Эммелин Панкхерст

Эммелин Гульден родилась в городе Манчестер в 1858 году. Родители отправили ее в Париж для учебы в женской педагогической школе, а в 20 лет она вышла замуж за юриста Ричарда Панкхерста. Эммелин повезло: ее муж оказался просвещенным и прогрессивным человеком. Оно вовсе не считал свою жену и женщин вообще низшими существами, а напротив – был известен тем, что поддерживал предоставление женщинам избирательных прав. В браке Эммелин родила ему пятерых детей. Для тех времен это было не так уж много: при отсутствии противозачаточных средств женщины нередко рожали по 10–15, а то и 20 детей. Большая часть этих младенцев умирала. Добавим к этому плохие условия жизни, грязь больших городов, многочисленные инфекции, неправильное питание… Хлеб был дорог, мясо и свежие овощи – тем более, самым дешевым продуктом считался картофель. Цинга и рахит – нехватка витаминов С и Д – были самыми распространенными заболеваниями даже среди среднего класса. Вот так и получалось, что к сорока годам рахитичные горожанки превращались в беззубых старух.

В 1889 году супруги Панкхерст основали Лигу за избирательные права женщин, но просуществовала она недолго. Это была довольно радикальная организация, Панкхерсты продвигали идеи гендерного равенства в брачно-семейных отношениях, в частности в вопросах развода и наследования. Можно сказать, что их идеи были слишком прогрессивны для того времени.

Когда организация распалась, Эммелин попыталась войти в ряды левой Независимой лейбористской партии, но ей отказали в членстве, потому что Эммелин – женщина. Тогда, уже после смерти мужа, сорокапятилетняя Эммелин основала Женский социально-политический союз, девизом которого было «Не словом, а делом». Союз вел борьбу за предоставление женщинам права голоса на выборах. Панкхерст пришла к выводу, что все обещания парламентариев – пустые слова. Хотя соответствующие законопроекты и рассматривались несколько раз парламентом, все они были провалены. В ответ Панкхерст принялась организовывать довольно агрессивные уличные протесты. Насколько агрессивные? Говоря современным языком, это были мирные демонстрации: дамы стояли с плакатами, скандировали лозунги, проводили собрания, выпускали бюллетени. Но и это шокировало викторианское общество! В ответ мужчины бросали в них глиной, тухлыми яйцами, снежками с камнями внутри, а иногда и просто избивали демонстранток. А потом начались аресты: обеих дочерей Эммелин и ее саму арестовывали много раз, причем каждый раз содержали в отвратительных условиях: в грязных камерах, кишевших паразитами. Но Панкхерст не сдавалась! Напротив, она видела в этих арестах средство привлечь внимание к своей деятельности. В ответ на репрессии женщины тоже перешли к более активным действиям: они били стекла в правительственных зданиях, поджигали дома политических оппонентов, провоцировали столкновения с полицией, а оказавшись в тюрьме, объявляли голодовку. Феминистку леди Констанс Литтон из-за ее титула долгое время не арестовывали, тогда она стала выдавать себя за простую швею и в полной мере испытала жестокость властей, о чем потом много писала и рассказывала. Сама Эммелин Панкхерст претерпела семь арестов. «Мы здесь не потому, что являемся нарушителями закона, и мы здесь для того, чтобы стать его создателями», – заявила она во время судебного процесса.

Суфражисток и феминисток долгое время высмеивали, не слишком популярны они и сейчас. Но именно благодаря этому движению современные женщины имеют равные с мужчинами права. Первыми право голоса получили женщины в Новой Зеландии – английской колонии. Это произошло в 1893 году, затем – женщины Австралии – в 1902 году. За ними последовали Дания, Норвегия, Исландия… Россиянки получили право голосовать после Революции 1917 года; немки и шведки – в 1919 году; жительницы США, Австрии и и Венгрии – в 1922-м… А вот англичанки – только в 1928 году, примерно через месяц после смерти Эммелин Панкхерст. На сегодняшний день участие в выборах для женщин запрещено только в Ватикане.

Русская феминистка – Александра Коллонтай

Положение женщин в Российской империи мало отличалось от зарубежных стран: жена должна подчиняться мужу как главе семьи, она должна любить, уважать и подчиняться ему безоговорочно. Она должна делать все, чтобы доставить ему удовольствие и всегда выказывать преданность ему. До 1914 года женщины не имели отдельных паспортов, сведения о жене вписывались в паспорт мужа. Если жена по каким-то причинам покидала мужа, то ее арестовывали и возвращали супругу любым способом, даже по этапу, как преступницу.

Даже после получения отдельных паспортов мало что изменилось. Закон гласил, что супруги обязаны жить вместе, а посему, во‑первых, строго запрещаются любые акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов; во‑вторых, при переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена обязана была следовать за ним. Подчас это правило принимало вопиющие формы: замужняя женщина не имела даже права поехать на отдых с подругами без письменного согласия супруга. Ее могли арестовать и отправить домой с полицией.

При приеме на работу женщины получали заработную плату в два раза ниже, чем мужчины, – при аналогичных обязанностях и продолжительности рабочего времени. Женщины-врачи не пользовались правом производства в чины и награждения орденами. Редкие женщины, служившие в государственных учреждениях, на всю жизнь оставались на самых низших должностях, их не повышали по службе.

Плохо обстояли дела и с женским образованием. Хотя Смольный институт благородных девиц был открыт еще во времена Екатерины Второй, он почти век оставался единственным таким учебным заведением, и к тому же полученное там образование не давало выпускницам профессии. Лишь в 1862 году возникли первые четыре казенные женские гимназии, там учились свыше 1000 учениц. А университетский устав 1863 года вообще запрещал женщинам входить в аудитории (лишь с 1911 года их стали допускать в университеты как вольнослушательниц – т. е. без права получения диплома). Поэтому многие женщины ехали учиться за границу – в Швейцарию, Францию, Италию.

Даже такой просвещенный человек, как министр Сергей Юльевич Витте, считал, что «женщины являются носительницами и вдохновительницами разрушительных идей, как только они вкусят от науки, и потому будут считать себя «развитыми», а вследствие этого и обязанными быть «передовыми» и врагами всякой «рутины» и «отсталости».

В чем-то он был прав: русские женщины, борясь за свои права, действительно охотно вступали в революционные организации. Одной из таких эмансипированных дам была Александра Михайловна Коллонтай. Она происходила из старинного дворянского рода и была дочерью генерала.

Александра была очень красива и пользовалась огромным успехом у мужчин: двое поклонников покончили с собой из-за ее холодности, что совсем не огорчило эгоистичную красавицу. Она не желала подчиняться общим правилам и поэтому отказалась от предложенной родителями партии, которой позавидовали бы многие, – брака с императорским адъютантом. В пику всем Шура вышла замуж за бедного офицера Владимира Коллонтай. По любви? Кто знает: не прошло четырех лет, как она бросила и мужа, и ребенка, чтобы посвятить себя революционному движению. В то время по убеждениям она была близка к меньшевизму и искренне восхищалась Плехановым.

В 1905 Александра познакомилась с Лениным и стала часто выполнять его поручения.

После революции 1917 года Коллонтай вошла в состав нового, уже советского правительства в качестве наркома государственного призрения. Она начала с того, что арестовала всех старых сотрудников этого министерства, которые не пускали ее на рабочее место. Затем она позаботилась об инвалидах войны, прибегнув к помощи революционных матросов. Чтобы найти помещения для Дома инвалидов, Коллонтай приказала взять штурмом Александро-Невскую лавру. Ее встретили звоном колоколов, прихожане пытались не пустить матросов – но тщетно. Лавру захватили. На следующий день во всех церквах Александру Коллонтай предали анафеме. Узнав об этом, она расхохоталась и предложила отметить это дружеской попойкой.

Именно Коллонтай внесла проект декрета о гражданском браке, заменявшем брак церковный. Этот декрет устанавливал равенство супругов и равенство внебрачных детей с детьми, рожденными в браке. «Ребенок принадлежит обществу, в котором родился, а не своим родителям», – заявляла она.

Второй ее проект – декрет о разводе, согласно которому брак можно было расторгнуть по первому же – даже немотивированному – заявлению любого супруга. Ох, страшно далека от народа была Александра Михайловна: воспользовавшись новыми возможностями, некоторые крестьяне стали жениться на время полевых работ, чтобы иметь бесплатную рабочую силу, а поздней осенью – разводились, чтобы сэкономить на пропитании супруги.

Один из первых гражданских браков заключила сама Коллонтай – с матросом Павлом Ефимовичем Дыбенко, который был ее моложе на 17 лет. По крайней мере, так сообщали газеты – хотя на самом деле их сожительство не было оформлено никак.

Они любили друг друга страстно – несколько лет. При этом изменяли друг другу направо и налево. В Кремле даже шутили, что наибольшим наказанием для этой четы стало бы обязательство в течение года соблюдать супружескую верность.

И действительно, в любви Коллонтай отличалась крайней свободой. Свои взгляды она выражала в статьях и повестях. В книге «Любовь пчел трудовых» она объявила любовь, семью, супружескую верность – устаревшими буржуазными предрассудками. Человеческое общество уподоблялось огромному пчелиному улью, в котором размножение происходит стихийно, неуправляемо, по случайному хотению.

Об этом же говорилось и в повестях «Большая любовь», «Василиса Малыгина» и «Любовь трех поколений».

В статье «Отношения между полами и классовая мораль» она писала: «Для рабочего класса большая «текучесть», меньшая закрепленность общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса».

Именно Коллонтай считали основным автором теории «стакана воды». Ленин (хоть и вождь мирового пролетариата, но очень скромный в личной жизни человек) был шокирован: «Вы, конечно, знаете знаменитую теорию Коллонтай о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды… Наша молодежь от той теории «стакана воды» взбесилась».

Борис Ефимов вспоминал, что о ней распевали вот такие куплеты:

«Постановила Шура Коллонтай: Пусть рожают также и мужчины. Хочешь не хочешь – лопни, а рожай! Или уважительные предъяви причины!»

В конце концов, супруги Дыбенко – Коллонтай расстались. Инициатором развода стала Александра. Расстроенный Павел Ефимович попробовал застрелиться, но неудачно: по легенде, пуля попала в орден Красного Знамени – и отклонилась от цели. Постепенно революционный матрос оправился от ранения и сердечной травмы и… женился на другой. С ней он прожил несколько лет, но в 1938 году был арестован, подвергнут пыткам и расстрелян.

Деятельность Коллонтай закончилась тем, что за феминистские теории ее творчество подвергли критике как буржуазное и порнографическое. В моду вошли скромность и аскетизм, Яков Свердлов и Арон Залкинд издали «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», а Коллонтай отправили в почетную ссылку – послом в Норвегию. Но и там она не угомонилась. Так, например, в честь очередного юбилея советской власти она устроила грандиозный прием. Шампанское лилось рекой. Икру ели ложками прямо из бочонков. А завершил вечер танец обнаженной девушки с виноградными гроздьями в руках.

«Прием прошел с большим успехом и еще выше поднял авторитет Советского Союза. Посольство царской России никогда не устраивало ничего подобного», – написала Коллонтай в отчете. Но у Сталина ее роскошества не вызвали одобрения. Напротив: ее обвинили в непомерных тратах, в том, что она за полгода одних только платьев купила себе 50 штук. А ее роман с французом вообще привел к тому, что ее отозвали из Норвегии и отправили послом в Мексику. Жаркий климат ей не подходил, и Коллонтай запросилась обратно в Норвегию. Просьбу ее уважили. Она проработала там до 73 лет, потом ее отправили на пенсию. Доживала она свои дни в Ленинграде очень одиноко: ведь сталинские репрессии унесли жизни всех ее друзей и знакомых.