— Мы все еще можем сбежать. — Флегматично заметил эльф. — Не то, чтобы это нам помогло… — Раздался звук — словно кто-то ударил в колокол. — А, нет, уже не можем.

Небо изменило свой цвет. Синева рассветного неба сменилось лазурью, а потом обрела цвет молодой листвы.

Дракониха пела песнь, полную горя, тоски и безнадежности. Переливчатый рев подхватывал ветер. И закручивал, изменял, словно касаясь хрустальных колокольчиков.

Песнь была красива, песнь пробирала до глубины души. Жене даже сделалось немного стыдно.

И вот в небе появилась сама дракониха.

Создание магии и света. Тело истинного дракона затмевало зелень неба, оно словно пило его. Дракон был больше похож на мираж, чем на ящера, его словно рисовал на небесном холсте художник, взяв в качестве красок замерший свет.

Наваждение схлынуло. Черная ярость, нечто злое и древнее колыхнулось внутри девушки, которая была огрой, внутри огры, которая была девушкой…

И яростный клекот вырвался из распахнутой пасти огры. И устремился к расцвеченному изумрудными красками небу. Дитя гиблых болот скрытых, где небо столетиями скрывалось в тумане, бросало вызов изумрудной бездне.

И небо приняло вызов…

Вспыхнул воздух. Загорелась земля. Синее пламя от горизонта до горизонта.

Земля раскалилась и начала плавиться. Горело все, что могло гореть. Трава, остатки построек, камень стен. Небо заслонил густой черный дым.

Впрочем, за мгновение до того, как мир залило пламя, вокруг маленького отряда возник туманный купол. Невесомая пенка из прессованного тумана словно заслонила собой от всепожирающего пламени.

Город гномов тоже не сдался под напором стихии. По периметру стен воздух задрожал и на месте плавящихся стен возник мираж. Город словно оказался заключен в огромный золотой кристалл, по граням которого скользили рунные круги.

Но одним пламенем дракон не ограничился. Небо заволокли грозовые тучи, которые всё прибывали и прибывали, многокилометровый облачный столб крутился ураганом над местом схватки. В облачных потоках скользил дракон. Женя поймала себя на сильнейшем чувстве дежавю — буквально двенадцать часов назад она летела сквозь грозу на крохотном винтокрылом флаере.

Жирный пепел от горевшей земли смешался с облачным смерчем, на землю опустилась тьма. И небо рухнуло на землю.

Вся вода, собранная в облаках, в единый момент кристаллизовалась и гигантский ледяной ком устремился к земле, погребая под многометровым слоем снега призрачную гору и крохотный защитный купол.

Дракон, стал снижаться, все больше и больше обретая материальность. Десяток ударов сердца и вот уже повелитель небес больше похож на воплощенное могущество, чем на утренний сон.

Но снова сработала защита — на этот раз Ита оживила пламя вокруг, спрессовав его в трехгранную пирамиду, которая не дала леднику стать общей могилой.

Взмах руки — и поле, сжимавшее пламя, отступает. Огненный цветок распускается, испаряя лед над собой.

Дракон раскрывает пасть и изрекает слова силы. Набирающее силу огненное заклинание развеивается. По граням золотого кристалла идут трещины, и он начинает крошиться под весом ледяной корки.

Ледяной купол над головой Рыжика взрывается. В лицо бьет колючий ветер.

— Крошка Рю! Я ничего не могу сделать! На нее не действует магия! — Ита панически сыпала заклинаниями в сторону неба.

— Чудище! Страшный дракон нас скушает? Бонифаций говорит, что у него зубки сломаются. А еще он летает и до него не дотянуться. — Малгуша начала плакать. У Рыжика сжалось сердце.

Ледяной склон, парящий дракон, рисующий в небе очередное заклинание, которое вскоре обратится чем-то разрушительным.

Принц сжимал в ладонях какой-то кулон в форме слезы и кажется молился.

Жене эта картина показалась знакомой. Кажется, что-то про слезы и богов, пожирающих души. Она тряхнула головой и снова задрала голову к небесам.

— Мне нужна сила! — Прорычала Женя, обозревая спутников.

— Дайте мне силу! — Вновь повторила она.

Первым сообразил эльф. На Женю посыпались бафы. Три десятка разных заклинаний. Усиливающих, укрепляющих, ускоряющих… В дело пошли артефакты, в конце эльф вылил на нее пару эликсиров. От чего кожа начала слабо светиться. И не на коленке, куда дотянулся эльф, а сразу вся.

Следующей бафить начала Ита. Заклинаний было полсотни. После чего девушка остановилась.

— Крошка Рю, я еще наложу, если надо, главное, чтобы видно тебя было, не могу ничего придумать больше!

Внутри девушки клокотала ярость и ожидание битвы, перед глазами плыло, руки мелко дрожали от адреналина, а заклинания сделали так, словно по венам побежал жидкий огонь.

— Чудище, расти большое! — белый шарик влетел в пасть огре.

Взбесившейся мухоловкой Женя рванула по обледенелому склону. Скорость была такой, что тело огры для стороннего наблюдателя размылось в пространстве. Лишь ледяная взвесь отмечала пройденный путь.

Дракон окончил творить очередное заклинание и с неба пришла ледяная буря. Ветер острыми клинками вспарывал ледяной панцирь ледника. Башенным дровосеком он прошелся по льду и призрачному камню защиты гномьего города. Ветер резал все. Лед, камень, воздух, нити магических потоков, что составляли саму ткань реальности. Дикая магия, истекающая из ран мира меняла саму суть мироздания. Ничто не могло выжить в магическом апокалипсисе. Ничто, кроме атакующей огры. Звенящие от нагрузки конечности хрустнули, изгибаясь в обратную сторону. Рыжик больше напоминала насекомое, чем гуманоида. Покрытая панцирем замёрзшей крови, своей и драконьей, она была невидима для кружащего в вышине повелителя неба. Инстинкты кидали монстра из стороны в сторону, избегая ударов стихии. Вопил неистовый хомяк, восседающий на шляпке гриба.

Все выше и выше по призрачному склону поднималась огра. Все больше магии истекало в мир. Дракон вычерчивал в небесах новый символ, что должен был магию дикую обернуть магией разрушающей. Последний приговор, так называли эту связку заклинаний, что была последним светом под небом целых миров…

Из бурлящего марева стихии вырывалась крохотная черная точка в сверкающем облаке. Огра неслась по гладкой стене, игнорируя силу притяжения, подбираясь к дракону все ближе и ближе. До дракона оставалось сотня метров, и тут призрачный камень, покрытый ледяной коркой треснул и стал обрушиваться вниз.

Мир словно замер. Рыжик исторгла из глотки тягучий рев. Продираясь сквозь ставший твердым воздух, Женя прыгнула прямо на зависший в пустоте камень, и тут же на следующий. Подбираясь все ближе и ближе. Последний рывок и…

Та, Что Повелевает Бурей, Истинный дракон Изумруда, Веридико, пела песнь мести. Она не стала размениваться на мелочи. Буря, поднятая ею, уже обратила мир пеплом от горизонта до горизонта. Погребальный саван лег на пепел и уже был вскрыт скальпелями бури. Осталась самая малость — истекающая магия разорвет любую жизнь, а то, что придёт за ней обратит в ничто саму память о том, что когда-то жило и умирало в предгорьях. Древнее защитное заклинание твердыни гномов доживало последние минуты. Дракониха плела погребальную песню своим детям.

Оставшаяся язва на теле мира послужит достойным надгробием. В котором прах убийц смешается со слезами матери. И станет напоминанием всем о том, кто такие драконы, истинные владыки Темных Небес…

Когда из ледяного крошева вылетела стремительно растущая в размерах огра, творящая магию повелительница неба опешила. Не поверила. Словно это тень. Словно сон. Словно удар грома в ясном небе.

Магия Темных Небес многогранна и разнообразна. Калейдоскоп возможностей, словно набор красок, которым художник рисует на холсте мироздания. Огонь и вода, земля и ветер, бесконечные, самые причудливые сочетания. Каждая стихия имеет свою противоположность. Но мало кто догадывается, что извращенная суть, антагонист проявлению магии, не так очевиден. Огонь не противопоставим воде. Огненный маг, пробудивший наследие, может управлять и хладом. Обратная сторона огня — порядок. И ветер, изменчивый и неуловимый, не противопоставим земле, лишь пустота способна убить эту изменчивую стихию. Эти секреты не писали в гайдах, их не передавали в приватных разговорах. Мир сражался со всеми игроками в битве с неизвестными правилами, подсовывая удачные объяснения вместо истинных.

И магии жизни противостояла отнюдь не смерть. Как может нечто противиться своему источнику? Нет, смерть не противостояла жизни. Изменчивой, прекрасной, удивительной, цветущей жизни противостояла магия плоти. Плевок в сторону истинного созидания. Творение из глины в борьбе с эволюцией. Живое, подчиненное законам, против живого, подчиненного воле. Болото, убивающее лес. Гниение, что хуже смерти.

Благословение болотной ведьмы раскрылось как рана с гноем от удара ржавого скальпеля. Прыгнувшая в безумной ярости огра со страшным ревом начала расти, и величественного Истинного Дракона атаковала огромная Тварь Из Болота, лишь немногим уступающая небесному ящеру в размерах.

Лишь на миг замешкалась Вередико, не поверив реальности происходящего. И этот миг стал роковым. Она уже не успела рвануть к небесам, оставляя между собой и хищником сотни метров холодного воздуха. Лишь миг…

Из глотки дракона вырвался шар плазмы. В тот момент, когда огромная лапа сомкнулась на крыле, он пронзил тело Твари, вырывая огромный кусок плоти.

Тварь изогнулась, нет, не уходя от удара, лишь пропуская заклинание так, чтобы оно не зацепило позвоночник. Края раны обуглились, сердце лопнуло от вскипевшей крови. Но Жене было плевать. Она вцепилась в дракона, хватая зубами шею. И обнявшись крепче, чем любовники, два рвущих друг друга монстра рухнули в магическое марево, бурлящее, словно котел безумной колдуньи.

И была кровь, водопады крови, мгновенно застывающие под ледяным ветром. И был рев боли. Стихии встали на защиту своей владыки.

Та, которая не проиграла ни одной схватки, та, Которая Сотворила Этот Мир

столкнулась с той, которая сражалась не ради жизни. Два зверя схлестнулись, принося врага себе в жертву. И жизнь Сотворяющая проиграла.

С жутким хрустом сломался драконий позвоночник. Волна судорог прошлась по израненному телу ящера. Огра поднялась на задние лапы, издав победный рев. Пробирающая до костей вибрация прошла сквозь все щиты. Все живое, от горизонта до горизонта, испытало страх. Словно огромная когтистая лапа сжала сердце. Сжала и остановилась там, где страх смерти граничит с самой смертью.

Вместе с драконом стала умирать и магия, что его окружала. Горячим ветром обратились элементали, что пытались испепелить

Тварь.

Как звезды гасли элементали жизни, отдав себя до конца. Ветер стал просто ветром и утих. Его порывы больше не разрезали камни. Начал таять магический лед и небо снова стало синим. Последние всполохи магических проявлений ярко зажглись и сжались в точку где-то в районе сердца мертвого дракона. Над миром пронеслись едва слышные звуки, похожие на колыбельную. Мир оплакивал свое любимое дитя. Колыбельная звучала все громче и оборвалась на высокой ноте. Призрачный дракон взмыл в небеса, в последний раз расправив прозрачные крылья. В последний раз исторг поток пламени и истаял. Буря стихла.

Рыжик оценила многометровую простыню текста и решительно свернула все оповещения. Сейчас она четко понимала две вещи: ей действительно нравиться ее новая работа, когда она билась с драконом, спектр эмоций и ощущений можно было сравнить с хорошим приходом. Хотя, возможно, это и был приход, как мы помним, крови в девушке осталось мало, все остальное замещал коктейль из препаратов и микромашин, которых вместе никто никогда не тестировал.

Второй пронзительно четкой мыслью была следующая: когда у обычных людей неприятности заканчиваются, у нее они только начинаются. С одной стороны, Женя подозревала, что случившееся минуту назад являлось даже для игры чем-то исключительным, на эту мысль ее наводили надписи типа «легендарный» «уникальный» «глобальный сценарий» (да, да, так и есть, Рыжик настолько поверхностно изучила информацию по игре), с другой — на фоне имитации ее убийства и операции чуть ли не армейского уровня все эти достижения смотрятся достаточно блекло.

Так что, если бы девушку спросили, что она сейчас делает, она бы с чистой совестью сказала «заедаю стресс». Да, дракон был действительно вкусным, оторванная рука и пара сквозных дыр, оставленных на теле в процессе драки, стремительно зарастали и Женя с какой-то обреченностью смотрела на часы. Время едва перевалило за полдень. И все это время нужно было чем-то заниматься, но, как резонно предположила девушка, второго дракона не предвиделось. Поэтому девушка ела, игнорируя законы термодинамики. Сожранное мясо потихоньку переваливало за собственный вес огры.