Психологический марафон

Я начинаю проводить 72-часовые марафоны, которые начинаются в пятницу в 14 ч. и заканчиваются в понедельник в 14 ч. Перерыв делается только на еду, на стол выкладывается все, что каждый принес с собой. Такая поляна очень сближает. Всем не до сна. Это как во время любовного свидания – сплошной экстаз. Обычные защиты слетают через пару часов, остальное время проходит как у детей природы, всё по-правдашнему, совершенно бесстыже.

В качестве разминки я использую совместные физические действия: глубокое дыхание в унисон, общий крик. Для знакомства предлагаю придумать псевдоним, разбиться на пары, молча посмотреть друг другу в глаза, ощупать руки партнера. Далее выполнение упражнений чередуется с обменом впечатлениями с партнером.

Эти упражнения помогают сосредоточиться на сознании текущего момента и на взаимодействии с окружением. Я помогаю участникам осознать язык тела, задавая вопросы: «Вы осознаете свою улыбку?», «Как, по-вашему, звучит ваш голос?», «Что делает ваша левая нога?» и т. п. Если невербальное поведение одного участника является реакцией на другого члена группы, я прошу обратиться к тому прямо. Таким образом облегчается осознание скрытых чувств и эмоциональных блоков.

В целях создания доверительной обстановки я поддерживаю попытки самораскрытия участников и выясняю их отношение к негативным реакциям некоторых членов группы. Одновременно подчеркиваю право каждого на высказывание любых реакций. Участнику, испытывающему чувство изоляции, предлагаю прорваться внутрь круга, образованному членами группы, взявшимися за руки. В парах использую прием «доверительного падения», когда партнер подхватывает падающего навзничь участника у самого пола.

Осмелев, группа начинает испытывать меня на прочность, требуя на деле осуществления права каждого на высказывание любых реакций. Принимать негативные высказывания без оценок мне помогает эмпатическое слушание, при котором внимание направлено на определение эмоциональной модальности высказываний (подавленность, разочарование, раздражение) и их формы (оценочные сужения, критические замечания, скрытые упреки).

Я использую также активное слушание, перефразируя негативные оценочные и аффективно заряженные суждения в описание соответствующих чувств, связанных с актуальной групповой ситуацией. Ты-высказывания участников перевожу в Я-высказывания (вместо: «Гена, ты всегда несешь какую-то хрень!» – «Я чувствую сейчас раздражение, когда слушаю тебя»). Соперничество и враждебность между членами группы прорабатываю с помощью соответствующих физических упражнений.

Далее я фокусируюсь на трех планах группового процесса: непосредственного эмоционального взаимодействия участников, осознания своих эмоциональных реакций и вербального и невербального выражения их. Привлекаю внимание участников к переходам между указанными планами, а также к неточностям и ошибкам, возникающим при этих переходах. Тренирую обратную связь и взаимное принятие.

Используя активное эмпатическое слушание, вступаю в прямой эмоциональный контакт с участниками, минуя социальные маски. Вовлекаю членов группы участников в опыт исследования и принятия себя, открывая группе собственные сиюминутные переживания. И наконец с помощью включения участников во взаимную эмоциональную и физическую поддержку культивирую у них переживания взаимной теплоты, доверительной близости, «родства душ».

Передо мной буклет «Диалога» 1989 года, на первой странице – перечень услуг.

Группа общения – помогает научиться правильно воспринимать себя и окружающих, понимать отношения, складывающиеся между людьми, решать различные проблемы и конфликты, раскрепощать и развивать свои творческие возможности.

Психологический марафон – осуществляется сильное эмоциональное воздействие, которое помогает избавиться от стереотипов восприятия себя и окружающих, преодолеть трудности в общении.

Буклет открывается моей статьей о психологическом марафоне.

«СТАРТ. Разглядываю тех, с кем предстоит провести 20 часов. Что-то похожее, наверное, испытывает укротитель в клетке с хищниками. Знаю: и меня сейчас изучают, фиксируют каждый промах, готовятся к своему „прыжку“. Ведь боится каждый, что буду загонять в угол, лезть сапогами в душу, при всех ворошить грязное белье. Вон как напряглись, смотрят исподлобья, сверлят глазами. Ничего, потом расслабятся.

Их восемь женщин и пять мужчин. Самой молоденькой на вид лет 20. Скорее всего, маменькина дочка. А этот лысоватый товарищ, вероятно, уже на пенсии. Все вертит на пальце ключи от машины, как рыбак подергивает наживку. Может, вдовец?

Даю первое задание: с закрытыми глазами найти приятную руку. Что может быть проще? Но маменькина дочка прижалась к стене, вытянула руки перед собой и испуганно таращит глаза. Владелец машины, нагнув голову, пытается захватить что-то большее, чем просто руку. Парень-тяжеловес с красным лицом смущенно хихикает и шевелит в воздухе растопыренными пятернями. Его хмуро ощупывает ярко накрашенная девушка. Женщина лет 40 в очках (педагог?) строго вопрошает меня, для чего я затеял все это непотребство?

Этого вопроса я и ждал. Усаживаю всех по-новому: счастливчиков рядышком со своей Приятной Рукой, остальных на свободные места. Объясняю, для чего эти игры. Чтобы создать ту давно забытую атмосферу детства, когда нам не мешали всякие комплексы и стереотипы.

Сразу договариваемся о правилах игры: обращаться друг к другу только на „ты“, быть максимально откровенными, непосредственно выражать свои чувства. За отказ участвовать в игре группа придумывает провинившемуся наказание, как в детской игре в фанты.

Через пару часов, сыграв в „джунгли“ и „запретный плод“, группа заметно разогрелась. Глаза блестят, на щеках здоровый румянец, рот у всех до ушей – нормальные люди, черт побери! Теперь танцевать! А то и перегореть можно, не хватит эмоций до конца марафона.

Потом каждый побывал по очереди „Роботом“ и „Оператором“. Неожиданно для всех мамина дочка обнаружила задатки лидера. Она быстрее и бережнее всех провела своего „Робота“ к цели. „Перепутье“ многих заставило задуматься: а что я выбираю в жизни? Лысоватый джентльмен был очень удивлен, когда выяснилось: карьера была нужна ему лишь для успеха у женщин (что он мог бы иметь без всех этих трудностей, – невольно промелькнуло у меня).

За обедом у всех развязываются языки – эффект вагонного купе. Каждый торопится исповедаться – доверие за доверие. Хорошо сидим… Вечереет. Включаем свет. Ощущение такое, будто собрались давние приятели. Смотрят, блаженно улыбаясь, друг другу кажутся такими милыми. Сейчас я вам устрою. Играем в „супружеский бой“!

Мужчины пытаются быть галантными, дамы изображают воркующих японочек. Увы, через несколько минут кот вылез из мешка: они кричат, машут кулаками, негодуют. Вот он, товар лицом! Ничего-ничего, пусть посмотрят на себя и таких. Лучше сейчас, чем потом.

Негативных впечатлений масса. Самое время для „Электрического стула“. Послушать сейчас, как обрушиваются женщины на жертву-мужчину, а потом наоборот, можно подумать – собрались сплошь садисты, муже- и женоненавистники. Любовь к обобщениям особенно проявляется у женщины в очках (она таки оказалась завучем школы). Всю жизнь ждала мужчину мягкого по отношению к ней, но твердого по отношению к ее недругам. И что же? Или мямли, или глупцы-грубияны. Отсюда и вывод сделала: перевелись настоящие мужчины. Группа делает другой вывод: не ищи несуществующее. Хочу предложить ей ролевой тренинг, чтобы она освободилась от своего максимализма, стала более реалистичной и жизнерадостной. Но оставил это для разговора наедине.

Выяснилось, что „хихикающий медведь“ (так окрестили во время игры в ассоциации парня-тяжеловеса) вызывает у дам скорее желание опекать, чем любовную страсть. Посоветовал ему заняться в группе общения тренингом уверенности, спонтанности.

Накрашенная девушка к концу марафона перестала изображать секс-бомбу, терпеливо выслушала, что она производит впечатление динамистки, с ней тянет на приключение, а не на семейные узы. Слишком зациклена на себе. Это выглядит как самовлюбленность, безразличие к людям. Согласилась со мной, что нужно будет походить на группу, потренировать внимание к партнеру, умение вживаться в его внутренний мир.

ФИНИШ. За прощальным чаем, уставшие, расслабленно улыбаемся друг другу. Взаимное доверие оплачено тяжелым трудом души. Все выложились до последнего. Что дал нам марафон? Подводим итоги.

Первое. Лучше поняли себя, увидели со стороны главные свои достоинства и недостатки.

Второе. Познакомились с групповыми методами работы над собой, испытали их на себе.

И третье. Почувствовали себя друзьями. У большинства есть желание продолжать работу вместе. Тут же создали группу.

А эта пара, которая любезничала еще со времен „приятной руки“, кажется, собирается обойтись без посторонней помощи. Что ж, удачи им!»

Фрагмент групповой сессии

Моя домашняя группа имеет обыкновение после сессии посидеть в кафе на первом этаже нашего дома, такая «группа после группы». Начало сегодня обычное, разговор ни о чем – разогреваются. Я выхожу открыть дверь припоздавшей Ларисе. По возвращении Слава делает мне комплимент: когда я выходил, все отметили, как мне идет сегодняшний прикид. Я говорю, что он в стиле шоумена Соловьева. Иван называет его проституткой власти.

Жанна: Значит, журналисты все же бывают продажными.

Иван: Я говорил про Соловьева.

Жанна (перебивает): В кафе ты говорил про всех, какие они честные.

Иван (едва сдерживаясь): Ты меня хочешь заткнуть?

Жанна (спокойно): Да, я хочу тебя заткнуть.

Иван (кричит): Тогда я говорю тебе – заткнись.

Жанна: Ты мне не дал сказать в кафе.

Жанна продолжает: на группе все играют в «хорошо сидим», она здесь расслабляется, отдыхает и ее не трогает, о чем здесь говорят. А в кафе Иван грубо влез в ее границы, настаивал, чтобы она изменила свое мнение.

Жанна: Иван, почему ты сказал тогда, что ты в ярости?

Иван: Я готов к такой разборке, если остальные не возражают.

Лариса: Я не буду участвовать в ней, я и в кафе быстро ушла. Меня покоробили обобщенные резкие негативные высказывания Жанны про журналистов и актеров. К сожалению, у меня нет сил защищать свою точку зрения, я избегаю конфликтов.

Жанна: Я не понимаю, почему я должна была по требованию Ивана смотреть этот гребаный фильм про Джексона.

Жанна вспоминает, как в школе ее посадили в центр круга и всем классом обсуждали, почему она разбила дружбу двух подруг. Пока подруга не возразила, что они теперь дружат втроем. Алик говорит о своей симпатии к Жанне и опасается, что она покинет группу. Она признается в таком желании: здесь слишком благостно, она скучает. Она переживает, что не может защитить свою точку зрения. Вспоминает, как папа потребовал извиниться перед мамой, которую Жанна довела до слез. Она тогда почувствовала, что все против нее.

Алла: Я рада, что Жанна сегодня приоткрыла свои чувства и неважно, какие.

Я: Чтобы так осмелеть, надо знать, что не все против тебя. Иван не нуждается в поддержке, он может защитить себя сам. А за Жанну кто, кроме Алика?

Алла Жанне: Я за тебя. (Пауза.)

Я: Если я отождествлю себя с каким-то мнением, меня можно уничтожить вместе с ним.

Алик: Мне не важно мнение, мне важнее симпатия к Жанне.

Жанна: Мы с папой совсем недавно научились оставаться каждый при своем мнении. Он скандалил с мамой, она не поддавалась, оба оставались побитые. Я опасаюсь поддаться, меня тогда уничтожат.

Иван замечает, что разговор не конкретный. Напоминает, что в кафе речь шла о фильме про Майкла Джексона как педофила. Но он не виноват, родители этих детей сами подкидывали их ему, а детям нравилось, что он их любит.

Я: Иван говорит о своих впечатлениях. А не о понятиях, как Жанна.

Жанна: Тема педофилии для меня очень острая.

Лариса: Для меня это тоже острая тема, я тоже не буду смотреть этот фильм.

Разговор переходит на другое, и там разряжаются эмоции, связанные с первичной темой.

Валя спрашивает Жанну, что она сейчас чувствует, та молчит. Я говорю о страхе столкнуться с тем, что твои слова никому не нужны. Все согласно поддакивают. Валя признается, что когда Жанна не ответила ей на вопрос, ее это отбросило. Директор Вали гей, он не скрывает этого, ведет себя как истеричка. Она теперь не реагирует эмоционально, переводит разговор на деловые рельсы: что я должна сделать? Он пасует, тогда она говорит о своем недовольстве его жестким тоном, и он начинает оправдываться.

Иван обещает взять на вооружение способ Вали. Жанне хочется обнять Ивана. Они обнимаются. Я спрашиваю Ивана, не жалко ли ему ее? Нет, у него сначала злость, а потом становится стыдно. Если сразу будет стыдно или жалко, то оправдается ожидание родителей, они на этом играли.

Жанна вспоминает, как отец отлупил ее в четыре года, когда она ушла домой из его пьяной компании, а потом избил в 20 лет, когда она ушла от мужа. Она приехала с вещами домой, мама позвонила папе, тот приехал и налетел на Жанну, мама его оттащила. Жанне было страшно. Он никогда не извинялся за это.

Иван плачет. Он понял сейчас, что Жанна очень похожа на его маму. Та тоже скрывает свои настоящие чувства. У мамы осталась обида на жесткость ее отца. Мама, как он ее, затыкала Ивана, подавляла его. Не то чтобы она такая, это у нее что-то включалось. Жанна вытирает глаза. Валя идет обниматься с Жанной. Жанна поняла, что часто не отделяет свое мнение от себя, в кафе она не отделила. Иван тоже это понял про себя.

Все сочувствуют несчастьям своих друзей, и лишь немногие радуются их успехам.

Оскар Уайльд