Мана-личность

Индивидуация предполагает раскрытие содержаний Персоны, Тени, Анимы (Анимуса), их проработку и выход на уровень осознания человеком самого себя как погруженного в бессознательное. В результате этого перечисленные фигуры начинают утрачивать свою власть над человеком, а его сознательное Я извлекается из погруженности в коллективное бессознательное.

Казалось бы, индивидуация достигла своего завершения, поскольку теперь открыт путь к Самости. Однако, как замечал Юнг, на этой ступени завершения индивидуации появляется новое препятствие, связанное с тем, что преодолевшее силу Персоны, Тени и Анимы (Анимуса) сознательное Я само восходит на вершину власти и наделяет себя всесильными полномочиями. Полагая, что ему удалось окончательно преодолеть бессознательное, Я начинает возвышаться над ним, что ведет к порождению заблуждения относительно своего реального всесилия, богоподобия. В действительности же имеет место идентификация Я с тем, что Юнг назвал архетипом мана-личности, олицетворяющим собой сверхъестественную энергию и колдовскую силу.

Понятие мана-личности восходит к меланезийскому слову «мана», обозначающему колдовские качества, таинственные и магические силы природы.

«Она [мана-личность – В. Л.] соответствует доминанте коллективного бессознательного, архетипу, который посредством соответствующего опыта сложился в человеческой психике за немыслимо долгое время».

На, казалось бы, завершающем процессе индивидуации сознательное Я становится мана-личностью, не понимая того, что оно опять попадает под власть коллективного бессознательного с его архетипическими образами победившего героя, колдуна, мага, властелина, совершенного мудреца, сверхчеловека, посланника Бога.

Такое становление Я мана-личностью опасно, поскольку человек может следовать двум тенденциям, одинаково угрожающим его самостановлению как целостного существа: он или надевает на себя новую маску и начинает упиваться своей мнимой властью над бессознательным, что в конечном счете приводит к инфляции духа; или конкретизирует ману-личность в качестве внечеловеческого божества, абсолютного Бога, тем самым превращая себя в игрушку каких-то высших сил.

Опираясь на клинический опыт, Юнг констатирует следующее:

«Я не наблюдал еще ни одного более или менее далеко зашедшего в своем развитии случая этого рода, где не имела бы место по крайней мере мимолетная идентификация с архетипом мана-личности».

Поэтому необходимо сделать следующий шаг на пути индивидуации, связанный с растворением мана-личности через осознание ее содержаний. Для мужчины осознание содержаний мана-личности означает окончательное освобождение от отца, для женщины – от матери. Тем самым открывается путь к ощущению собственной индивидуальности.

Человеку необходимо вернуться к самому себе, к тому сосредоточению, которое воплощает в себе родство с животным и богами.

«Так растворение мана-личности через осознание ее содержаний естественным образом ведет нас назад, к нам самим как сущему и живому Нечто, что зажато меж двух систем мира и их смутно угадываемых, но тем более живо ощущаемых сил».

Это Нечто, сосредоточение Юнг называет Самостью.

В его представлении результатом процесса индивидуации становится образование нового центра сосредоточения личности. Центром целостной личности оказывается уже не сознательное Я, а точка нового равновесия между сознанием и бессознательностью. Новая «центровка целокупной личности» имеет теперь более прочную опору, чем раньше, когда в центре личности стояло Я.

Речь идет не о смене Я Самостью, а о возникновении нового центра личности, в котором сознательное Я и бессознательность взаимно дополняют друг друга, образуя своеобразную целостность и тотальность, олицетворением чего как раз и является Самость. Цель индивидуации состоит в том, чтобы достигнуть такого положения, при котором Я не противостоит и не подчиняется Самости, а становится приверженным ему.

Переживание и реализация Самости – это жизненное событие, вызывающее фундаментальное переустройство личности. Процесс, ведущий к такому переживанию, является индивидуацией и в этом смысле он совпадает с конечной целью индийской йоги. Поэтому, как полагал Юнг, для понимания Самости и индивидуации неплохо было бы иметь представления об индийской мудрости. Изучение классической йоги способствует психологическому освоению внутреннего мира человека.

Но имеется и аналогичная йоге западная мудрость, которая, к сожалению, менее доступна для непосвященных в ее тайны. Речь идет об алхимии, в которой, по выражению Юнга, покоится спрятанная западная созерцающая йога.

Для практикующего аналитика она имеет преимущество перед индийской йогой в том, что идеи алхимии выражены в богатой символике, являющейся однотипной с символикой, обнаруживаемой при работе с пациентами. Поэтому знание алхимии оказывается весьма полезным для понимания символики процесса индивидуации. Ведь то, что в аналитической психологии обозначается в качестве Самости, в алхимии описывается с точки зрения единого, неделимого, но в то же время всеобщего.

Активное воображение

Активное воображение – один из способов выявления бессознательного, используемая при аналитической терапии техника работы с ним, представляющие собой метод интроспекции, наблюдение над развертыванием внутренних образов.

В явном виде данный метод и данная техника были предложены Юнгом в 1916 году, хотя первоначальные представления об активном воображении содержались в его ранних работах, относящихся к тому периоду времени, когда он впервые соприкоснулся с психоаналитическими идеями, но еще не был лично знаком с основателем психоанализа. Однако в качестве соответствующего метода и техники работы с бессознательным выдвижение активного воображения на передний план было связано с последующим переосмыслением некоторых идей и методов, предложенных Фрейдом и составлявших основу классического психоанализа.

В этом отношении метод активного воображения являлся своеобразной корректировкой фрейдовского метода свободных ассоциаций. Не случайно, говоря о технике использования активного воображения в аналитическом процессе, Юнг замечал, что «она многим обязана фрейдовскому методу свободных ассоциаций» и что он рассматривает ее «как прямое продолжение этого метода».

Активное воображение напоминает собой фантазирование. Однако Юнг использовал термин «воображение», а не «фантазия», тем самым подчеркивая значение не мимолетнего впечатления, а целенаправленного творчества. Если фантазия является собственной выдумкой, то активное воображение вызывает к жизни типичные образы и символические события, функционирующие и развертывающиеся в соответствии с собственной логикой.

Это не означает, что Юнг недооценивал роль фантазирования вообще. Напротив, он неоднократно подчеркивал, что, с одной стороны, у человека могут существовать разнообразные неудовлетворительные фантазии, бесплодная природа которых обнаруживается при работе с пациентами, с другой стороны, фантазия может быть рассмотрена как материнская творческая сила человеческого духа. Вместе с тем в терапевтическом плане ставка делалась на творческую деятельность силы воображения, способной вырвать человека из оков обыденных представлений.

Согласно Юнгу, метод активного воображения сводится к необходимости концентрации на каком-то начальном пункте, будь то спонтанное визуальное наблюдение, фрагмент сновидения, сюжет художественного произведения или какое-либо впечатление.

Сосредоточение на чем-то способствует порождению различных образов. Внутренняя работа бессознательного приводит к тому, что эти образы оформляются в связанные между собой события и сюжеты. Вызванный к жизни материал продуцируется в сознательные формы и вызывает потребность в чувственном или зрительном воплощении.

Потребность воплощения вызванного активным воображением материала в понятную для человека форму может быть реализована посредством рисунка, чертежа, пластического выражения, лепки, танца, игры. Благодаря объективированию надиндивидуальных образов человек лучше понимает их смысл и ему становятся доступными ценности, которыми богат его архетипический материал. Проделанная человеком работа оказывает на него такое воздействие, благодаря которому вызываются изменения его позиции по отношению к себе, другим людям и миру в целом.

Представления о специфике и технике активного воображения были почерпнуты Юнгом из раннего детства, хотя в то время он не мог, разумеется, предположить, что его личный опыт станет основой нового метода.

Так, в детстве по выходным дням Юнг посещал тетушку, жившую в доме, в котором было много цветных гравюр. На одной из них был изображен портрет деда Юнга по материнской линии. На картине дед был вроде бы епископом и при всех своих регалиях находился на террасе своего дома.

Маленький мальчик усаживался на стул и смотрел на эту картину. Он видел перила, спускающиеся с террасы ступеньки и тропинку, ведущую к собору. Юнг всматривался в картину до тех пор, пока дед не начинал спускаться с террасы. Хотя тетушка говорила ему, что дедушка никуда не идет, он по-прежнему стоит на своем месте, тем не менее маленький Юнг был убежден, что видел, как его дед спускался вниз.

Позднее, когда Юнг стал использовать в своей практике метод активного воображения, он сослался на данный эпизод детства:

«Точно так же, если вы концентрируетесь на мысленной картине, то она начинает двигаться: образ обогащается деталями, т. е. картина движется и развивается. Естественно, всякий раз вы не верите в это, вам приходит в голову, что это лишь ваша собственная выдумка. Но вы должны преодолеть это сомнение, ибо оно ошибочно. Нашим сознательным разумом мы можем достичь действительно совсем немного… Мы полностью зависим от великодушного содействия со стороны нашего бессознательного… И вот когда мы сосредоточиваемся на внутренней картине и не мешаем событиям идти своим чередом, наше бессознательное оказывается в состоянии породить серию образов, складывающихся в целую историю».

Идея активного воображения не в последнюю очередь была обусловлена и знакомством Юнга с художественной литературой. В этом отношении обращает на себя внимание его апелляция к немецкому поэту Гёте, который сообщал о себе, что когда он однажды сидел и воображал себе живой цветок, то видел, как тот самостоятельно изменяется и как возникают все новые комбинации зрительного образа. В работе «К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов»(1902) Юнг не только сослался на этот пример, но и привел высказывание Гёте, иллюстрирующее, по сути дела, суть активного воображения. В своем высказывании немецкий поэт говорил буквально следующее:

«У меня был дар: когда я закрывал глаза и, поникнув головой, мысленно вызывал в органах зрения образ цветка, то он ни на одно мгновение не застывал в своем первоначальном облике, но раскрывался, и из глубины его распускались новые и новые цветы, сложенные из цветных и из зеленых лепестков: эти цветы никогда не были природными, но всегда фантастическими; правильностью они напоминали розетки скульптуры».

Так детская игра мальчика в оживление дедушки и сообщение Гёте о своем фантастическом даре способствовали тому, что Юнг пришел к методу активного воображения, который использовался им в своей терапевтической деятельности.

Суть этого метода сводится к тому, что при работе с пациентом аналитик побуждает его к проявлению творческого воображения. При этом достигается определенный эффект, состоящий в возникновении такого душевного состояния, при котором пациент начинает экспериментировать со своей сущностью.

Это душевное состояние характеризуется текучестью, изменением и новым становлением, не предполагающим наличие чего-то заданного, раз и навсегда фиксированного, окаменевшего. Происходит своеобразное погружение в глубины бессознательного, когда за его личными содержаниями начинают просматриваться ранее неизвестные пациенту надиндивидуальные содержания.