1. С. 125–126).

Заметим: сомнение Декарта встраивается в саму конструкцию теоретического знания в виде принципов относительности.

Паскаль Б. Мысли / Пер. с фр. Ю. Гинзбург М., 1995. С. 132–133.

Там же. С. 131.

Там же. С. 136.

Я могу сослаться на «Трактат по номадологии» (во втором томе работы философа Жиля Делёза и психиатра Феликса Гваттари «Капитализм и шизофрения. Кн. 2. Тысяча плато». Екатеринбург, 2010), но разбирать его не буду. Нам пока этот ход важен как симптом, как знак того, что смещение философского внимания, о котором мы говорим, действительно происходит. Замечу лишь, что сколь резкий протест подобное смещение ни пробуждает в умах, воспитанных классической метафизикой, оно неизбежно происходит и уже произошло, коль скоро мы – вместе с этими умами – переместились с наших метафизически насиженных мест в глобальный – многоместный, интерсофийный – мир.

«История философии – это не просто одна из философских дисциплин, это – философия по преимуществу, в чистом виде без ее (философии) превращений, а точнее вырождений в метафизическую систему или в онтологически закругленную картину мира <…>

Если отсеять, отсечь от философии те нефилософские (религиозные, научные, нравственные, мистические, метафизические, социологические) идеи, которые философская мысль якобы призвана лишь логически грамотно доносить и предельно обобщать, то в осадке останется собственно философская проблематика, философский спектр идей, философские формы мышления» (Библер В. История философии как философия // Библер В. На гранях логики культуры. С. 81).

Гегель Г. Соч. Т. IX. Лекции по истории философии. С. 11.

Там же. С. 12.

Там же. С. 25.

Там же. С. 35.

«Общее мнение не столько понимает различие философских систем как прогрессирующее развитие истины (fortschreitende Entwicklung der Wahrheit), сколько усматривает в различии только противоречие» (Гегель Г. Феноменология духа // Гегель. Соч. Т. IV. М. 1959. С. 2).

Там же. С. 3.

Очень советую прочитать книгу А. Эйнштейна и Л. Инфельда «Эволюция физики. Развитие идей от первоначальных понятий до теории относительности и квантов» (изданий много, есть в Интернете). Хорошо иллюстрирует ход науки как «развитие понятия» книга М. Джеммера «Понятие массы в классической и современной физике» (М., 1967; Переизд.: М., 2005).

Чтобы верно понять смысл гегелевской «конкретности», стоит иметь в виду значение и внутреннюю форму латинского слова concretio – срастание, сплочение от глагола con-cresco – срастаться, сгущаться, слагаться.

Немецкое слово die Aufhebung означает одновременно – упразднение и поднятие. «Снятая» форма понятия, отрицается, упраздняется в качестве понятия, но сохраняется и даже возводится в свою истину в качестве абстрактного момента (тоже своеобразное гегелевское слово) сложной – более конкретной – формы этого понятия.

См. подробнее в моей книге «Античные начала философии» // Ахутин А. В. Античные начала философии. СПб.: Наука, 2007.

Лекции по истории философии. Т. I // Гегель Г. Соч. Т. IX. М.:-Л. 1932. С. 138.

Красочная картина этого уморасположения дана в многотомной «Истории античной эстетики» А. Ф. Лосева.

«Греческий дух является пластическим художником, создающим из камня художественное произведение». См.: Философия истории // Гегель Г. Соч. Т. VIII. М.-Л. 1935. С. 226.

В «Малой логике», в первом томе «Энциклопедии философских наук», этому соответствует «Второе отношение мысли к действительности». Замечу, однако, я тут не иду за Гегелем след в след. Так, «первому отношению мысли к действительности» соответствует не эллинская наивность, а догматизм рациональной метафизики Хр. Вольфа, А. Баумгартена.

Кассирер Э. Опыт о человеке. Символ – ключ к природе человека // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С. 472.

Поскольку понятие это – дух времени (die Zeitgeist) – очень важно для понимания философского смысла эпохальных переворотов, происходящих вовсе не в войнах и революциях, а в уме как средоточии этого «духа времени», приведу обширную цитату из «Истории философии»: «Не только наступает время, когда вообще начинают философствовать, но у данного народа появляется определенная философия, и эта определенность, эта точка зрения мысли, есть та же самая определенность, которая проникает все другие исторические стороны народного духа; она находится с ними в теснейшей связи и составляет их основу. Определенный образ философии одновремен, следовательно, с определенным образом народов, среди которых она выступает, с их государственным устройством и формой правления, с их нравственностью, с их общественной жизнью, с их сноровками, привычками и удобствами жизни, с их попытками и работами в области искусства и науки, с их религиями, с их военными судьбами и внешними отношениями, с гибелью государств, в которых проявил свою силу этот определенный принцип, и с возникновением и выступлением новых государств, в которых высший принцип находит свое рождение и развитие. Дух каждый раз разрабатывал и распространял достигнутый им принцип определенной ступени своего самосознания во всем его многогранном богатстве. Этот богатый дух народа есть организация, собор, в котором имеются своды, залы, ряды колонн, разнообразные части, и всё это произошло, как целое, по одному плану. Философия есть одна из форм этих многообразных сторон. Какова же эта форма? Она есть высший цвет, она есть понятие всего образа духа, сознание и духовная сущность всего состояния народа, дух времени как мыслящий себя дух. Многообразное целое отражается в ней, как в простом фокусе, как в своем знающем себя понятии» (Соч. Т. IX. С. 54).

Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. I. Логика // Гегель Г. Соч. С. 88.

Гегель Г. Феноменология духа // Гегель Г. Соч. Т. IV. С. 6.

Там же. С. 15.