Моисей

Фрейд был страстным коллекционером. В его рабочем кабинете было собрано значительное число статуэток, олицетворяющих собой произведения древнегреческого, древнеримского и древнеегипетского искусства.

Он любил проводить свой отпуск, путешествуя по Европе и непременно посещая всемирно известные музеи изобразительного искусства в таких городах, как Дрезден, Венеция, Болонья, Флоренция, Рим, Неаполь, и других, где особое внимание им уделялось скульптурам.

Фрейду доставляло большое удовольствие созерцание древних памятников искусства. Так, в начале сентября 1901 года он приехал в Рим и уже на второй день своего пребывания в этом городе посетил собор Св. Павла и Ватиканский музей, где испытал подлинное наслаждение при виде работ Рафаэля.

В последующие дни он провел несколько часов в Национальном музее, осмотрел Пантеон, снова побывал в Ватиканском музее, где наслаждался созерцанием прекрасных статуй Лаокоона и Аполлона Бельведерского. Тогда же Фрейд впервые увидел статую Микеланджело «Моисей», которая вызвала у него такой повышенный интерес, что впоследствии он вновь и вновь обращался к ее созерцанию.

В сентябре 1913 года он на протяжении трех недель ежедневно стоял в церкви Св. Петра перед мраморной статуей Моисея, делал различные зарисовки, предавался глубоким размышлениям. Эти размышления нашли свое отражение в анонимно опубликованной им работе «“Моисей” Микеланджело»(1914).

По этому поводу он писал:

«Всякий раз, читая о статуе Моисея такие слова, как: “Это вершина современной скульптуры” (Герман Гримм), я испытываю радость. Ведь более сильного впечатления я не испытывал ни от одного другого произведения зодчества. Как часто поднимался я по крутой лестнице с неброской Корсо-Кавоур к безлюдной площади, на которой затерялась заброшенная церковь, сколько раз пытался выдержать презрительно-гневный взгляд героя! Украдкой выскальзывал я иногда из полутьмы внутреннего помещения, чувствуя себя частью того сброда, на который устремлен его взгляд, сброда, который не может отстоять свои убеждения, не желая ждать и доверять, и который возликовал, лишь вновь обретя иллюзию золотого тельца».

Фрейд пытался подметить мельчайшие детали в статуе Моисея: положение его правой и левой руки, наклон головы, волнообразно спадающую бороду, расположение скрижалей. Рассмотрение этих деталей в сочетании с собственными зарисовками и выполненными художником тремя рисунками, которые были сделаны по поручению Фрейда, позволили основателю психоанализа придти к выводу, в соответствии с которым в трактовке Микеланджело характер Моисея претерпел изменения.

Библейский Моисей сходит с Синая, где принял от Бога скрижали с заповедями, и в приступе гнева по поводу поклонения народа золотому тельцу разбивает скрижали у подножия горы. В библейской традиции Моисей вообще изображен вспыльчивым человеком, который склонен к бурному проявлению страстей. В приступе праведного гнева он заколол мечом одного египтянина и поэтому был вынужден бежать в пустыню.

В статуе, изображающей Моисея сидящим, Микеланджело не стремился запечатлеть идентичный момент жизни героя. Он переработал мотив разбитых скрижалей и вместо вспыльчивого человека, каким изображен Моисей в библейской традиции, перед нами предстает великий Моисей, который, будучи разгневанным, не только не разбивает скрижали, но, напротив, видя, что они могут разбиться, обуздывает свой гнев.

«Этим Микеланджело вложил в фигуру Моисея нечто новое, возвышающее его над людьми: мощное тело, наделенная исполинской силой фигура становятся воплощением высокого духовного подвига, на который способен человек, – подвига подавления своих страстей, повинуясь голосу высокого предназначения».

Улитка

В работе «“Моисей” Микеланджело»(1914) Фрейд заметил, что, хотя он не являлся большим знатоком искусства, тем не менее художественные произведения оказывали на него сильное воздействие. Особенно сильное воздействие на него оказывали литература и скульптура и в меньшей степени, как он сам отмечал, живопись.

И действительно, он мог долгое время любоваться какой-либо скульптурой или произведением древнего зодчества, но не испытывал особого удовольствия при виде полотен современных художников. Напротив, он весьма критически относился к модернистской живописи.

Так, в одном из писем Карлу Абрахаму, написанном в 1923 году, Фрейд со всей резкостью и прямотой высказал нелестное суждение по поводу присланного ему рисунка, на котором его берлинский коллега был изображен художником-экспрессионистом. Данный рисунок был воспринят им как «ужасный», и он с осуждением отнесся к «слабости» Абрахама, проявившего терпимость и симпатию к подобному искусству.

Не проявляя интереса к модернистской живописи и отмечая то обстоятельство, что, в отличие от художественной литературы и скульптуры, живопись как таковая не оказывает на него столь сильное воздействие, Фрейд тем не менее был любителем классики.

Известно, например, что в 1908 году, когда он совершил поездку в Манчестер к своему сводному брату Эммануилу, основатель психоанализа ненадолго останавливался в Гааге для того, чтобы посмотреть картины Рембрандта. Во время этого путешествия он также побывал в Лондоне, где посетил Британский музей и Национальную галерею.

В Британском музее он любовался коллекцией древних ценностей, особенно египетских. В Национальной галерее – познакомился с английской живописью, представленной картинами Рейнолдса и Гейнсборо.

Из работы о Леонардо да Винчи, опубликованной им в 1910 году, можно судить о том, какое впечатление оказали на него полотна итальянского художника, особенно портрет Моны Лизы. Картина, на которой изображена загадочная улыбка Моны Лизы, до сих пор составляет, по его собственному выражению, «одно из величайших сокровищ Лувра».

В июле 1938 года Стефан Цвейг просил Фрейда дать согласие на то, чтобы его посетил Сальвадор Дали. Цвейг считал Дали «единственным современным гением живописи» и писал основателю психоанализа о том, что испанский художник является его благодарнейшим учеником.

Фрейд согласился принять у себя «истинного гения», как назвал его Цвейг. Встреча произошла 19 июля того же года в Лондоне, куда основателю психоанализа пришлось эмигрировать после захвата Вены нацистами. До этого Дали предпринял несколько безуспешных попыток встретиться с Фрейдом в Вене.

Во время этой встречи Дали показал основателю психоанализа свою картину «Метаморфозы Нарцисса», написанную им между 1936 и 1937 годами. Картина, по словам Цвейга, возможно, была создана под влиянием Фрейда, и перед ее совершенством меркнут все современные полотна. Во время беседы художник сделал эскиз портрета Фрейда и произвел на него такое впечатление, что он даже изменил свое мнение о сюрреализме.

До встречи с Дали основатель психоанализа был склонен считать сюрреалистов, избравших его «ангелом-хранителем», на 95 процентов дураками, как это бывает с алкоголиками. После встречи с Дали в письме к Цвейгу от 20 июля 1938 года он писал:

«Молодой испанец с доверчивыми глазами фанатика и безупречным техническим мастерством заслуживает другой оценки. Было бы и в самом деле интересно аналитически исследовать процесс создания такого рода картины. Ведь критически всегда можно было бы сказать, что понятие искусства не поддается расширению, если количественное отношение неоцененного материала и предварительной обработки преступает известную границу. Но в любом случае это серьезная психологическая проблема».

В письме к Цвейгу Фрейд имел в виду картину Дали «Метаморфозы Нарцисса». И хотя впоследствии испанский художник утверждал, что еще до их встречи основатель психоанализа восхищался его живописью, тем не менее, судя по всему, только во время личного знакомства Фрейд впервые имел возможность взглянуть на творения Дали.

Что касается интереса Дали к идеям основателя психоанализа, то он со всей очевидностью проявился как в личной жизни, так и в творчестве художника. Дали восхищался Фрейдом, чьи работы способствовали, по его собственному признанию, разрешению некоторых внутренних проблем. Идеи основателя психоанализа нашли свое отражение и в ряде произведений художника.

Так, в 1939 году Дали попалась на глаза фотография с изображением ангелоподобного ребенка. Он тушью подрисовал на фотографии дохлую крысу с длинным хвостом так, что она оказалась в зубах ребенка, и акварелью изобразил сочащуюся из крысы кровь.

Позднее данная работа была представлена под названием «Болгарский ребенок, пожирающий крысу». Сделанная Дали надпись на ней «Полиморфный извращенец Фрейда» свидетельствовала о знакомстве его с психоаналитической идеей, согласно которой ребенок, по выражению основателя психоанализа, является «полиморфно-извращенным существом».

Делая карандашный набросок портрета Фрейда во время визита к нему Дали заметил, что с точки зрения сюрреализма череп основателя психоанализа напоминает собой улитку. Интересно отметить, что около двери хозяина дома художник увидел улитку, которая находилась на сиденье прислоненного к стене велосипеда.

После встречи с Фрейдом Дали сделал несколько карандашных рисунков, изображающих основателя психоанализа. На них просматривались по-разному прочерченные, но похожие на улитку контуры черепа Фрейда.

Один из таких рисунков Дали решил подарить основателю психоанализа. Он вручил его Цвейгу с просьбой передать Фрейду. Рисунок сопровождался надписью: «От Вашего восхищенного друга Сальвадора Дали».

Цвейг не решился передать данный рисунок Фрейду. Видимо, он не был уверен, что изображение просвечивающегося сквозь кожу улиткообразного черепа вызовет чувство одобрения у основателя психоанализа. Скорее всего, зная отношение Фрейда к сюрреалистам, он не хотел, чтобы подобного рода изображение испортило впечатление основателя психоанализа от молодого художника. Тем более что во время встречи в Лондоне Дали обратился с просьбой к Фрейду прочитать его статью «Новые соображения общего характера о механизме феномена паранойи с точки зрения сюрреализма», но тот не выразил какого-либо желания ознакомиться с данной статьей.

Фрейд, после шестнадцатилетних мучений от заболевания раком, умер в 1939 году. Цвейг вместе со своей женой покончил с собой вскоре после начала Второй мировой войны. Сорок лет спустя, за девять лет до своей кончины, во время периода тяжелой депрессии Дали кричал: «Я – улитка!»