Брат-близнец и обоюдный психоанализ

В начале лечения Гросс вызывал у Юнга явную антипатию. И в этом нет ничего удивительного, если учесть то обстоятельство, что пациент злоупотреблял наркотиками, в то время как врачу были не свойственны подобные «дурные привычки».

Однако по мере осуществления курса лечения Юнг стал открывать в Гроссе ранее неизвестные ему качества. И дело не только в том, что Гросс нравился Фрейду, который говорил о нем, как о талантливом и умном человеке. Этот неряшливый и не сдерживающийся в выражении своих эмоций пациент стал все больше привлекать Юнга своими экстравагантными идеями и своей неординарной жизнью.

Гросс ввел Юнга в тот мир необузданных страстей и жизнеутверждающих деяний, который был закрыт для швейцарского врача толстым покрывалом религиозных и светских предписаний, способствующих правильному обустройству жизни.

Этот мир всегда прельщал Юнга. Он манил его к себе и в то же время вызывал в нем опасения. Поэтому Юнг с восхищением взирал на пучину страстей, затянувшую на дно Гросса, не побоявшегося с головой уйти в ту непонятную для швейцарского врача реальность. Ту реальность, которая представлялась ему самому странной, вызывающей одновременно и удивление, и ужас.

Дело дошло до того, что не только Юнг анализировал Гросса, но и последний стал анализировать первого. Причем пациент оказался в большей степени психоаналитиком, чем лечащий врач.

Юнг и Гросс на протяжении нескольких дней и ночей столь интенсивно анализировали друг друга, что подчас лишались последних сил и одновременно погружались в объятия Морфея.

В конце мая 1908 года Юнг признавался Фрейду в том, что когда во время анализа Гросса он начинал вязнуть в своих концептуальных построениях, то пациент, этот «славный парень», приступал к анализу его самого. В этих случаях, как заявлял Юнг, улучшалось не только психическое состояние Гросса, но и его собственное здоровье.

В середине июня того же года Юнг сообщает Фрейду, что проводит с Гроссом все дни и ночи. Обоюдный анализ привел к тому, что он выявил у себя те потаенные наклонности, которые были свойственны Гроссу и которые, в отличие от него, тот открыто проявлял.

«В Гроссе я обнаружил многие аспекты моей подлинной природы, так что он часто кажется мне моим братом-близнецом».

Именно об этом открытии Юнг и написал Фрейду, подчеркнув тем самым новый поворот в восприятии им самого себя. Этот новый поворот был связан с тем, что в процессе лечения Гросса, сопровождавшегося анализом пациентом своего врача, пробудились ранее подавляемые влечения Юнга. Таящиеся в его бессознательном полигамные наклонности всплыли на поверхность сознания Юнга. Они заявили о себе во весь голос, напоминая ему о том, что природу молодого мужчины, наделенного недюжинной физической силой и повышенными сексуальными желаниями, трудно обмануть.

Гросс убеждал Юнга в том, что не следует страшиться новых опытов, способных вызвать у человека новые ощущения и доставить ему полное сексуальное удовлетворение. Нужно решительно отбросить все оковы, мешающие свободному проявлению любви. Только свободная любовь спасет наш мир.

Юнг с двойственным чувством слушал экзальтированные призывы Гросса к необходимости полигамии. С одной стороны, они вызывали у него привычный протест, поскольку он не только не имел подобного опыта, но и осуждал тех, кто придерживался полигамных отношений.

«Я думаю, Гросс заходит слишком далеко в своем уповании на кратковременную сексуальную связь, которая не требует ни особого ума, ни хорошего вкуса и, отличаясь удобством осуществления, может быть чем угодно, но только не цивилизационным фактором».

С другой стороны, в глубине его души разгорался такой пожар подавленных желаний, от которого он мог спастись, только сбросив сдерживавшие его оковы.

Семейный багаж и сексуальное воздержание

В феврале 1903 года, после возвращения в Цюрих из Парижа, где в период зимнего семестра в Салпетриере Юнг прослушал курс лекций Пьера Жане по теории психопатологии, он женился на Эмме Раушенбах. В глазах окружающих его брак с дочерью богатого промышленника казался крепким и счастливым.

Однако в период лечения Сабины Шпильрейн Юнг настолько увлекся молодой девушкой из Ростова-на Дону, что ему с трудом приходилось подавлять свои сексуальные желания. Он не мог себе позволить воспользоваться моралью, частично допускающей сексуальную свободу для мужчин, поскольку боялся потерять репутацию порядочного врача, занятого исследованиями ученого и верного супруга.

Вместе с тем, воспылав страстью к своей русской пациентке, которая была на три года моложе его жены, Юнгу приходилось бороться со своими сексуальными желаниями. Сознательно он запрещал себе даже думать о возможной интимной близости с Сабиной, что ему хотя и с трудом, но все же удавалось осуществлять на начальном этапе развития сперва терапевтических, а позднее и дружеских отношений между ними. Однако его бессознательное давало знать о себе в сновидениях, в чем Юнг не решался признаться даже самому себе.

Впрочем, и до знакомства с Гроссом у Юнга имелись подчас такие сновидения, которые отражали его скрытые полигамные желания. В этом отношении показательно одно из сновидений, приведенное им в его книге «Психология Dementia praecox», вышедшей в свет в 1906 году.

Юнгу приснился следующий сон.

Он видит лошадей, привязанных тонкими канатами на большой высоте. Одна из них, сильная лошадь коричневой окраски, была привязана словно тюк. Она произвела на него особое впечатление. Внезапно трос лопнул, и лошадь с треском упала на землю. Он подумал, что она, должно быть, скончалась. Но неожиданно лошадь вскочила и поскакала прочь. Он заметил, что лошадь волочила тяжелое бревно, и удивился, как она могла так быстро двигаться. Очевидно, лошадь была напугана и могла легко нанести себе повреждение. Затем какой-то наездник запрыгнул на маленькую лошадь, поскакал и оказался впереди испуганной лошади, которая замедлила свой шаг. Юнг все еще опасался, что лошадь может поскакать за наездником, когда кэб проехал рядом и оказался впереди, тем самым способствовав переходу испуганной лошади на медленный аллюр. Юнг подумал, что теперь все в порядке и опасность миновала.

В одном из писем Юнгу Фрейд предложил психоаналитическую интерпретацию данного сновидения. Он обратился к рассмотрению символики: соотнес восприятие привязанной лошади с тюком в качестве обременительного «багажа», бревно, которое волочила лошадь, с пенисом, а альтернативный галоп лошади с карьерой. В сновидении Юнга, как пояснил Фрейд, на бессознательном уровне нашли отражение мотивы, навеянные «неудачей от женитьбы на богатой» и «сексуальным воздержанием», проявляющимся у его молодого коллеги.

В ответном письме, написанном в конце декабря 1906 года, Юнг согласился с тем, что в его сновидении, несомненно, содержатся некоторые элементы, на которые Фрейд обратил внимание. Однако он возразил против той сексуальной интерпретации, которую сделал мэтр психоанализа.

Юнг подчеркнул, что его жена богата и он счастлив с ней во всех отношениях, хотя это и не застраховывает от появления у него подобных снов. По его мнению, в данном сновидении речь идет скорее не о сексуальном неудовлетворении, «неудаче от женитьбы на богатой», а о социальной неудаче. Объяснение по поводу «сексуального воздержания» является отражением сексуального желания, которое лучше не выпускать на свет Божий. Это желание связано с его желанием иметь сына. Оно обусловлено в сновидении маленьким наездником, олицетворяющим собой его шефа, то есть Блейлера, у которого имеется двое сыновей, в то время как у него самого две дочери. Другое дело, признался Юнг, что он не был способен обнаружить инфантильные корни во всем этом и не смог понять достаточно четко, что означает в сновидении «тюк».

В начале января 1907 года Юнг еще раз вернулся к своему сновидению. В письме Фрейду он заявил, что Блейлер согласился с его интерпретацией сновидения и что он не принимает толкование Фрейда, согласно которому бревно означает пенис. При этом Юнг заметил, что на то есть особые причины, связанные с его женой.

Как бы там ни было, но Фрейд, не зная действительных отношений Юнга с его молодой пациенткой и никак не соотнося воспроизведенное в его работе сновидение именно с Сабиной Шпильрейн, о которой он узнал значительно позже, усмотрел в этом сновидении подавляемые швейцарским психиатром сексуальные желания. У Юнга же, не способного в то время признаться в своих скрытых полигамных желаниях, сработали такие защитные механизмы рационализации, в результате которых возникла вполне разумная интерпретация, всецело связанная с желанием иметь сына.