Людям почти всегда не хватало денег. Люди почти повсеместно жили и живут в большей или меньшей стесненности. Но ведь брак-то был! Семья с большой буквы была, а теперь она на глазах исчезает. Говорить о жизни без боли значит попросту тратить слова или расписываться в бесчувствии. Что еще такое наш жизненный опыт, как не накопление скорби и одновременное удивление от того, что мир все еще Божией милостью стоит? Стоит, хотя в любое время готов рухнуть по причине внутренних повреждений. Это касается и семьи. Семьи в первую очередь.

* * *

Нехватка денег, «воландов квартирный вопрос», бездетность, многодетность, борьба за гендерное равенство. Всего не перечислишь. Пьянство, разводы, аборты, измены, половая жизнь до брака… А еще «что делать, если жена зарабатывает больше?», «если теща живет с нами?», «если дети от первого брака не хотят называть отчима отцом?», «если с работы идти домой не хочется?». И так далее. Список вопросов представляет из себя то, что Гегель называл «дурной бесконечностью».

На эти вопросы могут быть ответы, точечные и частные. Или обширные и «для всех». Временами ответов может не быть. Но дело не в этом. Дело в том, что самое главное — это правильные отношения между мужем и женой. Эти отношения можно называть отношениями правильной подчиненности, скрепленной любовью. Нет любви и подчиненности, значит, нет и брака, а есть мучение и очередная рана на гноящейся плоти мира.

* * *

Люди стали бунтарями. Женщины борются за право на самодостаточность. Люди вообще — и мужчины, и женщины — бунтуют против Бога и восстают за право жить без Него и без Его законов. Все стали шумными и легковоспламенимыми борцами. Все словно сговорились кидать в небо камни, и только потом почему-то удивляются и ищут виновных, когда тяжелый груз сыпется на гордые головы.

* * *

Мир без обычной и нормальной семьи — это близкая, самоубийственная перспектива нашей хваленой цивилизации. Мир без семьи — это адская прихожая.

Семья с большой буквы была, а теперь она на глазах исчезает. Значит, дело не в деньгах, не в обидчивости, не в тещах и свекровях и не в гендерных правах. Дело в том, что мы перестали что-то важное понимать и чувствовать. Православные — не исключение.

* * *

Если поверхностное православие большинства причесать против шерсти мелким гребнем, мы вычешем оттуда всех блох современной антихристовой цивилизации. Мы — дети своей эпохи, и, значит, там будет вера в прогресс, брезгливый страх перед «темным прошлым», мечты о самореализации (вовсе не о служении и самоотдаче), крайний индивидуализм, поверхностность суждений. Там еще будет знание прав и полное забвение об обязанностях. Вот и говори с таким человеком совершенно ровным голосом. Для этого нужно либо море всепобеждающей любви, либо полное безразличие.

* * *

Женщина — главное сокровище мужчины. Если, конечно, она женщина во всей благоуханной многозначности этого красивого библейского слова. Один товарищ рассказывал мне, что во время войны на Кавказе, когда Союз распался, и соседи стали врагами, он был в ополчении. Они защищали село от превосходящих сил врага.

Большинство ополченцев предлагали увести детей и женщин подальше в тыл. Но была и другая точка зрения — оставить. И вот почему. «Если за спиной у нас не будет жен, мы убежим, спасая собственные жизни. Не умирать же нам за дома и кухонную утварь. А если они будут за спиной, мы умрем, но не сдадимся. Мы точно умрем, потому что зачем тебе жизнь, если ее изнасилуют?» Этот совет превозмог.

Знаете, что было дальше? Они победили. Ведь тот, кто уже решился умереть, становится непобедимым. Так любовь к жене делает мужчину воином, и он любит ее, как Христос — Церковь, то есть до самопожертвования.

* * *

Женщина — главное сокровище мужчины. А мужчина — единственное сокровище женщины. Она без него — просто ребро, о чем уже не раз сказано на всех языках мира.

В одной немецкой хронике описывается осада средневекового города. Осаждающие, из соображений гуманности, предложили осажденным следующее: «Пусть уйдут ваши женщины и дети, пусть унесут с собой столько имущества, сколько смогут унести. А с мужчинами мы продолжим войну». Знаете, что сделали женщины? Они вынесли на спинах своих мужей, рассудив, что с мужьями они и обстроятся, и обживутся на другом месте, а без мужей пропадут, хоть бы и с имуществом.

* * *

Не нужно долгих споров. Нужны вот такие примеры. Если они попадают в сердце — разговор закончен. А если они не попадают в сердце — разговор бесполезен.

И если слово твое, вовсе не ему предназначенное, подхватил обиженный недоброжелатель, оправдываться тоже бесполезно. Визгливый голос разнесет по джунглям весть о том, что Акела промахнулся.

Но это не столько промах, сколько болевая метафора, рожденная почти ежедневной встречей с человеческим кошмаром.

А бить действительно никого не надо. Уже потому, что на месте сломленного рога часто вырастают новых два; и потому что нет такой стиральной машинки, в которой бы отстирывалась подлость, глупость и самолюбие.

* * *

Мужчина и женщина — главные сокровища друг для друга, и они не равны, но муж для жены — больший. Вся проблемность жизни и все многословие вокруг этих проблем рождены тем, что эту простейшую и святейшую мысль мы понимать перестали.

 

К сожалению, сегодня венчание к крепости брака не ведет. У нас зашкаливающее, катастрофическое количество разводов вообще, в том числе и церковных браков. Венчание никого не удерживает, когда брак рушится. Загулял мужик, или женщина другого полюбила, или просто они взбеленились, или пелена спала с глаз, и они увидели, что друг другу совершенно чужие люди. Проходит полгода, и кто-то из супругов вдруг делает вывод: «Я не хочу с этим человеком жить». Возникает вопрос: зачем венчались? Отвечают: «Ну… венчались, потому что думали: будет все в порядке».

Церковный брак массовыми разводами девальвирован до крайности. Люди не ощущают святости брака, не ценят его, не смотрят на него как на нечто такое, что бывает раз и навсегда. Поэтому некоторых надо к венчанию звать, а некоторых от венчания даже отговаривать.

С молодыми людьми ведь как бывает? Они вчера только познакомились, а сегодня на адреналиновом восторге с горящими глазами бегут в первую попавшуюся церковь, чтобы их повенчали. Зачем им венчаться? Куда им венчаться? Подождите, осмотритесь, узнайте друг друга лучше! Чтобы потом не приходить с просьбами развенчать.

Венчаются для того, чтобы навеки быть вместе независимо ни от каких обстоятельств, в болезни и в здоровье. Как в католической клятве венчания сказано: «Я беру тебя себе в качестве супруги или супруга и обещаю тебе верность в старости и в молодости, в болезни и в здоровье, в богатстве и в бедности. Помоги мне, Боже, и все святые. Аминь». У нас нет такого клятвенного обещания в венчании, а может быть, оно нам и не помешало бы.

У нас на венчании жених и невеста, думаю, всего пять процентов слов понимают из всего чина венчания: священник читает, диакон поет, хор подпевает, а что они слышат в это время, что понимают?! Да ничего не слышат! Меня венчали — я ни одного слова не слышал. Хотя я был до этого пономарем, и Требник мне был известен, тексты чина венчания я хорошо знал, мы с супругой церковными людьми были, священник хороший венчал… Но я ни одного слова не слышал. Следовательно, и не понимал. А нецерковные люди, приходя венчаться, тем более не понимают, что с ними происходит: зачем они вино пьют, почему по кругу ходят, зачем у них свечки в руках, зачем им что-то на головы надели, что-то спрашивают, поют «Исаие, ликуй: Дева име во чреве», «Святии мученицы, добре страдальчествоваше»… Перечисляется куча еврейских имен: Авраам, Сарра, Исаак, Ревекка, Моисей, Сепфора…

Сейчас мы, слава Богу, крестим людей с подготовкой, без подготовки крестятся редко. Проходят катехизацию крестные родители и сами крещаемые, если это взрослые. Точно так же нужно работать и с венчающимися людьми. Помнится, была рекомендация для людей, которые любят друг друга и подумывают уже о будущем своем венчании, чтобы они походили на чужие венчания: постояли, посмотрели со стороны, как это таинство происходит, прислушались к тексту молитв, которые читаются над брачующимися, помолились, кстати, за чужую супружескую пару, может быть, им совсем не известную, попросили у Бога для них верности, долголетия и здоровья… Им это так полезно было бы.

Венчание — очень насыщенное, красивое таинство, это чудесно насыщенная молитвенная практика. Но оно как-то пролетает мимо, не оставляя в душе никакой зацепки, только остается фактом: «мы венчались».

Венчание сегодня не спасает от разводов. И разводы — это же не один какой-то частный случай. Это миллионы людей, которые не боятся вступить в брак и потом развестись, поломать свой брак — и вступить в новый. И повенчаться еще раз. Не боятся люди: у них страх снят. Снят страх с вопроса брачной уникальности — она разрушается. И возникает вопрос: а нужно ли было венчать? Может быть, не нужно? Может быть, лучше меньше, да лучше? Может быть, надо как-то просеивать людей?

Недавно мне пришлось венчать супругов, которые прожили 46 лет вместе. Это приятно: он старичок, она старушка. Внуки возле них, правнуки уже в дороге — прекрасно! Так трогательно! Но тут тоже вопрос: зачем венчать такие пары? Может, не нужно? Очень даже нужно! Это корни, которые мы поливаем для того, чтобы распустились ветки: дети, внуки и правнуки… Вот это хороший брак, повторяю. А вот все остальное…

Что такое брак для современного безбожного человека? Это просто вишенка на тортике, это красивый обряд, не более. Она ему говорит: «Я хочу быть в роскошном белом платье», а он ей: «А я в дорогом костюме. И чтобы нас фотографировали с восемнадцати ракурсов. Подарков нам надарят. Да, не только фотографии — фильм сделаем. А потом — в свадебное путешествие. И тоже фильм». Это так интересно — смотреть кино про себя!

Это общие соображения. Теперь что касается вашей ситуации. Я не думаю, что нужно начинать супружескую жизнь с ультиматума: «Только венчание, и больше никак». Если молодой человек берет вас замуж, согласен расписаться с вами, дать вам свою фамилию, но пока еще не готов венчаться, я думаю, нужно выходить за него замуж. И идти за него в надежде на полное скрепление, в том числе уже и благодатным венчанием. Это тоже будет брак, но невенчанный.

Есть мнение, что брак без венчания — это блуд. Это неправда. Брак без венчания — это брак. Только без венчания. Вспомним, как говорится в Евангелии о браке в Кане Галилейской, на который пришел Христос, освятив его Своим присутствием и совершив первое чудо. Там говорится, что «брак бысть» в Кане Галилейской; не говорится: «блуд бысть».

Любой брак неверующих людей нельзя же называть блудом. Эти супруги не венчаются, потому что не имеют веры.

Ваш молодой человек не хочет венчаться по каким-то причинам. Какие это могут быть причины? Возможно, он еще не крепок в вере и не хочет, чтобы для него венчание было формальностью, а оно будет для него формальностью, если он не очень верит. Бывает, что в семье кто-то верит больше, кто-то — меньше. Вы церковная девушка, верите больше, а он менее церковен, но он не запрещает вам ходить в церковь, расценивает это как хорошую черту вашей жизни, хотя сам пока еще не готов быть таким же церковным, как вы. Надо уважать человеческую веру. Таинства ведь совершаются по вере. Вера — непременное условие благодатности и крепости любого церковного таинства. Поэтому к такому благородному неверию или маловерию нужно отнестись с уважением.

Почему еще он может не хотеть венчаться? Возможно, боится ответственности. И в этом нет ничего страшного, это можно принять. Вы только проверьте чувства свои: любите ли вы этого человека? Если вы согласны с ним жить — что же, живите! А все остальное — со временем устроится. Это все наживное и догоняемое. Главное, чтобы он был не пьющий, не наркоман, не имел за спиной предыдущих браков и детей от предыдущих браков, потому что у него будет разделенное сердце — и вам с этим тяжело будет жить. Чтобы он был тружеником, не боящимся работы, умеющим обеспечить семью. И чтобы вам не мешал ходить в храм.

Самый нехитрый набор нормальных качеств для того, за которого можно выйти замуж: работает, не пьет, в церковь ходить не запрещает, детей хочет (это очень важно!). Все остальное приложится. Потому что православие современного молодого человека совершенно не гарантирует, что это нормальный молодой человек. Он может быть православным — и нахлебником: сидеть на шее у родителей, например, или у своей жены. Он может быть развратником и изменять. Он может быть к тебе холоден, может не любить тебя, а жениться на тебе ради прописки, например. То, что он православный, ничего сегодня не значит — при нынешнем-то состоянии нашего благочестия!..

Ваш рассказ принимается к сведению, его надо было услышать. Он напоминает нам разговор Христа с самарянкой. Спаситель тогда сказал ей: «Пять мужей ты имела, и тот, который у тебя сейчас, тоже тебе не муж». Но я все-таки подчеркну: если венчания не было потому, что люди к Православной Церкви не принадлежат, а принадлежат к другой религии или вообще нерелигиозны, но у них есть взаимная любовь, взаимное согласие, дети, — а это общий крест и общая ноша, — я такую жизнь блудом не называю. Я считаю это браком.

Жизнь ваших бабушек и дедушек вся прошла в годы советской власти. Какой процент венчанных браков был тогда? Да минимальный: два-три процента! И что же, все они блудники? Вы что, от блуда все родились? И может быть, кому-то из вас посчастливилось иметь прекрасную бабушку, которая в вас души не чаяла и больше любви в вас вложила, чем мама родная; может быть, и читать научила, и весь мир научила любить; или у вас был прекрасный дедушка, фронтовик или, может быть, просто честный труженик, хороший человек. И жили они долго вместе, рука об руку. Они что, блудники? Язык не поворачивается называть всех их блудниками.

Я знаю, кто такие блудники, и вы знаете, кто такие блудники. Блудников хватает в жизни, часто даже и венчанных. Не перепутать бы эти вещи. А рассказ принимается. Только имейте в виду, что частные откровения — это частные откровения, это не норма для всей полноты Церкви. Например, если вам духовник сказал: «Не ешь вареные яйца по понедельникам», это не значит, что он сказал это всему человечеству и всем нужно так делать. Он сказал вам. Есть частные благословения и частные откровения, то есть сказал Бог что-то о ком-то кому-то. Бывает так: сказано тебе, а ты всем скажи. А бывает и так: сказано только для тебя. Поэтому из отдельного случая не всегда можно сделать общий вывод, касающийся всех людей вообще.

С греко-католиком православному человеку — никак. Я, может быть, такой категоричный в этом вопросе, потому что знаю их хорошо, я вырос среди них. Повторю: с греко-католиком православному — никак. С атеистом лучше, чем с греко-католиком. Это лично мое мнение, у меня к ним отношение свое.

Непременно должно быть плотское чувство! А как без плотского чувства? Вы зачем выходите замуж? Чтобы вместе читать «Большую советскую энциклопедию»? Вы должны любить друг друга, любить душой и телом. Эта сторона жизни — великая красота и великая тайна, которую подарил Бог человеку. Чрезвычайно великая красота и великая тайна. Люди, которые этого не понимают, которые опаскудили свой ум и совесть и грязными глазами глядят на брак или втаскивают в брак какую-то половую нечисть, — это несчастные люди. Это люди, которые ничего в жизни не понимают.

Отношения между мужчиной и женщиной удивительно красивы и чрезвычайно таинственны. Поэтому вам нужно полюбить своего мужа, выйдя за него замуж. Ты не можешь любить своего мужа, не выйдя замуж за него. Как аппетит приходит во время еды, так и любовь приходит во время совместной жизни. Нужно прилепиться всею душою и всеми помыслами друг к другу до неразрывности и пить из этой чаши этот мед супружеских отношений с благодарностью к Богу. И относиться к этому как к большому подарку.

Девушке подобает, конечно, ждать. Хотя если она умна, и ее инициатива будет умна, то она должна ее употребить. В чем ум женщины проявляется? Что бы она ни делала, она создает иллюзию, что это делает мужчина. Вот как в одном фильме: безвольный муж, энергичная жена, которая все время так ненавязчиво подбрасывает мужу идеи, а потом, когда он ей предлагает то же самое, бурно восхищается: дескать, какой ты молодец, как здорово все придумал. Вот женская сила и мудрость именно в этом и проявляется.

Что касается шагов… А какие шаги вы можете сделать? Тут как в советской песне: «Милый мой, хороший, догадайся сам». Хорошие песни писали в советское время на эту тему. Нужно, чтобы он догадался сам. А ждать всегда тяжело.

Вы совершенно правы.

Всякое бывает. По нынешним временам часто женщины бывают старше, замечаю такую тенденцию.

Вторая половина обязательно должна быть бракоспособна в полном смысле этого слова. Мне трудно понять 85-летнего старика, который женится на 19-летней.

Конечно, девушка, выходя замуж за мужчину намного старше себя, должна понимать, что, если ему 50, а ей 20, это хорошо, можно долго жить счастливо, но когда ей будет 40, она будет еще совсем молодой женщиной, а ему — 70, то будет сложнее, и нужно думать об этом. В 40 лет, в 50 лет жизнь часто только начинается. А если твоя половина не хочет начинать твою новую жизнь вместе с тобой, куда тебе деваться? Надо начинать заново вместе.

В одной испанской пьесе, в которой девушка за старика выходила, говорилось: «Ей надлежит плющом обвиться вокруг трухлявого столба». Я вам не желаю этого. Возраст супругов должен быть сопоставимым.

Бывает, что девушки хотят, чтобы супруг их походил на отца. Могут быть детские чувства к мужу, как к отцу, чтобы за его спину спрятаться, чтобы чувствовать себя защищенной и маленькой.

Мужчины часто ищут женщин постарше и с каким-то сыновним инстинктом тянутся к ним, как к матери. Много чепухи в жизни бывает.

Конечно, лучше, если временной зазор не будет критически велик, если супруги принадлежат к одному поколению. Пять-шесть лет разницы в возрасте не слишком заметны. А вот 30 лет разницы — это уже серьезные проблемы.

Я им желаю счастья. Почему нет? Пока все хорошо. Все будет по-другому, когда ему будет 36, а ей — 51.

Как-то я смотрел одну передачу, посвященную теме верности в браке. В ней принимал участие Юрий Куклачёв. И им была рассказана история о двух цирковых артистах. Один акробат, которому было лет 30, полюбил женщину на 20 лет старше себя. Ему говорили: «Не делай глупостей. Лет через 15 ты будешь еще мужик хоть куда, а она — старуха. Тебе будет 45, а ей 65, тебе 50, а ей — 70. Ты понимаешь это?» Но отношения у них были очень серьезные, они поженились. Прошло время, она состарилась, ему советчики опять начали дудеть в уши: «Ты еще молод, пользуйся жизнью. Брось ее! Зачем тебе старуха?» А он в ответ: «Нет, я не могу обижать ее, это живой человек, и мы прожили вместе счастливые годы».

Совершенно неожиданная история. Потому что все участники той передачи — психологи, депутаты, миллионеры и прочие — несли в основном чушь из разряда «делай что хочешь, люби кого хочешь, спи с кем хочешь». И вдруг Юрий Куклачёв рассказал такую нравственную историю. Я сказал: «Ого!» Клоунов не зря любили на Руси, это некий аналог юродивого. Они находятся в священном списке: воин, монах, юродивый. Клоун — это человек, который скажет правду и истину там, где ее не скажет ни ученый, ни политик.

Надо быть людьми. Нельзя поступать по-свински с живым человеком. Ведь отношения двоих — это же не пиджак поменять. Это же человека взять на себя, в себя вобрать, себя человеку отдать.

Вся сложность отношений заключается именно в том, что мы, полюбив красивые глаза, вынуждены брать все остальное. Мы берем целиком всего человека. Мало того, мы берем его вместе с мамой, папой, братьями, сестрами, бабушками, дедушками — со всеми родственниками. Ведь родственники моей жены — это и мои родственники. Так что мы берем много всего вместе с человеком, и это никуда не выкинешь. Это настолько тяжелый и священный груз, что нельзя шутливо к этому относиться — только серьезно.

Вы знаете, бывают случаи, когда люди влюбляют в себя свою половину. «Моей огромной любви хватит нам двоим с головою», — поет Земфира. Если ваша любовь такая жаркая, как печка, такая большая, как горы Кавказа, то она вовлечет в свой вихрь. А нет — так нет, значит, оставьте девушку в покое. Пусть ищет. Значит, вы не совпадаете с ее мечтами.

Что значит выбрать? В магазине, что ли? Раньше на невольничьем рынке можно было выбирать себе женщину. Обязательно на зубы смотрите. Дело в том, что крепкие зубы — это признак здоровой костной системы. Если зубы кариесные, значит, косточки хрупкие. Раньше рабов так и выбирали: мышцы щупали, зубы смотрели, проверяли между пальцами, чтобы грибка не было. В общем, тяжелый труд.

Не придет она никуда! Ты что, будешь сидеть и ждать? «Счастье вдруг в тишине постучалось в двери. Неужели ты ко мне? Верю и не верю» — так что ли?

Ищите, присматривайтесь, прислушивайтесь. Бывает, смотришь: красавица; рот раскрыла — цветы завяли. Глупая как пробка… Бегом от такой, со всех ног! Платон говорил: «Заговори со мной, чтобы я тебя увидел». Мы же не видим человека, пока он не заговорит с нами. Снаружи — картинка. Сейчас все красиво одеваются, тряпки дешевые, косметика доступная, люди за собой следят. А что у нее на сердце, в голове? Кому сейчас под пятьдесят, помните, какая была юность у вас? Другая совсем! Другой выбор товаров, другие возможности для отдыха, досуг другой был.

А сейчас люди стали не только холеные, сытые, яркие, но и ничего не боящиеся, раскованные. Хочешь — джинсы с дырками надену, хочешь — на голове устрою непонятно что. Никто никого и ничего не стыдится. О том, о чем про себя говорить стыдно, вслух кричат.

Присматривайтесь к ним. Самые настоящие ведь неброские. Хорошие девочки незаметные, их действительно надо поискать. Она будет из стыдливости стоять в тени. А ты присмотрись к ней как художник. Ведь художник в глыбе мрамора видит скульптуру. Мужчина должен уметь видеть в женщине подлинное.

В «Письмах старца Паисия к мирянам» рассказывается такая история. Некий человек женился и прислал ему фотокарточку: посмотрите, мол, старче, какая у меня красивая жена. А он и говорит: «А на некрасивых кто жениться будет? Тоже мне, нашел, чем похвалиться! Выбрал себе красивую и хвалится. Взял бы простенькую в жены, полюбил бы ее и хвалился. А некрасивые, думаешь, замуж не хотят? А куда им деваться, которые менее красивые, чем остальные? Им что, сначала плакать-тосковать, а потом в грехи тяжкие пускаться? Вы, христиане, должны брать себе простеньких жен. Хороших, простеньких. Пусть красавиц забирают толстые дяди с миллионами в кармане». Красавица одна не останется. Хотя, конечно, красота отцветает, долго не держится, но, в любом случае, красавицам-то полегче.

Надо присматриваться к людям. Очень много хороших людей незамеченных. Дух времени нашего в том, что пустозвонство всякое, глупость всякая и наглость всякая лезут в глаза без всякого спроса. А хороших людей не стало меньше, просто их оттеснили на периферию. Каждый человек может быть халифом на час. Для этого созданы индустрия развлечений, ток-шоу, телевизор, интернет, клубная жизнь. Пенится вся эта срамота, а хороших не видно, хотя их очень много.

Я стою на том, что у нас очень много хороших людей.

Да дурак он просто, этот мужчина. Любит женщина тебя, ты любишь женщину, у нее есть квартира, живи с ней и превращай эту квартиру в рай, работай, зарабатывай на вторую, если хочешь. Что за глупость такая? Что за гордость? Глупый человек, не знает своего счастья.

Это облегчение сегодняшней жизни, принимая во внимание ее общую загруженность. Все эти мобильные телефоны, социальные сети — это костыли для калеки. Мы изрядно искалечены и живем в какую-то странную лукавую эпоху. Это все нужно, этим можно пользоваться. Кто его знает, на какой дорожке вас счастье ждет. Но только, как и всем, пользоваться с умом и осторожно.

Православные сайты знакомств вполне имеют право быть, как и все остальное, что касается православных ресурсов в сети. Православные ресурсы очень богатые, там можно найти много полезной информации.

Помните, с чего начинается мультик про Чебурашку и крокодила Гену? От одиночества страдает животное. Молодой крокодил хочет завести себе друзей. С такими мотивами мы и заходим на сайты знакомств.

Правильно сделать так — сказать: «Миленький, я тебя очень люблю, я все понимаю, я тоже не каменная. Но мы не можем. Пожалуйста, если ты меня любишь, давай дождемся брака. Давай не будем сладкое съедать до разрешенного момента».

Поэтому не томите своих девушек и женитесь на них пораньше, потому что долго находиться в этом любовном томлении невозможно, рано или поздно… Сено и огонь рядом быть не могут, они вспыхнут обязательно. Исходя из этого, если есть любовь взаимная, решайте поскорее все бытовые вопросы и живите вместе, как Бог приказал, потому что иначе есть искушение согрешить. А горький осадок на всю жизнь остается, когда люди вступили в непозволенную близость до брака, не дотерпели. Так что, девушки, уговаривайте. А вы, мужчины, не развращайте своих любимых девушек и не приучайте их до брака к тому, к чему приучаться нельзя. Не пользуйтесь их слабостью и доверчивостью. Берегите их.

Это серьезное испытание для вас. Приходить в храм молиться вместе с человеком, которого вы любите… Конечно, у вас сердце колотится, хочется смотреть не в сторону алтаря и не на икону, а туда, куда он пошел. Так, может быть, в другой храм ходить молиться? Потому что там, где он прислуживает, вам помолиться будет трудно.

А вообще замуж за семинариста, будущего священника, — хорошее дело, помогай вам Бог! Только прочитайте, пожалуйста, всю литературу о женах декабристов. Какие они были мужественные, благородные… Жена священника должна быть такой «женой декабриста». Мало ли куда вас отправят, как только на него лягут архиерейские руки и Божественная благодать, немощных врачующая, оскудевающих восполняющая.

Кстати, женщины часто ревнуют своих мужей-священников к Богу, потому что священник… обручен престолу. Чин хиротонии очень похож на Чин венчания. И когда молодых венчают, и когда рукополагают во священника, поют те же тропари, так же троекратно водят вокруг престола. И священник должен быть верен престолу, это его первая жена — Церковь. Потому и кольцо обручальное священник снимает.

Жены священников часто упрекают своих мужей: «Ты пропадаешь все время в церкви, меня забыл, меня разлюбил». А он не разлюбил! Но он должен иметь свое сердце горе.

Жена священника — это чрезвычайно тяжелый труд. Может быть, только жену военного можно в каком-то смысле сравнить с женой священника. Они, по гарнизонам намотавшиеся, вышедшие замуж за лейтенантов и ставшие генеральшами в старости, — эти мудрые женщины в чем-то похожи на матушек. В терпении смиренной доли своей, в нахождении постоянно в тени своего мужа, в непрестанной работе кропотливой. Нужно очень много труда. Это почетная чаша — быть женой священника, но со специфически горьким питьем.

И дай вам Бог быть хорошей женой священника, потому что при плохой жене священник быть хорошим не может. Если жена у священника плохая баба, у него не получится священствовать, она его утянет за собой в свое безобразие, расхолодит ему сердце и атеиста из него сделает. Будет денег только требовать и веселой жизни. А если жена у священника хорошая, то у него есть все шансы быть великим человеком, потому что хороший священник — это великий человек. Это, может быть, самый великий человек — хороший священник.

Рукоположение нужно отдалить от бракосочетания, чтобы вы нажились, насладились друг другом. Потому что очень плохо, когда сегодня поженились, а завтра хиротония и 40 дней надо служить. Молодая жена остается нелюбленная, потому что он служит-служит, служит-служит, а женой не занимается. Надо жениться, нажиться друг с другом, насладиться друг другом, эту сторону жизни познать, а потом уже принимать на себя благодать священническую и впрягаться в тяжелейшую работу. А жена должна помогать мужу. Жена священника оказывает величайшее благо для человечества.

Если ревность не патологическая, то она вполне естественна. Сильна, как смерть, любовь. И ревность — это одно из проявлений любви, это собственничество, с которым нельзя спорить. В браке мы — собственники друг друга. Апостол Павел говорит: жена является хозяйкой плоти мужа, а муж — хозяин плоти жены (ср. 1 Кор. 7, 4). То есть плоть моей жены — это моя собственность, я никому не позволяю прикасаться к моей собственности. И моя жена имеет полное основание никого не подпускать к своей собственности, то есть к моей плоти, потому что мы являемся взаимохозяевами плоти друг друга. И это собственничество может превратить человека в разъяренного льва, когда ему наносится чувствительная обида или тень оскорбления. Ревность — естественная реакция человека на покушение на самое дорогое, что у него есть, а самое дорогое, что у него есть, — это его половина. Никтоже бо когда свою плоть возненавиде, но питает и греет ю, якоже и Господь Церковь (Еф. 5, 29).

Бог тоже изображается в Писании как ревнивый муж, который гневается на блудливую жену — на Израиль (пророки об этом пишут) и наказывает ее любовников. Как медведица, у которой забрали детенышей, свирепая и страшная, у которой нельзя оказаться на пути, которая уничтожает всех, кто пытается прикоснуться к тем, кого она любит. «Касающийся вас касается зеницы Моего ока» (ср. Зах. 2, 8). Это ревность законная.

Но есть ревность патологическая, ничем не обусловленная, связанная с какими-то маниями. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) пишет об этом в книге «Я полюбил страдание»: его супруга была писаная красавица, она его очень любила, он ее тоже, но она его патологически ревновала и от ревности даже потеряла психическое здоровье. Правда, она давала обет, что будет девственницей и замуж не выйдет, но потом полюбила своего будущего мужа и вышла за него замуж, нарушив обещание. Может быть, это было причиной такой болезненной ревности. Но любое нормальное чувство, любая обычная эмоция могут стать чем-то болезненным.

Вы должны любить друг друга, переживать друг о друге и, конечно же, ревновать — в хорошем смысле.

Я согласен с вами. И не только в этом наше вавилонское пленение. Многие формы нашей жизни — прямые доказательства того, что мир обволакивается паутиной бесовских смыслов. То, что вы перечислили, — одно из проявлений этого. А церковная жизнь с ее вечной нормой радости в Боге твердо противостоит всему этому. На законодательном уровне одно происходит, а мы пытаемся сопротивляться и выживать, исходя из наших норм и убеждений в этой атмосфере вялотекущей шизофрении.

Не так давно на одной из конференций для учителей, где говорилось о семье и половом воспитании, я услышал о том, что некоторые документы в России уже предполагают смену пола. Я удивился, спросил, какие именно. Оказывается, пенсионная карточка, СНИЛС: в правилах ее получения говорится, что этот документ нужно менять при перемене фамилии… и пола. Так что мы в кармане носим документы, которые теоретически предполагают изменение половой идентичности. Такова наша жизнь. Церковь перемену пола не приемлет.

А что касается мужчин… Один пример из обыденной жизни. Садясь за стол обедать или ужинать, кому в наших семьях подают первую тарелку с едой? Детям. Вот так! А кому надо бы? Мужу! Мужу первую тарелку! Кормильцу семьи, потом всем остальным, жене — последнюю. Это норма жизни. И жена должна этот принцип отстаивать последовательно. Маму должна второй покормить, а первым — мужа, пусть мама хоть треснет от злости. Потому что это закон Божий! Сначала первый по смыслу.

Церковь должна внедрять здоровые мысли в больные головы. И что бы такое законодатели ни придумывали, какую бы чепуху ни разводили, мы должны жить — и будем жить — по нашим представлениям. И мы будем внутренне свободны.

Вы не сможете духовно не расти в семье! Жить в семье и не расти духовно — невозможно. Потому что семья будет от вас требовать терпения. Семья будет трепать ваши нервы и пить кровь, семья будет воспитывать у вас целый ряд прекрасных качеств, таких как мужество перед житейскими невзгодами, например. Поэтому семейный человек — это закаленный, всеми ветрами обдутый человек. В семье реально спасаются. Одни переживания за детей чего только стоят! Чего стоит только одно всенощное бдение, которое совершает женщина над плачущим неспящим ребенком! Что значит дитя выносить, выкормить, в школу собрать, переживать, когда стал подростком, чтобы не влип в то, во что влипают часто в этом возрасте! Что значит иметь не одного ребенка, а двух, трех, четырех или пятерых!

Что значит мужу с женой преодолеть все сложности личных взаимоотношений, чтобы у нее «рога отсохли», у него «рога обломались»! Все же рогатые, гордые, все думают, что они в центре мира, что мир вертится вокруг них, — каждый в этом свято уверен. «Мир вертится вокруг меня, а не тебя, понимаешь?» — «Нет, меня, а не тебя, это ты не понимаешь». Чтобы при такой жизненной позиции жить рядом друг с другом, надо смиряться. Годам к пятидесяти «рога» обломаны, болезни нажиты, дети подросли, человек уже приобретает мудрость. И с ним уже можно поговорить о чем-то серьезном. А о чем говорить с человеком, который не знает всего этого?

Напомню эпизод из советского фильма «Блондинка за углом». Мясника в магазине, такого большого и тучного грузина, спрашивают: «Слушай, Вано, если бы прилетели инопланетяне, тебе было бы о чем говорить с ними?» И он отвечает: «Если у них дети и работа, то у меня будет о чем говорить с ними!» С человеком, у которого нет детей и работы, о чем говорить? О последнем голливудском фильме? Скучно. Так что не переживайте за духовный рост в семье: как раз в семье-то он и есть.

Посмотрите на семью святителя Василия Великого. Кстати говоря, и у святителя Василия Великого, и у святителя Иоанна Златоуста, и у святителя Григория Богослова — святые матери. У Василия — Эмилия, у Григория — Нонна, у Иоанна — Анфуса. Можно так и поминать их вместе с мамами: «Молитвами Василия Великого и мамы его; молитвами Григория Богослова и мамы его; молитвами Иоанна Златоуста и мамы его помилуй мя, Господи». У святого великомученика Пантелеимона мама — святая Еввула. У блаженного Августина мама— святая Моника. Причем мужья у этих святых жен отнюдь не святые были. Подруги святой Моники даже удивлялись, почему она ходит без синяков и шишек: у нее муж был очень нервный, во гневе страшный, а у них мужья покладистей, но они вечно с синяками. А она говорила им: «Да я молчу, я не спорю с ним никогда. Он мне слово — я ему: “Прости меня!”». И так она всю жизнь без тумаков ходила при таком свирепом муже. А остальные при кротких мужьях получали тумаки. Вот школа семейной жизни.

У святителя Григория Богослова отец был еретиком какое-то время, и его супруга, мама святителя Григория, вымолила его и вернула в Кафолическую Церковь. И родила Григория и других детей. Разве что-то мешало этим женщинам, не имевшим святых и великих мужчин, рождать для Церкви таких великих людей и быть для них примером и назиданием? Святитель Григорий Богослов вообще говорил, что он все добродетели, которые имел, взял у матери. Он говорит: «Я, будучи стариком, дожив до старости, вспоминаю свое детство и считаю, что причиной всех моих удачных вещей, всего, что хорошего есть у меня, всему причиной моя мать».

Умалять возможную святость среди семейной суеты неразумно. Нельзя думать, что святость возможна только при аскетическом устремлении души, только в монашестве. Монашество — это тайна: тайна будущего века. А брак — это естество, но естество, подчиняющееся Богу, и оно тоже способно на очень большие вещи.

Я думаю, с зачатия.

У Василия Розанова есть обмолвка по поводу известной мысли о том, что на гениях природа отдыхает. Мы знаем, что часто у гениальных людей потомство анемичное, чахлое, как будто действительно природа отдохнула. Так вот, Розанов говорит очень интересную вещь: если гений горд, то даже в такую священную секунду, как зачатие ребенка, он может думать только о себе. Он словно бы вполсилы зачинает ребенка, душа его не вся в этом участвует, он занят собой и в эту секунду.

Зачиная, уже нужно начинать воспитывать. Имеет значение, молятся супруги о детях, не обязательно непосредственно перед зачатием, или не молятся, какую жизнь женщина ведет во время беременности. Ведь малыш, которого она носит, питается всем, чем питается она. И если она причащается, то причащается и он.

Далее. Современная наука говорит, что ребенок слышит, как сквозь вату, звуки внешнего мира. Можно разговаривать с малышом, можно молиться с ним. Есть такое еврейское убеждение: ребенку во чреве мамы ангел прочитывает всю Тору, а когда он рождается, ангел бьет его по устам, и он забывает все, что ему читали. И у Платона есть идея обучения как воспоминаний: когда мы учимся, то как бы вспоминаем то, что раньше знали. Так вот, считается, что обучение Священному Писанию — это как бы воспоминание того, что ты знал во чреве.

Следующий период: ребенок в колыбельке лежит, а мать над ним поет: «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с тобою…» Это же тоже воспитание.

С малышом, конечно, нужно разговаривать, брать его в храм… И быть готовым, что годам к 12–14 он взбрыкнет и вдруг не захочет ходить в церковь, сколько бы вы его в храм ни водили, сколько бы ни воцерковляли… Все равно лет в 12–14, когда у мальчишки начнет голос ломаться и усики расти, а девочка станет подолгу простаивать перед зеркалом, такое может случиться…

По поводу зеркала. Кто-то из православных лекторов такой пример приводил. Когда девочку зовут подруги гулять и она пальтишко на себя набросила, шапку в руку, и шмыг за двери — это ребенок. А когда звонок: «Ты выйдешь?» — «Выйду» и начинаются долгие сборы и: «Мама, дай мне свой шарфик…» Это уже женщина, ей интересен взгляд со стороны, она выходит на улицу уже в ожидании, что будет кем-то замечена, — кем-то хорошим, конечно.

К этому отходу от Церкви тоже нужно готовиться и не устраивать в связи с ним каких-то жутких переполохов. Потом, когда ваше чадо повзрослеет, оно в Церковь вернется.

Редко те, кто вырос в Церкви, так в ней все время безотлучно и пребывают. Обычно бывает опыт отторжения. По нескольким причинам: либо по своей гордости и глупости, либо по каким-то житейским причинам и обидам, нанесенным человеку в Церкви, либо по причине неправильного поведения духовника…

Но наша церковность никуда не девается. Та вера, которая однажды вошла в человека, никуда не денется, она будет лежать на дне неприкосновенным запасом. Потом она проявит себя.

Как воспитывать, что делать? Необходимо приучать ребенка к базовым вещам попутно с верой. Например, к трудолюбию. Если ребенок прекрасно знает катехизис, но разбрасывает свои вещи по комнате и ни разу не помыл за собой тарелку, сам свою постель не застилает, потому что за него мать это делает, то я скептически отношусь к такому православию. Это умное православие, при котором человек неряха, лентяй или жадина, дармоед, тунеядец. И мне очень печально думать о том, что такое есть. Человек должен быть трудолюбив, он должен себя сам обслуживать, ответственно относиться к жизни, помогать кому-то.

Ребенка нужно, конечно, воспитывать не только в вере, но и в уважении к старшим, в заботе о других. Например, вы собираете ребенка в школу, даете ему яблоко — и сразу разрезаете его пополам, говоря: «На перемене будешь кушать — половину дай товарищу». Или даете два бутерброда: «Вот тебе два бутерброда: один тебе, а другой твоему товарищу, с которым сидишь за партой». Чтобы ребенок привыкал делиться, не хомячил по углам свое. Научить доброте и правдивости: допустим, если ты нашкодил — признайся. Вот это и есть православное воспитание. Не только одно знание катехизиса.

Параллельно с верой нужно давать человеку правильные жизненные принципы. Вот любишь ты музыку, например, и слушаешь ее громко. А ты подумай о том, что, может быть, кто-то из соседей уже спит, устал или болен, или укладывает детей спать, — сделай тише. Разве такое поведение — это не православие? Это как раз православие. Этих жизненных принципов нам как раз не хватает. А они в воспитании человека играют важную роль.

Разговаривать о Боге можно всегда и в любом возрасте: и в 2 года, и в 3 года. Только, конечно, другими словами, не такими, как в 15–16 лет. Я отвечу вам словами святителя Тихона Задонского: «Любовь подыщет слова».

Здесь нет готовых рецептов. Потому что с одним ребенком можно читать книги о мучениках, а с другим что-то попроще.

О Господе говорить трудно и со взрослыми. Разговор о Господе — очень тяжелое занятие. О Господе говорить мы не умеем. Что ты скажешь другому человеку о Боге, Который здесь стоит и тебя слушает? О Господе надо говорить честно, исходить из того, что ты лично сердцем знаешь. Исключается всякая фальшь в разговоре о Господе.

Осиливайте эту науку каждый по мере сил сами, самостоятельно, подбирая слова, подбирая литературу, подбирая книжечки в подарок, беря иногда ребенка с собой в церковь. И конечно, молясь о нем.

В молодой новообразованной семье у свекрови места нет. Напоминаю вам: муж и жена — едина плоть, а вовсе никакие не родственники, пусть даже и самые близкие. Это один человек. А мама является самым близким родственником. То есть родство с матерью — это родство первой степени, а родство мужа с женой или жены с мужем — родство нулевой степени. Следовательно, кого нужно любить больше: маму или мужа? Мужа! А слушаться кого больше: маму или мужа? Мужа. Или жену, если это муж. Мама для тебя кто, если ты вышла замуж? Очень близкий родственник. Но не более того.

Но мамы не хотят сдавать свои позиции: это моя деточка, моя кровиночка. Ваша кровиночка вам не принадлежит с тех пор, как он женился, а она вышла замуж. Теперь он или она принадлежит тому, с кем живет в законном браке. И вы должны это понять и сделать шаг в сторону.

Это нормально, когда человек ждет того времени, когда он уже не будет отвечать за своих детей. И ненормально, когда он до старости опекает их, и квохчет над ними, и лезет в их жизнь, потому что «ну я же знаю лучше, я же твоя мама». Это залезание в чужую жизнь — очень печальное явление. Любить надо, но нужно скрепить сердце и отдалиться на некоторое расстояние.

Почему, собственно, плачут, когда выдают замуж дочерей или женят сыновей? Потому что это реальное расставание. Если угодно, это некая смерть. Переход из девичества в женское состояние физическое, нравственное, социальное — это умирание одного человека и рождение заново другого человека. Потому это всегда отдается в сердце близких как разлука.

И нужно уметь расставаться со своими повзрослевшими детьми и передавать их на руки тем, кто сплетает свою жизнь с ними. Это, собственно, корневое православие, о котором мало кто знает. А если и знают теоретически, то практически знать не хотят. Мамы — чаще всего, папы все же реже запускают руки в чужую жизнь на правах того, что она мама, совсем не давая себе труда понять, что с момента замужества она уже потеряла ближайшее место к своему ребенку. Его занял супруг. Отсюда ревность, зависть, ненависть свекрови к невестке. Это чисто женская ревность: моего мальчика какая-то баба забрала и командует им. Это чисто человеческое, отчасти эротическое задавленное, отчасти психбольное. Ужасная сторона жизни.

Помогать как-то, может быть, и надо, но вообще пусть они сами варят свои первые никудышные борщи… Сами! И жить нужно отдельно. Пусть недалеко, но отдельно. Пусть на съемной квартире, но отдельно. Если молодая семья живет в квартире родителей жены, бедная супруга оказывается между двух огней — между мамой и мужем, разводит воюющие стороны. Если живут у его родителей, бедняга муж пытается и жену пожалеть, и маму. Женился — бери жену под мышку, в другую руку чемодан с нехитрым скарбом и дуй на съемную квартиру, чтобы твоего духу не было в родительском доме. Все, начинай самостоятельно жить. Ну, можно съездить в свадебное путешествие после венчания, а потом сразу на съемную квартиру.

Да, такое случается: воцерковляется кто-нибудь из членов семьи и начинает спасать всех других: это не ешь, это не смотри, это не надевай, это не делай… Конечно, такого нужно избегать. И нужно понимать, что если старенький человек принимает веру, не нужно его пичкать богословской литературой, нужно его любить и уважать, быть к нему внимательным.

Понять, что ты ошибся, очень легко: у тебя вся жизнь с ног на голову встала, всё в разные стороны разъехалось, и ты страдаешь. Что тут теоретизировать. А если все слава Богу, то, значит, ты не ошибся. Как раз оборачиваясь назад, человек и понимает, что его жизнь представляет собой чудную и гармоничную картину Промысла Божиего ежесекундного. Мы как бешеные пытаемся скакать из стороны в сторону, а Господь ставит нас на место и ведет по жизни. Поэтому, оглядываясь назад, мы видим две вещи: у нас куча ошибок и Господь нас никогда не оставлял. Эти две вещи видит любой человек.

Конечно, такие важнейшие вещи, как выбор профессии, выбор спутника жизни, выбор места жительства, рождение детей, серьезные болезни, из которых потом, даст Бог, выкарабкивается человек, — это все требует внимательного подхода. Тут надо ставить вопрос, как готовиться к серьезным решениям и как не ошибаться при выборе. А оглядываясь назад… У меня очень много ошибок, но Ты, Господи, хранил меня каждую секунду, спасибо Тебе.

Конечно, замысел есть.

А как выбрать жизненный путь в плане профессионального самоопределения? Есть такие светские методики, разработанные еще в советское время, с помощью которых определяются твои профессиональные интересы. Если человека, например, тянет к природе, то, очевидно, ему нужно быть садовником или егерем. Если его тянет к железякам, то, очевидно, ему нужно идти на станцию техобслуживания или на завод инженером. Если его тянет к людям, то, наверное, ему надо быть педагогом или экскурсоводом. А может быть, его тянет, например, к книжкам, тогда ему надо быть библиотекарем или ученым. Человеку нужно проверить себя методом тыка, к чему тянется его душа, к какому жизненному пути больше он склоняется.

Конечно, вы должны проверить себя, должны узнать себя. Очень плохо, когда человек до старости найти себя не может, когда он живет словно бы чужой жизнью. Поэтому нужно в молодые годы попробовать себя в разных амплуа. Зачем, например, нужно детям ходить в спортивные секции и разные кружки: художественные, музыкальные? Не для того, чтобы быть музыкантом или спортсменом, но для того, чтобы испробовать себя: что тебе нравится больше, где твои таланты раскроются?

Так что ищите себя, юность дается именно для этого.

Можно. Почему нет? Есть очень умные женщины. Хотя, конечно, богословие — это совершенно не женское занятие. Оно требует мужского ума. Но если у вас талант есть к этому и вас тянет — пожалуйста, занимайтесь.

О монастырской жизни невозможно посоветовать — думать или не думать. Выбирая монашество, нужно иметь такое непреодолимое желание к этому, чтобы все препятствия казались смехотворными. Если такой жажды облечься в черное, спогребстись Христу и умереть для мира у вас нет, оставьте мысли о монастыре! Это вам категорически запрещено.

Когда люди идут в монастырь от беды, с рассуждением, что жизнь не сложилась, замуж не взяли, деток нету, ничего хорошего из их монашества не получается. Монашество — это огонь. В этом огне вы будете томиться, пока не обуглитесь и не сгорите.

Самое красивое на земле — это монашество. Самое умное, самое сильное. Но человек, который не готов к монашеству, не имеет права подходить к этой святыне.

Теперь о возрасте… Что такое 35 лет? Вы думаете, что жизнь закончилась в эти годы? Напрасно! Жизнь начнется еще не раз и не два — и в 40 лет, и в 45, а может быть, и в 50. Может быть, Бог приберег вам сладкое счастье на более зрелые годы. Кто знает!

Конечно, лучше бы у белого духовенства, да еще и возрастом постарше. Потому что исповедоваться и брать советы лучше у дедушки. Добрый дедушка с седой бородой, с умными глазами, с лучиками морщинок возле глаз, проживший в три, четыре, пять раз больше, чем ты, слышавший и видевший на этой земле все, что можно слышать и видеть, ничему уже не удивляющийся, жалеющий тебя и любящий, умеющий молиться, — это лучший человек, которому можно исповедаться. Причем сам семейный, то есть он дедушка не только по возрасту, но и по жизни. Но таких почти что нет. Белые священники — это дезертиры в большинстве своем. Они дезертируют от духовного окормления своей паствы, и людям приходится идти в монастыри и у монашествующих окормляться. Особенно те, которые ревностно хотят жить. Они тянутся к монахам, но это бывает опасно.

Мирянин, окормляющийся у монаха, — это некая двусмысленность. По крайней мере, возможность двусмысленности. На каждом шагу. Если монах молодой, например, то ему вообще не надо знать все то, что вы ему рассказываете. Вы ему просто мешаете жить. Духовничество — это сострадание, сопереживание: нужно вобрать в себя этого человека, почувствовать его боль, его нужду. Монаху категорически противопоказано вникать в нужду незамужней женщины и вбирать в себя, носиться с ее богатым духовным миром. Категорически противопоказано! А если их, этих женщин, 28 или 145 и все они ему свой богатый духовный мир выворачивают наизнанку, то они просто убивают монаха, они превращают его из монаха в черную головешку. Если монах святой, вопросы сняты: там, где святость, все снимается. Но святость достигается долго; может быть, разве что к возрасту дедушки быстрее.

А мы все — молодежь. Когда Иаков пришел в Египет, фараон спросил его: «Сколько лет тебе, отец?» — «Дни мои, владыка, скудны и малы: всего-навсего 130 лет путешествует по земле раб твой», — был ответ. А что наши 35–45–55 лет? Это котячий возраст. Отнимите от него 15–20 лет детства и юности, которые мы вели несознательно, когда мы просто росли телесно, не набираясь духовного опыта. Те годы, когда мы жили осознанно, думая, и будут наш возраст. И это очень маленький возраст.

Конечно, к монахам люди будут ходить, потому что, как говорил преподобный Иоанн Лествичник, «свет мирянам иноки, свет инокам — ангелы». Но тут много чего намешано. Во-первых, монахи очень красивые. К ним интуитивно влечешься, потому что они хороши: у них глаза умные, они какую-то тайну в себе носят, а к таинственности, чистоте и уму естественно влечется человек. Иное дело наш брат, белый священник: нос дулей, живот арбузом… К такому не особо повлечешься. Да и он, собственно, не страдает, если к нему не влечешься. Сколько мы жалуемся друг другу: «Все никак нет времени ни на кого»…

К монахам влечется душа человеческая, потому что монах — это удивительный человек, это уже немножко больше, чем человек. Но дух от плоти не далек, и человек никогда до конца не понимает, чего он хочет. Он не понимает степени вреда, который он может нанести другому человеку своими откровенными разговорами. Он думает только о себе, не думает о другом. А ведь монахи ушли от мира, а мир догоняет их и заставляет заниматься собою. И мне их жалко. Для монахов все эти исповеди очень опасны.

А вы ведь еще и воруете время, обращаясь с вопросами, с которыми не надо обращаться к другому, — сам человек понял бы, если бы подумал над ними. А то ведь с откровенной чепухой лезут!

По идее, белый священник — это священник, который разбирается с мирскими проблемами. И монашествующие сами часто говорят: «Не спрашивайте меня об этом, я в этом ничего не понимаю. Ищите себе женатого священника: они должны знать это». И правильно. А если монах не чувствует этой дистанции, он может вас покалечить, потому что он будет давать вам свои советы, будет транслировать вам свою жизнь — совсем иную, чем ваша, с иным опытом.

Конечно, есть исключения. Есть прекрасные пастыри среди белого духовенства, есть прекрасные пастыри среди монашествующих. Но мне кажется, общим правилом должно быть следующее: «Мирской — к мирскому. Не трожь монашествующего, пожалей его».

Был такой случай в Оптиной пустыни, когда там был старец Лев. Возле него всегда стояло очень много людей. И он подолгу со всеми разговаривал. Обычно это были женщины старше среднего возраста — самый богомольный «контингент» — деревенские бабы лет под 50. Старец Лев был крупный такой, здоровый и очень веселый, мог пошутить. С ним люди легко себя чувствовали. А в монастыре на покаянии (до революции был церковный суд для священников, гражданский суд их не судил; согрешивших священников в монастыри на покаяние отправляли на какое-то время) находился некий ученый протоиерей. И вот он говорит старцу Льву: «И охота тебе, батюшка, полдня с этими бабами на улице стоять…» А он: «И то верно! Но ты же их у себя не принимаешь. А ведь это тебе, белому священнику, с людьми нужно стоять. А ты не хочешь. Вот они ко мне и идут».

Ведь как бывает? Приходят к белому священнику: «Батюшка, можно с вами поговорить?» — «Мне некогда!»; «Расскажите мне…» — «Очень спешу!»; «Можно…» — «Лучше в следующий раз!» А потом он уже не придет. Он пойдет туда, где с ним поговорят, и чаще всего в монастырь. Вот такая церковная проблема.

А зачем его менять? Люди могут прервать свои отношения, но для этого должна произойти какая-то катастрофа на маленьком человеческом уровне. Если у вас в жизни из-за вашего духовника произошел духовный сбой, то есть он вас не туда повел и советы его были губительны. Или вы не смогли выполнить то, что он от вас требует. Вы могли рассориться, расхолодить свои отношения, перестать понимать друг друга, например потому, что вы повзрослели и переросли те требования, которые духовник к вам предъявляет. Во всех этих случаях духовные отношения расстраиваются.

Но я должен еще вот что сказать: настоящих духовнических отношений «духовник — послушник», «человек — священник» — правильных, хорошо настроенных, звучащих, как хороший инструмент, до крайности мало. Священнику не нужно брать на себя эти тяжелые парчовые одежды духовничества. Ему нужно быть советчиком, помощником, выслушивателем по принципу «не навреди», но не изображать из себя ничего гипердуховного. Молиться надо искренне, выслушивать и помогать по мере сил, но не изображать из себя египетского старца V века.

Вы знаете, дорогая, что все-таки отвечают за детей родители. Если в семье все хорошо и вас призвали, «рекрутировали» на эту тяжелую службу: «Бабушка, помогай», — то вы помогаете. Если вы особо не нужны, вас особо не слушаются, то у вас нет прав, чтобы командовать. Если у вас была дочка и вышла замуж, командир для нее — муж. Если у вас был сын и он женился, то командир для него жена. После выхода замуж или женитьбы детей родители все-таки уходят в сторону. Нужно уйти в сторону. Если вас не зовут, то вы и не идете.

Поэтому что, милая, я могу сказать? Все будет как у всех, сикось-накось и непонятно. И у вас так же. Ваши дети только лишь крещеные православные. У нас вся страна такая, только лишь крещеные православные. Вот и ваши трех и семи лет пацанята будут воспитываться вашими безбожными детьми, которые будут любым ветром дышать, в любые стороны метаться. А вы что можете сделать? У вас если нет больше забот, как только молиться Богу за детей и внуков, то в храм чаще ходите. Поступайте, как поступала пророчица Анна, дочь Фануилова, жившая с мужем восемь лет от девства своего и дальше молитвой и постом служила Богу день и ночь.

Бабушки — это кто? Святой народ. Пусть ходят в храм и Богу молятся. У вас нет прямого воздействия на детей. Вашими внуками командуют их родители, а не вы. Тут только можно смириться и сказать: «Боже Святый, воля Твоя». Пусть будет так, как есть, ничего не сделаешь. У вас есть храм, и, пока ноги ходят, ваше место в храме. Это самое лучшее, что вы можете для всего мира сделать. И успокойтесь.

Сикось-накось у всех, не только у вас. Мы все в беде. Как мы Великим постом поем: «Апостолы святые, пророки святые, молите о нас ко Господу, яко вси мы есть в бедах. Да избавимся от беззакония нашего». Мы все в бедах. Это жизнь такая корявая, которая просветится и озарится только с момента ухода нашего в мир грядущий. Тогда вся прошедшая жизнь выстроится…

Один вполне странный режиссер Пьер Паоло Пазолини говорил, что смерть — это великий монтажер, она монтирует жизнь человека в законченную пленку, в законченный фильм. Когда снимают фильм, сняли, например, восемь километров пленки, а на монтаже в готовом фильме осталось полтора километра пленки. А где остальные шесть с половиной? В архив сдали или в мусор выбросили, это все лишнее.

Так что жизнь такая, монтаж превращает отснятый материал в кино. До монтажа это просто куча отснятого материала. Так вот, наша жизнь — это куча отснятого материала, если говорить кинематографическим языком. Мы же с вами все киношные люди, за жизнь уже по сто фильмов посмотрели каждый, а некоторые тысячу сто. И сколько еще посмотрим. Такая жизнь наша: мы живем, живем, и ничего не понятно. Из этой кучи пленки какое кино получится? Непонятно. А потом смерть придет, все это выстроит, и все понятно: родился, крестился, воспитывался, падал, поднимался, плакал, радовался, трудился, спасался, причастился, ушел. Все, конец. Смерть смонтирует нашу жизнь. До момента монтажа ничего не понятно.

Поэтому успокойтесь: что у вас, то и у всех — внуки крещеные, дети безумные, вы старенькая. Ходите, Богу молитесь, да и все. Как везде.