Для ребенка очень важно, чтобы родитель умел просить прощения у ребенка. Это принципиально важно. Если я впал в раздражение и наорал на ребенка, наказал его несправедливо или просто был раздражен, то это само по себе плохо, так как наказание в раздражении не работает. Я грешу, ребенок это понимает, и суть того, что происходит, ускользает, не совершается наказание как изменение ребенка. В этом случае я прихожу, прошу прощения — и ребенок понимает, что над нами есть закон Божий, который для всех обязателен, не только для него, как ребенка, но и для взрослого человека. И ребенку становится значительно спокойнее еще и потому, что, когда родители просят прощения, ребенок понимает, что его уважают. Это следующий, совершенно необходимый для счастья ребенка пункт.

Ребенок должен знать, что его уважают, когда ему 3 года, 7, 12, 18 лет. Как бы неприятен он ни был в переходном возрасте, как бы уродливо это ни выглядело, он должен понимать, что он ценен, его мнение важно.

Почему нам так трудно с подростками? Дело в том, что мы должны воспитывать ребенка не для себя. Мы все это знаем, но до конца понять и воплотить это в жизнь очень сложно. Вот и получается, что мы воспитываем ребенка для себя, любимого, а когда он подрастает и хочет самостоятельности, мы возмущаемся: наша собственность ведет себя не так, как мы рассчитывали. Из чего это рождается? Мы любим-владеем. Мы не любим-служим.

Это время самоопределения каждому ребенку просто жизненно необходимо, чтобы стать самостоятельным человеком. Ведь это совершенно нормально, когда взрослый человек сам выбирает, чем он будет заниматься в жизни, на ком жениться, как выстраивать отношения в семье. И нам нельзя в это вмешиваться. Категорически! Идет взросление, нельзя мешать!

Когда у ребенка начинается переходный период, он начинает осваивать окружающий мир, реализуя Богом данную ему свободу. Он должен это сделать, мы должны ему в этом помочь. Это нормально. Мы не воспитываем его для себя, он дан в нашу власть только на время. Потом он, оставаясь нашим ребенком, становится нашим близким другом, как братом, как сестрой во Христе, в Царстве Божием. Это могут быть чрезвычайно глубокие, дружеские отношения, с сохранением уважения, почитания родителей. Но тем не менее это отношения двух свободных людей. И он начинает осваивать свободу, думает, что проще всего сделать. Проще всего — закурить сигарету, плюнуть на асфальт, выпить пива и материться. Вот ты и ведешь себя как взрослый дядя, хотя тебе всего 14 лет. А если ты взрослый дядя, кстати, надо отвергнуть родительскую опеку, поэтому все, что, например, просит тебя надеть мать, ты отвергаешь. Нет, я не надену шарф! Простужусь, но не надену, потому что мама мне его сказала надеть. Это глупо, потому что на улице минус пятнадцать, но это так. Отношения натягиваются до предела. Эта сердечная связь, этот огромный канат натягивается до тончайшей струны и у очень многих рвется. Происходит то, что происходит в более чем половине семей, когда родитель полностью теряет для ребенка авторитет. Родитель в гневе, расстройстве, обиде. Как же так?! Я вкалывал для тебя днями и ночами, я тебя кормил, обувал, одевал, мы с тобой ездили на отдых, у тебя все было, ты прекрасно образован, я водил тебя в секции, в кружки! Где благодарность? Благодарность, может быть, придет, когда он будет воспитывать своих детей, когда он с ними пройдет их переходный возраст. А может, и не придет, потому что ребенок воспринимает все, что вложено ему в детстве, как некую обязанность, выполненную родителями. Вы водили его на английский, теперь он хорошо говорит на иностранном языке. Но только вы здесь ни при чем. Это же он занимался с преподавателем. И это он такой талантливый и поэтому и поступил в институт. Не получится апеллировать к своим родительским заслугам. Это не работает на восстановление связи с подростком. Это плохо, это несправедливо, но это не работает.

А что работает? Что сделать, чтобы натянувшийся до струны канат не лопнул? Хорошо бы позаботиться об этом заранее. Надо заниматься ребенком, пока он маленький. Кормить, обувать, одевать, держать в тепле и водить в кружки хорошо. Но надо с ним разговаривать и жить его интересами. Жить его жизнью, разделять его радости, огорчения, открытия, недоумения. Это очень трудно, поэтому сейчас этого практически никто не делает.