Ложная беременность, или Открытие переноса

При лечении Анны О. Брейер столкнулся с непонятным и испугавшим его явлением, когда асексуальная, как ему казалось, пациентка в состоянии невменяемости стала проявлять признаки ложной беременности, изображала роды и во всеуслышание заявила, что ждет ребенка от своего лечащего врача.

Можно представить себе переживания Брейера по этому поводу, тем более что его жена давно ревновала его к молодой пациентке, которой он уделял все свое свободное время.

Шокированный подобным поведением девушки, Брейер сделал все для того, чтобы успокоить пациентку, с которой он общался на протяжении двух лет. Но с этого момента он перестал быть ее лечащим врачом и постарался забыть о неприятном для него инциденте.

Брейер уехал с женой в Венецию в повторное свадебное путешествие, после которого появилась на свет их дочь Дора.

Правда, подобная версия дошла до нас в том виде, как она была изложена Фрейдом и неоднократно воспроизведена его последователями, включая официального биографа Э. Джонса. Однако эта версия вызывает сомнения и по поводу реальности некогда происходящего (Дора родилась до завершения лечения Брейером Берты Паппенхейм), и в отношении успехов в излечении пациентки.

Стоит отметить, что несколько лет спустя, описывая клинический случай работы с молодой девушкой Идой Бауэр, по возрасту схожей с Анной О., Фрейд ввел в историю психоанализа данную пациентку под именем Дора.

Что касается пикантных обстоятельств, с которыми пришлось столкнуться Брейеру, то в более простой, но не менее щепетильной ситуации оказался и Фрейд. В своей частной практике он столкнулся с такой неприятной для него и этически сложной терапевтической ситуацией, которая с необходимостью подвела его к переосмыслению необходимости использования гипноза в качестве терапевтического средства.

Так, однажды он работал с пациенткой, которая легко поддавалась гипнозу и с которой Фрейд фактически мог проделывать различные эксперименты. Ему удалось подвести находящуюся в гипнотическом состоянии пациентку к истокам ее заболевания. Благодаря катартическому методу он освободил ее от тех невротических симптомов, которые приносили ей страдания.

Однако каковы были его удивление и растерянность, когда однажды, пробудившись от гипноза, пациентка бросилась на Фрейда, обвив своими руками его шею. Только благодаря внезапному появлению служанки ему удалось оправиться от вполне понятного замешательства и от неприятных объяснений с пациенткой.

Описывая данный эпизод более тридцати лет спустя, Фрейд подчеркнул:

«У меня хватило трезвости, чтобы не объяснять этот случай своей личной неотразимостью, и я решил, что теперь полностью понимаю природу мистической стихии, которая таилась за гипнозом. Чтобы исключить ее или по крайней мере изолировать, я должен был отказаться от гипноза».

В отличие от Брейера, Фрейд серьезно задумался над тем необычным явлением, с которым ему пришлось столкнуться во время терапии. Он не считал себя настолько неотразимым мужчиной, чтобы ни с того ни с сего зрелая женщина бросалась ему на шею. В необычном для терапии эпизоде он усмотрел психическое явление, связанное с перенесением на него как на врача интенсивных нежных чувств пациента. Это было открытием того явления переноса, которое с необходимостью возникает в процессе аналитической работы.

Позднее, возвращаясь к истории открытия феномена переноса, Фрейд выразил свое видение эпизода бегства Брейера от изображавшей ложную беременность и роды Анны О. следующим образом:

«В тот момент Брейер держал в руках заветный ключ, которым мы могли бы отпереть врата в “обитель Матерей”, но выронил его. Он был человеком большого ума, но при этом в нем не было ничего фаустовского».

В совместно написанной с Брейером работе «Исследования истерии» (1895) Фрейд обратил внимание на то, что в процессе анализа у пациентов возникают различные чувства по отношению к врачу, которые могут препятствовать терапии и которые возникают в трех случаях: при личном отчуждении, когда пациент чувствует себя оскорбленным; в случае появления страха, когда пациент настолько привыкает к личности аналитика, что утрачивает свою самостоятельность по отношению к нему; в том случае, когда пациент боится, что перенесет на аналитика мучительные представления, возникающие из содержания анализа. По мнению З. Фрейда, последняя ситуация наблюдается часто, а в некоторых анализах она становится регулярным явлением:

«Перенос на врача происходит благодаря неправильному связыванию».

Перенос подобного рода Фрейд расценил как сопротивление, которое требуется устранить в процессе анализа. Иллюстрируя данное положение, он сослался на конкретный случай проявления истерического симптома одной из его пациенток, причиной возникновения которого явилось имевшееся у нее многие годы бессознательное желание, чтобы какой-то мужчина сердечно бы ее обнял и насильно поцеловал.

Однажды по окончании сеанса такое же желание возникло у пациентки и по отношению к Фрейду, в результате чего она пришла в ужас, провела бессонную ночь и на следующем сеансе оказалась непригодной для работы. После того как Фрейд узнал о препятствии и устранил его, аналитическая работа продолжилась дальше.

На основании этого он пришел к выводу, что в процессе анализа «третье лицо совпало с личностью врача», у пациентки произошло «ложное соединение» и проснулся тот самый аффект, который в свое время заставил больную изгнать недозволенное желание:

«Узнав это, я могу о каждом подобном посягательстве на мою личность предположить, что это опять был перенос и неверное соединение».

В «Исследованиях истерии» Фрейд не только обратил внимание на возникновение феномена переноса в процессе терапии, но и наметил дальнейшее направление работы с ним, вытекающее из признания следующих положений:

в каждом новом случае при возникновении переноса пациент становится «жертвой обманчивого впечатления»;

ни один анализ нельзя довести до конца, если не знать, как «встретить сопротивление, связанное с переносом»;

путь к этому находится, если взять за правило «устранять этот возникший симптом по старому образцу, как старый»;

с обнаружением переноса увеличивается психическая работа аналитика, но, если видеть закономерность всего процесса, то можно заметить, что «такой перенос не создает значительного увеличения объема работы»;

важно, чтобы пациенты также видели, что «при таких переносах на личность врача дело идет о принуждении и о заблуждении, рассеивающихся с окончанием анализа»;

если не разъяснять пациентам природу переноса, то у них вместо спонтанно развивающегося симптома появляется «новый истерический симптом», хотя и более мягкий.

Впоследствии все эти идеи о переносе нашли свое дальнейшее развитие и конкретизацию во многих работах основателя психоанализа.

Можно сказать, что в историческом плане идеи о катарсисе и феномене переноса связаны с клиническим случаем Анны О. Другое дело, что в терапевтическом отношении успех лечения Берты Паппенхейм не был столь успешным, как это представлялось Брейеру и Фрейду.

После своего бегства от больной Брейер устроил Берту Паппенхейм в клинику, находящуюся в Кройцлингене (Швейцария). Врачам пришлось столкнуться с теми же самыми проблемами, которые проявлялись у девушки во время лечения у Брейера. На протяжении последующих пяти лет она неоднократно подвергалась лечению, причем врачи ставили один и тот же диагноз – истерия.

Тем не менее в дальнейшем жизнь Берты Паппенхейм была более или менее благополучной, если не считать того, что она не вышла замуж и не имела детей. Она стала первым социальным работником в Германии и посвятила себя общественной деятельности, связанной с эмансипацией женщин, оказанием помощи детям-сиротам, борьбой против международной проституции.

Берта Паппенхейм умерла в 1936 году в возрасте семидесяти семи лет. Ее заслуги на общественном поприще были по достоинству оценены. В Германии была выпущена почтовая марка с изображением ее портрета.

И еще одна деталь. Брейер и Фрейд рассматривали случай Анны О. как вполне успешный и показательный с точки зрения эффективности использования нового метода лечения. Роберт Бинсвангер, главный врач клиники в Кройцлингене, куда Берта Паппенхейм была помещена Брейером, полагал, что пациентка притворяется.

По прошествии более чем столетия никто не может сказать, что имело место на самом деле. Однако дневниковые записи Берты Паппенхейм заставляют задуматься над истинностью клинических историй, описанных лечащими врачами, включая психоаналитиков.

Так, будучи уже общественным деятелем, Берта Паппенхейм описала в своем дневнике сон, в котором, наряду с другими лицами, фигурировали Брейер и Фрейд:

«Я не та Анна из статей, которые они постоянно публиковали, глупая маленькая фрейлейн, которую они лечили разговорами, и это все равно не помогло. Мы все знали, в чем была их проблема – они были мужчинами. Брейер думал, что все знает. Также думал и этот наглый друг, с которым я никогда не была знакома, этот Фрейд, который потом писал обо мне так, будто знал меня. Никто из них и близко не подошел к Анне. Она играла с ним в женские игры».

Однако как бы там ни было в действительности (в сфере неврозов важна не столько физическая, сколько психическая реальность), но Фрейд обнаружил явление переноса, которое, наряду с сопротивлением, стало альфой и омегой психоанализа.